Биполярность периода холодной войны и ее дезинтеграция

Содержание Потсдамской эпохи в геополитическом облике мира было определено итогами Второй мировой войны и утверждением двухпо­люсной структуры международных отношений. Победа в этой войне сделала Советский Союз великой державой, а затем и сверхдержавой, осуществившей советизацию ряда государств, которые рассматрива­лись как преграда для проникновения в «первую страну социализ­ма» чуждых марксизму идей. Создание «социалистического лагеря» объективно воплощало самые далеко идущие геополитические пла­ны русских царей. В послевоенные годы СССР претендовал на роль оплота мира демократии и социализма, а США объявили себя за­щитником свободного мира.

Две сверхдержавы не были равными по экономическому потенциа­лу, но существенно опередили другие государства в военной области. При этом статус сверхдержавы достигался Советским Союзом экс­тенсивными средствами, характерными для государств имперского типа, в то время как Соединенные Штаты имели возможность поддер­живать «баланс сил» ценой значительно меньших затрат и издержек.

Биполярность в форме холодной войны являлась существенной чертой послевоенной системы международных отношений. Период с 50-х до первой половины 80-х годов определялся конфронтационным взаимогенерированием идеологии и геополитики сверхдержав.

От применения ядерного оружия соперников сдерживали не гу­манизм и миролюбие, а осознание непредсказуемости последствий. В первые послевоенные годы США отрезвляло отсутствие у них до­статочных ядерных запасов для военного разгрома преимущественно неядерной, но огромной и боеспособной Советской Армии, для нане­сения поражения союзникам СССР, среди которых был и многонасе­ленный Китай. Позже решимость политиков и отчасти военных лик­видировать соперника ограничивалась наличием ядерных запасов у противной стороны, отсутствием надлежащей защиты от ядерного оружия на фоне мрачных прогнозов относительно результатов кон­фликта.

Вплоть до начала 60-х годов холодная война развивалась по на­растающей, приближаясь к порогу «горячей». Кульминациями были Берлинский (1961) и Карибский (1962) кризисы. Именно они пока­зали возможность взаимоуничтожения друг друга противостоящими сторонами. Когда все это было осознано в Москве и в Вашингтоне, течение холодной войны усложнилось. На практическом уровне многое раз­вивалось в том же русле, но на политическом уровне во второй поло­вине 60-х годов начала выкристаллизовываться решимость покон­чить с холодной войной, найти такую формулу взаимоотношений, которая позволила бы соединить противоборство с уменьшением рис­ка ядерной войны.

Ретроспективно оценивая послевоенные десятилетия, можно утверждать следующее.

В течение длительного времени Советским Союзом предприни­малась попытка достичь двух трудносовместимых целей — соединить всемерную поддержку «мировой революции» (в той или иной форме) с мирным сосуществованием государств с различным общественным строем. Зарубежные ученые давно подметили функциональную не­совместимость этих двух «принципов» советской внешней политики. В нашей стране эта проблема начала широко обсуждаться и серьезно анализироваться лишь в период перестройки.

Со стороны Запада холодная война была способом сдерживания экспансии коммунизма и пересмотра итогов передела Европы. Для Советского Союза она была способом закрепления итогов Второй мировой войны, создания подобных себе режимов в «своей зоне влия­ния», расширения этой зоны за счет новых стран с так называемыми «прогрессивными, антиимпериалистическими режимами». Волна антиколониальных революций, казалось, открывала широкие воз­можности для таких расчетов.

Стратегия расширения «своей» зоны влияния приносила Со­ветскому Союзу определенные, хотя и непрочные успехи. Многие освободившиеся от колониализма страны становились на путь так называемого некапиталистического развития, «социалистической ориентации», но затем одна за другой сходили с него, избирая собст­венный путь или даже переходя в стан соперников СССР. Удержи­вать эти страны в орбите советского влияния не удавалось и за счет увеличения размеров предоставляемой им помощи, прежде всего военного характера. Обнаруживалась искусственность историософ­ской схемы, сконструированной коммунистическими партиями на рубеже 50-х и 60-х годов.

В угоду идеологии солидарности с национально-освободительными движениями и так называемыми прогрессивными режимами должным образом не учитывались реальные возможности и экономические интересы Советского Союза. Одним из показателей расточительной траты национальных ресурсов страны являлась задолженность раз­вивающихся государств Советскому Союзу, а после его распада — России.

Наряду с отрицательными последствиями деятельность Советско­го Союза в странах третьего мира способствовала строительству крупных промышленных объектов, подготовке сотен тысяч специа­листов. Это обстоятельство создает для России — преемницы СССР благоприятные возможности сотрудничества со странами третьего мира на новой, прагматической основе, оказывая тем самым воздей­ствие на формирование региональных и глобальных балансов сил.

Были у Советского Союза и серьезные геостратегические пораже­ния — разрыв с Югославией в конце 40-х и с Китаем — в конце 50-х го­дов, была афганская авантюра, охватившая почти десятилетие.

Выдвижение советским руководством доктрины «ограниченного суверенитета» в отношениях социалистических стран и ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию в 1968 году законсер­вировали тоталитарную модель социализма, надолго закрыв дорогу реформам. Кроме того, предпринятая военная акция усиливала ар­гументацию тех политиков и ученых на Западе, которые критически относились к миролюбивой риторике советского руководства, усмат­ривая в доктринальных основах его политики неприятие таких осно­вополагающих принципов международных отношений, как уважение суверенитета государств и права народов на самостоятельный выбор общественного устройства.

Иллюзорными оказались расчеты на то, что так называемые пре­имущества социализма позволяют поддерживать ракетно-ядерный паритет с Западом и одновременно обеспечивать высокий жизненный стандарт. На гонку вооружений в СССР тратилось 24% валового продукта, тогда как в США — 6%. Милитаризация экономики была непосильным бременем для СССР, ускорившим процесс эрозии то­талитарной системы.

В мире повсеместно росло осознание угрозы для человечества в связи с гонкой вооружений, ухудшением среды обитания людей. В качестве императива выживания утверждалась идея планетар­ной взаимозависимости.

Противостояние СССР и США негативно сказывалось на со­стоянии их экономики, подрывало престиж в «своих» зонах влияния. Рос экономический и военный потенциал союзников США, особенно Германии и Японии, претендовавших на соответствующее политическое влияние. Соперничество СССР и США сочеталось с элементами сотрудничества, прежде всего в сфере военной безопасности. Встреч­ные шаги сверхдержав с целью укрепления международной стабиль­ности вместе с тем вызывали у других государств, даже союзников, опасение по поводу возможности «сговора» за счет интересов треть­ их стран. Следствием всех этих процессов были размывание жесткой бипо­лярной модели, ослабление «коалиционной дисциплины» на Востоке и на Западе. По авторитетному свидетельству Г. Киссинджера воен­ная двухполюсность подталкивала, а не сдерживала распыление по­литической власти в глобальном масштабе: «Менее крупные страны раздираются между желанием получить защиту великих держав и стремлением уйти из-под их опеки».

Примерно к началу 80-х годов биполяриость определяла главным образом форму международных отношений, выражаясь, прежде всего, в сохранении военных блоков, образованных в 40-50-х годах. Но эта форма уже вступала в противоречие с эволюцией международных отношений к мпогополюсности и многоярусности. Обострение совет­ско-американских отношений в первой половине 80-х годов затор­мозило, но не остановило трансформацию международных отноше­ний, разрушение основ послевоенного миропорядка.

В середине 80-х годов в качестве парадигмы международных отношений начало утверждаться повое политическое мышление. Оно открывало возможность для противостоящих блоков покончить с конфронтацией, сохранив свое лицо.

Общепризнанно, что из всех направлений советской политики наиболее радикальные перемены произошли в политике внешней. Серьезно изменились и поведение СССР, и его имидж. Жизненные интересы страны требовали извлечения уроков из бесплодного про­тивоборства, угрожавшего самим основам цивилизации.

Логика тотального противоборства с наиболее развитой частью мира подводила Советский Союз к выбору нового критерия оценки реалий конца XX века. Классовый подход уступил место общечело­веческим ценностям.

Новое политическое мышление основывалось на признании ключевой роли взаимозависимости государств в сфере безопасности и неприменимости силы как средства решения международных про­блем. Как методология цивилизованной внешней политики оно не имеет альтернативы и в настоящее время.

Фундаментальное изменение концептуальных основ внешней по­литики СССР, сопровождавшееся соответствующими практически­ми акциями, встречное движение со стороны Запада с целью укреп­ления всеобщего мира и безопасности сыграли решающую роль в пре­кращении холодной войны.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: