ДНЕВНИК о заседаниях вновь сформированного Синода 4 глава

Принятыми оказались следующие правила:

1. Православные Духовные академии суть высшие богословские духовные учено-учебные заведения.

2. Академии состоят в непосредственном ведении Святейшего Синода.

3. Местный епархиальный преосвященный является почетным покровителем академии.

4. Ректор избирается из лиц, имеющих степень доктора или магистра богословия и состоит в священном сане.

5. Относительно срока, на который избирается ректор, решено во «Временных правилах» ничего не говорить, ибо это будет определено уже «новым академическим уставом», для выработки которого духовный учебный комитет в ближайшем будущем собирает совещание из делегатов всех академий.

6. Помощник ректора (иначе: «проректор») избирается из состава профессоров на 4 года (должность инспектора упраздняется).

7. Профессора и преподаватели тех или других предметов избираются советами академий по конкурсу, который состоит и в чтении 2-х пробных лекций и в представлении ученых работ.

Примечание. Заявления о желании держать конкурс делаются или самими лицами, претендующими на занятие той или другой кафедры, или по рекомендации профессоров и преподавателей.

8. Вес административные лица и профессора утверждаются Св. Синодом. В случае мотивированного неутверждения Св. Синодом того или другого лица, делается предложение академическими советами об избрании нового лица.

9. Исключается из старого устава параграф, требовавший половинного состава преподавателей в священном сане.

10. Все постановления Совета вносятся непосредственно в Св. Синод на утверждение.

11. Совет академии состоит: из ректора, помощника ректора, профессоров, доцентов и исполняющих должности доцентов,

12. Ученые степени «доктора» и «магистра» присуждаются академическими советами и утверждаются Синодом.

13. Исключается из прежнего устава правило о недозволенности студентам участия в политических партиях.

14. Пожелание членов Государственной Думы об увеличеиии штатов во всех 4-х академиях — до 600 ч. студентов в каждой — должно быть проведено в государственном порядке.

15. В академию принимаются все окончившие курс в семинарии по 1-му и 2-му разрядам (по конкурсу аттестатов?!), а также гимназисты по аттестатам зрелости; но с тем, чтобы держали дополнительно приемные испытания по тому из древних языков, по которому не имеется у них отметок в аттестате, в течение первого академического курса. 16. Все эти правила должны быть введены в жизнь с начала будущего же учебного года (т.е. с сентября 1917 г.) и объявлены тотчас же.

После окончания суждений об автономии академии обер-прокурор прочитал только что полученную им из министерства иностранных дел телеграмму за подписью товарища министра. Телеграмма эта гласит:

«Находящийся с начала войны в австрийском плену протоиерей православной церкви в г. Праге Рыжков присужден за государственную измену (?) к смертной казни. Энергичный протест против этого и от австрийского правительства получили требование о немедленном внесении за судебные издержки по делу о. Рыжкова 10 000 р., по внесении которых он может быть избавлен от смерти. Сообщая об этом обер-прокурору, министерство иностранных дел просит немедленно доложить Св. Синоду об ассигновании вышеозначенной суммы для немедленного внесения Австрийскому правительству выкупа за избавление о. Рыжкова от смертной казни».

Чтение этой телеграммы произвело на всех такое страшное, прямо ужасающее впечатление, что все мы оцепенели от негодования и ужаса. Со слезами на глазах А. В. Карташев сказал приблизительно следующее: «А мы-то, дураки, именно дураки, не только великодушно отпустили зловреднейшего пропагандиста Шептицкого, но чуть что не с великими почестями проводили его домой; не желали даже и обменять его на кого-либо из наших пленных. И вот за наше поистине дурацкое великодушие чем платят нам изверги-немцы!». Говорено это было с таким подъемом духа и с таким явным намеком на отношение к освобождению Шептицкого нашего либеральнейшего обер-прокурора, который и сидит здесь же рядом с Карташевым, что мы боялись, что это будет сопровождаться и с его стороны какой-либо репликой по адресу Карташева. Но этого не случилось. Я прямо расплакался и от жалости к своему знакомому о. Рыжкову, и от мысли о том, что в лапах этих «цивилизованных» (!?) зверей находится и дорогой мой сын. Тотчас же было формулировано и подписано постановление о немедленном внесении 10 000 рублей за о. Рыжкова из текущих средств Св. Синода и поручение Хозяйственному управлению какими-либо средствами покрыть этот экстренный расход. Преосвященный Андрей, а за ним я и все другие, подписывая протокол, письменно выразили пожелание, чтобы тотчас же, и как можно шире, оглашено было это требование извергов-немцев и чтобы открыта была гласная подписка на внесение означенной суммы за несчастного о. Рыжкова.

Уехавши в тот же день из Петрограда, я лишен был возможности узнать, появились ли на другой день в Петроградских газетах известия об этом факте, но, судя по тому, что в московских газетах, обычно перепечатывающих все наиболее сенсационное из петроградских известий, не было напечатано это сообщение, думаю и боюсь, что намеренно умолчали об этом и бессовестные друзья немцев — петроградские репортеры.

После этого В. Н. Львов предложил выслушать доклад Ф. И. Виноградова о произведенной им в апреле настоящего года ревизии Саратовской епархии и деятельности Саратовского епископа Палладия и его викария Леонтия.

Ревизор очень пространно и всесторонне очертил деятельность епископа Палладия и его викария Леонтия.

Ревизор очень пространно и всесторонне очертил деятельность епископа Палладия и главным образом отметил в нем множество положительных сторон. Это благожелательный по отношению к духовенству и к пастве архиерей, заботливый о своих подчиненных. В дни войны он основал чудный лазарет, 4 приюта для беженцев, 67 школ для их детей. В течение трех лет своего управления много раз (10) объезжал свою епархию, изъездил более 4000 верст, из них более 2000 в. на лошадях: везде вел беседы с духовенством и народом; к тому же он прекрасный оратор и прекрасно служит. Народ его любит, любит и духовенство в громадном большинстве, и так было во всех епархиях, где служил преосвященный Палладий: это свидетельствуется многочисленными адресами, подносившимися владыке всюду. Но особенно много говорит (и этому нельзя не верить) адрес от съезда всего духовенства Саратовской епархии осенью 1916 г.

Но есть и отрицательные стороны в деятельности епископа. Теперь духовенство обвиняет Палладия в том, что он много доверяет своему келейнику — семинаристу Королеву (VI кл.), который якобы вершит все дела. Обвиняют его в том, что он перевел много духовенства из Пермской (прежней своей) епархии, что он недостаточно осторожно пользуется правом хиротонии: в 1914 г. с августа до конца года было совершено 124 посвящения, в 1915 году — 324, в 1916 — по июнь — 90. Неосторожность епископа иногда сопровождалась и нежелательными последствиями, например, во время одной из поездок епископа Палладия какой-то псаломщик Никонов — уже старец, — обратился к нему с просьбой посвятить его во священника к своей сельской церкви сверх штата, и владыка тотчас же и посвятил его, без всяких справок, вопреки 71 ст. Устава Духовн. Коне., а между тем оказалось, что он находился под уголовным судом с 1883 г., почему пришлось тотчас же запретить его в священнослужении.

На предложенный ревизору вопрос, кого же и куда посвящал епископ, он ответил, что без открытия каких бы то ни было новых приходов и штатов, преосвященный Палладий просто возводил диаконов в сан пресвитера, оставляя их на дьяконской вакансии, а псаломщиков — делал дьяконами на псаломническом доходе.

Характеризуя деятельность епископа Леонтия, ревизор прямо признал его интриганом, который к соблазну верующих постоянно враждовал с правящим Саратовской епархиею епископом, и который, несомненно, как человек зловредный, должен быть удален из Саратова.

Доклад Ф. И. Виноградова слушался с большим интересом, но в одном месте, когда докладчик говорил об отношении епархиального съезда 1916 г. к преосвященному Палладию, был неожиданно прерван довольно гневной репликой В. Н. Львова: «Вы лучше скажите о том, что постановил последний епархиальный съезд нынешнего года». Докладчик побледнел и остановился. Произошла очень неловкая пауза. Наконец при общем молчании преосвященный Сергий попросил продолжить доклад. Но и после этого перерыва Виноградов продолжал излагать свое мнение об обоих обревизованных епископах, явно благоприятное для Палладия и совсем неблагоприятное для Леонтия. Но лишь только докладчик окончил свою речь, обер-прокурор заявил, что Палладий — несомненный распутинец, что он сам сознался в близости своей к Распутину и подал прошение об увольнении на покой, с просьбой дать ему пенсию и назначить для временного жительства Сафрониевский монастырь Курской епархии. Ввиду совершенной невозможности для Синода дать пенсию преосвященному Палладию, он назначен управляющим, на правах настоятеля, Белевского монастыря Тульской епархии.

На этом заседание и окончилось в 4³/₄ пополудни. Когда уже все встали и стали прощаться, преосвященный Андрей опять стал настаивать, что Синод должен представиться Временному правительству, его горячо стал поддерживать о. Филоненко. В. Н. Львов заявил, что он сочувствует этому и доложит об этом Временному правительству, но высокопреосвященный Сергий, как и в 1-й раз, явно не сочувствуя этому предложению, заявил, что надо подождать приезда экзарха. На этом все и разошлись.

Я уехал домой, пообедал, расплатился со всеми (кучером, поваром, слугою и прачкой) и в 8 ч. поехал на Николаевский вокзал. Место 1 класса плацкартное, и я с большими удобствами отправился в Москву с поездом в 9/2 ч. веч. По дороге стояли 3 часа вследствие порчи паровоза и вместо 11 утра приехали только в 2 часа дня — в субботу 6 мая.

Пребывание в Москве с б по 21 мая.

1. Ходатайство о продолжении реставрации Успенского собора. Надо всего для окончательной внутренней отделки собора 150 тыс. рублей, 100 тыс, из сумм Св. Синода, и 50 тысяч — из монастырей.

2. Ходатайство о даровании ежегодной субсидии Успенскому собору в количестве 31 000 р.

3. Ходатайство о топливе для соборного клира.

4. Сообщение о выступлении на монастырском собрании с речью по поводу тех обвинений, которые слышатся по адресу деятельности Св. Синода в его настоящем составе:

1. Возражают против современного состава Синода в силу того, что он собран по воле правительства, а не по избранию духовенства и мирян.

2. Слышатся упреки за то, что мало работает Синод, мало движется дело обновления церковной жизни.

3. Наоборот, есть и такие обвинения, которые противоположны предыдущему: говорят, что Синод — в современном его составе — учреждение временное, и, как таковое, он не должен был бы совершать каких-либо экстренных преобразований в деле епархиального управления, не должен был бы законодательствовать в церкви, оставив все это до Поместного Всероссийского собора.

Разбирал все эти обвинения и по мере разрешения отвечал на все вышеприведенные возражения. По-видимому, собрание пастырей (до 150 чел.) было удовлетворено моими объяснениями и дружно благодарило меня за мою речь. В заключение, по предложению о. Восторгова, постановлено было единогласно слезно, горячо просить Св. Синод о наискорейшем созвании Поместного собора, во всяком случае, одновременно с Учредительным собранием. Я же лично высказал пожелание, чтобы собор был созван даже ранее «Учредительного собрания».

На следующей неделе, после пастырского собрания, бывшего утром в пятницу, ко мне приезжал опять о. Иосиф Фудель и заявил от имени пастырского собрания просьбу — доложить Св. Синоду: не благоугодно ли будет ему преподать правящим епископам указание, дабы они принимали все меры увещания по отношению к прихожанам, которые заявляют о своем недовольстве священниками приходскими и требуют их удаления без всякого суда. Надо бы предварительно стараться примирить враждующих. А если даже и не удастся это, то не вдруг увольнять священнослужителей, а давать им срок для приискания места и даже самим указывать им места или помочь им в приискании службы.

М. И. Новоселов сообщил мне, что Московский пресвитериум признал совсем неприемлемым для своей деятельности изданные Св. Синодом правила о «Епархиальных советах», — ибо они, по его словам, коренным образом подрывают власть епископа в деле епархиального управления, передавая ее в руки этого совета — и единогласно постановил не проводить этих правил в жизнь, считать этот пресвитериум только совещательным органом при епископе. Такова была, говорил он, и первоначальная мысль на епархиальном съезде духовенства и мирян, на котором был избран современный состав этого пресвитериума, и от которого они получили свои полномочия. Иначе они не согласны и работать в этом пресвитериуме, и в противном случае должны будут отказаться от участия в этой работе. Так понимал дело и преосвященный Иоасаф, давший съезду согласие на учреждение пресвитериума при себе еще раньше всяких постановлений Синода. По словам Новоселова, преосвященный Иоасаф вносит на обсуждение пресвитериума дела только по своему усмотрению, выслушивает их советы, но поступает самостоятельно. Иногда инициатива рассмотрения дела принадлежит и самому совету. Все это канонично, но обеспечивает ли правильность епархиального управления? Ведь по адресу преосвященного Иоасафа, по поводу его административных распоряжений раздаются такие обвинения в незаконности и полном произволе, что, по выражению преосвященного Дмитрия, приходится даже жалеть об уходе митрополита Макария. Сельские и городские батюшки прямо плачут от сознания своей беспомощности и зависимости от произвола и прихожан, и низших членов клира. Преосвященный Иоасаф массу псаломщиков посвятил во диаконы, бывали случаи, что посвящал псаломщиков даже и во священники, оставляя их на вакансии псаломщиков. И все это не спросясь ни притча, ни прихода. Конечно, ничего подобного не было бы, если бы пресвитериум осведомлен был преосвященным о тех или других затеваемых им в угоду меньшей братии распоряжениях.

Без сомнения, не произошло бы и того соблазна, который произведен был преосвященным Иоасафом резолюций на открытом письме преосвященного Серафима Балтского.

Неправильно, по моему мнению, толкует г. Новоселов и напечатанное в № 21 Церковно-общественного вестника «Временное положение о церковно-епархиальном совете». Надо прочитать не только это положение, но и помещенные в том же номере определения Св. Синода относительно «Привлечения духовенства к активному участию в деле управления церковного» (§ 1, п. 4, б.,в.).

У меня на квартире во вторник, 16 мая, было 2 собрания:

1. Собирался соборный клир и староста. Обсуждали и решили следующие вопросы:

а) ликвидировать лазарет к 1-му июня, а предварительно обревизовать хозяйственную часть лазарета, для чего избрать комиссию в составе: протоиерея А. И. Пшеничникова, протоиерея В. Г. Субботина, старосты А. М. Ремизова, Д. П. Андреева и представителя общества хоругвеносцев; сестрам выдать жалование их за июнь месяц.

б) Признали служение заупокойных литургий пока нежелательным, заздравные литургии служить можно в будни только.

в) Причащать можно только в придельных храмах — Дмитриевском и Петропавловском, и только в великопостные субботы и в последние субботы пред Успеньевым днем и пред Рождеством Христовым и только тех, кто исповедовался в Успенском же соборе.

г) По поводу избрания нового о. диакона постановили: из пробовавшихся признать диакона Уткина наиболее приличным и если до 1-го июня никто еще не явится с лучшим сравнительно голосом, то считать его избранным именно 1-го июня.

д) Избрали большинством 9 голосов из 15 на Всероссийский съезд духовенства и мирян протоиерея В. Г. Субботина и его же относительным большинством 7 голосов — на съезд для выбора митрополита.

е) Протодиакон Розов заявил от имени всех диаконов пожелание, чтобы на диаконовские квартиры, да и вообще на все квартиры, отпускались деньги поровну, а не пропорционально доходам. Я же предложил покупать и раздавать по квартирам прямо дрова, а не деньги, и сообразно действительной потребности и по количеству печей в каждой квартире, а для этого потребно составить точный список всех квартир с указанием всех печей и потребного для них количества дров. Но представленный на другой день такой список показал, что закупить потребное количество дров для всех соборян и сторожей на счет соборный немыслимо, по нижеследующим основаниям:

1. Аппетит на дрова так у всех разыгрался, что понаписали все для себя, Бог знает, сколько: Субботин, например, 13 сажень, Розов и многие другие по стольку же, и это при 2-х печах и 3-ей кухонной. Что после этого должен потребовать я для своей квартиры, в которой имеется, кроме кухонной — 4 голландские печи. Я думаю (и Анета так советовала) даже для своей квартиры просить не более 12 сажень.

Бели бы заявления были более умеренными, то еще можно было бы возбудить ходатайство о покупке дров для притча на соборные деньги.

2. А. М. Ремизов хотя и пошел как будто охотно навстречу высказанному раньше пожеланию соборного причта, но едва ли сделал это вполне обдуманно. Ведь из соборных денег вместо 5 тысяч в год (и то обременительно!) придется истратить тысяч 18-20. Мыслимо ли это, особенно ввиду того, что ведь во всякой субсидии нам будет отказано.

3. Едва ли даже возможно теперь, до учреждения соборного совета, так сказать, захватным правом, взять из соборных средств деньги на дрова притчу. Ведь могут прямо обвинить нас в расхищении соборных средств.

В силу таких соображений мы с А. М. Ремизовым решили пока закупить дрова только на оставшиеся нерозданными в нынешнем году 2500 р. и раздать дрова пропорционально каждому из соборян, об остальном же пока и не думать.

В 8 часов состоялось другое собрание, на котором присутствовали: протоиерей И. И. Фудель, А. Д. Самарин, П. Б. Мансуров, кн. Г. Н. Трубецкой, М. А. Новоселов, А. А. Корнилов, С. А. Дурылин и я.

Много и долго (до 1 часа ночи) беседовали: я сообщал о деятельности Св. Синода и старался выяснить, что современный состав Синода, не нарушая основных устоев церковной жизни, вынужден идти навстречу потребностям времени, иначе сама действительность выльется в такие уродливые формы жизни, которые прямо уже поведут к полной разрухе, явятся открытым проявлением анархии (как было в Твери, Саратове и др. местах). Но мои объяснения по-видимому мало удовлетворили моих собеседников, особенно М. А. Новоселова.

Поднят был мною вопрос о желательности учреждения нового Всероссийского братства охранения святынь православных соборов в Москве. Поводом к тому является опасение за то, что Кремлевские соборы в будущем своем не обеспечены относительно своего самобытного существования: ходят слухи, что соборы — Архангельский, Благовещенский, Верхоспасский, Спасский на Бору — вообще все придворные соборы перейдут в епархиальное ведомство. Можно ожидать, что и Успенский собор постигнет такая же участь. Не говоря уже о том, что тогда как самые соборы эти, так равно и причты их будут лишены казенного жалования и всяких субсидий, и вообще-то говоря, справедливо ли эти общенародные, всероссийские памятники древности и вместилища всенародных православных святынь, драгоценных для каждого русского человека, а не только для одних москвичей, обратить в достояние одной московской епархии?

В частности относительно Успенского собора надо употребить все меры к тому, чтобы сохранить в нем и присущие ему с незапамятных времен особенности и времени и уставности богослужения, древние, свойственные ему столбовые напевы, и неразрывно связанный со всем этим состав его клира.

По этим соображениям, как мне представляется, необходимо сейчас же основать вышеозначенное братство, которое прежде всего и обязано возбудить в подлежащих сферах ходатайство о том, что все Кремлевские соборы, во главе с Успенским, так как Всероссийская, а не Московская только святыня, остались под управлением Высшей центральной Всероссийской церковной власти, т.е. Святейшего Синода, а отнюдь не передавались в ведение Московской епархии.

Братство же, далее, должно ходатайствовать о том, чтобы на поддержание этих кремлевских всероссийских святынь ассигнуемы были государственные средства, чтобы и соборные причты получали жалование свое из государственного казначейства, как это было и доселе.

Братство должно изыскивать способы поддержания благолепия в этих кремлевских соборах, привлекать жертвователей со всей верующей России.

Для осуществления всех этих моих предположений, принятых присутствующими с большим сочувствием, тотчас же и решено было поручить Сергею Апполинарьевичу Дурылину, прекрасно изучившему святыни, незамедлительно составить подробную записку, выясняющую идейные задачи вновь учреждаемого братства, дабы скорее основать его и затем уже возбудить от его имени вышеупомянутое ходатайство пред Св. Синодом о том, чтобы все кремлевские соборы с их святынями, имуществом, а также и патриаршая библиотека и ризница остались в непосредственном ведении и власти Св. Синода и чтобы в Москве учрежден был особый орган по управлению всеми этими синодальными соборами и учреждениями (ризница и библиотека), состоящий из настоятелей всех соборов, во главе с протопресвитерами собора Успенского, о. ризничего патриаршей (или синодальной) ризницы, библиотекаря Синодальной библиотеки, старост всех кремлевских соборов, представителей Синоидального хора и того или другого количества мирян — членов вновь учрежденного братства.

Это управление могло бы заменить собою синодальную контору, судьба которой уже несомненно предрешена в смысле ее закрытия. Это же управление должно ведать и всеми делами, как Синодального хора, так и других певческих хоров, поющих в других кремлевских соборах.

С. А. Дурылин принял это предложение, и просил только давать ему советы и указания. Решено, что доклад Дурылина сначала будет заслушан в братстве 4-х святителей, доставлен мне на просмотр и затем уж представлен вместе с проектом устава братства в Св. Синод.

Затем по моему предложению обсуждали вопрос об образовании при Успенском соборе особого соборного совета по образцу церковно- приходских советов. В состав этого совета должны входить: все члены соборного клира (18 ч.), соборный староста, смотритель, представитель Синоидальной конторы (прокурор или секретарь), 3 члена от общества хоругвеносцев, 2 представителя от Синоидального хора, 2 члена Московского Археологического общества, 3 члена от братства 4-х святителей Московских, 3 лица из состава вновь образуемого братства и 5 лиц по приглашению соборного клира из наиболее усердных богомольцев Успенского собора. Всего 40 человек. По мере расширения деятельности братства членами его может быть и еще пополнен состав соборного совета, но он не должен превышать 50 человек. Председателем совета, естественно, является протопресвитер Успенского собора, а товарищами его и заместителями на случай болезни или отсутствия являются: один из сакеллариев, по избранию совета, и один из мирян, по таковому же избранию. Из состава Совета выделяется комитет по управлению собором, состоящий из протопресвитера (он же и председатель), обоих сакеллариев, одного протодиакона или диакона, смотрителя, старосты, одного представителя синодального хора, одного представителя общества хоругвеносцев, одного члена Археологического общества. Теперь только вопрос: как провести эту реформу? Через Синодальную контору или же прямо войти мне с таким предложением в Синод? Надо переговорить с П. В. Гурьевым, а затем и самим В. Н. Львовым.

На другой же день обозначился и еще новый факт, заставляющий поторопиться основанием нового братства, дабы обеспечить дальнейшее бытие кремлевской святыни, и в частности нашего собора.

С. Д. Милорадович звонил по телефону о том, что накануне вечером он был командирован от Московского Археологического общества в Совет солдатских и рабочих депутатов, где и по программе должен был обсуждаться вопрос о реставрации Успенского собора. Там выступали художники-мастера, смотритель Третьяковской галереи Грабарь и конечно разные товарищи. Грабарь прямо сказал, что «в Реставрационную комиссию входят монахи, архимандриты, попы и даже чиновники казенной палаты, одним словом — всякие проходимцы, но никого из лиц компетентных, понимающих реставрационное дело». Все это — сознательная, наглая ложь, полное извращение фактов. Во всем составе комиссии духовное лицо одно, это я — протопресвитер Успенского собора, есть, правда, чиновник не Казенной, а Контрольной палаты, который и приставлен специально для контроля над расходованием сумм и для наблюдения за правильностью отчетности; все же остальные представители разных обществ художественного свойства: Академии художеств, Московского Археологического общества, Петроградской Археологической комиссии, Училища живописи и ваяния.

Товарищи-мастера прямо заявили, что реставрационную комиссию надо придушить, что рабочих надо немедленно снять с работы, ибо они тут только укрываются от воинской повинности, что народные деньги истрачены даром на реставрацию, что леса надо разобрать, а все что сделано комиссией, надо счистить и т.д. и т.д.

Жаль, что С. Д. Милорадович человек-то не речистый и потому едва ли он мог возражать безумцам с надлежащей твердостью и уверенностью в правоте своего дела. Во всяком случае — положение тревожное. Я сообщил тотчас же Ф. П. Степанову, а тот обратился к комиссару Кишкину с просьбой принять немедленно меры к усиленной военной охране собора, чтобы «товарищи» не могли учинить какого либо насилия над рабочими и не сняли бы их с работы.

К общему нашему утешению в тот же день в газетах появилось сообщение о распоряжении главы Временного правительства кн. Львова о том, чтобы исполнительные комитеты и вообще разные светские учреждения не вмешивались бы в дела церкви и самовольно не чинили бы там никаких самоуправных действий. Вот подлинная вырезка из № 30 «Всероссийского Церковно-Общественного Вестника»: «Министр-председатель князь Г. Г. Львов отправил губернским комиссарам телеграмму, в которой отмечает недопустимость вмешательства некоторых общественных комитетов в распоряжения церковной власти, что вызывает среди верующих возмущение.

Такое самовольное вмешательство сельских, волостных, уездных и губернских общественных комитетов в церковную жизнь, определяемую лишь церковными законами, является недопустимым и противозаконным.»

Забыл написать. На том же собрании заходила речь о различных необычайно кощунственных картинах в карикатурных журналах «Бич», «Пулемет» и др. «Христос в участке» («Пулемет»), целый ряд дико кощунственных сцен в «Биче» — глумление над таинством евхаристии. Неужели Синод бессилен что-либо предпринять? Ведь открытое глумление над какой бы то ни было религией, оскорбление всякого религиозного чувства преследуются уголовными законами, ведь эти уголовные законы еще не отменены. Обо всем этом необходимо доложить Св. Синоду.

24 мая, в среду, происходили выборы Петроградского епископа. Вместо описания наклеиваю вырезку из «Всероссийского Церковно-Общественного Вестника»...

А вот и речь экзарха Платона, которая в произношении произвела гораздо лучшее впечатление, чем при чтении: отчасти благодаря прекрасной дикции оратора, отчасти же и благодаря значительной импровизации, сравнительно с напечатанным текстом.

25 мая, четверг.

Пришел в Синод пешком, шел без труда 40 минут. Только жаль, что жарко идти, а то по хорошему гладкому тротуару как-то незаметно двигаешься.

Первым делом высокопреосвященный Платон предложил заслушать «Деяние об избрании Петроградского епархиального собора». В этом «деянии» описано, как происходило избрание в Казанском соборе Петроградского епископа и кто сколько получил голосов. Из всех поданных первоначально записок с именами кандидатов (из 1578 49 признано негодными и потому они были изъяты) преосвященный Вениамин получил 699, высокопреосвященный Сергий — 398 и преосвященный Андрей — 364. При вторичном голосовании из 1551 — преосвященный Вениамин получил избирательных голосов — 976, высокопреосвященный Сергий из 1536 — 625, преосвященный Андрей из 1547 — 344.

На двухкратный вопрос обер-прокурора: не было ли заявлено каких-либо протестов, высокопреосвященный Платон заявил, что не только не было протестов, но, что выборы произошли так гладко, так корректно, так даже умилительно и благоговейно, что лучшего и желать нельзя.

Тогда обер-прокурор заявил, что еще до выборов в Казанском соборе ему заявляемы были протесты по поводу самой системы выборов депутатов по приходам и благочинническим округам и прочитал самые эти протесты. В одном из них прихожане жалуются на то, что местный батюшка, желая произвести давление на депутатов, усиленно навязывал им кандидатуру протопресвитера Г. И. Шавель-ского, опорочивая других кандидатов; в другом протесте совета православных единоверцев содержатся жалобы мирян вообще на то, что им мало предоставлено мест среди делегатов для выбора митрополита, что духовенство захватило дело выборов исключительно почти в свои руки, что грозит уходом мирян из церкви и т. д. и т. д. Но ведь все эти протесты, если и имели смысл, то только еще до избрания Петроградского епископа, теперь же их читает (и читает, как будто смакует), В. Н. больше для собственного утешения в своей неудаче.

Экзарх поднимает далее вопрос о том, считать ли преосвященного Вениамина только Петроградским епископом или провозгласить его тотчас же и митрополитом. Голоса разделяются. Первым говорит о. Филоненко, доказывая, что Петроградская епархия и не имела права, да и не думала выбирать митрополита, а выбирала дл себя просто епархиального архиерея, таким он только и должен остаться. Я подаю мысль, что по уважению к той кафедре, на которую, согласно общенародному избранию, вступил преосвященный Вениамин, ему немедленно нужно присвоить звание архиепископа и ввести в состав Св. Синода.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: