День одиннадцатый. Ниже Лавы

Глаза у Дона были добрые, и первое, что он сделал, – накрыл ее свежей прохладной простыней ниже талии, а потом натянул тонкие перчатки.

– Я проверю шейку матки в перерыве между схватками, – объяснил он. – Позволь, я сниму с тебя шорты.

Эми, не отвечая, приподнялась. Она в Большом каньоне, окружающие думают, что у нее роды, и она позволит врачу себя обследовать, чтобы доказать, что она не беременна. У нее киста размером с грейпфрут, как у одной девочки, про которую Эми читала в журнале. И сейчас эту штуку извлекут. Как камень из почки. Во всяком случае, чтобы вытерпеть обследование, она представит, что на ее месте кто‑то другой – например студентка колледжа, приехавшая на велосипеде с другого конца кампуса после свидания с парнем, чтобы, как и все ее сокурсницы, пройти обследование у гинеколога.

Сьюзен, сидя рядом, положила ей на грудь мокрую футболку. Хлопчатобумажная ткань была прохладной и приятной. Просто удивительно, что после купания в реке она так замерзла.

– Как ты себя чувствуешь, детка? – спросила мать.

– Муторно. А он… – Эми не смогла придумать правильное слово.

– Я не акушер, – сказал Дон, стащив с нее шорты, – но полагаю, что сумею тебе помочь. Подвинься ко мне. Подтяни колени. Попробуй расслабиться. Извини. – Дон смущенно взглянул на девушку. – Наверное, это все равно что советовать расслабиться человеку, когда он преодолевает Лаву.

Эми осторожно развела колени. Она студентка. Она часто это проделывает. Мать спокойно сидела рядом. Эми удивилась тому, что Сьюзен не болтает.

– Говорят, ты неплохо окунулась, – сказал Дон. – Готов поклясться, тут‑то малыш и решил: к черту, снаружи мне будет безопаснее.

Эми понимала, что у нее киста, но ей не хотелось его смущать, говоря об этом.

– Ну‑ка поглядим, – продолжал Дон. – Все просто. Сделай глубокий вдох. Вот так…

Эми чувствовала себя так, как будто в нее засовывают бейсбольную биту. Она подумала, что дальше уже некуда, но Дон все‑таки протиснулся. Было больно. Так же больно, как при схватках. Точнее, при спазмах, почему‑то называемых всеми схватками.

– Хорошо… – пробормотал Дон, кладя свободную руку ей на живот. – Хорошо… – Он взглянул на реку.

Эми показалось, что внутри ее движутся континенты. Она ждала, пока хватало сил, а потом спросила:

– Ну что?

Самое худшее во время врачебного осмотра – внезапное молчание. Эми попыталась вспомнить, что же сказал ей Дон – что именно он собирается обследовать. Он сказал что‑то о раскрытии. О шейке матки. Он ожидает обнаружить ребенка, а она – кисту, но внезапно Эми осознала третью возможность. Может быть, это не ребенок и не киста, а нечто гораздо худшее!

Дон вытащил руку, стянул перчатку и положил поверх снятых с Эми шортов.

– Ты сказала, что у тебя и раньше болел живот?

– Да, но не так сильно.

– И давно?

– Не знаю. Может быть, неделю.

– Тошнота? Понос?

– Да, немного.

– Боли в спине?

– Да.

Дон встал и похлопал девушку по коленке.

– Сейчас вернусь, – сказал он, жестом позвал Сьюзен, и оба вышли из‑под навеса.

Эми смотрела, как они идут туда, где стояли Джей‑Ти и Джил. Дон что‑то им сказал, и Сьюзен попыталась немедленно вернуться под навес, но он удержал ее за руку.

«Я умираю, – подумала Эми. – Они все поняли и теперь обсуждают, как сказать мне… Лучше бы я утонула на Лаве!»

Следующий приступ начался без предупреждения, пока Эми лежала одна. Она ощутила сжатие, а потом, прежде чем успела позвать на помощь, живот словно заледенел и стал твердым как камень. Внутри у нее как будто заработал бульдозер. Боль была сильнее прежнего – Эми даже вообразить себе такого не могла. Кто‑то крикнул, и немедленно возле Эми возникли люди. Кто‑то держал ее голову у себя на коленях; она повернулась, и ее стошнило – в воздухе тяжело запахло рвотой. Эми боялась, что утратит контроль над кишечником. Что‑то холодное коснулось щеки, Эми схватилась за это, укусила, замолотила кулаками по земле. Ей в горло точно вогнали пробку.

Потом бульдозер утих, и Эми смогла вздохнуть. Когда она открыла глаза, ее мать, Джил, Дон и Питер стояли на коленях вокруг. Питер осторожно вытащил у нее из зубов мокрый платок, а Сьюзен поднесла к губам дочери чашку с холодной водой.

– Ну же, скажите мне, – спокойно произнесла Эми. – Я умираю, ведь так?

– Нет, не умираешь, – ответил Дон. – Как выяснилось, шейка матки у тебя раскрылась на девять сантиметров. То есть ребенок готов вот‑вот появиться на свет. Я даже не ожидал такого прогресса. Наверное, первая стадия родов прошла в течение дня – возможно, даже в течение нескольких дней. Боли в спине? Спазмы? Ей‑богу, удивительно, что ты терпела до сих пор.

– Я не беременна, – сказала Эми. – Это киста.

Дон подался к ней.

– Это не киста. Ты стопроцентно беременна. И у тебя будет ребенок.

– Нет, – сказала Эми. – Нет!

Появилась Сьюзен.

– Да, детка. И мы тебе поможем.

– Нет, – возразила Эми, ощутив приступ паники. – Вы не понимаете. Я не беременна!

Она отказывалась уступать. Такого просто не может быть. Она даже не может вспомнить – где, кто и когда. Она неизбежно будет унижена, если признает нечто в этом роде. Потому что девушка, проходившая весь срок беременности, не подозревая об этом, покажется чудовищной дурой. А Эми – умница. На экзамене она набрала 2400 баллов, а осенью намеревается поступить в хороший колледж. Она будет одной из тех худеньких студенток, что катаются на велосипеде по кампусу и встречаются с парнями…

– Эми, послушай. – В ее поле зрения снова возникло лицо Дона, пристально взглянувшего ей в глаза. – У тебя действительно будет ребенок. Скоро. Роды уже начались. У нас нет иного выхода, кроме как их принять. Это все равно что преодолевать порог. Как только попадаешь на «язык», обратной дороги нет.

Эми покачала головой.

– Ты сможешь, – продолжал Дон, – потому что других вариантов нет. Попытайся расслабиться, так как сейчас снова начнутся схватки.

– Нет! – всхлипнула Эми.

– Не плачь! – резко сказал Дон. – Сейчас нельзя плакать. Когда ребенок родится, можешь реветь сколько угодно, но только не сейчас.

Сьюзен сжала руку дочери.

– Он прав. Береги силы. Началось самое худшее. Если ты это выдержишь – то выдержишь что угодно.

– Откуда тебе знать? – огрызнулась Эми.

Мать положила ей на лоб смоченный в воде платок.

– Потому что я рожала. Как только шейка матки раскроется на десять сантиметров, ты начнешь тужиться – это тоже больно, но не так, как теперь. Схватки – самое худшее, они долгие, интенсивные и идут друг за другом.

Действительно, они снова начались – сжатие, потом мгновение удушья и взрыв боли. Эми казалось, что ее потрошат. Она пыталась удержать рыдания, но была слишком испугана – нынешней и предстоящей болью. Дон прав – иного выхода нет. Куда ни глянь, всюду боль.

Где‑то кричали голоса – как будто в другой галактике.

– Не могу! – завопила Эми.

– Можешь! – возразила Сьюзен. – Дыши!

– Не могу!

– Эми… – Девушка ощутила руку матери на лице. Сьюзен повернула голову дочери, заглянула в глаза и поднесла указательный палец к губам Эми. – Смотри на мой палец. Видишь его? Представь, что это свечка. Задуй ее.

Эми отвернулась, но Сьюзен заставила девушку принять прежнее положение и снова выставила палец.

– Дуй! – приказала она.

Эми поджала губы и слегка дунула.

– Вот так! Дуй! Задуй свечку, детка! Глубокий вдох! Выдох! Отлично, девочка, ты прекрасно справляешься.

Эми стиснула руку матери и попыталась хорошенько дунуть. Боль была одновременно внутри и снаружи – злая, скручивающая, мучительная, – и ослабить ее или изгнать казалось невозможным.

– Дуй, – повторила Сьюзен. Эми так разозлилась на боль, что ухватила материнский палец и сильно укусила.

Сьюзен отодвинулась и потерла руку.

– Прости, – сказала Эми. – Я прокусила кожу?

Мать показала палец. Крови не было, только розовые следы зубов.

– В следующий раз просто дуй.

– В следующий раз она возьмет палку, – сказал Питер. Эми не улыбнулась.

– Еще льда.

Сьюзен встала.

– Сейчас вернусь. Прежде чем начнутся схватки.

Эми не хотела и слышать о них. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться. Издалека к ней принеслись странные образы – голос учителя по химии, раздававшего контрольные, запах дождя на горячем асфальте. Как приятно, что сейчас не больно. Эми уже утратила ощущение времени, сейчас она чувствовала себя как будто на плаву и слышала гудение. Потом что‑то коснулось ее губ, она открыла глаза и увидела, что Питер держит чашку. У него отросла колючая щетина, волосы намокли от пота. Остальные куда‑то делись.

Эми попыталась отхлебнуть, но ее тут же вырвало.

– Мне плохо, – пожаловалась она. – Ты себе не представляешь, как плохо.

– Ты справишься.

– Как?

– Не знаю. Просто справишься.

Эми много раз слышала эти слова, но слышать их от Питера – совсем другое дело. Она впервые им поверила.

Хотя если бы Питер спросил у нее, кто отец ребенка, она бы встала, вошла в реку и никогда не вернулась. Честное слово.

– Фотоаппарат! – вдруг вспомнила Эми. – Я его потеряла! Все фотографии!

– К черту.

– Ты видела, как я укусила мать за палец?

– О да. Не вздумай проделать это со мной.

Эми закрыла глаза, Питер взял ее за руку. Девушка тяжело задышала (нет, от этого не становилось легче, просто по‑другому не получалось) и ощутила, как вокруг собираются остальные.

Но на сей раз было что‑то по‑другому. Эми уже не чувствовала, что ее рвут на части изнутри, – теперь казалось, что ей неотложно надо в туалет. Боль была такой же сильной, как и прежде, но теперь Эми хотелось в туалет. Ужасно. И как не вовремя. Что будет, если она испражнится прямо на песок? Джей‑Ти так беспокоился о том, чтобы они не засоряли окружающую среду. А она вот‑вот загрязнит целый пляж.

Но схватки уже начались и Эми ничего не оставалось, кроме как тужиться и по‑звериному рычать.

Глава 46

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: