Святой Дух и Божественное действие 17 глава

По этой же причине в Слове Ветхого завета нигде не сказано, что пророки говорили от Святого Духа, а только что от Иеговы. Ибо везде читаем: «Иегова говорил мне», «Слово Иеговы было мне», «Иегова сказал», «Так говорит Иегова».

Чтобы никто не сомневался в этом, я хочу привести места только у Иеремии, где так говорится: 1:4, 7, 11—14, 19; 2:1—5, 9, 19, 22, 29, 31; 3:1, 6, 10, 12, 14, 16; 4:1, 3, 9, 17, 27; 5:11, 14, 18, 22, 29; 6:6, 9, 12, 15, 16, 21, 22; 7:1, 3, 11, 13, 19—21; 8:1, 3, 12, 13; 9:3, 7, 9, 13, 15, 17, 22, 24, 25; 10:1, 2, 18; 11:1,[3,]6, 9, 11, 17, 18, 21, 22; 12:14, 17; 13:1, 6, 9, 11—15, 25; 14:1, 10, 14, 15; 15:1—3, 6, 11, 19, 20; 16:1, 3, 5, 9, 14, 16; 17:5, 199—21, 24; 18:1, 5, 6, 11, 13; 19:1, 3, 6, 12, 15; 20:4; 21:1, 4, 7, 8, 11, 12, 14; 22:2, 5, 6, 11,[16,]18, 24, 29, 30; 23:2, 5, 7, 12, 15, 24, 29, 31, 38; 24:3, 5, 8; 25:1, 3, 7—9, 15, 27—29, 32; 26:1, 2, 18; 27:1, 24, 8, 11, 16, 19, 21, 22; 28:2, 12, 14, 16; 29:4, 8, 9, 16, 19—21, 25, 30—32; 30:15, 8, 10—12, 17, 18; 31:1, 2, 7, 10, 15—17, 23, 27, 28, 31—38; 32:1, 6, 14, 15, 25, 26, 28, 30, 36, 42, 44; 33:1, 2, 4, 10—13, 17, 19, 20, 23, 25; 34:1, 2, 4, 8, 12, 13, 22; 35:1, 13, 17—19; 36:1, 6, 27, 29, 30; 37:6, 7, 9; 38:2, 3, 17; 39:15—18; 40:1; 42:7, 9, 15, 18, 19; 43:8, 10; 44:1, 2, 7, 11, 24—26, 30; 45:2, 5; 46:1, 23, 25, 28; 47:1; 48:1, 8, 12, 30, 35, 38, 40, 43, 44, 47; 49:2, 5—7, 12, 13, 16, 18, 26, 28, 30, 32, 35, 37—39; 50:1, 4, 10, 18, 20, 21, 30, 31, 33, 35, 40; 51:25, 33, 36, 39, 52, 58. И это у одного только Иеремии. Подобное говорится и у всех остальных пророков, но ни у одного — что говорил Святой Дух или что Иегова говорил с ними посредством Святого Духа.

* * *

159. Здесь я добавлю следующие воспоминания. Первое.

Однажды, когда я был в небесах в обществе ангелов, я увидел далеко внизу большое облако дыма, из которого время от времени вырывался огонь. Я сказал ангелам, с которыми беседовал, что немногие знают, что дым, видимый в адах, поднимается от лжи, подкрепляемой рассуждениями, а огонь — это гнев, возгорающийся против тех, кто возражает. Я добавил, что это столь же неизвестно в этом мире, как и в моём, где я живу телом, неизвестно, что пламя — это всего лишь сгорающий дым. Я часто наблюдал, что если головёшкой внести огонь в дым, поднимающийся от поленьев в очаге, дым превращается в пламя той же формы, какую имел дым, поскольку частицы дыма становятся искорками, которые вместе возгораются, как это бывает, когда поджигают порох. «То же самое с дымом, который мы видим внизу. Он состоит из большого количества ложных утверждений, а огонь, вырывающийся в виде языков пламени, — это пылкая ревность в их защиту».

Тогда ангелы сказали мне: «Попросим у Господа разрешения сойти вниз и подойти ближе, чтобы понять, что это за ложь, от которой столько дыма и огня».

Разрешение было дано, и вот столб света окружил нас и тотчас же перенёс в нужное место. Там мы увидели четыре скопления духов, которые энергично доказывали, что следует призывать и почитать Бога Отца, поскольку он невидим, а не Его Сына, рождённого в мире, так как Он — человек и видимый. Оглянувшись по сторонам, я увидел слева учёных из духовенства, за ними — неопытных, а справа — образованных мирян и за ними — необразованных. Но между ними зияла пропасть, которую невозможно было перейти.

Но мы обратили взгляд и слух налево, где было духовенство, учёное спереди и неопытное сзади, и стали слушать их рассуждения о Боге: «Как мы знаем из учения нашей церкви о Боге, единого по всей Европе, следует обращаться к Богу Отцу, который невидим, и при этом также к Богу Сыну и Богу Святому Духу, которые тоже невидимы, ибо совечны Отцу. Поскольку Бог Отец — создатель вселенной, и поэтому пребывает во вселенной, Он присутствует во всём, к чему мы обращаем свои взоры. Когда мы молимся Ему, Он благосклонно выслушивает нас, и после того как принимает посредничество Сына, посылает Святого Духа вложить в наши сердца славу праведности Своего Сына и делает нас блаженными. Нас назначили учителями церкви, и мы ощущаем в груди, когда проповедуем, святое действие посланного нам Духа и вдыхаем в ваши умы благоговение перед Его присутствием. Мы испытываем такое воздействие потому, что все чувства наши направляем к невидимому Богу, который действует не только на зрение нашего разума, но вообще на всю структуру нашего ума и тела через Своего посланника, Духа. Такого результата нельзя было бы добиться поклонением видимому Богу или тому, кого умом можно воспринимать как человека».

Сказанному рукоплескали неопытные из духовенства, стоявшие позади. Они добавили: «Откуда святое, как не от невидимого и непостижимого Бога? Едва это коснулось наших ушей, наши лица расплылись в улыбке, мы обрадовались, словно ласкающему душистому ветерку, и ударили себя в грудь. Видимое и постижимое — это совсем другое; когда мы такое слышим, оно становится для нас природным, но не Божественным. Ради этого и мессы у католиков ведутся на латыни, и из тайников алтаря вынимают гостии, которые объявляют Божественными таинствами и выставляют на обозрение. При этом народ падает на колени, как перед величайшим таинством, и вдыхает святое».

После этого мы повернулись направо, где стояли образованные миряне, а за ними необразованные. От образованных я услышал: «Мы знаем, что мудрейшие из древних поклонялись невидимому Богу, которого они называли Иеговой, но в последующую эпоху люди стали делать себе богами умерших правителей. Среди них Сатурн, Юпитер, Нептун, Плутон, Аполлон, а также Минерва, Диана, Венера и Фемида. Они строили им храмы и воздавали Божественные почести. С течением времени возникло идолопоклонство, от которого, наконец, весь мир обезумел. Поэтому мы единодушно согласны с мнением наших священников и пресвитеров, что было и есть три Божественные личности от вечности, каждая из которых — Бог. Нас устраивает, что они невидимы».

Необразованные за ними добавили: «Мы согласны. Несомненно, Бог есть Бог, а человек есть человек. Но мы знаем, что если кто-нибудь объявит Бога человеком, простой народ, у которого о Боге чувственные представления, согласится».

После этой речи их глаза открылись, и они увидели рядом с собой нас. Тогда они вознегодовали, что мы, слушая их, сохраняли молчание. Тогда ангелы властью, данной им, закрыли внешние, или нижние, области их мышления, от которых они говорили, и открыли внутренние, или верхние, от которых они вынуждены были далее говорить о Боге. Тогда они сказали: «Что такое Бог? Мы ни лица Его не видели, ни голоса не слышали. Что же такое Бог, если не природа в её первых и последних проявлениях? Её мы видели ясно перед своими глазами и слышали, потому что её звуки всегда на слуху».

На это мы ответили им: «Видели вы когда-нибудь Социния, который признавал одного Бога Отца? Или Ария, который отрицал Божест­венность нашего Господа Спасителя? Или кого-нибудь из их приверженцев?» «Не видели», — ответили они. «Они находятся, — сказали мы, — в глубине под вами». Вскоре оттуда вызвали некоторых и спросили их о Боге. Они говорили то же, что и предыдущие, и ещё: «Что такое Бог? Мы можем сделать богов, сколько захотим».

«Бесполезно говорить вам, — сказали мы тогда, — о Сыне Божьем, рождённом в мире, но кое-что мы всё же расскажем. Чтобы вера о Боге, в Него и от Него не стала только потому, что никто не видел Его, подобной воздушному пузырю, который в первые два мгновения его жизни окрашен в прекрасные цвета, а в третий и последующие — рассеивается в ничто, Богу Иегове было угодно сойти и облечься в человеческое, и так дать Себя увидеть и убедиться, что Бог — не существо, порождённое рассудком, но Тот, который был, есть и будет из вечности в вечность. Бог — не слово из трёх букв, а всё, что есть от Альфы до Омеги. Следовательно, Он есть жизнь и спасение всех, кто верит в Него как видимого Бога, а не тех, кто говорит, что верит в невидимого Бога. Ибо верить, видеть и узнавать — одно, почему Господь и сказал Филиппу: «Видящий и знающий Меня видит и знает Отца».

И в другом месте, что воля Отца в том, чтобы верили в Сына, и кто верит в Сына, имеет жизнь вечную, а кто не верит в Сына, не увидит жизни, но гнев Божий пребудет над ним». (И то, и другое сказано у Иоанна 3:15, 16, 36; 14:6—15.) Услышав это, многие из четырёх групп так воспламенились, что у них из ноздрей пошёл дым с огнём. Поэтому мы удалились, а ангелы, проводив меня домой, взошли в свои небеса.

160. Второе воспоминание.

Однажды я гулял в обществе ангелов в мире духов. Он находится посередине между небесами и адом, и туда приходят сначала все после смерти, добрые подготавливаются к небесам, а злые — к аду. Я беседовал с ангелами о многом и, между прочим, о том, что в мире, где я нахожусь телом, ночью можно видеть бесчисленные звёзды, малые и большие, каждая из которых — солнце, и от них до мира нашего солнца доходит только свет. «И увидев, — сказал я, — что в вашем мире тоже можно наблюдать звёзды, я решил, что их, наверное, столько же, сколько и в моём мире».

Ангелы, довольные этим разговором, отвечали, что их, возможно, также много, потому что всякое общество в небесах светит иногда тем, кто под небесами, как звезда. Обществ же в небесах несметное множество, и все расположены в порядке, соответствующем склонностям их любви к добру, которые неисчислимы, потому что от Бога, в котором их бесконечно много. Поскольку это было предусмотрено до создания, я предположил, что по их количеству столько же звёзд предусмотрено, то есть создано, в мире, где людям предстояло жить в природных материальных телах.

Пока мы так беседовали, я увидел на севере мощёную дорогу, на которой скопилось столько духов, что едва можно было ступить ногой между двумя соседями. Я сказал ангелам, что видел эту дорогу и раньше и духов на ней, словно строй солдат; и что слышал, что это дорога, по которой проходят все, покидающие природный мир. На этой дороге скапливается столько духов по той причине, что каждую неделю умирают десятки тысяч людей и все они после смерти переселяются в этот мир.

Ангелы добавили к сказанному мной: «Дорога заканчивается в середине этого мира, где мы и находимся сейчас. Это объясняется тем, что на восточной стороне расположены общества, которые пребывают в любви к Богу и к ближнему; слева, к западу — общества, состоящие из тех, любовь которых противоположна этим двум; спереди, к югу — общества, состоящие из более разумных, чем все остальные. Вот почему новоприбывшие из природного мира сначала попадают сюда. Пока они здесь, они в своём внешнем, точно так же, как были в прежнем мире; но позже они постепенно вводятся в своё внутреннее и испытываются, каковы они. После исследования добрых уводят в их места в небесах, а злых — в их места в аду».

Мы встали в середине, где заканчивалась дорога для прибывающих, и сказали: «Подождём здесь немного и поговорим с кем-нибудь из новоприбывших». Мы выбрали из подошедших двенадцать человек; поскольку они только что покинули природный мир, они не знали, что уже не в нём. Мы спросили, какое у них представление о небесах, об аде и о жизни после смерти.

На это один из них ответил: «Наш святой орден приучил меня верить, что мы будем жить после смерти и что есть небеса и ад. Вследствие этого я всегда верил, что живущие нравственно попадают в небеса, а поскольку все живут нравственно, никто не попадает в ад. Таким образом, ад — это сказка, выдуманная духовенством, чтобы удерживать людей от дурного образа жизни. Какая разница, думаю я о Боге так или иначе? Мышление — всего лишь шелуха или пузырь на воде, который лопается и исчезает».

Другой рядом с ним сказал: «Моя вера — что небеса и ад существуют и что Бог правит небесами, а дьявол — адом. Поскольку они враждуют, и поэтому противоречат друг другу, одни называют злом то, что другие называют добром. Нравственный человек — притворщик, он может зло выставить добром, а добро — злом и поэтому встать на любую сторону. Какая разница, с тем я господином или с другим? Лишь бы поддерживал меня. Люди находят одинаковое удовольствие и во зле, и в добре».

Третий, недалеко от второго, сказал: «Что толку для меня в том, верю ли я в небеса и ад? Ведь никто оттуда не приходил и не рассказывал. Если бы все люди жили после смерти, почему из такого множества ни один не вернулся и не сообщил?»

Четвёртый рядом с ним сказал: «Я объясню тебе, почему никто не вернулся и не сообщил. Это потому, что человек, когда испускает душу и умирает, становится либо привидением, которое растворяется в воздухе, либо как бы выдохом изо рта, то есть просто ветерком. Как такой может вернуться и говорить с кем-то?

Пятый подхватил: «Друзья мои, подождите до дня последнего суда, ибо тогда все вернутся в свои тела, и увидите их, и поговорите с ними, и каждый расскажет другим свою судьбу».

Шестой, стоявший напротив, сказал с усмешкой: «Как может дух, раз он ветер, вернуться в тело, съеденное червями, или обрести скелет, сожжённый солнцем и превратившийся в пыль? И как может египтянин, из которого сделали мумию, использованную потом фармацевтом при изготовлении экстрактов, эмульсий, настоек и пилюль, вернуться и рассказать что-то? Так что дожидайтесь этого последнего дня, если у вас такая вера, но ожидание ваше будет веки вечные напрасным».

Затем седьмой сказал: «Если бы я верил в небеса и ад и поэтому в вечную жизнь, я верил бы и в то, что птицы и животные тоже будут жить вечно. Разве некоторые из них не так же нравственны и разумны, как люди? Но что животные живут после смерти — это отрицают, тогда и я отрицаю, что люди живут. Оба суждения равноправны, одно следует из другого. Что есть человек, как не животное?»

Восьмой, стоявший у него за спиной, выйдя вперёд, сказал: «Верьте в небеса, если хотите, но я не верю в ад. Разве Бог не всемогущ и не может спасти всех?»

Тогда девятый, похлопав себя по руке, сказал: «Бог не только всемогущ, но и милостив. Он не может никого послать в вечный огонь, а если такой человек и найдётся, Он не может не забрать его и не поднять оттуда».

Десятый выбежал со своего места на середину и сказал: «И я не верю в ад. Разве Бог не послал Своего Сына, чтобы тот умилостивил Его и отменил грехи всего мира? Что против этого сила дьявола? И если дьявол бессилен, что тогда ад?»

Одиннадцатый, священник, слыша такое, воспылал гневом и сказал: «Разве ты не знаешь, что принявшие веру, в которой вписана заслуга Христа, спасаются, и что таких Бог избирает? Разве не зависит этот выбор только от решения Всемогущего и от Его суда, кто достоин? Кто может спорить с этим?»

Двенадцатый, политик, молчал. Но когда мы попросили его подытожить ответы, он сказал: «Ничего не могу заявить от себя лично о небесах, об аде и о вечной жизни, потому что никто об этом ничего не знает. Но не стоит порицать священников, позвольте им проповедовать об этом. Ибо так умы простого народа удерживаются невидимыми узами в подчинении законам и правителям. Не от этого ли зависит здоровье общества?»

Мы ужаснулись, слыша такое, и сказали друг другу: «Эти люди, хоть и называют себя христианами, — не люди и не животные, а животные люди». Однако чтобы пробудить их от сна, мы сказали: «Небеса и ад существуют, и есть жизнь после смерти. Вы убедитесь в этом, когда мы развеем ваше неведение о теперешнем состоянии вашей жизни. Первые дни после смерти каждый находится в полном неведении о том, что он уже не живёт в прежнем мире. Ибо прошедшее время подобно сну: когда от него пробуждаются, обнаруживают себя в том месте, где на самом деле находятся. То же самое происходит сейчас с вами, почему вы и говорите так же, как мыслили в прежнем мире».

Затем ангелы рассеяли их неведение, и тогда они увидели себя в другом мире среди незнакомых людей. «Где это мы?» — воскликнули они. «Вы уже не в природном мире, — сказали мы, — а в духовном. А мы — ангелы».

Пробудившись таким образом, они сказали: «Если вы ангелы, покажите нам небеса». «Подождите немного, мы вернёмся», — ответили мы. Через полчаса мы вернулись, и убедившись, что они ждут нас, сказали: «Следуйте за нами в небеса». Они пошли за нами, мы поднялись, и стража открыла нам ворота и впустила, поскольку мы их сопровождали. Мы сказали встречавшим новоприбывших, чтобы те испытали их. Они повернули их спиной и увидели, что на затылках у них были глубокие полости. Тогда они сказали: «Удалитесь отсюда, так как ваши удовольствия — в любви к злодеяниям, и поэтому вы не соединены с небесами. В сердце вы отрицаете Бога и презираете религию». «Не медлите, — сказали мы им, — иначе вас выкинут». Они с поспешностью повернули обратно и скрылись.

По дороге домой мы обсуждали между собой, почему у тех, чье удовольствие состоит в злодеянии, в этом мире полые затылки. Я сказал им, в чём причина. У человека два мозга, один в затылочной части, называемый мозжечком, другой в передней части, называемый головным мозгом. В мозжечке обитает любовь воли, а в головном мозге — мышление разума. Когда мышление разума не руководит любовью воли, самые внутренние области мозжечка, которые в себе небесны, отмирают. Так образуется эта полость.

161. Третье воспоминание^[41].

Однажды в духовном мире я услышал с северной стороны шум будто от мельницы. Сначала я недоумевал, что бы это могло быть, но вспомнил, что «мельница» и «молоть» — значат изыскивать из Слова то, что служит учению. Поэтому я подошёл к тому месту, откуда слышался шум, и при моём приближении шум исчез. Тогда я увидел на земле нечто сводчатое, куда вёл поземный ход. Увидев его, я спустился и вошёл внутрь.

Там была комната, в которой среди книг сидел старец, державший перед собой Слово, в котором он отыскивал то, что служило бы его учению. Вокруг лежали листки бумаги, на которых он выписывал нужное. В соседней комнате были писцы, собиравшие листки и излагавшие написанное на них в одном документе. Сначала я спросил старца о книгах вокруг него.

Он сказал, что в каждой из них говорится об оправдывающей вере. «Книги из Швеции и Дании глубоки, из Германии — глубже, из Британии — ещё глубже, а из Голландии — глубже всех», — сказал он и добавил, что, хотя они во многом противоречат друг другу, но в разделе об оправдании и спасении одной верой все согласны. После этого он сказал, что сейчас он собирает из Слова то, что относится к первому прин­ципу оправдывающей веры, что Бог Отец лишил милости человеческий род за его беззакония, и поэтому Божественная необходимость для спасения людей состояла в том, чтобы принять удовлетворение, примирение, умилостивление и посредничество от того, кто бы принял на себя праведное осуждение, а это не могло быть совершено никем иным, кроме Его единственного Сына. По совершении же этого стало возможно обращаться к Богу Отцу ради Него, ибо мы говорим: «Отец, помилуй нас ради Сына». «Я видел и вижу, — сказал он, — что это согласно со всяким рассудком и с Писанием. Можно ли иначе подступать к Богу Отцу, как не через веру в заслугу Сына?»

Услышав это, я поразился, что он сказал, будто бы это согласно с рассудком и Писанием, тогда как это противно рассудку и Писанию, о чём я и сказал ему открыто. Тогда он, воспламенённый своей ревностью, возразил: «Как ты можешь так говорить?»

Я открыл ему своё мнение, сказав: «Не противно ли рассудку мыслить, что Бог Отец лишил милости человеческий род, отверг и отлучил его? Разве Божественная милость — не свойство Божественной сущности? Лишить милости означало бы лишиться Божественной сущности, а лишиться Божественной сущности означало бы перестать быть Богом. Может ли Бог лишиться Самого Себя? Поверь мне, милость со стороны Бога, будучи бесконечна, также вечна. Милость Бога может быть упущена со стороны человека, если он не принимает её, но никогда со стороны Бога. Если бы милость покинула Бога, пришёл бы конец всем небесам и всему человеческому роду. Поэтому милость со стороны Бога продолжается вечно, не только к ангелам и людям, но даже к дьяволам в аду. Если это согласно с рассудком, то почему ты говоришь, что единственный способ обращения к Богу Отцу — по вере в заслугу Сына, тогда как всегда можно обращаться через милость?

Почему ты говоришь об обращении к Богу Отцу ради Сына, а не через Сына? Разве Сын — не посредник и не спаситель? Почему не обращаешься к Самому посреднику и спасителю? Не Он ли Бог и Человек? Кто на земле обращается непосредственно к императору, царю или князю? Разве это не дело уполномоченного представителя? Разве ты не знаешь, что Господь пришёл в мир для того, чтобы Самому приводить людей к Отцу, и что невозможно прийти, кроме как через Него. Этот вход всегда открыт, если ты обращаешься непосредственно к Самому Господу, потому что Он в Отце, и Отец в Нём. Исследуй Писание, и ты увидишь, что это согласно с Писанием и что твой путь к Отцу противоречит Писанию, как противоречит и рассудку. Я скажу тебе даже, что это дерзость — восходить к Богу Отцу не через Того, Кто из лона Отца и Кто один с Ним. Разве ты не читал Иоанн 14:6?»

Услышав это, старец разгорячился до того, что вскочил с места и закричал своим писцам, чтобы выкинули меня вон. Когда же я быстро вышел сам, он швырнул мне вслед книгу, случайно попавшуюся ему под руку. Эта книга была Слово.

162. Четвёртое воспоминание^[42].

Произошёл спор между духами, может ли кто-нибудь видеть какую-либо богословскую истину учения в Слове не от Господа. Все сошлись в том, что никто не может, кроме как от Господа, потому что:

Не может человек взять ничего, если это не дано ему с неба.

Иоанн 3:27

Потому они спорили, может ли кто-либо видеть истины, если он не обращается непосредственно к Господу.

С одной стороны, говорили, что нужно прямо обращаться к Господу, ибо Он есть Слово, с другой стороны — что истина учения видна бывает также тогда, когда обращаются непосредственно к Богу Отцу. Поэтому спор сводился в основном к тому, позволительно ли христианину непосредственно обращаться к Богу Отцу и этим возноситься над Господом, и не будет ли это непристойной и безрассудной самонадеянностью и дерзостью. Ибо Господь говорит: «Никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Иоанн 14:6). Они прекратили обсуждать этот вопрос, сказав, что человек может видеть истину учения в Слове из собственного природного света. Но и это было отвергнуто. Таким образом они остановились на том, что истину могут видеть те, кто молится Богу Отцу. Перед ними были прочитаны некоторые места из Слова, после чего они молились на коленях, чтобы Бог Отец просветил их. О некоторых буквальных выражениях, прочитанных им из Слова, они говорили, что то или иное истинно, хотя они были ложны. Так продолжалось несколько раз, пока им не надоело и, наконец они признали, что не могут видеть истину. Другая же сторона, непосредственно обращавшаяся к Господу, видела истины и учила им.

Когда спор таким образом разрешился, вышли несколько духов из бездны, сначала казавшиеся саранчой, а затем маленькими человечками. Это были те, что в мире молились Богу Отцу и утвердились в оправдании одной верой, и те же, что описаны в Апокалипсисе (Откр. 9:1—11). Они сказали, что в ясном свете и также из Слова видят, что человек оправдывается одной верой без дел закона. Их спросили, какой именно верой, и они ответили: «В Бога Отца». Однако после того как их испытали, им было сказано с неба, что они не знают ни одной истины учения из Слова. Они возразили, что всё равно видят свои истины в свете.

Тогда им было сказано, что они видят их в обманчивом свете. Они спросили: «Что такое обманчивый свет?» Их научили, что обманчивый свет — это свет ложных утверждений и что этот свет соответствует свету, в котором живут совы и летучие мыши, для которых тьма есть свет, а свет — тьма. Это было доказано тем, что когда они смотрели вверх на небо, где сам свет, то видели тьму, а когда смотрели вниз в бездну, откуда они вышли, видели свет.

Негодуя на это доказательство, они сказали, что тогда свет и тьма ничем не являются, это только состояния глаза, по которым свет называют светом, а тьму — тьмой. Но было показано, что их свет — обманчивый, то есть свет утверждения лжи, и что их свет есть только деятельность их ума, происходящая от огня вожделений, этот свет ничем не отличается от света кошек, чьи глаза от горячего желания при виде мышей в подвалах подобны свечам в ночное время.

Разгневанные услышанным, они сказали, что они не кошки и не похожи на кошек, поскольку могут видеть, если захотят. Но, боясь вопроса, почему они этого не хотят, они удалились и спустились в свою бездну. Пребывающих там и подобных им ангелы называют совами и летучими мышами, а также саранчой.

Когда они пришли к своим в бездну и рассказали, что ангелы говорили, будто мы не знаем истин учения, и даже ни одной, и называли их летучими мышами, совами и саранчой, там поднялось волнение. «Помолимся Господу, — сказали они, — чтобы позволил нам взойти и ясно показать, что у нас есть много истин учения, неведомых самым архангелам». И, поскольку они молились Господу, разрешение было дано, и они поднялись, числом до трехсот.

Явившись на земле, они сказали: «Мы в мире были славными и знаменитыми людьми, поскольку знали тайны оправдания одной верой и обучали им, и по утверждению в них видим не только свет, но даже как бы светило в его блеске, так же как когда-то в наших кельях. Однако мы слышали от своих товарищей, которые побывали у вас, что этот свет — не свет, а тьма, потому что у нас нет, как вы говорите, никакой истины учения из Слова. Мы знаем, что всякая истина Слова светит, и верим, что наше сияние происходит от того, что мы глубоко размышляем над нашими тайнами. И поэтому мы покажем, что у нас есть истины из Слова в великом множестве».

«Разве нет у нас истины, — спросили они, — что есть Троица: Бог Отец, Бог Сын и Бог Святой Дух, и что следует верить в Троицу? Разве нет у нас истины, что Христос — наш Искупитель и Спаситель? Разве нет у нас истины, что один Христос есть праведность, и Ему одному принадлежит заслуга, и что неправеден и нечестив тот, кто хочет приписать себе часть Его заслуги и праведности? Разве нет у нас истины, что никто из смертных не может делать от себя самого никакого духовного добра, но всякое добро, которое в самом себе добро, исходит от Бога? Разве нет у нас истины, что бывает добро ради заслуги и лицемерное и что такое добро есть зло? Разве нет у нас истины, что добрые дела всё равно следует делать? Разве нет у нас истины, что есть вера, что следует верить в Бога и что всякий получает такую жизнь, какова его вера? И помимо того, многое ещё из Слова. Кто из вас может отрицать что-либо из этого? А вы говорите, что у нас в наших школах нет истины, даже одной-единственной. Оправданы ли обвинения, которые вы бросаете нам?»

Но тогда они получили ответ: «Всё, вами приведенное, само по себе — истина, но у вас она искажена, поскольку из ложных предпосылок можно вывести только ложь. Что это так, мы покажем наглядно. Недалеко отсюда есть место, на которое льётся свет прямо с небес. В середине его есть стол, и если на него положить какую-либо бумагу с написанной на ней истиной из Слова, то эта бумага от написанной истины сияет, как звезда. Напишите же ваши истины на бумаге, положите на этот стол, и вы увидите».

Они так и сделали, отдали бумагу хранителю, который положил её на стол и сказал им: «Отойдите и смотрите на стол». Они отошли и стали смотреть, и вдруг бумага засияла, как звезда. Тогда хранитель сказал: «Вы видите, что написанное вами на бумаге — истина. Но подойдите ближе и сосредоточьте взгляд на бумаге». Они сделали так, и свет тут же исчез, а бумага стала черна, словно покрыта печной сажей. Затем хранитель сказал: «Коснитесь бумаги вашими руками, но остерегайтесь касаться написанного». Когда они сделали это, вырвалось пламя и сожгло бумагу. После того как они это увидели, им было сказано: «Если бы вы коснулись написанного, то услышали бы грохот и обожгли себе пальцы».

Тогда стоявшие сзади сказали им: «Теперь вы видели, что истины, которые вы употребили во зло, утверждая тайны вашего оправдания, сами по себе — истины, но в вас эти истины — поддельные». Они взглянули вверх, и небо им показалось словно кровавым, а затем — словно мраком. Сами же они в глазах ангельских духов казались одни летучими мышами, другие — совами, а некоторые — филинами. Они убежали в свои мрачные места, которые обманчиво светились перед их взором.

Присутствовавшие ангельские духи удивлялись, так как не знали прежде ничего об этом месте и столе. Тогда голос с южной стороны сказал им: «Подойдите сюда, и вы увидите ещё более удивительное». Они приблизились и вошли в комнату, стены которой сверкали золотом, в ней также увидели стол, на котором лежало Слово, осыпанное драгоценными камнями, имевшими небесную форму. Ангел-хранитель сказал: «Когда Слово открыто, от него исходит свет неописуемой белизны, и при этом над Словом и вокруг него от драгоценных камней появляется радуга. Когда сюда приходит какой-либо ангел из третьих небес, над Словом и вокруг него появляется радуга на красном фоне; когда приходит и смотрит ангел вторых небес, появляется радуга на голубом фоне; когда же приходит и смотрит ангел последних небес, появляется радуга на белом фоне. Когда сюда приходит и смотрит какой-либо добрый дух, то появляются переливы света будто мраморные». Что это так, они убедились своими глазами. Ангел-хранитель продолжал: «Если подходит искажающий Слово, то сначала исчезает сияние, если же он приближается и устремляет взгляд на Слово, вокруг него словно разливается кровь. Тогда его предупреждают, что лучше уйти, потому что это опасно».

Но некто, бывший в мире одним из самых значительных авторов учения об оправдании одной верой, дерзко подойдя, сказал: «Когда я был в мире, я не искажал Слово. Я вместе с верой возвышал и милосердие и учил, что человек, творя в состоянии веры милосердие и его дела, обновляется, возрождается и освящается Святым Духом. Я учил также, что не может быть веры одинокой, то есть без добрых дел, как нет дерева без плода, солнца без света и огня без теплоты. И я даже винил тех, которые говорили, что добрые дела не являются необходимыми. Кроме того, я превозносил заповеди Десятословия, а также покаяние, и так удивительным образом всё в Слове применил к учению о вере, при этом открыв и показав, что она одна спасительна».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: