Исторический метод в экономической истории

Экономическая история (история экономики) – это экономическая наука, исследующая хозяйственные процессы в их хронологической последовательности, спонтанном развитии.

Экономическая история – одна из самых масштабных и влиятельных экономических наук, а экономические историки составляют весьма внушительный отряд в армии экономистов. Существует несколько фундаментальных журналов по экономической истории: Explorations in Economic History, Journal of Economic History, European Journal of Economic History и др. Активно функционирует Международная ассоциация экономических историков (IEHA – International Economic History Association), которая регулярно проводит международные конгрессы по экономической истории, на которых обсуждаются самые насущные вопросы этой науки (последний из этих конгрессов состоялся в 2002 г. в Аргентине, в Буэнос-Айресе, и в нем работало 87 секций!).

Как у любой иной экономической науки, у экономической истории есть свои ключевые методологические проблемы, связанные с использованием исторического метода, – те проблемы, разрешение которых в конечном счете влияет и на решение теоретических вопросов.

Первой из них выступает проблема использования количественной (включая статистическую) методологии в исследовании историко-экономических процессов и явлений. Здесь у экономических историков есть два подхода и две крайности: первый подход практически полностью исключает количественный анализ из историко-экономического исследования и делает упор на изучение личностных, уникальных явлений в экономической истории, а второй, напротив, практически всю экономическую историю представляет сквозь мир цифр, статистических описаний и даже математических уравнений. Например, Джон Хикс относит свои исследования по теории истории именно ко второй группе, но при этом он отдает должное и работам первой группы.

«Исторические явления, для обобщения которых служит теория истории, – это явления, которые в свете нашего интереса к ним можно считать обладающими статистической однородностью. Большая часть явлений экономической истории (как бы широко ее ни рассматривали) обладает таким качеством, и вопросы, интересующие нас в экономической истории, имеют главным образом отношение к группировкам с явной статистической однородностью. …Теория истории, подобно той, которую я попытаюсь построить, будет иметь дело с такими общими явлениями; поэтому именно к истории, понимаемой таким образом, ее и следует прикладывать. Существует история и другого рода – она не занята изучением общих вопросов, ее отличительные черты – упор на личности, их поступки, характеры, взаимоотношения друг с другом. Такой истории приходится (даже несколько чрезмерно по современным меркам) иметь дело со знаменитостями – ведь только они оставили достаточно много свидетельств, позволяющих нам «познакомиться» с этими людьми. «Уверен, что историю подобного рода нельзя недооценивать»[223]223

Хикс Дж. Теория экономической истории. М., 2003. С. 21, 23.

Однако историки первого направления вряд ли согласятся с таким подходом, по их предположению экономическая история должна заниматься тем, чем и занимается обычная история, т. е. «людоедством».

«Настоящий историк похож на сказочного людоеда. Где пахнет человечиной, там, он знает, ждет его добыча»[224]224

Блок М. Указ. соч. С. 18.

Увлечение статистикой критикует и другой известный историк – Р. Коллингвуд:

«Статистическое исследование для историка – хороший слуга, но плохой господин. Статистические обобщения ничего не дают ему до тех пор, пока он с их помощью не выявляет мысль, стоящую за обобщаемыми фактами»[225]225

Коллингвуд Р. Указ. соч. С. 216.

Тем не менее количественный и статистический анализ все глубже и сильнее внедряются в категориальный и понятийный аппарат экономической истории. И причины тут очевидны – это возрастание точности историко-экономического знания.

«Количественный подход в данной (историко-экономической. – А.О.) области исторических знаний – это прежде всего точность. Точность, проявляющаяся в уточнении терминологии, получении отсутствующего в источнике знания, в составлении четкой вероятности и математической модели, в нахождении единого унифицированного критерия сопоставления явлений, детальном переборе элементов информации, наглядной репрезентации с помощью графов, таблиц, графиков. Кроме того, это способ нахождения общего в конкретном и конкретного в общем»[226]226

Хвостова И.В. Количественные методы при изучении средневековых социально-экономических явлений // Экономическая история: Проблемы и перспективы. М., 1987. С. 68.

В западной историко-экономической науке под воздействием школы новой экономической истории сложилось представление о клиометрии[227]227

Термин «клиометрия» также впервые был введен Д. Нортом и Р. Фогелем.
(Клио – древнегреческая муза истории + метрео (древнегреч.) – измерять) как особом методе изучения историко-экономических процессов.

Клиометрия – это совокупность всех исследований в экономической истории и истории экономических учений, активно использующих статистические и количественные методы.

Зарождение клиометрического подхода следует связывать с деятельностью в 60—70-х гг. XX в. школы новой экономической истории (см. ниже) и ее двумя основными представителями – Д. Нортом и Р. Фогелем. Поскольку всю деятельность этого направления весьма трудно изложить даже на нескольких страницах[228]228

Желающим узнать больше об этом направлении можно рекомендовать, к примеру, следующий реферативный сборник: Современные тенденции клиометрического анализа экономической истории США. М, 1982.

, мы отметим в клиометрическом подходе лишь два любопытных момента: во-первых, это идея о том, что пробелы в теоретическом экономическом знании можно восполнить посредством клиометрического анализа, а во-вторых, введение весьма продуктивного понятия контрфактической ситуации – ситуации, которую на языке российских социальных наук принято обозначать как «альтернативная ситуация».

«Под контрфактической ситуацией в клиометрической методологии понимается такая смоделированная с помощью того или иного подбора количественных показателей ситуация, которая в том или ином отношении противостоит исследуемому историческому явлению, т. е. «ситуация», не имевшая место в реальной истории. Иными словами, конструируя контрфактическую ситуацию, историк должен задаться вопросом: что бы было, как бы протекал реальный исторический процесс, если бы из реальной истории исключить действие тех или иных факторов или, наоборот, предусмотреть действие каких-то дополнительных факторов? Такое сопоставление реального исторического процесса или явления, описанного (зафиксированного, измеренного) в форме системы количественных показателей, с некоторой контрфактической ситуацией (т. е. с той же, но целенаправленно видоизмененной системой количественных показателей) и будет представлять собой гипотетическую дедуктивную модель исследуемого исторического процесса или явления»[229]229

Современные тенденции клиометрического анализа экономической истории США. М., 1982. С. 19–20.

Вторая фундаментальная методологическая проблема – это проблема периодизации экономической истории и, в частности, определение того, что представляет собой так называемая всемирная (или всеобщая) экономическая история.

Большая часть историков под всеобщей экономической историей понимают прежде всего историю тех стран, которые играли решающую роль в мировом экономическом развитии – Великобритания, США, Франция, Италия, Германия, Россия.

Однако значительная группа экономических историков не соглашается с принижением роли остальных государств в мировом экономическом развитии и настаивает на том, что термин «всеобщий» (или «всемирный») имел здесь более широкий контекст и включал в себя историю менее развитых, отсталых по технологических параметрам стран и народов.

Фактически последняя точка зрения пытается в некотором аспекте «уравнять» экономические истории различных стран и регионов, сделать хозяйственный опыт отстающих в своем экономическом развитии государств в большей степени доступным для экономической рефлексии. Вероятно, такая позиция имеет право на существование, особенно если она дополнена цивилизационным и культурогическим подходами. Даже самое отсталое хозяйство должно представлять интерес с точки зрения всемирной экономической истории, если мы его рассматриваем не просто как хозяйство, но и как экономическую культуру и экономическую цивилизацию. Выбор же развития отдельных народов или государств в качестве некоторых «эталонов», «классических типов» тоже очень часто является достаточно условным и содержащим в себе значительный элемент субъективизма. «То, что сегодня считается «эталоном», завтра может уже таковым не быть» – это суждение можно распространить на любые «классические типы и формы экономического развития». Таким образом, в своем подлинном понимании всемирная (всеобщая) экономическая история – это история абсолютно всех государств и народов, как передовых, так и отсталых.

Естественно, двумя вышеуказанными методологическими проблемами не исчерпывается вся методологическая и тесно связанная с ней теоретическая проблематика экономической истории. Наша задача заключалась лишь в том, чтобы указать на существование таковых. Искать же решение многочисленных узловых вопросов своей науки необходимо самим экономическим историкам.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: