Потаенная Страна, королевство Гаурагар, в тридцати двух милях к юго-западу от Дзон-Бальзура, конец зимы 6234 солнечного цикла

– По-моему, неправильно, что долговязые и ушастые пошли вперед. Нет чтобы нас подождать. – Гисгурд посмотрел на Бундрора и Гимдура. – Мы же не виноваты, что у нас туннель обрушился и нам пришлось идти пешком. Иначе мы давно бы уже были в их лагере.

– Что ты там сказал? Ушастые? Мы же договорились, что больше не будем их так называть, – упрекнул его Бундрор, но ухмылку сдержать все равно не смог. – Мы же теперь вроде как семья. И должны любить друг друга.

Отломив два куска от сушеного гриба фуди, Гимдур потянулся за сыром, жарившимся над костром, собираясь соорудить бутерброд.

– Ну и что? У меня вот сестренка есть, так я ее терпеть не могу, хотя мы и одна семья, – буркнул он, отправляя еду в рот. – Радуйтесь, что они нас опередили, нам теперь хотя бы укрепления рыть не придется.

– Как будто эльф станет ручки марать. Они же вообще копать не умеют. Только грязи себе в сапоги насыплют, да и все, – язвительно фыркнул Бундрор. – Песенки петь – это пожалуйста. Ну и из лука пострелять – тоже дело хорошее, это да. Но мы-то с киркой и с лопатой, поди, получше обращаемся. Да и в хорошей еде и настоящем пиве ушастые ничего не смыслят.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. – Гисгурд хлопнул его по плечу. – Мне эльфы, – он специально подчеркнул это слово, чтобы показать всем остальным, что не намерен дальше употреблять привычное «ушастые», – тоже не шибко-то нравятся, хотя они и на нашей стороне. Наши народы тысячи солнечных циклов ненавидели друг друга и вели войны. Прошлое так просто не забудешь.

– А вы и не должны этого забывать, господин гном. Но подумайте лучше о предстоящих солнечных циклах, которые мы сможем провести в мире и гармонии.

Мелодичный женский голос доносился откуда-то с другой стороны костра. Девушка подошла поближе, и гномы увидели, что перед ними стройная эльфийка с развевающимися на ветру длинными каштановыми волосами.

– Хорошо, что мы так быстро нашли вас, хотя и неразумно разбивать лагерь в чистом поле прямо у границы Дзон-Бальзура, да еще и не выставлять при этом часовых. Отблески ваших костров видны издалека.

Гисгурд, Бундрор и Гимдур вскочили на ноги и схватились за топоры. По лагерю пронесся сигнал тревоги. Остальные триста воинов отряда вскочили и приготовились к бою.

– Мы не боимся альвов. Слишком уж многих мы перебили у Черного Ярма, – мрачно ответил Гисгурд, с раздражением наблюдая, как из тени выходят еще девять эльфов. – Кто ты такая и что тебе нужно?

– Меня зовут Шанамиль, я посол короля эльфов Лиутасила. Моя задача – найти вас и на рассвете провести в лагерь.

– Ну да, ну да. А я Балиндис Железнопалая, сковавшая Огненный Клинок, – проворчал в ответ Гисгурд. – Предоставь мне доказательства твоих слов, иначе… – Однако гном вовремя прикусил язык. Если это действительно союзница, не стоит ее обижать.

Впрочем, Гимдур эту точку зрения не разделял.

– Ночью все ушастые одинаковы. Откуда нам знать, кто ты, эльф или альв?

Взявшись за цепочку, висевшую на шее, эльфийка сняла печать короля эльфов.

– Это знак отличия, доказывающий, что я советница Лиутасила. – Бросив печать Гисгурду, девушка присела у костра. – Если не верите, то можете меня убить, но тогда завтра вы узнаете у короля эльфов, чью жизнь отобрал ваш клинок.

Подойдя к Гисгурду, Бундрор посмотрел на печать.

– Я такое уже видел. В бою пал один из эльфов, и какой-то богглин хотел снять с его шеи золотой амулет. Но мой топор крепко встрял в его спину.

Шанамиль слегка поклонилась.

– Благодарю вас за этот поступок, господин гном. Раньше вы сплясали бы на могиле эльфа, а не стали мстить за его смерть. – Ее глаза казались настолько честными, что гном невольно опустил оружие.

– Это эльфы из Аландура, – сказал он Гисгурду. – Я уверен.

Еще раз посмотрев на кожаные доспехи, оружие, а главное, на честные лица эльфов, гномы расслабились.

– Хорошо, вы посланники Лиутасила, – признал Гисгурд. – Но вы должны понимать, что мы начнем доверять вам только тогда, когда взойдет солнце и мы поймем по вашим глазам, эльфы перед нами или альвы.

Шанамиль это не смутило.

– Я вас прекрасно понимаю. Я тоже ожидала бы от альвов чего-то подобного. Они постарались бы втереться к вам в доверие, а потом перерезали бы горло одному за другим. – Она махнула рукой своим спутникам, и те расселись вокруг костра. – Да, я вполне вас понимаю. Пришло время уничтожить альвов, чтобы при встрече с эльфом ни у кого не возникало сомнений в том, кто твой собеседник на самом деле. – Девушка потянулась к фляге с водой. – Так вы знали, куда идти?

Гномы расселись по местам.

– Мы знали, что догоним войско, если будем двигаться на восток, – ответил Гисгурд. – Мы шли правильно? В штольне ориентироваться намного проще.

– Заприте меня под землей, и я в жизни выход не найду, – улыбнулась Шанамиль, обнажив ряд белых ровных зубов.

Она была настолько красива, что это вызывало у гномов отвращение. Даже смотреть на нее было больно. Богиня эльфов, создавая этот народ, взяла росу и чистую землю, а главное – свет. А гномы яркий свет не любили. Но по крайней мере эта эльфийка не вела себя так надменно, как другие представители ее народа. Гисгурд не преминул сказать ей об этом.

– Что ж, я пытаюсь приспосабливаться к обстоятельствам. – Она достала кусок хлеба из дорожной сумки и приступила к ужину. – Честно говоря, я тоже ожидала увидеть здесь горстку вонючих пьяных подземышей, а встретила отряд дисциплинированных воинов. – Шанамиль подмигнула. – Хоть часовых вы и не выставили.

Другие ее спутники тоже решили подкрепиться.

– А кто такая эта Балиндис Железнопалая? – поинтересовалась эльфийка. – Явно это не вы, господин гном.

– Да уж, не он, – расхохотался Бундрор.

Гном рассказал эльфам о том, как Тунгдил Златорукий со своими спутниками отправился в Серые горы и выковал там волшебный топор Огненный Клинок, сдерживая при этом атаки врагов.

– И ему пришлось сражаться с альвами? – уточнила Шанамиль.

– Да, постоянно. – Гном, не скупясь на цветистые фразы, поведал о приключениях Тунгдила в Зернополье.

По его словам, Златорукий со своими друзьями еще до похода в королевство Пятых убил первую альвийку, а потом и ее союзников Синтору и Кафалора.

– Говорят, это были самые опасные альвы Дзон-Бальзура, – закончил он свой рассказ.

Шанамиль зааплодировала, и гномы, внимательно слушавшие рассказ Бундрора, присоединились к ней.

– Ты прекрасный рассказчик, – улыбнулась девушка. – Пройдет совсем немного времени, и сражения с альвами станут делом давно минувших дней и превратятся в предания старины.

– А жаль, – пробормотал Гисгурд, вызвав смешки приятелей.

– Раз уж мы тут взялись сказки рассказывать… – Гимдур почесал бороду. – Может, ты поведаешь нам об альвах?

Кивнув, Шанамиль уселась поудобнее и, обведя взглядом гномов, которые, несмотря на бороды и морщинистые лица, напоминали ей детей, начала рассказ.

Эльрия-Заступница, богиня воды, породила дочь, Инасту.

Инаста увидела, каких чудесных созданий из света, чистой земли и утренней росы сотворила Ситалия, и захотела превзойти ее. Потому Инаста взяла свет, чистую землю и утреннюю росу и попыталась создать новых эльфов.

Но Паландиэль, мать Ситалии, забрала новых эльфов к себе, собираясь уничтожить их, чтобы никто не превзошел ее дочь.

Инаста уговаривала свою мать Эльрию, чтобы та остановила Паландиэль, но Эльрия не помогла дочери. Так разгорелась ссора, и Инаста, поклявшись Паландиэль и Эльрии в вечной ненависти, вышла замуж за Самузина.

У них родился прекрасный сын, внешне неотличимый от эльфа. Но в душе его жила та же ярость и та же ненависть к Паландиэль и Эльрии, что и в душе Инасты.

Инаста назвала его альвом, дала ему оружие и послала к эльфам.

Он убил столь многих из моего народа, что Паландиэль схватила его и выбросила за Северный перешеек. Там, в Потусторонних Землях, сын Инасты сошелся с детьми бога Тиона и породил новое племя.

Там, в этих землях, первый альв ждал того дня, когда он сможет вернуться, чтобы вновь сражаться с эльфами. Его народ стал служить Мертвым Землям, влекомый одним желанием – уничтожить порождения Ситалии.

На этот раз никто не аплодировал.

И не потому, что гномам не понравилась эта история, – они оказались настолько очарованы мелодичным голосом эльфийки, что молчали, ожидая, что она будет говорить еще. Но девушка молчала, опустив голову.

– Так, значит, – пришел в себя Гисгурд, – Инаста и Самузин виноваты в том, что это зло появилось в мире.

– Или все те, кто развязал эту ссору. – Бундрор так затряс головой, что его борода замоталась из стороны в сторону. – Враккас никогда бы себя так не повел. Он знал, что из подобных споров ничего хорошего не выйдет.

– Это всего лишь легенда, – напомнил им Гимдур. – Конечно, послушать ее интересно, но, скорее всего, альвы настолько ненавидят эльфов по совершенно другой причине. – Он посмотрел на посланников Лиутасила. – Так ведь?

– Это легенда, которую рассказывает мой народ, – невозмутимо возразила Шанамиль. – Я верю в нее так же, как вы верите в то, что Враккас высек вас из гранита. И слава богам, что вы были созданы такими. Ваше искусство ведения боя и выносливость нам пригодятся, – быстро продолжила она, чтобы не давать никому поводов для недовольства. – Может быть, среди вас есть какие-то герои, о которых тоже интересно было бы послушать?

– Такие, как Тунгдил? – рассмеялся Бундрор. – Нет, у Тунгдила есть дела поважнее, чем возиться с темными ушастыми… – Он запнулся, использовав запретное слово, прищурился и внимательно посмотрел на эльфийку. – А ты не против, чтобы я называл альвов ушастыми?

Шанамиль ухмыльнулась в ответ, и гном воспринял это как поощрение.

– Да, так дела не делаются. Что же это будет, если мне нельзя будет поносить своих врагов только потому, что они похожи на наших союзников? – буркнул Гимдур, доставая трубку.

– Ну хорошо, – продолжил Бундрор. – Нас направили сюда, чтобы мы помогли вам и людям в войне с проклятыми ушастыми порождениями Инасты. – Он явно наслаждался, произнося это слово. – А Тунгдил тем временем отправился на север. В Серые горы.

– Точно. – Гимдур раскурил табак, и темно-синее облачко дыма поднялось над его головой. – Он хочет защитить Каменные Врата и вновь наполнить жизнью королевство Пятых.

– Один? Наверное, это очень большой ребенок кузнеца, – рассмеялась эльфийка.

Другие гномы тоже расхохотались.

– Нет. Лучшие из племени Первых, Вторых и Четвертых отправятся вместе с ним, – фыркнул Гимдур, выдыхая дым. – То есть вместе с Тунгдилом и его друзьями. – Он ткнул в сторону Шанамиль мундштуком. – Поверь мне, теперь никакие чудовища не заберутся в Потаенную Страну через Серые горы. Наш народ выполнит то, что предначертано.

Гисгурд поднялся на ноги.

– Не хочу показаться невежливым, эльфийка, но моим людям нужно отдохнуть.

Он все-таки выставил с десяток часовых, чтобы те своими топорами защитили спавших от возможного нападения врагов на временный лагерь.

– Конечно, ведь завтра им придется пройти довольно много миль, – согласилась Шанамиль. – Если вы не против, мы тоже устроимся тут на ночлег. Если вы нам не доверяете, то поставьте часовых и рядом с нами.

Девушка улеглась на бок, лицом к костру. Одно изящное движение – и накидка укутала ее, как покрывало.

– Мы, гонцы, привыкли спать на голой земле.

Ее спутники тоже стали готовиться ко сну.

– Какие-то они… не капризные, – шепнул Бундрор своему начальнику. – Если бы мне сказали, что эльфы станут спать просто так, на земле, я бы ни за что не поверил.

– А чего ты ждал? – ухмыльнулся Гисгурд. – Вышитого бархатного одеяла и пахучих шелковых подушек?

– Извините, мы их забыли в нашем лагере, – громко сказала Шанамиль, подмигивая ошалевшим гномам. – Как и кровати с балдахинами. – Она закрыла глаза, но улыбка так и не сползла с ее губ.

– Тион побери! – раздраженно буркнул Бундрор. – Я и забыл, что уши у них не только длинные, но и прекрасно все слышат.

* * *

Шло время. Луна висела прямо над гномами, заливая их мягким светом, и казалось, что это серебряные статуи, а не создания из плоти и крови.

Бундрор подхватился на ноги – ему приснился кошмарный сон, будто они вступили в бой с альвами. Силы противника превосходили войско гномов, и Бундрор во сне видел, как убивали одного его товарища за другим. Меч врага уже готов был разрубить его горло, когда гном проснулся, – разум защитил его от кошмара.

Сердце билось как бешеное. Бедняга провел ладонью по лбу – он был мокрый как мышь, и даже борода стала влажной от пота.

«Наверное, все дело в том, что мы слишком близко к Дзон-Бальзуру», – он попытался найти объяснение происшедшему, так как дома, в королевстве Четвертых, кошмары его никогда не мучили.

Сбросив накидку, гном обвел взглядом лагерь. Догорали костры, гномы мирно спали. «Видимо, я единственный, кого мучат мрачные видения». Подхватив топор, Бундрор отошел от лагеря, собираясь опорожниться.

Он приглядел подходящий куст, и вскоре в тишине ночи послышалось тихое журчание.

И тут Бундрора охватило странное чувство.

Многое, что говорили о гномах, не соответствовало действительности. Однако кое-что все же было правдой, например громкое дыхание во сне. Люди называли это храпом, а эльфы вообще с таким не сталкивались, но эти звуки были неотъемлемой частью гномьего сна.

Нахмурившись, Бундрор прислушался, но, кроме журчания, шороха палой листвы под его башмаками и металлического позвякивания кольчуги, ничего не было слышно. Ни кашля, ни причмокивания, ни даже столь родного и знакомого храпа.

Брови сошлись у него на переносице, и гном, облегчившись, покрепче перехватил топор и внимательно осмотрелся. Вокруг не было ничего необычного.

Сжимая топор, Бундрор двинулся налево – где-то там должен был стоять часовой. Гном действительно стоял там – немного склонившись вперед, он смотрел на залитую лунным светом равнину. Часовой не двигался, и только его длинные волосы развевались на ветру.

– Ты заметил что-то странное? – спросил у него Бундрор. – Все ведут себя так тихо, что я слышу звуки ночи настолько отчетливо, словно они раз в сто громче, чем должны быть.

Часовой не шелохнулся.

– Прекрасно, что ты так серьезно относишься к своим обязанностям, но не очень-то вежливо разговаривать, повернувшись ко мне спиной!

Бундрор обошел часового и только охнул, замахиваясь топором.

Гном вовсе не стоял на посту.

Кто-то пробил его кольчугу на груди палкой и насадил несчастного на этот импровизированный шест, словно курицу на вертел. Пропитанная кровью деревяшка поддерживала тело, не позволяя ему упасть, потому смерть часового не привлекла внимания других гномов. Мертвые глаза пялились в землю, на лице застыло выражение ужаса – видимо, перед смертью часовой увидел что-то действительно кошмарное.

Орками тут не пахло, а значит, оставалась всего одна возможность – альвы!

Схватив щит, Бундрор изо всех сил забарабанил по нему, чтобы разбудить остальных.

Но никто не шевелился. Даже эльфы.

– Проснитесь, вы… – От ужаса гном осип. Он вдруг понял, что произошло.

Подбежав к ближайшему гному, Бундрор затряс его за плечо, перевернул товарища на спину и вскрикнул. Тело развернулось, а голова убитого осталась лежать в том же положении на земле, отрубленная столь ловким ударом, что даже борода оказалась перерезана. Бундрор увидел огромную лужу крови, казавшуюся черной в лунном свете.

– Не старайся, подземыш, – шепнул ему кто-то в левое ухо. – Тебе уже не разбудить никого из твоих друзей, разве что ты умеешь поднимать мертвых.

Резко повернувшись, гном ударил противника топором. Лезвие со звоном налетело на преграду – удар парировали посохом из черного металла.

Нижняя часть посоха с невероятной скоростью взмыла вверх и достала по наноснику гномьего шлема. Металл вжался в плоть, ломая кости.

Бундрор отшатнулся. От боли у него на глазах выступили слезы, теплая жидкость наполнила рот. Споткнувшись о труп одного из товарищей, он упал, не выпуская топор из рук.

– Попробуй еще раз, альв! – в ярости крикнул Бундрор, поднимаясь на ноги. – Я тебя на две части разрублю! – Он тщетно пытался обнаружить нападавшего.

Вокруг никого не было. Альв слился с темнотой, и в лунном свете его не было видно – возможно, такие у него были особые способности.

Гном уже понял, что благодаря черной магии альв превосходит его в бою. Теперь к упрямству и ненависти к тому, кто убил всех его товарищей, начал примешиваться страх.

Он услышал свист, предвещавший новый удар, и потому успел уклониться. Посох прошел прямо над ним, но, когда гном развернулся, его сбили с ног. Что-то вонзилось в его правое предплечье, жгучая боль разлилась по всему телу, заставляя разжать руку. Тяжелый боевой топор, последняя надежда, выпал из его ладони.

Узкий сапожок опустился на его горло и начал душить.

– Неужели ты действительно думал, что сможешь меня победить, подземыш?

Подняв глаза, гном увидел нависшую над ним высокую фигуру в темных доспехах и серой накидке с капюшоном. Верхнюю часть лица закрывал шлем из тиония.

– А почему нет? – прохрипел Бундрор. – Если бы ты трусливо не прятался от меня в темноте, я бы уже тебя разрубил и половинки твоего тела валялись бы сейчас на земле.

– Неплохое желание, – раздалось из-за шелкового платка, прикрывавшего нос и подбородок врага. – Это твое последнее желание, Бундрор?

– Да, – прохрипел он.

– Что ж, да будет так. – Сапожок приподнялся.

Вскочив, Бундрор схватил топор, стараясь не обращать внимания на хлещущую из раны кровь. Стиснув зубы, чтобы не выказывать боли, гном решительно наклонил голову. Судя по голосу, на него напала альвийка, но из-за ее доспехов, маски и платка на лице больше ничего нельзя было определить.

– Враккас даст мне сил, чтобы победить тебя. – Бундрор оглянулся, но никого, кроме альвийки, не увидел.

«Она одна? Как же ей удалось победить всех нас в одиночку? Это все ее магия?»

– Ты увидишь моих воинов только тогда, когда они сами этого захотят. – Казалось, альвийка читала его мысли. – Я жду, подземыш. – Она начала раскручивать посох.

Бросившись на противницу, Бундрор метнул в нее топор, но альвийка парировала его посохом.

Так гном выиграл немного времени и, успев схватить с тела одного из своих мертвых товарищей секиру и щит, бросился на врага. С таким оружием у него было больше шансов в сражении с альвийкой.

Вот так, среди мертвых тел, разразился неравный бой.

Края боевого посоха были, казалось, повсюду, они били по обитому металлом дереву щита, а уже через мгновение – по кольчуге, так что у гнома ломались ребра. Бундрору представилось лишь несколько возможностей ударить альвийку, и всякий раз он вскрикивал от разочарования – ей удавалось уклониться или парировать его секиру.

Гном понимал: альвийку не победить, а значит, сегодня ему суждено умереть. Нужно было драться иначе. «Враккас, помоги!» Бундрор метнул в нее секиру, а пока девушка уклонялась, схватил щит обеими руками и с громким криком ринулся в лобовую атаку.

Необычный способ атаки удивил альвийку, гном почувствовал, что смог ударить, и противница со стоном повалилась на землю.

– Проклятая ушастая! – радостно завопил он. – Мне не нужен топор, чтобы отрубить тебе голову. – Бундрор прыгнул вперед, целясь кромкой щита ей в горло.

И тут кое-что произошло.

Лежащая альвийка воткнула нижнюю часть посоха в землю, а верхнюю выставила вперед, словно копье. От этой атаки гном еще, может быть, и уклонился бы, но тут справа на него налетело что-то огромное, черное, с красными горящими глазами. Послышалось хриплое рычание, гном увидел полную острых зубов пасть и почувствовал зловонное дыхание чудовища. От удара в живот он чуть было не потерял сознание. Что-то пробило его кольчугу, вонзилось в грудь и вышло через спину.

Мир вокруг затрясся, и гному показалось, что он висит на верхушке раскачивающегося дерева. Шлем откатился в сторону, щит где-то потерялся, пояс и даже сапоги слетели.

Бундрор пролетел по широкой дуге и ударился об один из трупов. Сквозь красную пелену, стоявшую перед глазами, он разглядел, что это тело Гисгурда.

«Вскоре мы встретимся вновь, друг мой. Приготовь горн, долго это продолжаться не будет».

Гном перевалился на бок, во рту чувствовался металлический привкус. Кровь уже текла струйкой из его рта, заливая бороду и капая на плечо.

«Но сперва я должен предупредить остальных».

Он потянулся к мешку Гисгурда, достал огромный сигнальный горн и поднес его к разбитым губам. Набрать воздух в легкие было очень сложно – они медленно наполнялись кровью, и дыхание причиняло невыносимую боль, но железная воля гнома позволила ему превозмочь мучения.

Громкий звук пронесся над равнинами Гаурагара и быстро смолк – горн убитого предводителя отряда наполнился кровью из легких Бундрора. Но лагерь эльфов был недалеко отсюда, и Бундрор надеялся, что ушастые услышат сигнал и поднимут тревогу.

Разум гнома уже угасал. Тяжелый горн вывалился из его рук.

– Что бы вы ни задумали, вам это не удастся, – пробормотал он, увидев склонившуюся над ним альвийку.

– Разве что твой горн услышали в Серых горах, – ответила она, снимая боевую маску. Это была та самая девушка, которая пару часов назад мирно сидела вместе с ним перед костром. – Твою смерть зовут Ондори. Я отбираю у тебя жизнь, как твой народ отнял жизнь у моих родителей. Да будет проклята твоя душа, и пусть она вечно скитается на том свете. – Ее клинок в форме серпа блеснул в лунном свете, а альвийка что-то торжественно произнесла на своем языке.

Гном, понимая, что это означает, взмолился Враккасу.

Не успел Бундрор произнести ритуальные слова, позволявшие ему надеяться на прием в Вечной Кузнице, как клинок разрубил ему горло.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: