ДНЕВНИК о заседаниях вновь сформированного Синода 7 глава

Пока мы беседовали с преосвященным Платоном, позвонили со съезда, что за отсутствием докладов пленарное заседание не состоялось и съезд разбился на секции. Таким образом и выступление В. Н. с какой бы то ни было речью быть не могло.

В 11 часов я поехал в карете за билетами и заказал красному картузу № 95 или 2 малых купе 1-го класса, или одно большое 2-го класса и выдал ему 100 рублей, при этом он заявил, что обычно им за приобретение каждого места спального платят не меньше 10 рублей. Делать нечего: обещал. Условились, что к 10 часам вечера явимся на Курский вокзал. Вернулся на подворье, куда вслед за мной пришли оо. Рождественский и Филоненко и привели с собой Н. Д. Кузнецова. Этот последний все уговаривал нас не уезжать в Петроград, чтобы удержать от бестактного выступления неудержимого обер-прокурора, но мы решили уехать, а самого Н. Д. просили быть таким «удерживающим», по отношению к В. Н., началом. Обещал, но за успех своей миссии не ручался. Пообедали и разъехались до вечера. Тут выяснилось, что вечером накануне архиепископ Платон уговорил наконец В. Н. согласиться на возвращение епископа Никодима в Киев, но предварительно Синод должен послать туда для исследования дела на месте высокопреосвященного Платона, который сначала и думал быль прямо из Москвы отправиться в Киев, а потом решил все-таки вместе с нами вернуться хотя бы на один день в Петроград.

Надя провожала меня на вокзал и в вагон принесла нам две бутылки «Ижевского источника», чем очень угодила всем, особенно архиепископу.

Ехали прекрасно, спали также, утром все беседовали на темы миссионерского дела (внутренняя миссия), экзарху самому очень хочется взять это дело в свои руки, но не знает, как это сказать, особенно в виду того, что Сергий Финляндский уже утвержден ведь председателем миссионерского совета, да еще и с жалованьем в 600 рублей. Решили сегодня же 5-го в 8 часов вечера собраться на частное совещание у преосвященного Платона на Киевском подворье; так и сделали, но толку из этого не вышло никакого, ибо пришел только еще один — архиепископ Агафангел, и, конечно, кроме уже говоренного и раньше, ни до чего не договорились. Завтра решили собраться в Синоде не в 12 часов, а в 10 утра. К этому времени, впрочем, собрались не все, ибо архиепископа Сергия и епископа Михаила никто раньше не предупредил об изменении часа собрания.

Заседание 6 июня

Прежде всего заслушано было странное (чтобы не сказать более) заявление чрезвычайного Петроградского собора, за подписью председателя протоиерея Ф. Орнатского о том, что собор постановил заявить Синоду о том, чтобы Петроградский архиепископ Вениамин немедленно был возведен в сан митрополита и был назначен в состав Синода; но еще страннее, что к этому заявлению (поданному, вопреки дисциплине и установившейся практике), прямо в Синод, минуя епархиального архиерея, приложена бумага, в которой прихожане — рабочие Сампсониевского прихода (настоятель — протоиерей Острогорский!) сделали постановление — обратиться к чрезвычайному Петроградскому собору с просьбою, чтобы он, не входя в сношение с Синодом, отдал прямо распоряжение поминать архиепископа Вениамина митрополитом Петроградским и чтобы протестовал против захвата Синодом Александро-Невской Лавры, которая должна остаться в ведении митрополита Петроградского.

Решили переслать эти бумаги высокопреосвященному Вениамину и поставить на вид протоиерею Орнатскому всю неправомочность его действий, а равно и сделать ему же запрос о поводе и цели приложения той бумаги, которая была препровождена на собор Петроградский и вовсе не предназначалась для посылки в Св. Синод. Очевидно, тут целая интрига и против нынешнего состава Синода, и против обер-прокурора.

Далее — заслушан был протокол епархиального Ярославского съезда, в котором выражено недоверие архиепископу Агафангелу, но без предъявления к нему каких бы то ни было обвинений, кроме «сановитости», «недоступности» и покровительства бюрократам. В своем объяснении архиепископ прежде всего просил обратить внимание на то, что епархиальный съезд, собравшийся пред Троицыным днем дней за 5—6, прислал ему большую телеграмму с выражением полного уважения и усердной просьбой преподать благословение на работу. Телеграмма эта тут же и была им предъявлена; но, не кончив всех дел, съезд разъехался на праздник Троицы, и после Духова дня собрался уже только в количестве 116 человек. В виду того, что и бывший на многолюдном съезде председатель после праздников не приехал, был избран новый, и вот этот последний на первую очередь совершенно произвольно поставил вопрос о доверии архиепископу, который и решен большинством 96 голосов в вышеуказанном смысле. Но, говорит архиепископ, — во-первых, они не имели права на съезде «судить своего епископа» (я сильно возражал против такого положения: на съезде не «судят» епископа, а высказывают свое о нем мнение, суждение, и другого способа и нет у духовенства и паствы, если только они имеют основание быть недовольны своим архипастырем), об этом надо бы было заявить и всем епархиальным съездам; во-вторых, как лица, собравшиеся на съезде, могли высказывать свое обо мне мнение, — говорит преосвященный, когда большая часть их меня совсем никогда и не видывала». При этих словах мне невольно пришла в голову мысль: вот где и есть полное основание у паствы — быть недовольною своим архипастырем; очевидно, он держит себя далеко и от духовенства, и от народа, мало доступен, именно чересчур «сановит».

Далее преосвященный говорил, что единственный факт, указанный его обвинителями (об этом, впрочем, говорится не в протоколе съезда, а в письме одного отца на имя владыки), это определение в ключари в соборе своего любимца, какого-то кладбищенского священника, отъявленного бюрократа (?) Но, говорит владыка, — это уже прямая ложь, ибо место ключаря соборного до сих еще пор состоит праздным.

Несомненно, впрочем, одно: большинство съезда совсем не хотело входить в конфликт с своим архиепископом, ибо и председатель съезда (в его первоначальном составе) и все другие его члены заявляли в Москве на Всероссийском съезде о.о. Филоненко и Рождественскому, что они возмущены постановлением съезда о недоверии высокопреосвященному Агафангелу и скорбят о случившемся.

Решено просить высокопреосвященного Платона из Киева заехать в Ярославль, вести там беседу и с духовенством, и с мирянами, и как-нибудь ликвидировать этот инцидент.

Далее экзарх прочитал принятую им в Москве от Владимирской делегации просьбу об удалении архиепископа Алексия на покой. Я было рекомендовал и во Владимир просить заехать тоже экзарха, чтобы не поступить опрометчиво, как в этом уже почти мы сознались по отношению к епископу Никодиму. Но экзарх решительно воспротивился этому и в виду того, что сам архиепископ Алексий, будучи вызван для объяснений в Петроград, прислал телеграмму о том, что по болезни приехать не может, и просит дать ему 2-х месячный отпуск, а с 1-го сентября уволить его на покой, давши ему в управление какой-либо монастырь или в Москве, или в Киеве, или вообще где-либо на юге. Решили: уволить его, согласно прошению, теперь же, в виду тревожного состояния епархии, а суждение о его дальнейшей судьбе иметь по окончании его отпуска (с 1-го июня по 1-е августа).

По поводу газетной заметки, кажется «Народной воли» о том, что обер-прокурор выступает с новым проектом о пополнении современного состава Синода новыми членами и о создании при Синоде особого выборного совета, опять начались дебаты. Сергий Финляндский опять выступил с заявлением о желательности немедленного переизбрания Синода. Мы все (особенно Рождественский и я) стояли на той мысли, что если современный состав Синода не каноничен, то он имеет свое юридическое основание в Духовном Регламенте и назначен волею того правительства, которое заменило собор в стране Верховную Власть. Кто же, кроме этого правительства правомочен утвердить Синод в новом составе? Съезд? — но он даже не имеет права и делать выборов, ибо это выходит за пределы его программы, утвержденной Синодом же. Единственно каноничным будет Синод, когда его переформирование будет совершено Поместным собором, до которого наш Синод и должен, как можно скорее, довести Русскую Церковь.

Архиепископ Платон говорил далее о своей поезде в Киев, преднамеченной еще в Москве, говорил, что задача его поездки не столько ликвидация дела о возвращении взятого оттуда на Саратовское викариатство преосвященного Никодима, сколько расследование украинофильского движения и организация борьбы с пропагандой униатства, каковая усиленно ведется теперь Шептицким, который получил от нашего Временного правительства даже официальный титул униатского митрополита в Юго-Западной России. Попутно экзарх очень просил председателя Миссионерского совета архиепископа Сергия обратить серьезное внимание на пропаганду католичества даже и у нас — в Петрограде (4-го устроен был здесь грандиозный крестный ход католического духовенства, своей торжественностью и величием затмивший все наши православные крестные ходы), но намекал ему на то, что теперь спать не время» предлагал ему поехать и в Киев с целью пропаганды миссионерского дела в виду униатских поползновений; но Сергий как будто не понимает прозрачных намеков и заявляет только, что он думает об этом и намерен созвать на юге России съезд епископов для организации борьбы с униатством.

Решили, что в тех же, главным образом, миссионерских целях надо как можно скорее провести проект о митрополичьих округах. Затребовали раннейший проект, выработанный Синодом предыдущим, но почему-то положенный под сукно. Прочитали его, нашли много недочетов и решили составить новую комиссию из следующих лиц: архиепископ Сергий (председатель), епископ Михаил, товарищ обер-прокурора А. В. Карташев и С. Г. Рункевич.

Я прочитал журнал комиссии о наградах. Согласно предложению этой комиссии, во-первых, решено совсем отменить награждение духовных лиц светскими знаками отличия — орденами, подобно тому, как волею правительства приостановлено награждение таковыми орденами и в гражданском ведомстве.

Во-вторых, оставить награды для духовенства только духовные, а именно: а) наперсные кресты, б) протоиерейство, в) палицу и г) благословение от Св. Синода иконою. Митру считать только принадлежностью известного иерархического или административного положения, согласно и ранее существовавшим на сей предмет постановлениям.

В-третьих, набедренник и камилавку отныне предоставить возлагать на себя каждому священнику и считать принадлежностью сана.

В-четвертых, право ношения фиолетовых скуфей предоставить для крестных ходов всем стихарным псаломщикам.

В-шестых, в качестве наград для дьяконов установить:

а) благословение Св. Синода без грамоты и с грамотой,

б) возведение в сан протодиакона, в) дарование двойного ораря и г) возведение в сан пресвитера с оставлением на диаконской вакансии.

В-седьмых, в качестве наград для псаломщиков: а) благословение Св. Синода, без грамоты, б) благословение с грамотой, в) возведение в сан диакона на псаломщицкой вакансии.

В-восьмых, сроком, к которому на будущее время приурочивать надо все духовные награды, считать день Св. Пасхи. В настоящем же году приурочить все синодские награды к празднику Св. Апостолов Петра и Павла (29 июня).

В-девятых, поднесение прихожанами крестов с драгоценными украшениями отнюдь не разрешать, допуская только поднесение без всяких украшений или серебряных, для лиц не имеющих еще золоченого наперсного креста, или золотых, для имеющих уже Синодальный крест. При этом рекомендовать лицам, желающим почтить своего пастыря, подносить им святые иконы, или же в честь их делать пожертвования на те или другие благотворительные учреждения в пределах прихода, или на украшение местного приходского храма.

Синод одобрил эти предложения комиссии и образовал комиссию для рассмотрения наградных списков настоящего года: высокопреосвященный Агафангел, я, протоиерей Филоненко и представитель секретариата.

Комиссия решила собраться завтра, 7-го июня в 1 час дня.

Забыл сообщить об очень интересном инциденте, который вырисовывает вновь фигуру владыки Платона, и с очень выгодной для него стороны. Зашла как-то кстати по поводу предполагаемого возвращения в Киев преосвященного Никодима, речь об Орловском епископе Макарии Гневушеве и о попытках к его возвращению в Орел. Я счел нужным сообщить Синоду, что лично желал ознакомиться с делом Синодальной Конторы по поводу покушения на отравление наместника Новоспасского монастыря Тихона, в бытность Макария настоятелем этого монастыря. Но секретарь Синодальной конторы Андреев сообщил мне, что дело это взято обер-прокурором и передано для возбуждения вновь следствия прокурору Палаты, в чем и выдана расписка. Итак, мало того, что мы уволили епископа Макария, хотим еще как будто обвинить его в какой-то уголовщине. Несомненно, что поводов к такому обвинению нет ни малейших, но скандал, может быть раздут печатно, и соблазн в церкви несомненно будет произведен. Архиепископ Платон страшно возмутился и заявил, что обер-прокурор не имел права возбуждать этого дела без согласия и разрешения Св. Синода и дважды обратился к А. В. Карташеву с настойчивой просьбой передать обер-прокурору, чтобы впредь он не поступал так без сношения с Синодом. Вот как у нас! Ничего подобного до сих пор мы не слыхивали.

7-го июня — заседание наградной комиссии

Впервую голову рассмотрели Варшавскую епархию — . И. Недумову и Левицкому даны палицы.

Затем, в виду массы (более 5000) представлений решили поделить на 3 группы: архиепископ Агафангел и С. А. Подгорецкий, я и П. В. Гурьев, о. Филоненко и... (пропуск — М. О.). Я, конечно, тотчас же принялся за Московский наградной список. Написал уже в списке Н. И. Пшечничникову митру, но тут подошел С. А. Подгорецкий и заявил что митра в виде награды отныне даваема быть не может, так как она прежде присуждалась Высочайшею властью, а ныне должна была бы присуждаться Временным правительством, но это последнее решительно отказывает в присуждении духовенству митры и списки представляемых к награждению митрою возвращаются обратно, так что отныне митра должна быть или только принадлежностью сана или известной должности. И вот к крайнему огорчению своему я должен был зачеркнуть митру и написать благословение св. иконою. Такую же награду пришлось присудить и кафедральному протоиерею В. С. Макарову, который представлен был на орден Александра Невского. Отцу В. Г. Субботину пришлось назначить только «благословение» и даже без грамоты, ибо «грамоты» решено никому не давать в нынешнем году за невозможностью их отпечатать.

...Проработали почти до 5 часов и все-таки далеко всего не сделали. Взял с собою на дом целую массу работы и сидел весь вечер и часов до 2-х утра.

Архиепископ Агафангел очень настаивает, чтобы списки награжденных отдельно рассылались по епархиям и в возможно скорейшем времени, а то в «Церковных Ведомостях» они будут напечатаны разве только через 2—3 месяца. П. В. Гурьев возражает, ибо это очень обременит канцелярию. Мне бы лично хотелось отвезти наградные списки по Москве 16-го, когда я поеду в Москву. Не знаю, удастся ли.

Заседание 8-го июня — в пятницу

Прежде всего архиепископ Сергий хотел прочитать 1-уже изготовленный комиссией под его председательством доклад о митрополичьих округах. Но о. Рождественский и я запротестовали, ибо нет в заседании главных инициаторов этого дела — архиепископа Платона и епископа Андрея, нет и обер-прокурора, голос которого тоже очень важен в этом вопросе. С неудовольствием Сергий решился отложить рассмотрение этого проекта, заявивши, что именно преосвященные Платон и Андрей и настаивали на скорейшем проведении этого дела.

Затем архиепископ Сергий хотел прочитать составленный им новый проект относительно перехода, подобно Александро-Невской Лавре, и лавры Троице-Сергиевой и Киево-Печерской в ведение Синода. Сам автор этого проекта откровенно заявляет, что главным мотивом для такого перехода служит недостаток средств, имеющихся в распоряжении Синода, необходимых для назначения пенсий и содержания увольняемых на покой архиереям.

Опять мы запротестовали и решили чтение и рассмотрение и этого проекта отложить до более полного собрания членов Синода и в присутствии обер-прокурора.

Я же лично — против этого проекта, как был бы и против отобрания Александро-Невской лавры, если бы вопрос об этом обсуждался при мне. Искренне думаю, что временный состав Синода положительно не имеет права реквизировать лавры, издавна бывшие достоянием местных епархиальных архипастырей. И особенно некрасиво то, что это делается в то время, когда та или другая епархия временно вдовствует, когда, следовательно, нет налицо хозяина, который мог бы защищать свои права. Чем это лучше захвата чужого имущества в отсутствие его хозяина, или чужого имения в отсутствие помещика? Некрасиво поступлено и с Александро-Невской лаврой, когда пред самыми выборами Петроградского архипастыря отобрали у него лавру: не даром раздаются теперь протесты (сампсониевские прихожане). Отобрание же Сергеевой лавры, я уверен, возбудит протест не только одного какого-либо московского прихода, но всей верующей Москвы, которая окончательно вооружится против современного состава Синода, занимающегося просто только захватом чужого имущества для того, чтобы устраивать свои денежные операции. Сохрани Бог нас от таких обвинений. Если и все согласятся, я заявлю, что остаюсь при особом мнении и попрошу занести его в протокол. Если уж нет средств у Синода для призрения увольняемых и увольняющихся на покой архиереев, то лучше просить все лавры, да и вообще богатые (ставропигиальные и епархиальные) монастыри устроить у себя приюты и давать содержание таковым архиереям. Окончится, Бог даст, война и у Троицкой лавры освободится много помещений, занимаемых теперь и лазаретами (на 350 чел.) и беженцами, и тогда, быть может, она не откажется дать у себя и приют и содержание 10 иерархам, тоже и в Киево-Печерской лавре. Но это сделается по соглашению, а не путем насильственного захвата.

Вообще вопрос об отобрании лавр очень сложный и деликатный, и его надо строго обдумать и осторожно решить. Вот почему мы и просили, прежде обсуждения в Синоде обоих этих проектов, разослать их для предварительного ознакомления по домам и с ними вообще не торопиться. А теперь мне приходит в голову и еще одно соображение. По вопросу о митрополичьих округах надо бы посоветоваться по крайней мере с членами Предсоборного совета и выслушать их мнение, если только совсем не передать его на обсуждение в этот Совет. Это последнее было бы веч го лучше, и единственно, что можно возразить против такой передачи, это затяжка этого неотложного в настоящий момент дела, ибо несомненно оно тогда не может быть проведено в жизнь до самого собора. Пойдут ли на это инициаторы и создатели этого проекта, я бы лично стоял за то, чтобы эту действительно очень важную меру отложить до собора, но с непременным условием, чтобы самый собор не откладывать отнюдь далее сентября месяца.

Далее зашла речь об открытии Предсоборного совета 11-го июня, как то оповещалось официально раньше. Решили открыть совет в понедельник, 12-го, служением молебствия в Синодальной церкви в 12 часов дня. Председательствовать будет старейший, вероятно архиепископ Сергий, меня и А. П. Рождественского тоже просили служить.

Канцелярия сообщила справки об избранных голосами всех и правящих и викарных епископов имена следующих 7 архипастырей в порядке полученных ими выборных голосов:

Архиепископ Новгородский Арсений — 83 голоса Архиепископ Литовский Тихон — 58 голосов Архиепископ Тамбовский Кирилл — 46 —»— Митрополит Киевский Владимир — 45 —»— Архиепископ Волынский Евлогий — 29 —»— Епископ Минский Георгий — 27 —»— Епископ Пермский Андроник — 27 —»— Решили первым четверым тотчас же послать приглашение незамедлительно приехать, а последним троим послать телеграммы завтра.

Тут же затронут был вопрос о размещении этих архипастырей. Если приедет митрополит Владимир, то Платон должен будет переехать на Благовещенское подворье, и тогда в этом последнем можно будет поместить только еще одного. Для одного найдется помещение на Преображенском у Сергия, для одного — на Ярославском у Агафангела, для одного — в Александро-Невской лавре, для одного — в Петроградской академии. Куда же девать еще двоих? Митрофаниевское подворье, где и всегда жило двое епископов, отказывается, занято чуть что не по захватному праву рабочими, или низшими служащими Синодальной типографии, правда с ведома директора Хозяйственного управления и даже с разрешения обер-прокурора, которому, как говорит А. В. Карташев, подсунули этот доклад, скрывши от него то, что он не имел права разрешать этого без ведома Синода.

Составили и тотчас же подписали определение, которым предписывается Хозяйственному управлению немедленно приготовить Митрофаниевское подворье для помещения в нем двух архиереев, имеющих приехать в Петроград для участия в Предсоборном Сонете. Но едва ли это определение может быть приведено в исполнение. Не только увещаниями, но даже и вооруженною силой теперь с подворья «товарищей» не выгонишь. Что делать, и сказать мудрено. Архиепископ Сергий особенно возмущался тем, что это сделано было тайком от Синода, и несколько раз высказывался в том смысле, что Синод вправе в таком случае предложить директору Хозяйственного управления выехать с квартиры, а в нее и поместить двоих епископов.

После этого заслушано было дело о бывшем священнике Могилевской епархии Александре Бочковском, 10 лет тому назад лишенном сана при Могилевском архиепископе Стефане за то, якобы, что служил литургию в нетрезвом виде 25 декабря — в день Рождества Христова. Бочковский был уже ранее у меня и изложил все обстоятельства этого дела совсем в другом виде. На него сделан был епархиальному начальству донос, что он, якобы, возбуждает народ против церковной власти, донос этот сделали враги его — местный трактирщик и староста церковный. Следствие не только оправдало его, но и признало донос недобросовестным, и доносчики лишены были права быть избираемыми на какие бы то ни было должности. Конечно, поклялись отомстить и подкупили церковного сторожа, который 24 декабря на требование священника подмыть пол в алтаре в виду наступающего праздника ответил дерзостью и заявил, что «завтра ты получишь пулю...». Началась литургия, но после уже Херувимской староста со сторожем вбегают в алтарь, лезут под престол и вытаскивают оттуда наполовину отпитую бутылку с водкой, выносят и заявляют во всеуслышание, что священник держит под престолом водку. Начинается крик и шум. Со священником сделался чуть не обморок, так что и продолжать службы он не мог и оставил дары и не пресуществленными и неупотребленными. Началось следствие. Из всего прихода только 9 человек заявили о нетрезвости священника и о возмутительном, якобы, его поведении за литургией 25 декабря; все же остальные этого обвинения не подтвердили. Враги его на следствии опять стали обвинять его в том, что будто бы он вооружал народ против царя. И вот только затем, чтобы спасти себя от каторги, которая, по словам консистории, могла грозить ему за этпоследнее, он совершенно отрицая за собой всякую вину политического характера, заявил, что в нетрезвости своей сознается и следствием доволен. Но после он от несчастья своего так расстроился, что психически заболел, лечился несколько лет в различных психиатрических лечебницах Петрограда, на что у него имеются оправдательные документы. Семья его — жена и 4 детей переехали на жительство к его отцу — протоиерею сельскому, сам же он служил писарем волостного правления в селе отца, получая 40—50 рублей. Но в настоящем году их отец умер, и он с семьей лишился крова. Всегда он ходил с длинными волосами, а теперь — для поездки в Петроград — испросил у преосвященного Варлаама — Могилевского викария — благословения и на ряу. Молит пощадить его, и возвратить ему священный сан. С 11-го года, когда он вылечился, он уже имеет отличную аттестацию от местного благочинного, а в настоящее время представил даже приговор прихожан одного соседнего с его родиной .села, в котором они заявляют, что избрали его своим священником и просят начальство его определить. О возвращении Бочковскому сана ходатайствует и епархиальный могилевский съезд.

Я очень горячо отстаивал Бочковского перед Синодом, так как убежден, что жертва недоразумения и недальновидности покойного архиепископа Стафана. Черствый был человек! Бог ему судья!

Решено: передать дело на пересмотр высокопреосвященному архиепископу Константину и просить его заключения по сему делу.

Узнав о моей горячей защите, Бочковский со слезами на глазах благодарил меня и просил еще письмеца к архиепископу Константину. Дал и письмо и тем еще больше окрылил несчастного надеждой на получение просимого. Плачет, руки целует и говорит, что до гроба будет молиться. Дай Бог, чтобы выплыл несчастный!

Заслушан был далее целый ряд бракоразводных дел и, наконец, давно уже лежавшее дело Ушковых. Уверенный, что Зин. Ник. права, и что, действительно, у мужа ее нет никаких оснований к обвинению ее в нарушении супружеской верности, я сначала был удивлен тем вообще, что все дело излагалось со всеми подробностями с самого первого его возникновения, а еще более тем, что масса свидетелей высказывалась против нее и в пользу ее мужа, это на первом судоговорении в Московской консистории, но когда внимательнее вслушался в доклад и в объяснения самой Ушковой и ее свидетелей, то понял, что, кроме одной свидетельницы, и то — надо полагать — подкупленной, прямых доказательств ее виновности в деле не имеется. Все свидетели говорят только, что по их мнению она живет с своим управляющим, присяжным поверенным Рубинштейном. Ушкова же изобличают и письма к жене, где он сознается в своих связях с женщинами — Воскобойниковй и какой-то Павловой и просит ее дать ему развод. Что же касается до обвинения его в сожительстве с Балашевой (балериной), то хотя слухи и ходили настойчивые о его с ней связи, Балашева решительно это отвергла, была, по ее просьбе, подвергнута медицинскому освидетельствованию удостоверившему ее девственность. На мой вопрос, почему это дело вновь докладывается Синоду по существу, докладчик ответил, что от мужа Алексия Балашева поступила апелляционная жалоба, поданная им в ноябре 1916 года на высочайшее имя и переданная по принадлежности. Какие же мотивы указаны для апелляции? Только, якобы, что дело это заслушано при отсутствии наиболее важных и влиятельных членов Синода: на заседании не было ни Питирима, ни митрополита Владимира, не было и обер-прокурора (Волжина), а присутствовал только его товарищ Зайончковский. Синод решил, якобы, не вникнувши внимательно в дело, не изучивши его. Но официально удостоверено, что для рассмотрения и подробного изучения этого спорного дела образована была даже особая комиссия из высокопреосвященного Димитрия и решено после их подробного доклада.

Решено, что оснований для пересмотра этого бракоразводного дела нет никаких, и потому прежнее решение Синода остается в силе, т. е. брак считается нерасторгнутым.

Вечер этого дня и всю субботу сидел безвылазно у себя в комнате. Приобрел уже себе спальное место в международном вагоне на 16-е июня и живу только надеждой и мечтами о Москве и Саввином монастыре.

Сегодня — 10-е июня. Ходили к ранней литургии и тоже — ни вон из двора. Вчера ожидались демонстрации (кровавые) большевиков, но, слава Богу, не состоялись. Из боязни попасть в какую-либо кашу, не поехал в Сергиеву пустынь, как было хотел сначала. Да и берегу, признаться, денежки, а то, пожалуй, и на поездку не хватит.

Сегодня приехал и водворился на подворье профессор Московской академии С. С. Глаголев. Нельзя сказать, чтобы этому был рад о. Софроний, но я лично доволен; все будет хоть с кем слово сказать, да и обед будем держать, может быть, пополам. Впрочем, видно будет.

12 июня — понедельник

К 12 часам приехал в Синод на молебен. Служили архиепископ Сергий, я и А. П. Рождественский. В конце молебна приехал из Москвы В. Н. Львов. Светских членов Предсоборного совета съехалось немало, а из архиереев только высокопреосвященные Арсений и Евлогий.

Когда пришли в зал заседания, архиепископ Сергий открыл заседание речью, в которой вспоминал о предыдущих работах Предсоборного Присутствия и Предсоборного Совещания. Это, так сказать, уже 3-й этап на пути к Собору и, хочется верить и надеяться, этап последний, вслед за которым уже наступит и самый собор.

Вслед за Сергием говорил В. Н. Львов, отметивший в своей речи, что у Предсоборного совета есть задачи, которые должны быть поставлены в первую очередь и есть задачи второстепенные. Первые — это реформирование Высшего церковного управления и управления епархиального; это последнее уже и до сего дня уж несколько наладилось на местах, так что остается только ввести его в более правильное русло; первое же должно быть реорганизовано в корне, и тогда, по его словам, жизнь Церкви обновится и потечет правильно. В первую же очередь должен быть выработан наказ для собора, проект его созыва и организации. Одного только не понимаю я в словах Львова. Ведь все равно Предсоборный Совет, какие бы ни обдумывал и не вырабатывал меры, важные ли, или менее важные, — он самостоятельно провести их в жизнь не может, он только подготовит их для решения на соборе; следовательно, если и можно говорить о степени важности тех или других реформ в Церкви, то только по их качеству и значению для жизни церковной, а не с точки зрения желательности их скорейшего осуществления. И те и другие реформы могут быть санкционированы только собором и проведены в жизнь по его решению.

За Львовым говорил архиепископ Арсений. Суть его речи заключается в том, чт задача Предсоборного совета вовсе не научная только подготовка законопроектов к Поместному собору, не канцелярская только работа, ни даже собирание фактического материала, но и, главным даже образом, подготовление такого настроения верующего народа, при котором можно было бы быть уверенным, что собор будет авторитетным в глазах народа, все постановления собора будут приняты с любовью и уважением. А существует ли теперь такое настроение? Нет ли скорее, наоборот, опасности, что предполагаемый собор внесет не единение в церковную жизнь, а, пожалуй, еще большее разделение. Если в гражданской сфере проведение в жизнь тех или иных реформ и начинаний зависит от степени их обоснованности и, так сказать, теоретической правильности, то в делах веры и жизни церковной — требуется еще, чтобы эти реформы и удовлетворяли религиозному чувству верующих, их религиозной совести. Иначе уйдут из церкви души, смущенные соборными постановлениями, и эти последние не будут ими приняты. Есть ли такая подготовка к собору среди верующих сынов Церкви? Прямо надо говорить: нет. И кто повинен в этом: епископы ли, клирики ли, миряне ли? Нечего нам сваливать вину в том, что мы не подготовили настроение среди верующих к собору с одних плеч на другие. Все мы — и епископы, и пастыря, и миряне — должны покаяться в том, что не создали среди верующих желательного для собора настроения, не подготовили нужной для него почвы. Вот почему, еще раз повторяю, что призываю Предсоборный совет не только к научной, канцелярской и практической подготовке материалов к собору, но и подготовки такой почвы для него, при которой он оказался бы действительно цементом, связавшим всех членов Церкви Христовой в один целый, живой организм, на котором таким образом исполнилась бы молитва Господа Иисуса Христа Богу Отцу: «да будут вси едино, якоже и мы», «да будет вси совершени во едино!» Вот и желаю Предсоборному Совету в этом именно смысле только успеха подготовления жизни к Всероссийскому Поместному собору.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: