ПОСЛОВИЦЫ И ЗАГАДКИ КАК УНИВЕРСАЛЬНЫЕ ЭТНОПЕДАГОГИЧЕСКИЕ МИНИАТЮРЫ

В любой пословице всегда присутствует «педагогичес­кий момент» – назидательность: под пословицей понимают меткое образное изречение назидательного характера, типи­зирующее самые различные явления жизни и имеющее фор­му законченного предложения.

Пословицы удовлетворяли многие духовные потребности трудящихся: познавательно-интеллектуальные (образователь­ные), производственные, эстетические, нравственные и др.

Пословицы – не старина, не прошлое, а живой голос наро­да: народ сохраняет в своей памяти только то, что ему необ­ходимо сегодня и потребуется завтра. Когда в пословице го­ворится о прошлом, оно оценивается с точки зрения настоя­щего и будущего – осуждается или одобряется в зависимос­ти от того, в какой мере прошлое, отраженное в афоризме, соответствует народным идеалам, ожиданиям и чаяниям.

Пословица создается всем народом, поэтому выражает коллективное мнение народа. В ней заключена народная оцен­ка жизни, наблюдения народного ума. Удачный афоризм, со­зданный индивидуальным умом, не становится народной по­словицей, если он не выражает мнение большинства. Во вся­ком случае, возможно параллельное одновременное существо­вание общенародного варианта и индивидуально-авторского. Народные пословицы имеют форму, благоприятную для запоминания, что усиливает их значение как этнопедагогических средств.

Пословицы прочно ложатся в память. Их запоминание облегчается игрой слов, разными созвучиями, рифмами, рит­микой, порой весьма искусной. В данном случае поэзия выс­тупает как форма сохранения и распространения мудрости, опыта познавательной деятельности, моделирующей воспи­тание и его результат - поведение.

Конечной целью пословиц всегда было воспитание, они с древнейших времен выступали как педагогические средства. С одной стороны, они содержат педагогическую идею, с дру­гой – оказывают воспитательное влияние, несут образова­тельные функции, повествуют о средствах, методах воспи­тательного влияния, соответствующих представлениям на­рода, дают характерологические оценки личности – положи­тельные и отрицательные, которые, определяя так или иначе цели формирования личности, содержат призыв к воспита­нию, самовоспитанию и перевоспитанию, осуждают взрослых, пренебрегающих своими священными обязанностями — педагогическими и т. д.

О пословице хорошо сказал Я. А. Коменский: «Пословица или поговорка есть краткое и ловкое какое-нибудь высказы­вание, в котором одно говорится и иное подразумевается, то есть слова говорят о некотором внешнем физическом, знако­мом предмете, а намекают на нечто внутреннее, духовное, менее знакомое». В этом высказывании содержится призна­ние этнопедагогических функций пословиц и учета в них оп­ределенных закономерностей, свойственных народной педа­гогике: во-первых, намек выступает как средство воздействия на сознание воспитуемых, во-вторых, обучение идет от изве­стного к неизвестному (знакомый предмет порождает незна­комую мысль).

В пословицах много материала практического характера: житейские советы, пожелания в труде, приветы и др.

Наиболее распространенная форма пословиц – наставле­ния. С педагогической точки зрения интересны наставления трех категорий: поучения, наставляющие детей и молодежь в добрых нравах, в том числе и правила хорошего тона; по­учения, призывающие взрослых к благопристойному поведе­нию, и, наконец, наставления особого рода, содержащие пе­дагогические советы, констатирующие результаты воспитания, что является своеобразной формой обобщения педагогичес­кого опыта. В них содержится огромный образовательно-вос­питательный потенциал воздействия на личность.

В пословицах получили отражение педагогические идеи, касающиеся рождения детей, их места в жизни народа, це­лей, средств и методов воспитания, поощрения и наказания, содержания обучения, трудового и нравственного воспитания, наследственности и наследования детьми черт поведения родителей, влияния окружающей среды и общественного мнения и т.д. и т.п. Выражение в пословицах общественного мнения о воспитании для народной педагогики имеет принци­пиальное значение, ибо, как считал К.Д. Ушинский, где нет общественного мнения о воспитании, там нет и обществен­ного воспитания.

Для повышения воспитатель­ного значения пословиц в народе всемерно поддерживается их авторитет: «Без пословицы не проживешь», «На послови­цу ни суда, ни расправы. Пословица несудима», «Пословица плодуща и живуща», «Пословица не покормница, а с нею доб­ро», «Пословица правду всем говорит», «Пословица - всем делам помощница».

Пословица – «цвет народного ума» (В.И. Даль), но этот ум прежде всего оберегает нравственность. В пословицах главное – этическая оценка поведения человека и народной жизни в целом. Пословица – выкристаллизовавшееся веками общественное мнение народа, нравственная оценка им всех случаев жизни. И педагогические мысли народа несут на себе печать народной нравственности.

В педагогической перекличке народов и поколений уча­ствуют все без исключения народы – большие и малые. Рож­дение детей – для всех праздник. С детьми трудно, без них вдвое. В русских пословицах дети воспеты многократно: «Сын да дочь – красные детки. Сын да дочь – домашние гости», «Сын да дочь – день да ночь», «Сын да дочь – ясно солнце, светел месяц», «Малы детушки – что часты звездочки: и светят и радуют в темну ноченьку».

Рождения мало, родить всякий может, – важно воспита­ние. «Нарожать нарожала, а научить не научила» – осуждения подобного рода в адрес родителей – как отцов, так и ма­терей – встречаются у всех народов.

Народом определенно высказываются мысли о начале воспитания: чем раньше, тем лучше. Воспитание начинается с момента рождения, причем оно главнее рождения: «Не тот отец, мать, кто родил, а тот, кто вспоил, вскормил да добру научил». Мать и отец не просто родители, рождение – только начало, мать и отец - воспитатели, только тогда они оправ­дывают свое имя и назначение. «Материнская школа» важ­нее и основательнее отцовской: «Какова матка, таковы и дет­ки», «Что мать в голову вобьет, того и отец не выбьет».

О решающей роли родителей в воспитании очень ярко сказано в русской пословице: «Родительское слово мимо (на ветер) не молвится», т.е. о родительском слове сказано то же самое, что и о пословице. Слово родителей оценивается так же высоко, как и живая народная мудрость многих поко­лений. Родители как воспитатели в данном случае выступа­ют от имени народа, как связующее звено между детьми и народом, подрастающим поколением и уходящим.

В народном мнении наследственность, наследование и результаты педагогической деятельности родителей высту­пают совместно, в неразрывном единстве: «У доброго бать­ки добры и дитятки» (рус), «С хорошего загона – хорошие снопы, из хорошей семьи – хорошие дети» (чув.), «От хоро­шего мяса – суп хороший, от хорошего человека – дитя хо­рошее» (шорск.) и др. Но в то же время не отрицается и личная ответственность ребенка за свои действия: «Глупо­му сыну и родной отец ума не пришьет», «В глупом сыне и отец не волен».

В пословицах с предельной точностью и многограннос­тью отразились условия воспитания – благоприятные и не­благоприятные. Все народы внушают подрастающему поко­лению мысль о необходимости уважать воспитателей. В по­словицах родительский авторитет поддерживается особенно настойчиво:

«Птичьего молока хоть в сказке найдешь, а дру­гого отца-матери и в сказке не найдешь»,

«Отцовским умом жить деткам, а отцовскими деньгами не жить»,

«Хоть по-старому, хоть по-новому, а все отец старше сына».

Об отце сказано: «Крута гора высокая, крепка стена белокаменна», и мать праведна названа оградой каменной. Детям предска­зывается судьба по их отношению к родителям: «На лубе отца спустил, и сам того же жди от сына» (рус). Между про­чим, есть и сказки на эту тему, и как нравственный вывод из них — пословицы, в которых лучшими воспитателями провоз­глашаются старые: «Чем старее, тем правее, а чем моложе, тем дороже», «Седина в бороду – ум в голову», «Старина с мозгом — старина, что диво». Взаимоотношения между мо­лодым и старшим поколением у всех народов определяются примерно одинаково: «Старшим место уступи, младшим по­мощь окажи» (хакаск.), «Старшего слушай, молодого учи» (чув., якут., калм., шорск., тув., татар., кирг.), «Молодой ра­ботает, старый ум дает». «Молодой на службу, старый на совет», «Молодой на битву, а старый на думу» (рус).

В пословице – готовый вывод, но она – не конец, не за­вершение раздумий, а скорее — точка опоры для новых мыс­лей, как бы их зародыш. Пословица в какой-то одной конк­ретной ситуации – вывод, в другой, – гипотеза, ставящая новые проблемы. Ценность пословиц выясняется расшиф­ровкой их смысла, требующей проникновения в их глубину. Комментирование пословиц в суждениях, в разговоре, спо­рах всегда широко было распространено в народе. Такое ком­ментирование во многих случаях переводит в разряд педа­гогических и те пословицы, которые на первый взгляд не являются таковыми. Пословица «Жизнь прожить – не поле перейти» комментируется как совет, адресованный моло­дежи: «Учились бы да играли больше», «Успеете еще нара­ботаться».

Применение общего педагогического суждения к харак­теристике конкретного случая очень часто встречается при употреблении пословиц. Пословица о том, что одного-двух сыновей мало, народом комментируется следующим обра­зом: «А ведь и правда. Один сын и умереть может, со вто­рым можно характером не сойтись – какая сношка попадет­ся. А три сына — три костыля на старости лет».

Особенно ценны для изучения воззрений народа собствен­но педагогические наставления. Они вместе с образователь­ным материалом, со знаниями о детях и воспитании состав­ляют основное ядро народной педагогической мудрости. Это - своего рода морально-педагогический кодекс народа. Этот кодекс тщательно продуман народом в важнейших деталях: «Детей побоями не учат, добрым словом учат», «Детей на­казывают стыдом, а не грозою и бичом», «Жалуй своих, а там и чужих! Свой своему поневоле друг», «Молоденький умок – что вешний ледок», «К мягкому воску – печать, а к юному — ученье», «Неразумного учить - в бездонную кадку воду лить», «Повторение — мать ученья», «Ученый видит, неученый следом ходит», «В бедах человек умудряется», «Общаясь с хорошим, хорошее пристанет, общаясь с дурным – дурное», «Кошма развернется – широкой станет, человек вырастет – умным станет», «Ребенок-первенец больше всех дорог», «Разум шире морей, знания выше гор», «Грамотный человек – словно солнце, неграмотный — что черна ночь», «Сырое дерево гни, пока не высохло, ребенка учи в свое вре­мя», «Не учила сына, когда кормила, а тебя кормить станет, так не научишь», «Не учили, когда поперек лавки ложился; а во всю вытянулся, так не научишь», «Не тот глуп, кто не учил­ся, а тот, кто не хочет учиться», «Если не варит в голове, то не сваришь и в котле», «Старому посох – подпорка, молодо­му – наука», «Если среди смелых растешь, сам будешь сме­лым», «Все мы люди, все человеки», «Каковы веки, таковы и человеки», «Человек человека стоит. Человек не для себя родится».

Важный педагогический смысл имеет народное мнение о результатах воспитания, это – оценивающие суждения о лю­дях, о чертах их личности: «Вспыльчивый нрав не бывает лукав», «Злой человек, как уголь: если не жжет, то чернит», «Добрая совесть — глаз божий. Добрая совесть любит обли­чение», «На ходу зеленой травы не сомнет» (о смирном), «Встретив равного по силе, стал комнатной собачкой» (о бах­валах), «Как садиться на коня, так и штаны свои отдавать в починку» (о беспечных), «В нем верны только следы, оставленные на снегу» (о лгунах), «Вор – первый богомолец, жено­люб — лучший родственник, а плут больше всех говорит о грехе», «Слова хвастливого, что лужа, слова скромного, как море», «Увидев самого медведя, отправится искать его сле­ды» (о человеке, отвлекающемся от главной цели), «Говоря ложь, не сделаешься мудрым, воруя, не сделаешься бога­тым», «Легче сандаловое дерево сломить, чем молодой за­дор», «Хорошо откормленная собака на хозяина лает» (о не­благодарных, о них же говорят: «Перекочевал – верблюд не нужен, переплыл – лодка не нужна»), «У плута нет жизни, у лентяя нет мечты», «Добрый человек зла не помнит, а злой добра не помнит» и др. Многочисленные характерологичес­кие пословицы интересны тем, что свойства личности оце­ниваются в них по поступкам и действиям, рассматривают­ся в связи с воспитанием. Воспитание и перевоспитание дурных людей – дело не из легких: «Змея своей кривизны не сознает: выпрямлять станешь – укусит». Воспитание не всесильно: «То, что грязно изнутри, не сделаешь чистым снаружи», «Змея меняет кожу ежегодно, да ядовитые зубы оставляет при себе».

Положительные и отрицательные черты личности по по­словицам представляются как цели воспитания и перевоспи­тания, предполагающие всемерное улучшение поведения и характера людей. При этом примечательно, что все народы признают беспредельность человеческих совершенств. Лю­бой человек, как бы он ни был совершенен, может подняться еще на одну ступеньку совершенства. Эта ступенька ведет не только человека, но и человечество к прогрессу. Многие пословицы являются мотивированными и аргументированны­ми призывами к самосовершенствованию.

По содержанию пословицы мудры, по форме прекрасны, употребляются они умно, уместно, умело. Основное же на­значение их все-таки в нравственном воспитании. Ум как бы оказывается между прекрасным и нравственным, контроли­руется ими.

Жизненные потребности, исторические обстоятельства, общественные условия породили мудрые народные афоризмы. Человек, становясь умнее, сознательно поддерживал и культивировал прежние духовные приобретения и изобрете­ния. В силу этого каждое поколение застает готовые формы и жанры. Содержание их дополняется и развивается от поко­ления к поколению. Отдельный человек оказывается в плену тех форм, которые созданы задолго до него, и обстоятель­ствами жизни вовлекается в творческий процесс – восприя­тия, переосмысления или созидания.

Тысячелетние достижения человеческого духа сохраня­ют свою непреходящую ценность, причем сокровища любо­го из народов обогащают общечеловеческую духовную со­кровищницу. И в настоящее время в освоении духовных при­обретений прошлых поколений дети народов выступают как дети человечества.

Воспитание трудолюбия – ведущая идея пословиц. У всех народов трудовое воспитание является главной задачей пе­дагогики, что получило отражение и в пословицах. Проиллю­стрируем это на примере афоризмов народов Дагестана.

У народов Дагестана возникновение и первоначальное развитие идей и традиций трудового воспитания подрастаю­щего поколения уходит своими корнями в глубокую древность. Исторический и педагогический опыт народа показывает, что труд (скотовода, земледельца, ремесленника и т. п.) – это решающее условие нравственного, умственного и физичес­кого развития личности. «Труд – всему отец», – из поколения в поколение говорят лакцы, подчеркивая тем самым огром­ный воспитательный потенциал труда, определяемый богат­ством его содержания, значением для общины и народа, а также многообразием конкретных приемов и средств обуче­ния детей и молодежи труду.

Рассматривая труд как моральный фактор, народ подчер­кивает его психологическое значение и отмечает, что труд доставляет человеку душевное и моральное удовлетворение: «Без труда нет и покоя», – говорят аварцы, «Друг сделал – телу легче, сам сделал – душе легче», – говорят лезгины и табасаранцы. Труд является источником жизни на земле: «Без труда нет и жизни на земле», – говорят даргинцы.

Из комплекса идей о трудовом воспитании на первом ме­сте оказываются идеи о воспитательном значении труда. Только в процессе труда вырабатываются такие моральные качества, как чувство человеческого достоинства, трудолю­бие, настойчивость, последовательность, чувство долга и ответственности за результат дела: «Хозяин земли тот, кто ее пашет» (дарг.), «Вдоль пахал – след, добавь поперек — будет пашня» (табасар.), «Пока спина не взмокнет – поле не вспашешь» (аварск.), «Труд и терпенье – превращаются в золото» (лакск.), «Отложенное дело – засыпает снег», «Кто умеет, тот и на море разведет огонь» (кумыкск.) и др.

Праздность осуждалась народом как явление в высшей степени чуждое его образу жизни: «Погибшая на ногах со­бака – лучше, чем сдохший лежа лев» (аварск.), «Жизнь, потраченная на сон, – пропавшая жизнь» (лакск.), «Сегод­няшнюю работу не взваливай на завтрашнего верблюда» (ногайск.). Наоборот, трудолюбие, готовность выполнять лю­бую работу в народе считались одним из ценных качеств, которые необходимо воспитывать у детей. При этом выд­вигалось требование: формировать у детей понимание того, что, как сказано в лакской сказке «Зурнач, барабанщик и канатоходец», «всякая профессия, оказывается, хороша, если только зарабатывать деньги трудом, а не хитростью и об­маном».

Представители старшего поколения проявляли заботу о пробуждении у будущей смены молодых тружеников чувства ненависти к угнетателям. В известной степени эта забота народа проявлялась в систематической пропаганде свободо­любивых идей во всех жанрах устного поэтического творче­ства и в первую очередь –в поговорках и пословицах. У всех народов Дагестана есть афоризмы, высмеивающие мулл, проклинающие хозяев, вызывающие ненависть и презрение к бекам, ханам: «Сытый мулла хуже голодного волка, при виде халвы забывает Бога», «Мулла лука не ест, а если найдет, тогда и шелухи не оставит», «Хан не имеет стыда, камень – глаз», «Реку не мерь, беку не верь», «Уши хозяина глухи», «У голодного силы нет, у богатого – жалости».

Считая труд основным фактором физического, умствен­ного развития и нравственного совершенствования подрас­тающего поколения, народ не ограничился только его оценкой, образным и многоплановым раскрытием его общественной роли. Народом была создана оригинальная система трудово­го воспитания, которая включала в себя реализацию опреде­ленных задач, общих для всех народов, но каждым народом решающихся специфически, в соответствии со своеобразны­ми общественно-экономическими условиями жизни и быта. Первой из этих задач у горцев является воспитание у подра­стающего поколения глубокого уважения к простым труже­никам и результатам их труда. Такое уважение воспитыва­лось при ознакомлении детей с трудом взрослых и в процессе их совместной деятельности со взрослыми. Детям внушали: уважать трудовой народ — это прежде всего беречь то, что сделано их руками («Сделанное десятью ударами портят одним»); необходимо оказывать в тяжелом труде посильную помощь труженикам («Работай, где нашел работающих, – кушай, где нашел кушающих»); чтобы стать в будущем хо­рошим тружеником, необходимо приучаться к труду, брать пример с простых тружеников («Научись уважать людской труд и святость хлеба, который родит земля»); чтобы сде­лать даже самую простую вещь, надо много знать и уметь («Когда с уменьем человек возьмется, в его руках и снег огнем займется»).

В мировоззрении будущего труженика важное место дол­жно занимать осознание необходимости личного труда: «Ра­бота, хоть и малая, какая ни какая, полезнее, чем жалоба, большая-пребольшая», «Дерево плодами ценится, человек трудами ценится», «Пусть аллах меня осилит, лишь бы я зем­лю осилил», «У кого умелые руки, тот и мед ест».

Решая задачу трудового воспитания, народ укреплял в детях чувство любви к труду, поднимал их сознание до пони­мания важности и необходимости трудиться, воспитывал и развивал в них чувство ненависти и презрения к привычке удовлетворять свои потребности за счет труда других, ко всякому стремлению обогащаться темными путями («Пьяный вином – протрезвится, пьяный казной –никогда», «Рабо­тающему в поле пахарю – толокно, сидящему на меже хозя­ину –сырники» и др.)- Говоря о воспитании любви к труду, народ имел в виду не только физический, но и умственный труд: «Держись за перо – оно сын хлеба», «Знанье и труд – близнецы», «Рабство – вниз, наука – вверх», «В надежде на хлеб – ума не бросай».

В народе проявлялась постоянная забота о привитии под­растающему поколению трудовых умений и навыков. Народ утверждает: «Раб истинный не тот отнюдь, кто у рабов рабом родился, раб тот, кто завершает путь, и ничему не научился».

Высмеивая тех, кто не хочет и не умеет трудиться, народ успешно решал эту задачу трудового воспитания созданием общественного мнения, являвшегося своеобразным и доми­нирующим фактором воспитания подрастающих поколений вообще, а трудового в особенности. Отсутствие трудовых умений и навыков осуждается и высмеивается в пословицах последовательно и настойчиво: «Неумеющему доить – и двор кривой», «Корову доил – молоко не сберег, рукав латал - шубу сжег», «Не управился с быком – так оглоблю бьет», «Работа учит работе». Систематическое выполнение трудовых обя­занностей способствовало закреплению ранее приобретенных умений и навыков.

Сообщение детям определенной суммы знаний, связан­ных с различными видами труда, также представляет важ­ную сторону трудового воспитания: «Ячмень сей в пыль, пше­ницу – в грязь», «Хутор можно проесть, ремесло не кончает­ся», «Только огонь делает железо мягким», «Одну борозду хоть до Хорасана доведи – поле вспахано не будет», «Каков хозяин – таковы и быки», «Пока спина не взмокнет, поле не напоишь», «Не полотое, что не сеяное», «Пока река полно­водна, вытаскивай лес», «У кого на стрижке овец ножницы кривые, у того на весах с шерстью и гири легче». Если в первых пословицах содержатся практические сведения по труду, то есть имеют место элементы трудового обучения, то последняя пословица интересна показом связи нерадивос­ти и небрежности в работе с бесчестностью в поведении.

Народ придавал большое значение приучению молодежи к трудовой взаимопомощи и солидарности, к объединению трудовых интересов и усилий в выполнении трудовых задач: «Кто не с людьми – тот словно и не родился», «Если все по­могают, то и войлочный кол в землю войдет», «Рост аула – это люди, сила аула – единство», «Один поможет – ты вдвое сильней, двое помогут – в сто раз сильней», «Гора не нужда­ется в горе, а человеку без человека – не быть», «Кто не вместе с аулом, тот покойник без могилы».

Много внимания уделяли народы Дагестана тому, чтобы внушить подрастающему поколению мысль о созидательной силе труда, возвеличивающего человека. Вся жизнь дагес­танских трудящихся в суровых горных условиях представля­ла собой трудовой подвиг, ибо они вынуждены были с колы­бели отвоевывать свое существование у грозной природы. Горскому населению требовалось невероятное упорство и мужество, чтобы вырастить что-то в горах, так как землю таскали из долин на спинах поколение за поколением. Созда­вали, строили крохотные поля-террасы. Вместе со взрослы­ми в труде принимали участие подростки и юноши. Они ста­рались быть похожими на своих отцов и старших братьев, подражая им в трудолюбии и мужестве. Будущие труженики видели реальные результаты своего труда, глубоко осознава­ли его созидательную силу, когда вместе со старшими по высоким, крутым и отвесным скалам перекидывали дере­вянные желоба, по которым текла отведенная с верховьев рек вода, когда вырубали в скалах канавы, тянули через про­пасти акведуки, за десятки верст вели воду от источников: «Бедняк ради мерки зерна и гору одолеет».

В пословицах дагестанцев о труде находит подтвержде­ние мысль Энгельса о значении преобразующего людей тру­да, влиянии их деятельности, например, борьбы с силами при­роды, на формирование человеческой личности. По словам Энгельса, именно изменение природы человеком, а не одна природа как таковая, способствовало тому, что человек соверщенствовался и развивался сам. Однако надо иметь в виду, что такое изменение природы не только не исключает, а предполагает заботливое, бережливое и даже творческое отно­шение к природе.

В своем поэтическом творчестве народ учил подрастаю­щее поколение, что именно простые люди, трудящиеся мас­сы являются той силой, которая преобразует окружающую природу. Дагестанцы внушают детям испокон веков: «Народ – солнце земли», «Народ – все может», «Как решит народ, так и будет». В этих словах – сознание народом своей силы, своей решающей роли в судьбах мира.

Следует подчеркнуть многозначность пословицы как этнопедагогического суждения. Люди чаще всего употребля­ют пословицы и поговорки по одной, украшая ими текст или комментируя ими факт, или аргументируя народным автори­тетом высказанную собственную мысль. Реже употребля­ются пословицы по две, по смыслу близкие, взаимно допол­няющие друг друга. Очень редко встречаются в разговоре три пословицы кряду. В то же время нами зафиксированы случаи употребления пословиц до семи вместе. Такое упот­ребление пословиц происходит в силу необходимости настой­чивого повторения одной и той же важной мысли, когда по­словицы близки по смыслу или находятся в тематическом единстве, если они - как стихи в прозе. Часто разные посло­вицы передают одну и ту же мысль. Например: «И лошадь в сторону дома бежит быстрее», «Из дома – в калитку, домой – в ворота», «Из дома шагом, домой — бегом», «Из дома — рысью, домой –галопом», «Из дома без ног, домой – на кры­льях», «Из дома – вздохи, домой – улыбки», «Покидает со слезами, возвращается – с песней». Данный ряд чувашских пословиц посредством движения и физического состояния передает душевные переживания человека, в связи с любо­вью к родному дому, к родине.

Трудящимся присуще отношение к пословице как к авто­ритетному указанию, вокруг которого мысленно концентри­руются другие пословицы как носители производной идеи, смежной с главной. Но есть и пословицы, отражающие мысль в развитии. Эффект – в логическом единстве: «Не считай радости, считай детей в доме», «Счастье дома — дети дома»,

«Говорят «радости домашние», понимай «полон дом детей»», «Радость и счастье – дети и дети» и др.

Народ прибегает к комментированию одной пословицы другими в целях усиления убедительной силы первой. Две пословицы «Ложь гони прочь от себя, говори правду» и «Не оттого бывает спокоен сон, что постель мягка, а оттого, что совесть чиста» нередко употребляются вместе. Обе они до­полняют друг друга в конкретных аспектах: правдивость и чистая совесть – явления одного порядка.

Любопытно, что убежденность неграмотных крестьян в справедливости пословицы доходит порою до суеверного по­клонения силе слова. Они отбирают народные афоризмы в со­ответствии со своими представлениями об определенных яв­лениях жизни и ни одно положение пословиц, употребляемых в связи с конкретной ситуацией, не подвергают сомнению.

Педагогические идеи в пословицах представлены в раз­личных формах. Обобщающая информация о детях, воспи­тании, родителях и т. п. имеет форму советов, предсказаний, правил и др. Отдельные пословицы по характеру близки к педагогическим принципам и живо напоминают фрагменты теории. Коменский, например, в своих научных выводах так трансформирует мысли народа: «Молодое дерево можно са­жать, пересаживать, подчищать, изгибать как угодно, но если выросло, это невозможно сделать... Все это, очевидно, в та­кой же мере относится и к самому человеку». Коменский много раз возвращался от теории к народной мудрости. В своем сборнике «Мудрость старых чехов» он приводит по­словицу: «Второй день всегда мудрее». Аналогичная мысль присутствует в пословицах всех народов. Но если, например, русская пословица – «Утро вечера мудренее» предполагает решение серьезного вопроса не в утомленном состоянии, а после отдыха, то чешский афоризм, приведенный великим педагогом, высоко оценивает накопленный опыт.

Как уже было сказано выше, много пословиц могут вы­ражать совокупно одну общую идею, но и одна пословица может содержать в себе все богатство и многообразие идей, раскрывающихся каждый раз особенным образом, в зависи мости от конкретной ситуации. Жизнь пословиц в народе на­столько своеобразна и богата, что возможно посвящение це­лых исследований одной какой-либо пословице. Одним из авторов настоящей книги было заведено «досье» на чувашс­кую пословицу, которая при буквальном переводе имеет сле­дующий смысл: «У единственной овцы нет овчарни (хлева, сарая, укрытия, двора, ограды и т. п.), а у единственного ре­бенка нет Бога (божества, ангела-хранителя, покровитель­ствующего святого и т. п.)». В этом «досье» накопилось 278 листов. По пословице проводилось анкетирование среди пред­ставителей разных национальностей и разных слоев населе­ния. Среди них были неграмотные старики, опытные дирек­тора школ, студенты, отцы и матери, молодые колхозницы, рабочие и др. Их комментарии были столь различны, что, казалось бы, не имели никаких точек соприкосновения. Суждения анкетируемых касались многих сторон воспитания и жизни в целом. Ниже приводятся обобщенные высказыва­ния целого ряда лиц.

Одна овца – не стадо. Она и овчарни не будет иметь. Люди должны состоять хотя бы в самом маленьком обществе. Своего рода ангелами-хранителями являются братья и сест­ры, которые смогут помочь в тяжелые минуты. По ассоциа­ции с пословицей возникает мысль: семья непременно долж­на быть маленьким коллективом, но не настолько малень­ким, чтобы в ней детей было меньше, чем взрослых. Один человек не делает истории даже своей жизни. Спаянная груп­па уже что-то дает, для нее нужно иметь и место, где жить.

Во многих случаях обе части пословицы комментируют­ся как нечто единое, имеющее отношение только к ребенку, т. е. прямой смысл второй части применяется для расшиф­ровки переносного смысла первой.

Один ребенок, не имея собственного коллектива в своей семье, пристает к любому другому, может оказаться и в дур­ной компании. Многозначность слова «ограда» переносится на характеристику поведения единственного ребенка. Фра­зеологизм «оказался за оградой» имеет смысл: человек на­рушил общепринятые нормы поведения, позволил недозволенные действия. Овца, отставшая от стада, может быть съедена волком. Вот почему подрастающему поколению в целом нужно держаться вместе с братьями, сестрами, одно­сельчанами, народом.

Пословица напоминает другую – о женщине без мужа, как о кобыле без узды, т. е. в ней усматривается что-то сво­евольное, неодобряемое, выходящее за рамки допускаемого, общепринятого, дозволенного.

С пословицей совместно употребляется благо пожелание: не будь одинокой (одиноким). Разбирая вторую часть посло­вицы об отсутствии Бога у единственного ребенка, один из комментаторов отмечает отсутствие управления собой: нет опоры в характере, нет стержня в моральном облике, в це­лом нет того, что держало бы его в рамках благопристойно­сти. Отсутствие божества трактуется как отсутствие выс­ших авторитетов. Единственный ребенок - один в семье -нет ни старших, нет ни младших, своим исключительным, обособленным положением он не способствует реализации принципа преемственности поколений.

У одной овцы нет овчарни – у нее не возникает необходи­мости в создании своего постоянного места жительства, жи­вет без заботы о других, одновременно эта часть пословицы выражает слабость и незащищенность одиночки. Вторая часть пословицы имеет в виду то, что воспитать одного ре­бенка труднее и сложнее, что он может оказаться жертвой слепой родительской любви; это настолько серьезно, пробле­матично, что и Бог не в состоянии помочь, его действия рав­ны нулю, и потому сказано, что у единственного ребенка нет Бога.

Отдельные комментаторы с единственностью связывают угрозу физическому существованию ребенка. Пословица от­носится, подчеркивают они, к давнему прошлому и характери­зует тяжелую долю крестьян. При огромной детской смерт­ности, когда дети умирали от болезней и голода, единственный ребенок оказывался ненадежной опорой для семьи. Сыновей надолго забирали в армию, многие не возвращались. Одиноч­ка не имеет и сам нигде опоры, его голоса не слышно.

Среди комментаторов есть и такие, которые приводят собственные варианты пословицы. Так, например, в одном случае вместо овцы назван ягненок, в другом случае вместо единственного ребенка назван одинокий ребенок (сирота). Соответственно разные варианты и толкуются по-разному.

Один-единственный ягненок, как бы его ни охраняли, мо­жет быть потерян, съеден хищниками, что бывает очень ча­сто. Так и одно единственное дитя: как бы его ни холили, ни лелеяли, ни воспитывали — едва ли будет сам счастлив и ос­частливит родителей. Мало надежды на то, что единствен­ный ребенок выберет правильный путь в жизни. С другой стороны, единственному ребенку нет защиты после смерти родителей: нет людей - так и Бог не поможет.

Очевидно, приводя эту пословицу, говорящий сетует, что у него только один ребенок. Этот же комментатор допускает и второе толкование пословицы, вкладывая в нее, в зависи­мости от конкретной ситуации, смысл русской пословицы; «У семи нянек дитя без глазу».

Любопытными представляются обстоятельные рассуж­дения комментатора, в которых проявляет себя этнический индивидуум, представитель своей нации.

У овцы есть хозяин. Нормальный практичный человек не держит одну овцу. А если держит, то проявляет о ней заботу. Следовательно, одна овца без укрытия дважды характеризу­ет хозяина плохо: имеет только одну овцу и не ухаживает за этой одной. Ребенок не должен быть предоставлен самому себе, быть оторванным от друзей, о нем всегда должны про­являть заботу взрослые, родители, а если нет –воспитатель, учитель. Умный педагог и есть бог. Главный смысл послови­цы состоит в том, чтобы единственный не оказывался оди­ноким. Пословица в равной степени относится и к взрослому человеку. Если он поставит себя вне коллектива, то переста­ет быть активной общественной личностью.

Пословицу многие комментаторы относят к седой стари­не, связывают с прошлым чувашей-скотоводов. Между пер­вой и второй частями пословицы усматривают не только пе­дагогическую, но и практическую связь: с одним сыном не разведешь овец, нужен пастух, а единственный едва ли су­меет стать надежным пастухом. Позднее при оседлом зем­леделии малочисленность семьи для бедных крестьян ста­новилась источником бесчисленных бед.

Человек, не имеющий Бога, – в народном толковании – человек без веры в добро, без ограды, без ограничения, бе­зудержный. Слова «нет ограды», «нет бога» соотносятся и со значением «нет толку» — бестолковый.

Пословица афористична, многозначна. Главная мысль в ней: от одного ребенка мало толку, как мало толку от одной овцы, для которой нет смысла строить загон. По всей веро­ятности, в пословице подчеркивается и трудность воспита­ния одного ребенка: трудно ставить его в естественные ус­ловия воспитания. Чаще всего единственный ребенок не име­ет никаких ограничений, оказывается «вне ограды», ему все равно, где быть и каким быть по отношению к себе самому, к окружающим, родителям. В данном случае может иметь место пренебрежение ребенка к окружающим, порожденное его избалованностью.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: