Чак и Алан: игра в одни ворота

Чак фурией влетел в зал, оглянулся в поисках своего парня, выхватил взглядом из толпы изящную фигуру в эльфийских шелках, потихоньку приблизился, пытаясь услышать, о чем разговаривают молодые студенты-дизайнеры. Но громкая музыка пресекала все попытки пошпионить… Только отдельные слова удалось расслышать:

— Несколько качественных кадров… Модель на разворот… Обложка журнала… — выдавали профессиональный интерес и принадлежность к миру моды.

— Алан, ну ты идешь? Иди переодевайся, да поедем! — позвал он друга.

— Да езжай, я еще с ребятами пообщаюсь, меня Стив подбросит.

— Ну уж нет! Мы едем сейчас вдвоем! — взрыкнул Чак.

Алан, виновато взглянув в сторону приятелей, поплелся в гримерку переодеваться.

Через полчаса верный байк домчал их до дома. Парни поднялись в квартиру, Чак хозяйским движением достал из бара бутылку коньяка, щедро плеснул в два бокала. Один вручил Алану, выпил махом свою порцию и тут же налил еще.

— Зачем, ведь тебе еще за руль? — спросил Алан.

— Ты пей. И мне не обязательно ехать, ты же меня не выгонишь? Нам надо поговорить!

Чак приобнял приятеля, подтолкнул ко рту его руку с бокалом, чуть придержал, наблюдая, как непривычно мелкими глотками тот пьет и впился в губы поцелуем, такой себе нежной закуской после коньяка.

После дозы алкоголя на пустой желудок Алан слегка поплыл, его накрыла эйфория: партнер заботится о нем, ухаживает, страстно целует…
Сердце набатом стучало где-то под горлом, пульс зашкаливал, мысли и чувства путались, голова кружилась в сладком тумане. Алан расстегнул пуговки на рубашке парня, ладошкой проводя по ключице и вниз, лаская бусинки сосков, дальше по смуглым кубикам пресса, достигая пояса джинсов, разбираясь с застежками и убирая преграды. И следом, этим же маршрутом, отправил в путешествие по любимому телу свой язык: сначала шея, плечо, косточка ключицы прикушена, темный ореол сосков обласкан и зацелован, прихвачен зубами в притворном терзании плоти с игривым рыком:

— Г-г-р-р, загрызу, г-г-р-р!

Влажная дорожка поцелуев пролегла вниз, вдоль тонкой полоски волос от пупка и ниже, а потом снова вверх, выводя только ему ведомые узоры вокруг рельефных мышц живота, рисуя спирали вокруг впадинки пупка и двух коричневых бусинок. Чак прерывисто дышал, уже до предела возбужденный, зарывался пальцами в светлые шелковистые волосы, толкал непокорную голову вниз…

Алан приник губами к паху, сначала несмело, как будто исследуя или ожидая, что Чак передумает и оттолкнет. Но тот в возбуждении сам направлял ладонями затылок, гладил шею, плечи парня. Он хотел вернуть часть нежности другу, но неудобная поза не дала возможности приласкать ниже, и тогда он решился на смелый эксперимент: перевернул Алана так, что их тела расположились в позе «69». Теперь у него был доступ ласкать все стратегически важные и чувственные местечки, все эрогенные точки. Одной рукой он надрачивал член Алану, а другой оглаживал, касался мошонки с яичками, внутренней стороны бедер. Возвращался к основанию члена, сжимая жестко — он знал, как доставить удовольствие себе, что должно понравиться, и действовал… Он, конечно, понимал, что в идеале был бы двойной минет, но переступить через себя не смог. Чак плавился от удовольствия из-за мальчишеских губ, обволакивающих плотным кольцом его пенис и двигающихся в рваном ритме и от этого ввергающих его в еще больший восторг: если раньше он не переносил мысли, что к нему прикасается парень, представлял Танюшкин ротик, ублажающий его стояк, то теперь острое пряное возбуждение вызывала сама мысль, что он почти решился и еще немного и он позволит себе запретное действие. И это возбуждало до безумия. А Алан был на седьмом небе — любимый со страстными стонами ласкал и возбуждал его эрегированный фаллос. Не менее твердый орган Чака свидетельствовал, что нежные губы и острый язычок Алана нашли правильный подход и ритм. Чак стонал все громче, неосознанно прогибаясь в спине, ладонями обхватывал Алана и прижимал все сильнее, на грани с болью. Наконец он с особо громким рыком, отстранившись, кончил на покрывало, плотно сжимая мужское достоинство Алана, который в тот же момент тоже выплеснулся с умопомрачительным стоном.

Лежа в послеоргазменной неге, одной рукой прижимая к своему плечу голову Алана, играя его шевелюрой, пропуская нежные пряди между пальцев, Чак начал неприятный разговор:

— Малыш, ты понимаешь, что опрометчивое обещание о твоем мотокомплекте может стоить мне всего: денег, байков и, самое главное — моего звания мужчины? Ты понимаешь, я не могу проиграть этот спор! Теперь я почти на сто процентов уверен, что этот мастер Луиджи и есть твой одногруппник. И имена похожие, и по коже работает, и комплект у него аналогичный…

Алан только вопросительно выгнул бровь.

— У тебя есть возможность решить эту проблему! — Чак мазнул горячими губами по виску, решив, что немного нежности не повредит. — Если ты меня любишь, то обведешь вокруг пальца этого Луиджи, да хоть соблазнишь и уговоришь на костюм…

— Как ты себе это представляешь? Я что, — шлюха? Ты думаешь, я могу…
От возмущения у Алана на глазах выступили горькие капли.

— Милый, вот ты и показал, чего стоит твоя любовь! Я думал, что для спасения дорогого тебе человека можно чем-то поступиться! Я бы для тебя всем пожертвовал, — решил нагнать немного драматизма Чак. В этот момент он и сам верил в слова о ценности своего партнера, об истинности чувств, и только какой-то внутренний контролер сканировал реакцию партнера и выдавал рекомендации: больше нежности и романтики, цепочка поцелуев от виска через скулу и завершающий в губы…

Млеющий от поцелуев мальчишка выгибался всем телом, подставлял спину под движение сильных ладоней, урчал, как большой кот, прижимался пахом к телу партнера. Снова до предела возбужденный, терся членом о бедро парня, страстно мурлыкая от острой пьянящей нежности. От мысли, что сегодня Чак не оттолкнул его, сам вовлек в поцелуи и ласки, что разделил с ним пряное удовольствие минета сознательно, а не во сне про Танечку, возникала надежда, что тот принял его как сексуального партнера и из них сложится настоящая пара.

Он льнул к Чаку, изнемогая от страсти, разбавленной нежностью… Нежностью к этому невероятному человеку — резкому и циничному снаружи, в душе безнадежно влюбленному романтику, диктатору по жизни и остро зависимому от их непонятных отношений, то ли дружеских, то ли любовных.

За этот год Алан много раз мечтал, что их общение перерастет в нечто большее и в Чаке пробудятся чувства к нему, тем более, сам брюнет его не отталкивал, упивался поцелуями, минетами сквозь сон, но дальше этого не подпускал. Алан каким-то шестым чувством понимал, что настойчивые признания в любви только оттолкнут парня, и хранил свои чувства в самом потаенном уголке сердца. Но в этот момент, расслабленный взаимными ласками и легким коньячным флером, он рискнул изменить их отношения в более страстную сторону.

Обцеловав все ключицы, шею, приник языком к нежной коже за ухом, поддразнивая и покусывая мочку, дождался ответного стона на страстные действия и решительно двинул рукой по напряженной плоти Чака, нашептывая всякие нежные глупости в зацелованное ухо. А сам потихоньку дотянулся второй рукой до ящика тумбочки, вытащил тюбик смазки и упакованный в фольгу квадратик, зацепил зубами с уголка, рванул упаковку и неуклюже попытался надеть латексную защиту на возбужденную гордость Чака. От неожиданности тот дернулся, удивленно глядя на действия парня:

— Ты чего?

— Хочу тебя! Чтобы мой первый раз был с тобой, по любви!

От изумления Чак не нашелся, что сказать: и участвовать в сексуальных играх было приятно, только по-настоящему менять ориентацию он не собирался, но и грубо отталкивать Алана было нельзя, без него шансов разрешить непростую ситуацию вообще не было. Ободренный его молчанием, Алан продолжил ласковые манипуляции.

— Стоп! Стоп! Не торопи события! — придержал его Чак. — Давай по порядку. Ты утверждаешь, что любишь, я о себе так уверенно не могу сказать, мне нужно время проверить, разобраться в себе. Я ведь тоже хочу, чтобы мой первый раз с парнем по любви был… И, возможно, нам придется расстаться, если я проиграю. Меня к себе заберет Рубен, и не факт, что я от него вернусь… живой… — прибавил через секунду тихим шепотом, на грани слышимости.

От волнения, что решается судьба их любви, Алан затаил дыхание, сердце выбивало стакатто, лицо то бледнело, то краснело. Эти перемены не укрылись от внимательного взгляда Чака, прикидывающего, достаточно ли он надавил на впечатлительного паренька или еще нужна пара жестких фраз, убивающих контрольным выстрелом все сомнения друга.

— Поэтому я не хочу спешить, чтобы не ломать тебе жизнь… Когда меня не будет, надеюсь, ты сможешь встретить подходящего тебе человека, полюбишь его… И главное, будешь счастлив! Я очень хочу, чтобы у тебя в жизни все получилось! — тихим шепотом, проникновенно, в самую душу вливая сладкий яд надежды на любовь, надежды, что и он сам дышит одной страстью с Аланом, закончил Чак.

Прижавшись к плечу любимого, Алан сцепил зубы, пытался сдержать слезы, а они проникали сквозь крепко сжатые веки, скользили по ресницам и жгучими жемчужинами катились по плечу, предплечью, груди. Чак улыбнулся в полутьме, откинул голову на подушку и с восторгом подумал о своих талантах: «Получилось! Поверил! Сделает, все сделает!»

Алан вздохнул, вытер ладонью глаза, чуть приподнялся, чтобы видеть лицо любимого, и решительно, как в холодную воду:

— Хорошо, я добуду у Людвига этот костюм! Любой ценой…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: