Центры влияния в современном мире

Прежде всего определимся с понятиями однополярности, биполярности и многополярности международных отношений.

Однополярными международные отношения становятся в том случае, если в мире возникает единственный центр управления глобальными экономическими и политическими процессами. По замечанию В.В. Путина, однополярный мир, это мир «одного хозяина, одного центра принятия решений». Следует отметить, что современный мир в целом тяготеет к однополярности, которая поддерживается политикой американской администрации, претендующей на главенствующую роль в мировых делах.

Биполярные международные отношения возникают тогда, когда в мире господствует два примерно равных центра силы, два центра экономического или военно-политического притяжения, вокруг которых образуется коалиция зависимых или полузависимых государств. Биполярность – явление прежде всего ХХ в., в котором такая модель международных отношений соответствовала периодам масштабной военной или военно-политической конфронтации между группами государств. Примерами биполярности были две мировые войны и холодная война, которая породила западный и восточный военно-политические блоки – НАТО и ОВД.

Многополярными международные отношения можно назвать тогда, когда в мире начинает действовать несколько примерно равных по экономическому, политическому и военному потенциалу субъектов глобальной политики. Исторически данный тип международных отношений был преобладающим и обычно сопутствовал относительно спокойным историческим периодам. Ему на смену, однако, нередко приходила череда мощных военных конфликтов.

Рассмотрим, какое из названных понятий, по мнению современных ученых и политиков, соответствует нынешнему этапу развития международных отношений.

Уже в конце 1980-х гг., т. е. с момента окончания холодной войны, вопрос о смене биполярности какой-либо иной системой мирового порядка стал одним из наиболее актуальных в науке и практической политике.

По времени появления, вероятно, первым было предположение, что новая внешнеполитическая конфигурация в Европе и мире будет носить многополярный характер. На Западе к такой перспективе относились с большой тревогой, вспоминая об трагических уроках истории первой половины ХХ в. Об опасности реставрации европейской многополярности в начале 1990-х гг. говорили, например, тогдашний премьер-министр Великобритании М. Тэтчер и президент Франции Франсуа Миттеран. По их мнению, главным раздражителем европейской политики может стать объединенная Германия. Портал LENTA.RU приводит следующие сведения: «В марте 1990 года, спустя несколько месяцев после падения Берлинской стены, Тэтчер призывала Францию объединить усилия перед лицом "немецкой угрозы", а также высказывала опасения, что объединенная Германия попытается стать самой могущественной страной Европы. "Коль [Гельмут Коль, экс-канцлер ФРГ – Прим. "Ленты.ру"] способен на все, что угодно. Он стал другим человеком", – сообщила в последний год своего нахождения на посту премьер-министра Великобритании Тэтчер французскому послу. Также она подозревала, что Коль во главе объединенной Германии чувствует себя диктатором и начинает проводить соответствующую политику. За два месяца до событий ноября 1989 г. в Берлине Маргарет Тэтчер встречалась с лидером СССР Михаилом Горбачевым и сказала ему, что объединения Германии не хочет ни Великобритания, ни вся Западная Европа. По ее мнению, объединение угрожало дестабилизацией международных отношений в целом и безопасности Великобритании в частности. Также, как свидетельствуют опубликованные к 20-летию падения Берлинской стены дипломатические документы, опасения относительно объединения ФРГ и ГДР высказывал и занимавший в то время пост президента Франции Франсуа Миттеран. На встрече с Тэтчер он сообщил, что позиции объединенной Германии будут более крепкими, чем при Гитлере»[9].

Скепсис в отношении будущего Европы поддерживали и заокеанские политики. В частности, бывший государственный секретарь США Г. Киссинджер полагал, что будущее международных отношений в Европе после окончания холодной войны может вернуть к жизни многополярный образ европейской политики межвоенного периода ХХ в.,
с его духом соперничества и вражды. Говоря об этом, патриарх американской дипломатии намекал на необходимость сохранения масштабного американского присутствия в Европе, а следовательно, косвенно поддерживал тяготеющую к однополярности, по сути, управляемую из Вашингтона систему международных отношений. Отметим, что в 1990-е гг. идея организации международных отношений на многополярных принципах не получила на Западе широкой поддержки ни у специалистов, ни у политических лидеров. Причиной были не только исторические опасения, но и достаточно высокая степень единства западного мира, находящегося на пике своего экономического и политического могущества.

Идея многополярного мироустройства нашла благодатную почву скорее не в Европе или США, а в России и других, не относящихся к западному миру, странах. В 1990-е гг. одним из наиболее активных ее сторонников был видный российский государственный деятель, историк и экономист Е.М. Примаков, помышлявший об организации стратегического альянса России, Китая и Индии в противовес влиянию Запада. Таким образом, в нашей стране идея многополярности отразила желание части российской политической элиты закрепить за Россией статус одного из центров мировой политики. В первом десятилетии XXI в. концепция многополярности получила в нашей стране устойчивую поддержку на государственном уровне. К числу стран, активно поддерживающих принципы многополярности, можно отнести Китай, Индию, Бразилию и др. Отметим, что страны, поддерживающие идею многополярности, как правило, не являются стратегическими союзниками, в то время как однополярная концепция мира опирается фактически на альянс государств.

Биполярная модель мироустройства не привлекает к себе сегодня серьезного внимания ни специалистов-международников, ни практиков мировой политики. Сойдя с окончанием холодной войны с исторической сцены, данная схема, очевидно, не имеет под собой достаточных оснований. Причиной является отсутствие той «точки кипения», того уровня напряжения в межгосударственных отношениях, при котором можно было бы ожидать разламывания мирового пространства по линии принципиальных геополитических оппозиций. Протекающий между Западом и Югом глобальный конфликт пока не определяет развитие системы международных отношений и не формирует биполярность, не только благодаря присутствию еще более мощных политических и экономических факторов, но и вследствие неравенства сил, противостоящих друг другу. Это неравенство может быть, конечно, нарушено, например, вступлением в «лагерь» Юга новых субъектов, но пока такая перспектива остается чисто гипотетической.

Однополярная модель мирового порядка с центром в США получила достаточно широкую поддержку специалистов прежде всего на Западе. Сторонниками американского лидерства в мире, отмечала российский исследователь Т.А. Шаклеина, были «специалисты в области международных отношений из ведущих научных центров и университетов, прежде всего таких, как Фонд Карнеги, «РЭНД корпорейшн», Центр стратегических и международных исследований (Вашингтон), Джорджтаунский университет, Университет Джонса Гопкинса, Институт Кейто, фонд «Наследие» и ряда других»[10]. Американоцентричное видение международных отношений было присуще в 1993–2000-х гг. политике администраций Б. Клинтона и Дж. Буша мл. Клинтон явочным порядком устанавливал в мире американские ценности, а Дж. Буш мл. и вовсе начал перестраивать мировую систему под нужды США как единственной сверхдержавы. Следует отметить, что до сих пор Европа в целом поддерживала идею американского лидерства в мире отчасти по привычке жить под американским «зонтиком безопасности», унаследованной со времен холодной войны, отчасти по объективным основаниям – недостаточной развитости инструментов европейской внешней политики и безопасности, а также непредсказуемого поведения сопредельных со «старой» Европой новых независимых государств.

Вместе с тем, на Западе существует хотя и меньший по влиянию, но достаточно заметный лагерь противников идеи американского доминирования в мире. Они говорят о том, что мировое лидерство накладывает на США обременяющие обязательства, которые могут нанести вред или даже разрушить позиции США в мире так же, как это произошло с другими странами, включая и СССР.

Одним из оппонентов идеи американской гегемонии является видный исследователь, помощник президента США Дж. Картера (1977–1981) по вопросам национальной безопасности З. Бжезинский. По его мнению, США чрезмерно увлеклись решением проблем той части Евразии, которая расположена между Европой и Дальним Востоком. «Именно здесь, – отмечал З. Бжезинский, – США имеют все шансы сползти к конфронтации с миром ислама – и это в то время, когда разногласия между Америкой и Европой способны привести даже к распаду Североатлантического альянса. Случись то и другое – и американская гегемония в мире окажется под угрозой»[11].

С критикой гегемонии США выступал в 1990-е гг. и С. Хантингтон. По его мнению, утверждение американской модели регулирования межгосударственных отношений, начатое в Европе, не способствует укреплению международной безопасности, более того, расшатывает ту однополюсную модель, которую США так упорно продвигают. Профессор С. Смит из университета Уэльса полагал, что в своей глобальной политике США идут по неверному пути, насаждая упрощенный американский тип демократии, в основе которого лежит формальное соблюдение всеобщего избирательного права. Распространяемая США модель демократии – это модель демократии для элиты, когда сохраняется большой разрыв между нею и остальным населением страны, не учитываются культурные и исторические традиции, а также приемлемость американских ценностей и норм.

В нашей стране концепция однополярности встретила скорее негативную на научном и однозначно негативную реакцию на политическом уровне. Причем степень этого негатива со временем не ослабла, а усилилась, превратясь в конечном итоге в существенный фактор внешнеполитического мышления России. Следует заметить, что при преобладающем скептицизме отечественных ученых в отношении идеи однополярного мира имелись и признаки солидарности с ней. Речь идет о позиции В.Л. Иноземцева и С.А. Караганова, которые полагали, что самой перспективной на сегодняшний день является та концепция, что «основана на идее коллективного управления, осуществляемого группой ведущих демократических государств»[12]. К такому выводу эти исследователи пришли на основе изучения межгосударственных отношений в ЕС. Как можно заметить, взгляды В.Л. Иноземцева и С.А. Караганова перекликаются с некоторыми идеями неореализма.

Представляется, что для международного сообщества жестко однополярная модель устройства мира непригодна прежде всего тем, что служит она интересам не большинства субъектов мировой политики, а единственного государства-сверхдержавы. Иными словами, мир, который регулируется одним центром власти – это мир монополиста, который формирует выгодные лишь для себя условия существования. Понятно, что в чистом виде такая модель международных отношений сегодня вряд ли возможна. Она, если и имеет право на существование, то только в виде формального верховенства лидера, рядом с которым средние и малые страны сохраняют право на достойные дивиденды
в мировой экономической и политической системе.

Как видно, ответ на вопрос о том, какой на самом деле является современная система международных отношений – многополярной, однополярной или биполярной, – остается нерешенным, а дискуссия по нему – открытой. Его решение будет зависеть прежде всего от соответствия оценочного критерия конкретной международной обстановке, которая может приобретать самые непредсказуемые очертания. «Мы, – справедливо писал в 2006 г. американский политолог Т. Грэм, – вступили в период великих потрясений, и непонятно, как долго он продлится»[13]. Таким образом, ни один из критериев не может быть ни до конца надежным, ни долгосрочным.

Если, к примеру, в основу оценки положить критерий стратегического ядерного оружия, то современные международные отношения станут биполярными. Ведь сегодня, как и во времена холодной войны, в мире существуют две ведущие ядерные державы – США и Россия. Их ядерные потенциалы несопоставимы с аналогичными возможностями Великобритании, Франции и Китая, не говоря уже об Индии и Пакистане. Однако в современном мире ядерное оружие едва ли является определяющим фактором международных отношений, поэтому идея биполярности на его основе является недостаточно обоснованной. Впрочем, ядерное оружие может стать принципиальным фактором международных отношений, например, в условиях ядерного кризиса (похожего на Карибский ракетный кризис 1962 г.). В этом случае международная система на некоторое время приобретет биполярный характер.

Если же в качестве критерия выступит фактор военной силы как таковой, то мир может оказаться однополярным. В его центре будут находиться США, которые в настоящее время тратят на свою оборону больше, чем десять любых других стран мира вместе взятых. Велик и качественный отрыв США от своих основных конкурентов. Америка – единственная страна, имеющая в составе боевые самолеты пятого поколения, на очереди вступление в строй принципиально нового типа вооружений – беспилотных боевых аппаратов многоцелевого применения, также пока имеющихся лишь у США. Однако идея военного превосходства США в качестве основы для однополярности вступает в противоречие с ограниченной ролью военной силы в современном мире, особенно в развитой его части. Кроме того, сами США ведут себя в мире намного сдержаннее, чем они могли бы себе позволить. Вместе с тем возросшая напряженность в международных отношениях после 11 сентября 2001 г. повысила роль военного фактора, особенно в отношениях по линии Запад – Юг. Не случайно, С. Хантингтон полагал, что в периоды пиков конфронтации, например после вторжения Ирака в Кувейт в 1990 г. или после крупных терактов в Европе и США, модель мира на некоторое время становится однополярной.

Если же в качестве критерия использовать экономический и научно-технический потенциал, то мировая система может приобрести многополярные очертания.

Например, можно говорить о трехполярной модели мира, ибо налицо существование, как минимум, трех центров мирового экономического притяжения. Это – США, Евросоюз и Китай. Одним из авторов и активных поборников концепции «трехполярного мира» является американский политолог Ч. Купчан[14].

Понятно, что основу мировой экономики составляют США и страны Евросоюза. Причем лидерство в этом тандеме принадлежит США, обладающим самыми передовыми позициями в области информатики и биотехнологии, ряде других областей, но Европа постепенно сокращает свое отставание, создавая Америке сильную конкуренцию в аэрокосмической области, общем машиностроении и уровне жизни населения. Весьма мощную конкуренцию США начинают испытывать и в святая святых своей гегемонии – финансах. «Уолл-стрит, – отмечал директор института США и Канады С.М. Рогов, – утратил роль единоличного лидера в мировых финансах, сегодня по основным финансовым показателям со Штатами сравнялись лондонские и восточноазиатские биржи. Доллар уже больше не является единственной мировой валютой, евро становится де-факто второй мировой валютой»[15]. Тем не менее общее экономическое лидерство США не подлежит никакому сомнению, в первую очередь потому, что Евросоюз – это пока еще не унитарное государство, а лишь союз государств без общей конституции. Равной же США страны в мире нет.

Вместе с тем высокоразвитые государства Старого и Нового света «стареют», перед ними стоят серьезные и пока ни в одной стране не решенные проблемы превышения смертности над рождаемостью, увеличения числа лиц пенсионного возраста, сокращения числа молодых людей. Эти процессы ставят под вопрос не только будущее этих стран как мировых экономических и политических лидеров, но и будущее как таковое. Иными словами, сегодня в опасности оказался весь культурный генофонд Запада.

В этой связи возрастает роль Китая, как страны, обладающей растущим и самым большим по численности населением в мире и наиболее быстрорастущей в мире экономикой. Благодаря его сотрудничеству с Россией, быстро увеличивается и военная мощь Поднебесной. В настоящее время политическая и экономическая уязвимость Китая проявляется в том, что эта страна известна миру прежде всего своими количественными показателями, в то время как качественные, научно-технические возможности этой страны остаются невысокими по отношению не только к западным странам, но и к России. Промышленная продукция Китая, даже технически простая, как правило, не отличается высоким качеством (за исключением товаров, выпущенных на территории Китая именитыми западными брендами). Нечем похвастаться Китаю и по части качества жизни населения – оно там одно из самых низких в мире. Таким образом, оценка системы современных международных отношений как трехполярных является вполне убедительной.

Если же к названным трем центрам влияния добавить сообщество основных нефтедобывающих стран, которые оказывают огромное влияние на мировую экономику и политику, то появятся основания назвать современные международные отношения многополярными. Однако эта новая многополярность не похожа на классическую европейскую многополярность XIX–XX вв. Ее главными отличиями являются мультикультурность, взаимная зависимость государств и глобальный размах. Иными словами, речь идет о групповой многополярности, с одной стороны, расколотой по культурным ареалам, порой антагонистичным, с другой, тесно связанной экономически (западная техника бессмысленна без арабской нефти). Принципиально новым поэтому может оказаться как процесс, так и результат развития подобного типа многополярности.

Вопросы для самоконтроля

1. С какими явлениями совпадают хронологические границы основных периодов Вестфальской системы международных отношений?

2. Почему концепция многополярного мира получила принципиальную поддержку в России?

3. Каковы основные признаки национального государства?

4. Какое событие стало символом окончания холодной войны?

5. Почему концепция биполярного мира не имеет достаточных оснований?

Глава 3
Международные отношения
и военная безопасность в современном мире

Проблема военной безопасности всегда волновала умы теоретиков и практиков международных отношений. Достаточно вспомнить доктрину классического реализма, в которой военно-политический контекст был положен в основу всей системы международных отношений. Большое внимание военным проблемам, как известно, уделяли и либералы.

Характер и интенсивность военных угроз менялись от одной исторической эпохи к другой. Сходство современной ситуации в области безопасности с положением в этой области в период холодной войны состоит в том, что 1) процесс контроля над вооружениями испытывает трудности; 2) между развитыми странами продолжается технологическая гонка вооружений. Отличие проявляется: 1) в возникновении новых источников угроз, связанных с проблемой терроризма и религиозного экстремизма (терроризм, правда, это не только военная, но политическая и экономическая угроза); 2) нарастании рисков распространения в мире оружия массового поражения; 3) увеличении угроз для гражданского населения развитых стран; 4) снижении вероятности возникновения войны между крупными государствами.

Отметим, что основными источниками и жертвами насилия в настоящее время стали негосударственные субъекты, а решением проблем безопасности занимается в основном государство.

3.1. Договорной процесс
в области контроля над вооружениями

Всю совокупность существующих международных соглашений по контролю над вооружениями можно разбить на три большие группы.

Первая группа – это соглашения, направленные на предотвращение создания новых видов вооружения. Таких договоров немного, к ним относятся международные Конвенции по запрещению разработки и производства бактериологического и химического оружия.

С 1972 г. действует Конвенция ООН о запрещении разработки, производства и накопления биологических боеприпасов. К ней присоединились практически все страны. В 1993 г. в Париже была подписана Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении. В апреле 1997 г. она вступила в силу. Данное соглашение подписали 180 стран, кроме Северной Кореи, Египта, Израиля, Ливана и Сирии. Каждое из подписавших эту конвенцию государств обязалось декларировать точное количество своего химического оружия и уничтожить его запасы в срок до 2012 г.

Вторая группавключает соглашения по ограничению разработки и производства современных видов вооружений. Их также немного: Договор по ПРО и Договор о ликвидации ракет средней и промежуточной дальности.

Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО). Подписан 26 мая 1972 г. лидерами США и СССР. Срок действия договора не ограничивался. Документ зафиксировал обязательство сторон отказаться от создания, испытания и развертывания систем или компонентов ПРО морского, воздушного, космического или мобильно-наземного базирования для борьбы со стратегическими баллистическими ракетами, а также не создавать системы ПРО на территории страны.

Каждая сторона обязалась иметь не более двух систем ПРО (вокруг столицы и в районе сосредоточения пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет, МБР), где в радиусе 150 километров могло быть развернуто не более 100 пусковых неподвижных противоракетных установок. Позже, в июле 1974 г., по дополнительному протоколу к этому договору, сторонам разрешалось иметь только одну такую систему: либо вокруг столицы, либо в районе пусковых установок МБР (для СССР – с центром в столице; для США – на базе Гранд-Форкс). В феврале 2001 г. США нарушили условия договора по ПРО, введя в эксплуатацию на территории Норвегии радиолокационную станцию «Глобус-2» (РЛС), прежде испытанную в качестве элемента ПРО. 12 июня 2002 г. США в одностороннем порядке вышли из этого договора. В настоящее время развитие стратегических оборонительных вооружений не регулируется никакими соглашениями.

Договор о ликвидации ракет средней и промежуточной дальности. Подписан 7 декабря 1987 г. в Вашингтоне в ходе советско-американской встречи на высшем уровне советским лидером М. Горбачевым и американским президентом Р. Рейганом. Соглашение вступило в силу 1 июня 1988 г. Участники договора обязались не производить, не испытывать и не развёртывать баллистических и крылатых ракет наземного базирования средней (от 1000 до 5500 км) и малой (от 500 до 1000 км) дальности.

В соответствии с договорными обязательствами стороны в течение трёх лет должны были уничтожить все пусковые установки и ракеты наземного базирования с радиусом действия от 500 до 5500 километров, включая ракеты как на европейской, так и на азиатской территории СССР. Договор также предусматривал процедуры проверки инспекторов, которым надлежало следить за уничтожением ракет противоположной стороны.

К июню 1991 г. договор был выполнен полностью: СССР уничтожил 1846 ракетных комплексов (из них около половины – произведённые ракеты, не находившиеся на боевом дежурстве); США – 846 комплексов. К 2007 г., однако, стало ясно, что этот договор не приобрел универсального характера, не распространился на те государства, которые подошли к созданию или уже создали ракеты средней дальности. К ним относится Северная Корея, Индия, Пакистан и др. Поэтому Россия и США допускают возможность прекращения действия данного соглашения, если к нему не присоединятся все имеющие такое оружие страны.

Третья группа – это соглашения, ограничивающие численность вооружения посредством списания и последующей утилизации морально устаревших видов вооружений. Таких соглашений – большинство. К ним относятся СНВ-1, СНВ-2 и ДОВСЕ.

Договор СНВ-1. Это соглашение о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений было подписано президентами СССР и США в Москве 31 июля 1991 г.

Договором СНВ-1 было предусмотрено сокращение каждой стороной в течение семи лет общего количества носителей стратегической триады до 1600 ед. и боезарядов на них до 6000 ед. Количество развернутых тяжелых межконтинентальных баллистических ракет не должно превышать 154 ед. При реализации положений Договора СНВ-1 были уничтожены 42 % ядерных боезарядов сторон, ликвидированы 36 % стратегических носителей СССР. 5 декабря 2001 г. Россия и США объявили о выполнении всех условий Договора СНВ-1.

Договор СНВ-2. Это соглашение направлено на дальнейшее сокращение и ограничение стратегических наступательных вооружений. Дата и место его подписания президентами России и США – 3 января 1993 г., г. Москва.

Договором о СНВ-2 предусматривалось сокращение боезарядов (БЗ) на стратегических носителях на 50 % по сравнению с их количеством, которое было определено Договором о СНВ-1. К 31 декабря 2000 г. суммарное количество БЗ на развернутых межконтинентальных баллистических ракетах, баллистических ракетах на подводных лодках (БРПЛ) и тяжелых бомбардировщиках (ТБ) не должно превышать 3500 ед.

26 сентября 1997 г. в Нью-Йорке министр иностранных дел России и государственный секретарь США подписали протокол к Договору СНВ-2, который предусматривал отсрочку осуществления договора на 5 лет – с 31 декабря 2001 г. до 31 декабря 2007 г.

Российская сторона ратифицировала договор в пакете с протоколом от 14 апреля 2000 г. с условием сохранения договора по ПРО. США ратифицировали договор в январе 1996 г., однако договор в пакете с протоколом от 26 сентября 1997 г. на ратификацию не выносился. После выхода США из договора по ПРО в 2002 г. российская сторона заявила о прекращении выполнении своих обязательств по договору СНВ-2. Однако в том же году президенты России и США достигли новой договоренности (СНВ-3) о взаимном сокращении количества ядерных боезарядов на стратегических носителях к 2012 г. до уровня 1700–2200 боеголовок у каждой стороны, что фактически означало более радикальные сокращения стратегических вооружений, чем намечалось договором СНВ-2.

Договор СНВ-4. Это соглашение было подписано в Праге 8 апреля 2010 года президентами России и США Д. Медведевым и Б. Обамой. Стороны обязались в течение пяти лет сократить суммарное количество боезарядов на треть – до 1550 единиц для каждой страны. Кроме этого, Россия и США более чем в два раза понижают предельный уровень для развернутых и неразвернутых стратегических носителей – до 800. Документ также запрещает размещение стратегических наступательных вооружений на территории третьих стран. Способом ликвидации носителей выбран запуск, в том числе и в коммерческих целях.

Россия включила в документ условие: договор будет действовать до тех пор, пока наращивание возможностей противоракетной обороны США не создаст угрозу ее потенциалу стратегических ядерных сил. Министр иностранных дел России С. Лавров отметил: «Мы будем смотреть очень внимательно, насколько как количественные, так и качественные показатели эволюционирующей американской системы противоракетной обороны затрагивают наши стратегические интересы, и если наш анализ приведет к выводу, что эти интересы ущемляются, то у нас есть полное право в соответствии с Договором и его положениями прекратить его выполнение»[16]. Согласно документу, каждая из сторон самостоятельно определяет состав и структуру своих стратегических наступательных вооружений. Государственный секретарь США Х. Клинтон отметила: «CНВ не помешает США сохранить сильные
и универсальные средства ядерного сдерживания».

Договор ДОВСЕ.Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) был подписан 19 декабря 1990 г. в Париже полномочными представителями 16 государств – участников НАТО и 6 государств (после объединения Германии) – участников Организации Варшавского договора.

Договор ограничивал практически все виды обычных вооружений в Европе. Сам же Европейский континент в этом договоре был разбит на четыре зоны (от Атлантики до Урала), для каждой из которых были определены количественные показатели в области обычных вооружений. Исходная цель ДОВСЕ – уменьшить общее количество обычных вооружений на Европейском континенте, особенно в Центральной Европе, чтобы создать там зону стабильности и доверия между сторонами. Однако распад Организации Варшавского договора, а вслед за ним и СССР изменил военно-политическую обстановку в Европе. В связи с этим встал вопрос об изменениях в ДОВСЕ.

Такие изменения были зафиксированы на стамбульском саммите ОБСЕ 19 ноября 1999 г., где было подписано соглашение о так называемой адаптации Договора об обычных вооруженных силах в Европе. Адаптированный договор исходил уже не из блокового принципа введения ограничений, а из установления порогов вооружений для каждой страны – участницы этого договора. По новым условиям Россия сохранила имеющиеся у нее численные показатели вооружений и получила возможность усилить свою военную группировку на Северном Кавказе, а государства – члены НАТО согласились на некоторое суммарное сокращение своего военного потенциала. Кроме того, вне рамок договора государства – члены НАТО приняли обязательство не размещать на постоянной основе свои существенные боевые силы на территориях новых членов альянса. К настоящему времени из 30 государств – участников адаптированного ДОВСЕ – его ратифицировали только Россия, Белоруссия и Украина. Страны НАТО не ратифицировали этот договор, обосновывая это тем, что Россия сохраняет свои военные базы в Грузии и Молдове. Из Грузии российские военные войска были выведены, а в Молдове сохраняется российский контингент в 1500 человек для охраны складов с вооружениями бывшего СССР. Однако договор так и не вступил в законную силу.

12 декабря 2007 г. В.В. Путин объявил о введении моратория на выполнение российской стороной условий адаптированного ДОВСЕ. Условиями отмены моратория министр иностранных дел России С. Лавров назвал дальнейшее сокращение вооруженных сил НАТО и отмену т. н. «фланговых ограничений» на развертывание российских вооруженных сил на южном направлении.

Как видно, в настоящее время на практике работают в основном те соглашения, которые «сопровождают» процесс утилизации отслуживших свой век вооружений. А соглашений, которые уменьшали бы запасы современных вооружений, а тем более их НИОКР, крайне мало. Отсюда вытекает самое важное противоречие существующей модели разоружения – сокращение количественных показателей вооружений только подхлестывает создание качественно новых, гораздо более смертоносных, чем прежде, видов оружия.

3.2. Проблема нераспространения
оружия массового поражения

К оружию массового поражения (ОМП) относятся ядерные, химические и бактериологические средства поражения.

Наиболее мощным видом ОМП является ядерное оружие. Соответственно, контроль над его нераспространением является основным элементом усилий по поддержанию глобальной стабильности и безопасности. На сегодняшний день главным международным соглашением по контролю над нераспространением ядерного оружия является Договор
о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).

К режиму ДНЯО в 1968 г. присоединились СССР, США и Англия, а в 1992 г. – Франция и Китай. Таким образом, сегодня в мире официально существует пять ядерных государств, все они – участники ДНЯО. К условиям договора в период холодной войны присоединились еще 40 неядерных государств, а сегодня участниками договора являются все независимые государства, за исключением Израиля, Индии, Пакистана и КНДР.

Непосредственный контроль за соблюдением режима ДНЯО лежит на МАГАТЭ (International Atomic Energy Agency – IAEA – Международное агентство по атомной энергии).

Основные положения ДНЯО:

· каждое из государств, обладающих ядерным оружием, обязуется не передавать кому бы то ни было это оружие или другие ядерные устройства, а также контроль над ними ни прямо, ни косвенно; равно как и никоим образом не помогать, не поощрять и не побуждать какое-либо государство, не обладающее ядерным оружием, к производству или приобретению каким-либо иным способом ядерного оружия или других ядерных взрывных устройств, а также контроля над ними;

· каждое из государств, не обладающих ядерным оружием, обязуется не принимать передачи от кого бы то ни было ядерного оружия или других ядерных взрывных устройств, а также контроля над ними ни прямо, ни косвенно; равно как и не производить и не приобретать каким-либо иным способом ядерного оружия или других ядерных взрывных устройств и не принимать какой-либо помощи в их производстве;

· договор закрепляет неотъемлемое право всех государств-участников развивать исследования, производство и использование ядерной энергии в мирных целях без дискриминации и в соответствии с Договором. Договор обязывает его участников обмениваться в этих целях оборудованием, материалами, научной и технической информацией, содействовать получению благ неядерными государствами от любого мирного применения ядерных взрывов.

Важным условием ДНЯО являются гарантии безопасности неядерным государствам со стороны ядерных держав. Пять государств, обладающих ядерным оружием, приняли на себя обязательства не применять его против государств, не располагающих таким оружием, за исключением ситуации, когда они отвечают на ядерный удар или на нападение с применением обычных средств, совершённое в союзе с ядерным государством.

Следует отметить, что договор о нераспространении ядерного оружия – один из немногих реально действовавших международных соглашений эпохи холодной войны. В его выполнении были заинтересованы как ядерные страны, которые с его помощью сохраняли свою ядерную монополию, так и неядерные, которые за отказ от попыток овладения ядерным оружием получили определенные гарантии безопасности и доступ к ядерным технологиям мирного назначения.

Следует отметить, что судьба режима нераспространения ядерного оружия является достаточно сложной. Весь парадокс заключается в том, что на протяжении холодной войны западные военные теоретики отводили, да и до сих пор отводят ядерному оружию ключевую роль в системе военной безопасности в мире. По их оценкам, своим существованием мирный период в Европе после окончания Второй мировой войны обязан именно ядерному оружию, т. к. его огромные разрушительные возможности сделали немыслимым достижение победы для какой-либо из сторон в военном конфликте. А ведь именно дивиденды победы на протяжении всей предыдущей истории человечества манили политиков, являясь важнейшим стимулом к развязыванию войн. Еще в 1946 г. американский ученый Б. Броуди выделил эту особенность ядерного оружия и высказал мысль о том, что в будущем оно станет важнейшим условием предотвращения войны.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: