Проблема терроризма в начале XXI века

Современная политическая наука рассматривает терроризм как форму политического экстремизма. Основу терроризма составляет преступное посягательство на жизнь, здоровье и имущество граждан для достижения экономических или политических целей. Жертвами террористов оказываются и политические деятели, и бизнесмены, и рядовые граждане. От рук террористов в разные годы погибли такие политические деятели, как премьер-министр Швеции Улоф Пальме, премьер-министры Индии Индира и Раджив Ганди, экс-премьер-министр Пакистана Беназир Бхутто и др. В последние годы получил распространение так называемый религиозный терроризм исламистского типа. Его особенность заключается в проявлениях особой жестокости, в массовых убийствах мирных жителей, в использовании смертников.

Организаторы терактов все чаще используют «парадоксальные» методы совершения терактов. Суть их состоит в том, что выбирается такая технология совершения теракта, которая буквально «не укладывается в сознании» как возможная: и мораль, и жизненный опыт цивилизованного человека исключают возможность совершения убийства подобным способом. Например, гибель в 1986 г. премьер-министра Индии Р. Ганди произошла во многом потому, что охрана не смогла заподозрить хрупкую, юную девушку в намерении взорвать себя вместе с главой индийского государства. Исполнителями терактов все чаще становятся малолетние дети-самоубийцы, что затрудняет работу спецслужб по их предотвращению.

По мнению одного из крупнейших в мире исследователей ислама Б. Льюиса, основными катализаторами религиозного терроризма являются «суннитский ваххабизм и иранская революция у шиитов. Ваххабиты опираются на престиж, влияние и мощь саудовской королевской династии, контролирующей исламские святыни и огромные нефтяные богатства. А иранская революция – это революция в полном смысле слова, наподобие Великой французской или Октябрьской революций в России. Она оказала колоссальное влияние на соседние страны, точнее, на весь мусульманский мир»[18].

Главными рассадниками терроризма Е.М. Примаков называл «существующие ныне очаги международных конфликтов. Именно они толкают самоубийц на совершение подобных действий. Думать надо прежде всего о снижении общего накала в мире и о лучшей координации политики всех государств по ликвидации этих конфликтов».

Основные причины живучести террористических методов, как полагают многие специалисты, коренятся в их эффективности как средства достижения политических целей. Статистика показывает, что на одного убитого террориста приходится в среднем до двадцати сотрудников правоохранительных органов и мирных граждан. Велики и экономические потери от терактов – здесь и снижение инвестиционной активности в регионах с высокой террористической опасностью, и финансовые затраты государств на борьбу с терроризмом, которые теперь сопоставимы с военными расходами ведущих держав в период холодной войны.

С другой стороны, контртеррористические акции пока малоэффективны, жертвами борьбы с террором нередко становятся мирные жители в странах, где базируются террористы. Последнее играет на руку главарям террористических группировок, делая их в глазах многих граждан «третьего мира» не преступниками, а героями. Например, ливанская «Хезболла», спровоцировав Израиль летом 2006 г. на военные удары по объектам на территории Ливана, повысила свой политический рейтинг в своей стране. В то же время сильно пострадал международный престиж Израиля.

В интересах террористических группировок работает и неясность, можно даже сказать, двуличность самого понятия «террорист». Например, враг Америки №1 лидер «Аль-Каиды» Усама Бен Ладен в 1980-е гг. находился на содержании США, а нынешних афганских талибов 40-й президент США Р. Рейган называл «борцами за веру», добивался от Конгресса США поставок для них новейших видов вооружений для борьбы с СССР на территории Афганистана. Теперь нередко те же самые люди стали для Америки «террористами». А между тем, если пренебречь объектом нападений, в их нынешних действиях мало что изменилось со времен холодной войны. Двойные стандарты в отношении к терроризму в этот период, впрочем, были присущи не только американской, но и советской политике.

Отголоски прошлого слышны и сегодня. Россия в пику США снабжала оружием Иран, которого администрация Дж. Буша мл. обвиняла в сочувствии к террористам и нарушении режима нераспространения ядерного оружия, а Великобритания укрывала на своей территории подозреваемого Россией в терроризме А. Закаева. Понятно, что если вся разница между «террористами» и «борцами за веру» будет сведена к категориям их «полезности» для чьих-либо интересов или «целесообразности» их поддержки в конкретной политической ситуации, то нельзя будет надеяться на складывание единого антитеррористического фронта, а значит, на эффективный отпор организованной международной преступности.

Надо сказать, что опасность терроризма не оценена должным образом и некоторыми специалистами в области международных отношений. Например, З. Бжезинский никогда не считал эту проблему достаточно серьезной, а весь мусульманский мир называл отсталым и слабым в военном отношении.

Следует отметить и еще один серьезный ограничитель западной цивилизации в борьбе с терроризмом, коренящийся в ней самой, в ее ценностях и достижениях. Материальная избыточность западных обществ смягчила условия борьбы за существование и повысила ценность человеческой жизни относительно ценности вещей. Общественное мнение на Западе отвергает насилие во всех его формах, а люди не склонны жертвовать своим здоровьем, а тем более жизнью во имя сохранения достигнутого материального благополучия. Ведь собственность восстановить гораздо проще, чем здоровье, а жизнь невозможно вернуть вообще. Западное общество поэтому весьма толерантно порой не только к безобидным социальным отклонениям, но к серьезным угрозам, в частности терроризму.

Традиционные общества исповедуют иное мировоззрение. Неудовлетворенная потребность людей в материальных благах рождает огромную энергию обладания, которая умело используется радикальными идеологами в своих политических целях. Американский философ Э. Хоффер весьма точно подметил, что «вещи, которых нет, на самом деле сильнее вещей, которые есть»[19]. Эта власть в сущности и является тем спусковым механизмом, который толкает самоубийц-смертников на нападения с целью либо получить денежное вознаграждение для своей семьи, либо попасть в «потусторонний рай». Убийства «чужаков» при этом не вызывают в общественном мнении никакой негативной реакции, так как считаются «законными» методами ведения «священной войны».

Запад, напротив, боится крови как своей, так и чужой. Следовательно, его успех в войне с терроризмом будет зависеть и от того, насколько универсальными окажутся методы его внешней политики, насколько быстро он научится «менять фрак на камзол» и как скоро сознание простых людей свыкнется с законами и реалиями войны. То есть речь идет об идеологической перестройке Запада, о необходимости, по мысли американских стратегов, «начать борьбу идей в целях победного завершения войны с международным терроризмом».

По методам своей деятельности современный терроризм хорошо укладывается в форму организованной в мировом масштабе преступной деятельности, соответственно, противодействие ему должно включать в себя комплекс антикриминальных мер как внутриполитического, так и международного характера. Их целью должно быть максимальное затруднение подготовки и осуществления террористического акта. Таким образом, проблема терроризма является комплексной, она охватывает как внешние, так и внутриполитические аспекты. Главными звеньями борьбы с терроризмом являются: 1) международное военно-политическое и экономическое противодействие терроризму; 2) адаптация внутренней политики к требованиям войны с терроризмом.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: