ДНЕВНИК о заседаниях вновь сформированного Синода 1 глава

(12 апреля — 12 июня 1917 г.)

25 апреля 1917 г.

Перед первым заседанием Синода в 10¹/2 ч. отслужен 1-был в синодальной церкви молебен, на который мы не облачались: служили только архиепископ Сергий с двумя протоиереями. Да и вообще-то не все еще члены Синода в сборе; архиереев только двое: архиепископ Сергий и Михаил Самарский; протоиереи же все на месте: я, протоиерей А. В. Смирнов, протоиерей А. П. Рождественский и протоиерей Ф. Д. Филоненко. За молебном был и обер-прокурор со всей своей свитой. По окончании молебна прямо из алтаря перешли в зал присутствия.

Лишь только уселись на места (в таком порядке: архиепископ Сергий, епископ Михаил, я, протоиерей А. В. Смирнов, протоиерей А. П. Рождественский и Ф. Д. Филоненко), как обер-прокурор попросил слова, целью которого было оправдаться в тех своих действиях, которые могли показаться как будто неправомерными. Приблизительно вот что говорил В. Н. Львов: «Обер-прокурорская власть всеми силами стремится к полной свободе церкви, потому, церковь жила вполне самостоятельной жизнью, но, в настоящий момент переустройства всей церковной жизни на новых началах свободного самоопределения, он не может поступать так, как бы ей хотелось, т. е. не может не вмешиваться в жизнь церкви и не проявлять здесь даже, пожалуй, некоторого самовластия. К этому вынуждают обер-прокурора многие нестроения в жизни церкви, многие царившие доселе в ней соблазны. Епископат в церкви православной потерял почти всякий кредит, а между тем он не хочет до сих пор отказаться от мысли, что свобода церковной жизни должна выражаться в полном самовластии только именно одного епископата, не хочет признать, что свободная жизнь церкви должна слагаться из взаимодействия всех ее членов: епископов, клира и верующего народа. Вот почему и обер-прокурорская власть, приставленная к делу церковного строительства волею и доверием верующего народа, не может не вмешиваться в жизнь церкви, пока она не вошла в период свободного саморазвития, а при настоящей дезорганизации этой церковной жизни это вмешательство может иногда и болезненно отзываться на тех или других членах церкви. Современное состояние Церкви справедливо можно уподобить новому ее рождению, которое обязательно сопровождается муками. Но окрепнет новорожденное дитя, станет твердо на ноги, т. е. соберется собор, который определит нормы жизни церковной, установит правильные отношения между епископатом, клиром и мирянами, и тогда обер-прокурорская власть и вообще всякая светская власть отойдет в сторону и сложит все свои права и обязанности к ногам Поместного Всероссийского собора».

Передаю содержание речи, конечно, только приблизительно. После ее окончания следовало бы, конечно, кому-нибудь ответить, но все молчат и положение получилось неловкое. Тогда я, предложивши своим собратьям (протоиереям) выступить с ответом, и, получивши от них отказ, сам невольно должен был начать речь. Говорил я о том, что нельзя нам не приветствовать того глубокого и искреннего пожелания, которое высказано обер-прокурором, поскорее раскрепостить Русскую православную церковь и предоставить ей полную свободу самоопределения и развития созывом Всероссийского Поместного собора. Если современное состояние церкви нашей можно употребить мукам рождения, то и мы, — временно призванные волею Правительства облегчить для Церкви Русской эти муки — должны, естественно, приложить все свои силы, все старания к тому, чтобы по возможности облегчить для нее переустройство всей ее жизни на началах соборности, но вполне согласно с заветами Христа и каноническими правилами. Нельзя только не пожалеть о том, что новый состав Святейшего Синода, призван к такой тяжелой, и в настоящее подготовительное к Всероссийскому собору время, особенно ответственной работе единственно по воле Временного правительства, а не по избранию своих сопастырей и всех верующих чад Церкви православной. Верим, что это нарушение столь желанного в Церкви нашей и в данном случае, м. б., особенно необходимого выборного начала, допущено только как временное уклонение от идеала, вызванного необходимостью незамедлительно организовать дело Высшего Церковного Управления. Мы пришли сюда по велению Высшей Гражданской Власти и с полною готовностью работать на благо Церкви и живо откликаться на все запросы времени и пожелания, которые проявляются в современном стремлении всех верующих чад Церкви к оживлению жизни. Докажем же самым делом своим, что мы достойны той высокой чести, к которой нас призвало Временное правительство, и прежде всего — обратимся с каким-либо воззванием или посланием ко всем чадам Церкви Православной с искренними речами о том, как Свят. Синод в новом составе понимает свои ближайшие задачи и на что прежде всего он имеет намерение направить свою работу. В частности по поводу собственного избрания в состав Святейшего Синода, я с полной откровенностью должен засвидетельствовать, что честь этого избрания приписываю вовсе не каким-либо личным своим достоинствам и заслугам, а исключительно только тому вниманию, которое хотелось оказать нашей родной Москве, это — с одной стороны, а с другой — того естественного в каждом верующем сыне Церкви Российской благоговения, которое возбуждает та великая всероссийская святыня, которою является Большой Успенский собор, настоятелем которого имею счастье я быть. Вот что, опять же приблизительно, было сказано мною. Разговорился после меня и досточтимый А. И. Смирнов (доктор богословия), он еще дальше и более детально развил мою мысль о необходимости, и как можно скорее, выпустить в свет это послание Синода и наметить точно в нем проект ближайших задач деятельности Синода (представление права выбора епископов в тех епархиях, где есть свободные вакансии, выборы членов Консистории, благочинных и т. д. и т. д.). Тотчас же и избрана была комиссия для выработки текста такого послания из протоиереев А. И. Смирнова и А. П. Рождественского. А для того, чтобы лучше обсудить этот проект, так сказать, дать директивы его составителям, а так же и заслушать заключение уже ранее учрежденной Свят. Синодом — в его старом составе — Комиссии, занимавшейся уже разработкой разного рода мероприятий в церковной жизни, вызываемых потребностями времени, решено было, по предложению обер-прокурора, перейти из официальной залы присутствия в его кабинет и там уже рассуждать о сем в порядке частного совещания. Здесь высказывались разные пожелания относительно содержания этого послания и после долгих рассуждений и споров решено было ограничиться общим планом работы Синода, но во главу всего поставить стремление к наивозможно скорейшему созыву Всероссийского Поместного собора. По моему предложению сначала было решено, чтобы образовать постоянную при Синоде Комиссию, которая бы как можно интенсивнее занималась разработкою тех или других мероприятий по обновлению церковной жизни и, по мере этой работы, тотчас же вносила бы на усмотрение Синода те или другие частичные свои проекты. В эту же комиссию должны поступать и все просьбы, проекты и пожелания, присылаемые из тех или других епархий. Но в виду важности этого дела решено было в конце концов не выделять из состава Синода никакой особой Комиссии, а работать всему Синоду, только не в официальных утренних заседаниях, а в вечерних совещательных собраниях. При этом необходимым найдено приглашать к совещанию и особых компетентных в том или другом вопросе лиц (по словам В. Н. Львова, из Москвы, например, Н. Д. Кузнецова, протоиерея А. И. Боголюбского, протоиерея К. М. Аггеева и др.), для чего можно будет пользоваться теми лицами, которые в самом ближайшем будущем будут вызваны в Прсдсоборное совещание.

Покончивши с этим, тут же принялись и за рассмотрение намеченных программою заседания вопросов.

1. Архиепископ Сергий прочел (впрочем это еще, кажется, в зале присутствия) акт, переданный ему старым составом Синода, в котором отцы заявляют, что они, повинуясь воле Временного правительства, разъезжаются по своим епархиям, но должны заявить, что созыв нового состава Синода они признают неканоническим, ибо епископы в Синоде должны быть избраны выбором епископов всей Русской церкви, а пресвитеры должны быть выбраны духовенством. Заслушавши эту бумагу, Синод постановил принять ее к сведению, причем архиепископ Сергий пробовал доказывать правильность точки зрения бывшего Синода, обер-прокурор же резко возражал.

2) Гурьев доложил прошение протопресвитера Г. И. Шавельского об освобождении от должности и о даровании ему пенсии. А В. Н. Львов прочитал отношение военного министра А. И. Гучкова о том, что он избрал на эту должность прот. П. И. Лепорского, теперь главного священника на Румынском фронте. Тут поднялась целая буря. Все утверждали (а особенно протоиерей Филоненко), что возражают они против самого принципа назначения на эту должность по выбору военного министра, а не по избранию самого духовенства; такую точку зрения отстаивал и А. В. Карташев, доказывая, что военный министр вооружит против себя таким актом все военное духовенство, что это может быть прямо гибельно даже для его собственного положения, под которое и так уже сильно подкапываются солдатские и рабочие депутаты. Наконец, рассуждая и по существу дела, некоторые, как напр. о. Рождественский, находили, что в среде военного духовенства есть и другие почтенные имена, на которых скорее всего сойдутся голоса всего военного духовенства, как напр., протоиерей К. Налимов, который был даже избран ректором Петроградской Академии, но, пробывши в этой должности несколько месяцев, сам добровольно ушел на войну и там работает на передовых позициях в качестве заурядного полкового священника. Личность высокая и по уму, и по ученому авторитету, и по своей нравственной чистоте. У о. Лепорского есть один минус, который может быть поставлен ему в вину, это — именно то, что он был священником в санитарном поезде Александры Федоровны, чем и не преминет воспользоваться недовольное его назначением военное духовенство. Все эти соображения Синод просил передать министру военному и просить отложить назначение протопресвитера до того времени, пока можно будет произвести правильные выборы его и среди духовенства, и среди войсковых частей; пока же временно предоставить исполнение обязанностей протопресвитера его помощнику протоиерею Мореву.

3. Затем заслушана была телеграмма преосвященного Уфимского Андрея о назначении управляющим Уфимской епархии — викарного епископа, а для чего просит он учредить вновь таковую должность и хиротонисать во епископа-архимандрита Николая, служащего в Уфе. Решено поручить временно управление Уфимской епархией какому-то соседнему полусамостоятельному архиерею (забыл его имя и место его служения), суждение же о новом викариатстве и о назначении архимандрита Николая во епископы отложить до приезда в Синод преосвященного Андрея.

4. Заслушано предложение г. обер-прокурора об увольнении Высокопреосвященного Сергия от должности председателя Учебного Комитета и о назначении на это место прот. К. М. Аггеева. Преосвященный же Сергий этим же определением Синода назначен председателем Миссионерского Совета с жалованием 600 рублей.

5. Заслушан доклад о назначении управляющим Витебской епархии, вместо епископа Киприана, его викария — Фаддея.

6. Докладывает В. Н. Львов о ходатайстве Московского Исполнительного Комитета объединенного духовенства о созыве на 1-е июня Всероссийского съезда духовенства и мирян, с программою этого съезда. Я подаю мысль, что следовало бы на этот съезд пригласить и епископов, и монашенствующее духовенство, дабы не было на самом деле или не казалось бы верующим мирянам, что духовенство, созывающее съезд, совсем не желает все реформы в церковной жизни провести помимо участия епископов, в отделении от них, между тем как вся соборная жизнь церкви должна проявляться в полном взаимодействии всех ее членов: иерархии, клира и мирян.

В. Н. Львов возражал против этого на следующих основаниях: 1) если будут на этом Всероссийском съезде и епископы, тогда уже это будет поместный собор и он может вынести такие постановления, которые явятся уже обязательными для всей Русской церкви, а это в настоящий момент и невозможно и нежелательно; 2) Присутствие епископов, по его мнению, внесет не единение в церковную жизнь, а только еще большее разъединение, ибо современный епископат потерял всякое доверие, всякий авторитет; явятся на этот съезд архиереи — распутинцы и произойдет только всеобщий соблазн, грандиозный скандал.

Но против этого мнения В. Н. возражали все и особенно сильно А. В. Карташев. Всероссийский съезд, конечно, не будет собором, но может быть на это, пожалуй, и желательно) подготовительным к со юру совещанием, на котором будут высказаны и обсужден л различные планы и проекты переустройства церковной жизни на началах соборности. Не может он и по составу своему быть равным собору, ибо, если на нем и будут епископы, то, конечно, не как делегаты от всего епископата Русской церкви, выбранные тем или другим способом, а как гости только и (как выразился Карташев), как просто приглашенные только лица на это совещание. Надо приглашать всех, или, вернее, предложить всем епископам не пожелают ли они принять участие в совещаниях съезда, если только сочувствуют его программе. Несомненно, что при такой постановке дела на приглашение откликнутся только такие епископы, которые сочувствуют современному движению среди духовенства, а участие таких епископов, конечно, весьма желательно, ибо оно разрушит до некоторой степени то средостение, которое образовалось между духовенством и епископатом, это — с одной стороны, а с другой — даст возможность и самому духовенству лучше ознакомиться с составом современного епископата, так сказать, подсчитать его наличные силы.

Несомненно, что те из епископов, которые или не сочувствуют задачам съезда, или прямо не имеют никакого нравственного авторитета, не поедут на этот съезд из опасения открытого их обличения. А если и найдутся такие смельчаки из них, которые явятся на съезд и будут там обличены в своих темных деяниях, то это будут, без сомнения, случаи исключительные, которые только повлекут за собою скорейшее очищение епископата русского от нежелательного элемента в наличном составе его членов. И только.

Мое предложение было поддержано всеми членами Синода и единогласно было решено «посоветовать» Московскому Исполнительному Комитету объединенного духовенства пригласить на Всероссийский съезд духовенства и епископов. Для того же, чтобы выяснить этому комитету все те мотивы, которыми руководился Синод, высказывая вышеизложенные пожелания, я предложил, не облекая их в определенную письменно-результативную форму, вызвать в Петроград протоиерея А. И. Боголюбского, чтобы он, в полном контакте с представителями организации Петроградского комитета, председателем которого является наш же сочлен А. П. Рождественский, был в курсе дела и, так сказать, выяснил бы в Москве объединенному духовенству воззрения Синода на Всероссийский съезд духовенства в Москве. В. Н. Львов тотчас же распорядился отправить телеграмму протоиерею А. И. Боголюбскому.

На этом закончилось наше заседание — почти в 4 ч. дня.

Заседание 28 апреля.

27-го не было заседания, так как это день открытия 1-й Государственной Думы, и В. Н. Львов и о.о. Смирнов и Филоненко должны были присутствовать на этом торжестве. В 12 час. приехал я в Синод и встретил там Иоакима Нижегородского, приехавшего просить себе 2-х месячн. отпуска (конечно вынужденного). Тут же объявилось, наконец, что протоиерей А. П. Рождественский назначен председателем Издательского комитета. Обер-прокурор снова попросил всех нас к себе в кабинет для частного совещания. А затем попросил разрешения ввести депутацию, приехавшую из Твери от епархиального съезда: двух протоиереев и 2-х мирян. Депутация эта привезла со съезда протоколы принятых там решений самого радикального свойства: архиепископ почти совсем устранен от деятельности; во главе управления поставлен Церковно-епархиальный Совет, в котором председательствует только архиепископ, но он не пользуется никакими преимуществами при голосовании. Единственной его привилегией является то, что если он не согласен с определениями Совета и остается при отдельном мнении, то дело восходит в высшую инстанцию, т.е. в Св. Синод. Консистория — совсем насмарку. Решено даже, что всякие указы и распоряжения Консистории недействительны и будут отсылаться обратно нераспечатанными; благочинных тоже больше не существует. Одним словом — анархия полная. И все это уже осуществлено и изменению подлежать не может. Те предложения о переменах в деле епархиального управления, которые предъявлены им (депутатам тверским) были обер-прокурором (и совершенно напрасно, ибо они еще не были просмотрены и одобрены Синодом) тут же совсем ими не приняты. Мало того, заявлено даже им было, что они ни на какое соглашение не пойдут и настаивают на своем. Если так, то зачем же они и пришли в Синод? Много, много было членами Синода говорено было по этому поводу. Я лично говорил и о том, что Св. Синод должен, преподавая в тех или других конкретных случаях свое благословение на изменение форм церковного управления, смотреть в корень дела: не нарушаются ли в этом случае канонические устои церковной жизни. Если сам Синод в этом случае признает себя не компетентным, то следует обратиться к ученым канонистам. В данном случае, мне кажется, и есть нарушение канонов Церкви, ибо власть епископа здесь сведена к нулю, а это противно и апостольским заветам и постановлениям соборов. Но большинство, по естественному желанию как-нибудь укротить непримиримых бунтовщиков, начали говорить только о том, что все их постановления не могут быть признаны Правительством, внесут дезорганизацию в государственное дело (А. В. Смирнов) и, по словам (очень горячим) А. В. Карташева, даже являются чем-то вроде мародерства в тылу, или действом рабов, спущенных с цепи, хотя, по его же словам, психология такого действования внешне понятна. Как мягко и прямо даже деликатно не проводил свою линию А. В. Карташев (в которого с каждым разом я все больше и больше влюбляюсь), однако его речью прямо обиделись тверские делегаты и один за другим заявили протесты; протестовали они и против слов А. В. Смирнова, который, проводя параллель между тем, что делается в государстве российском, с тем, что делается в церкви, упомянул о нежелательности явлений, подобных Шлиссельбургской республике; «нельзя, — говорил он, — законодательствовать и в каждой епархии по-своему: для Твери — так, для Москвы — иначе и т.д.» — Из всех присутствующих мою точку зрения поддерживал только присутствующий на совещании о. К. М. Аггеев. Вообще он все больше и больше вырисовывается, как человек и умный, и тактичный. Долго, долго спорили. Наконец, по моему предложению было принято Синодом следующее решение, которое еще и в начале спора было как-то робко заявлено преосвященным Сергием: «консисторию и институт благочинных оставить и в Тверской епархии, как и всюду, но предложить для Твери, чтобы все консисторские определения поступали на рассмотрение и заключение Церковно-епархиального совета и после этого утверждались уже архиереем. Благочинные тоже пускай остаются, но они не могут делать никаких распоряжений без выборного при них благочиннического совета, в котором благочинный только председательствует.»

Аналогичные постановления сделал Св. Синод и для всех тех епархий, где явочным порядком образовались уже так наз. «исполнительные комитеты», или «пастырские (пресвитерские) советы» при епархиальных архиереях. Это постановление удовлетворило тверских делегатов, и они сравнительно успокоенными оставили нашу залу. Перед уходом только еще заявлено было Федором Васильевичем Тихвинским (бывший священник — член 1-й Госуд. Думы, теперь с офицерскими погонами), бывшим на Тверском съезде председателем, что съезд еще единогласно постановил ходатайствовать пред Синодом об удалении архиепископа Серафима не только с кафедры, но и вообще из пределов Тверской епархии. А другой из мирян (фамилию его не знаю) прочитал последнее протокольное постановление Тверского съезда о том, чтобы Свят. Синод восстановил в священном сане тех лиц, которые лишены были этого сана за свои политические убеждения, если только сами того пожелают. Синод, по предложению В. Н. Львова, тотчас же постановил: «предоставить таковым лицам право возбуждать соответствующее ходатайство перед Св. Синодом». Оказалось, что в составе самой делегации тверской есть расстриженный по решению Синода священник — это Ф. В. Тихвинский, бывший член 1-й Государственной Думы. Расстрижен он был якобы за то, что в Думе примыкал к партии социал-большевиков и принимал будто бы участие в кампании лиц, покушавшихся на ниспровержение правительства и даже на жизнь государя.

По уходу тверской делегации (а это было уже около 4-х часов) впущен был протоиерей А. И. Боголюбский, и началось в его присутствии обсуждение проекта «послания Св. Синода возлюбленным о Христе братьям архипастырям, пастырям и всем верным чадам Св. Церкви». Внесены были некоторые редакционного свойства поправки, но лично меня это послание мало удовлетворяет (оно составлено А. В. Смирновым и А. П. Рождественским и окончательно редактировано архиепископом Сергием). Много общих фраз и мало конкретного содержания; подобные послания издаваемы были Синодом и раньше, а дело обновления церковной жизни дальше не двигалось. Нетактичным мне показалось (о чем я и заявил) указание и на то, что «в некоторых епархиях (стр. 4)... вносится в церковную жизнь большое расстройство, большой беспорядок». Решено смягчить это место, а в обращении к архиереям сделать конкретное указание, чтобы «они шли навстречу доброму почину пастырей и мирян в деле оживления церковной жизни, разрешали бы съезды, собрания, союзы и т.п.». Покончивши с «посланием», занялись обсуждением вопроса о Московском Всероссийском съезде духовенства и мирян. Предложение Синода о приглашении епископов на съезд, хотя и не встретило со стороны Боголюбского особого противодействия, но и как будто было ему не особенно приятно. И в конце концов, по предложению Карташева, решено было высказать только мысль Св. Синода о таком участии в съезде и епископов только как пожелание Синода, а вовсе не как определение. Перешли дальше и к рассуждениям о выборе митрополитов в Москве и Петрограде. Карташев (и опять все он же, прослывший ранее крайне левым!) предложил Синоду, давая благословение на выборы, заявлять, что надо выбирать не митрополитов, а только 3-х кандидатов на митрополита, из которых один уже будет утвержден Синодом. Если это надо делать по отношению к каждому епархиальному архиерею, то тем более при выборах митрополита, который является в то же время и обязательным членом Синода, а Петроградский митрополит даже и первенствующим его членом. Следовало бы также приглашать на таковые выборы и соседних ближайших епископов, как это было в древней христианской церкви. А. П. Рождественский заявил, что Петроградское духовенство постановило пригласить в день выборов в Казанский собор всех находящихся в Петрограде епископов, но не предоставлять им права голосования. Что же касается предоставления Св. Синоду права утверждения одного из трех представленных выборным собранием духовенства кандидатов, то Рождественский прямо заявил, что этого решено не делать. Будет так: накануне или за день до выборов будет съезд, который записками наметит разных кандидатов, достоинства которых и будут обсуждаемы на этом съезде. Затем будут поданы тут же голоса за этих кандидатов и трое старшие по количеству голосов и будут объявлены кандидатами на митрополию и подвергнуты уж окончательной баллотировке в день самых выборов в Казанском соборе после молебствия. Будет тотчас же составлен акт об этом избрании, который и подпишется всеми присутствующими в соборе епископами в алтаре. Боголюбский говорил, что у них не определилась еще вполне система выборов, но и они тоже намерены избирать прямо митрополита (одного), а не 3-х кандидатов на митрополита. Решено пока «преподать от имени Синода благословение на производство выборов и просить управляющего епархией епископа Иоасафа дополнительно представить выработанные комиссией положения о производстве таковых выборов».

Заседание окончилось уже в 5 ¹/4 ч. пополудни, и я измученный вернулся домой.

Забыл записать, какие мы подписали (без всякого обсуждения) протоколы. Но вместо этого лучше попросту приложу сюда вырезки из газет: «Новое время», 29 апр. 1917 г. и «Биржевые ведомости» за то же число.

«Новое время», 29 апр. 1917 г.

Церковно-политичсская амнистия.

Св. Синод постановил предоставить всем священнослужителям, которые были лишены священного сана за их политические убеждения, войти в Св. Синод с ходатайством о пересмотре дел и о восстановлении их в священном сане.

В Св. Синоде.

Св. Синод в заседании 28 апреля приступил к рассмотрению вопроса о введении выборного начала при замещении должностей в духовных консисториях и в других епархиальных учреждениях.

Св. Синод постановил уволить архиепископа Черниговского Василия от должности председателя издательского совета. На эту должность Св. Синод назначил протоиерея А. П. Рождественского.

Св. Синод освободил от должности членов учебного комитета архимандрита Неофита, протоиереев Надежина, Вуткевича и Левашева, проф. Остроумова, Мелиоранского и Чуриловского. На их места назначены протоиерей И. Егоров и старший ревизор департамента гражданской отчетности государственного контроля А. Лотоцкий, кандидатура которого была выставлена украинскими организациями. Кроме того, сверхштатным членом учебного комитета назначен проф. Титлинов.

Св. Синод утвердил устав братства диаконов и псаломщиков Петроградской епархии.

«Биржевые ведомости», 29 апр. 1917 г.

В Св. Синоде.

Вчера, под председательством архиепископа Сергия Финляндского, состоялось заседание Св. Синода, на котором

обсуждался текст «послания к чадам Российской православной церкви», по поводу текущего политического момента. Решено сегодня же сообщить текст послания всем консисториям. Далее обсуждался вопрос, как поступить с тем духовенством, которое за политические убеждения пострадало при старом режиме и было лишено духовного сана.

Синод постановил предложить всем «политически неблагонадежным» священникам, возбудить ходатайство о пересмотре их дел для восстановления в правах.

Заседание 29 апреля.

Приехал в Синод прямо с поезда преосвященный Андрей Уфимский. Значит, сегодня уже 8 членов: 4 епископа и 4 протоиерея. Заседание — в кабинете обер-прокурора.

Прежде всего обсуждение докладной записки, поданной обер-прокурору Петроградской адвокатурой, предварительно (накануне — вечером) эта записка разослана была уже ко всем членам Синода. Всех пунктов в этой записке, подлежащих новой редакции в законе — в отмену постановлений старого Коне. Устава — 17. Все они приняты Синодом, но с некоторыми дополнениями. Большинство принято даже и без возражений, ибо многие из этих пунктов согласуются с тем, что уже было выработано и предсоборным совещанием (в котором работал уже и архиепископ Сергий и присутствовавший здесь же А. П. Пилкинс — товарищ прокурора Уголовного Кассационного Департамента Правительствующего Сената). Не буду выписывать всех этих пунктов, а только остановлюсь на тех, которые возбуждали споры и к которым сделаны поправки и дополнения.

1-ая статья была принята без возражений — единогласно. Ко 2-ой статье сделано приблизительно следующее дополнение: «Тотчас же по получении прошения о разводе Консистория сообщает духовнику (или приходскому священнику) о том, чтобы он делал увещание разводящимся прекратить дело и завершить его христианским примирением, каковое увещевание нимало не должно задерживать движения бракоразводного процесса и даже может быть завершено так или иначе до получения известия о результатах увещания».

Относительно 3-й статьи было много дебатов. Адвокатура настаивала на разрешении вести бракоразводные процессы и лицами иудейского вероисповедания. А. П. Рождественский говорил, что, так как поверенный в бракоразводном процессе есть, так сказать, поверенный (слишком) глубоких тайн верующего православного христианина, то и ведение бракоразводного дела может быть, по его мнению, предоставлено только поверенным православного вероисповедания. На том же настаивал и А. П. Пилкинс, предполагая, что на судоговорении может быть даже допущено адвокатом евреем какое-либо глумление над православным таинством брака. В. Н. Львов предложил компромисс такого сорта: «к ведению бракоразводного процесса допускаются лица всякого христианского вероисповедания вообще, особенно в виду того, что в Русской православной церкви допускаются смешанные браки, т.е. браки православных с католиками и лютеранами». А. В. Карташев находил, что принципиально такая точка зрения абсолютно справедлива, но с государственной точки зрения, в виду уже состоявшихся со стороны Временного правительства постановлений о полноправии всех вероисповеданий, как будто не следовало отнимать прав у евреев вести бракоразводные дела в духовных консисториях. Я лично (хотя и не высказывал отдельно своего мнения, ибо и так уж речам конца не было) тоже думал бы, что допущение к бракоразводным процессам лиц нехристианского исповедания было возможным, и вот по каким соображениям: разве отметка в паспорте, говорящая о православном исповедании того или другого адвоката, доказывает его действительное православие и обеспечивает его действительное уважительное отношение к православному таинству брака, — это с одной стороны; а с другой — неверным по существу мне представляется и взгляд о. Рождественского относительно того, что поверенными самых сокровенных тайников душ бракоразводящихся являются адвокаты, ведущие их дело в церковном суде, и что вследствие этого у православных супругов и поверенные должны быть православные. Ведь это все такая идеология, которая слишком далека от жизненной правды. Кто ж из нас не знает, что адвокаты, принимаясь за ведение того или другого бракоразводного процесса, руководятся исключительно материальными интересами, а вовсе не каким-либо идейным сочувствием к переживаемым их клиентами душевным страданиям в несчастно сложившимся брачном союзе. Да и на суде-то консисторском их задача вовсе не выяснение степени нравственной невозможности продолжать брачное сожитие для их клиентов, или наоборот — желательности продолжения такого сожития, а только — забота о соблюдении форм законности того или другого бракоразводного процесса. Бояться какого-либо глумления со стороны адвоката над таинством брака возможно и при наличности его формальной принадлежности к православной вере (примерами этого полна наша жизнь!). Самое возникновение процесса бракоразводного в большинстве случаев свидетельствует уже о том, что в самих лицах, воспринявших таинственную благодать на брачное сожитие, уже потерялось должное уважение к таинству и его благодатной силе. Так что же после этого говорить, что и поверенные таких лиц, ищущих развода, должны быть исполнены уважения к православным таинствам? Да, наконец, консисторское судопроизводство совсем не есть какое-либо священнодействие, для участия в котором недопустимы были бы лица нехристианского вероисповедания, а просто-напросто тяжебное дело, которое почти совсем не отличается от дел гражданского судопроизводства, разве только по составу самих судей.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: