Десятое правило волшебника, или Призрак 29 глава

Осознание обрушилось на него ледяным душем, и он вспомнил.

Он вспомнил, почему эти слова звучали до знакомого тревожно, когда Шота произносила их. Потому что он слышал точно такие же слова и раньше.

Это были точно те самые слова, что он слышал от мерцающей в ночи, ночной дымки, вечером того дня, когда Ричард впервые встретил Кэлен.

Они находились под покровом приют-сосны. Кэлен спросила, не боится ли он магии, а затем, после его одобрительного ответа, извлекла перевязанный флакон, где находилась эта мерцающая в ночи. Ночная дымка, крошка Ша, провела Кэлен через границу, но теперь постепенно таяла, умирая. Эта мерцающая в ночи не могла жить вдали от дома и от своих сородичей. И у нее не хватало сил, чтобы перебраться через границу еще раз.

Ричард помнил, как Кэлен говорила: «Ша пожертвовала жизнью, чтобы помочь мне, потому что если Даркен Рал преуспеет, то все из ее рода погибнут» .

Именно это хрупкое существо и сказало впервые Ричарду, что за ним охотится Даркен Рал. Ша предупредила Ричарда, что если он попытается скрыться бегством, то будет пойман и убит. Ричард поблагодарил Ша за помощь, которую та оказала Кэлен. И сказал ей, что теперь его жизнь удлинилась, поскольку она спасла в тот день и его, удержав от глупого поступка. И еще он сказал Ша, что его жизнь стала лучше оттого, что он узнал ее, и поблагодарил эту мерцающую в ночи за помощь Кэлен в переходе границы.

Ша тогда сказала ему, что верит в него, и все прочее в том же духе, именно так, как Барах передал ему через сильфиду. В тот момент он полагал, что слегка странные речевые обороты — просто своеобразная манера говорить, свойственная этим странным существам, мерцающим в ночи, ночным дымкам… и, возможно, так оно и было, но Барах использовал те же самые слова с определенной целью.

Шота использовала эти же самые слова — преднамеренно или в невинном незнании их источника, — без сомнения, чтобы помочь ему, напоминая то, что произнесла Ша. Вероятно, она не понимала истинной причины, по которой произносились эти слова, но ее посредство заключалось в том, чтобы заставить его думать. Заставить его вспомнить. Но, видимо, из-за того ужасного видения, которое Ричард получил от нее, где Кэлен оказалась свидетелем его казни, он не связал слова Шоты со словами, которые слышал за много лет до этого от мерцающей в ночи. То видение фактически заслонило от него все остальное.

Ричард прислушивался к ночным звукам леса: стрекоту насекомых, шуму листьев под порывами ветра и далеким крикам пересмешника, как вдруг другое воспоминание начало просачиваться в его сознание.

Ша, та мерцающая в ночи, назвала его по имени, даже не будучи представлена ему. Он тогда предположил, что она могла просто услышать их разговоры, пока находилась в маленьком флаконе, болтавшемся в сумке на поясе Кэлен.

Или, возможно, его имя уже было ей известно.

Глаза Ричарда округлились еще больше, когда он припомнил кое-что еще. Он спросил крошку Ша, почему Даркен Рал пытается убить его, из-за того ли это, что он помогает Кэлен, или есть какая-то иная причина.

Ша приблизилась и спросила: «Другая причина? Тайна? »

«Тайна…»!

Ричард вскочил на ноги и громко закричал, потрясенный осознанием.

Он сдавил голову кулаками, не в силах сдержать следующий крик.

— Я понял! Добрые духи, я понял!

«Тайна…»

В то время Ричард решил, что она знает про клык, спрятанный у него под рубашкой, но все было совсем не так. Ее вопрос не имел к клыку никакого отношения. Ша спрашивала его о совершенно другом. Она предлагала ему первый шанс обрести ту секретную книгу, которую оставил для него Барах.

Но тогда было слишком рано. Ричард еще не был к этому готов.

В тот раз он тоже не прошел испытания Бараха. Не прошел первого испытания, случившегося той ночью, когда он разговаривал с крошкой Ша. Барах, скорее всего, и не мог знать, когда Ричард будет готов. Просто устроил проверки время от времени. Шота сказала ему, что хотя Барах позаботился, чтобы Ричард родился с такими способностями, это совсем не означает, он будет совершать правильные поступки.

Барах не лишал его свободы выбора — и потому должен был устраивать время от времени испытания тому, кто рожден с этими способностями, чтобы определить, научился ли он пользоваться ими, чтобы завершить то, что должно быть завершено. Ричарда заинтересовало, сколько всего еще расставлено на его пути, что задумано Барахом? Пока что он не имел понятия, как найти ответ на этот вопрос.

Он понял, что когда сильфида сказала ему о провале испытания, то это был по меньшей мере второй такой промах. Испытание, устроенное сильфидой, было резервным, повторным испытанием, после которого Ричард должен расширить свои познания. В случае успеха у него появлялся шанс узнать, кем он действительно был.

«Тайна…»

Ричард чувствовал себя так, будто его голова разрывается от силы этого осознания. Все эмоции и каждое переживание, что когда-либо у него были, казалось, теснились внутри него, наполняя его возбуждением и беспокойством.

Он бросился на каменный пол и так впился пальцами в края отверстия, что суставы побелели.

— Сильфида! Вернись! Я знаю, что имел в виду Барах! Я понял! Сильфида!

В нескольких дюймах от него в холодном серебристом лунном свете вспучился жидкий металл, принимая безупречные черты сильфиды. Это было невозможно красивое видение, в котором, текуче искажаясь, отражались колеблющиеся деревья и его собственное лицо.

Сильфида медленно улыбнулась.

— Так ты хочешь изменить свой ответ, Хозяин?

Ричарду хотелось расцеловать подвижную, как ртуть, физиономию.

— Да.

Сильфида вскинула голову, склонив ее набок.

— И что же ты желаешь поведать мне, Хозяин?

— Еще раньше мне говорила эти слова мерцающая в ночи, ночное видение, блуждающий ночной огонек, а не Шота. — Ричард сделал сдерживающий жест, стараясь проговорить все быстрее, прежде чем сильфида успеет заявить, что он снова не выдержал испытание. — Шота была второй. Блуждающий ночной огонек — вот кто сказал мне впервые те самые слова… слова, произнесенные Барахом. Вот от кого я впервые слышал их. То, что Барах хотел сообщить мне… касается этих самых мерцающих в ночи.

Ричард ожидал, что серебристые руки сейчас обхватят его за шею и подтянут ближе.

— Что-нибудь еще, Хозяин? — с намеком прошептала сильфида.

— Да. В этом послании Барах хотел подсказать мне, что то, что оставлено им специально для меня, спрятано у этих самых мерцающих в ночи.

Сильфида придвинулась еще ближе к Ричарду, сохраняя мягкий изгиб понимающей улыбки, и жадно впилась в него взглядом. Впервые ее губы шевелились в такт со словами, а голос перешел на шепот с придыханиями, в котором ощущалась капитуляция.

— Ты прошел испытание, Хозяин. Я довольна.

— Начало положено, — сказал Ричард.

Сильфида рассмеялась, издавая звук такой же прозрачный и легкий, как лунный свет.

— И ты знаешь, где они, эти мерцающие в ночи, Хозяин?

Ричард покачал головой.

— Нет, но Кэлен немного рассказывала мне о них и том месте, где их дом. Кэлен — моя жена. В прошлые времена она путешествовала в тебе и была довольна, но ты не помнишь ее, потому что она оказалась захвачена очень плохими людьми, которые высвободили магию, заставляющую всех забыть о ней — что-то, отчасти похожее на то, что было сделано с тобой. Я же пытаюсь найти ее прежде, чем эти самые плохие люди смогут причинить вред всем и каждому. Вот, собственно, вкратце вся ситуация. Вот почему Барах оставил что-то для меня — что-то, что поможет мне в моих попытках.

— Понимаю. Я рада за тебя, Хозяин.

— Во всяком случае, Кэлен рассказывала мне о том месте, где живут эти крошечные существа. Она говорила, что это очень красивое место.

— То же самое говорил и Барах.

— Кэлен говорила, что их нельзя увидеть днем, а можно только ночью. Думаю, поэтому их и называют мерцающими в ночи. Кэлен говорила, что они похожи на звезды — словно звезды упали на землю. Они словно звезды среди травы.

Сильфида кивнула, видя его волнение.

— Я рада, что ты так доволен, Хозяин.

— А ты можешь отправиться туда? Туда, где обитают мерцающие в ночи — в то место, где звезды упали на землю?

— Боюсь, что нет, даже если бы ты мог путешествовать, — сказала сильфида. — Барах указал, что этот колодец для аварийного выхода устроен здесь с определенной целью. Но он не хотел, чтобы я могла путешествовать туда, где обитают мерцающие в ночи, потому что не хотел, чтобы кто-либо знал, что он бывал там. И еще он хотел, чтобы то место стало не одним из доступных пунктов назначения в моих путешествиях, а оставалось уединенным и тайным местом упавших на землю звезд.

Барах говорил мне, что вот этот выход — ближайший к месту обитания этих существ, но то место — одно из самых запретных мест, и я не могу попасть к ним. Он не хотел, чтобы я даже намекала на то, что это место существует, или рассказывала о нем что-то моим будущим хозяевам. Это сделано им для защиты тебя. Вот почему я не могла сказать твоим друзьям, где ты. Эта таинственность и секретность предполагала, что нужный человек обязательно должен произнести нужные слова. К тому же это не только предохраняло тебя, но и не давало воспользоваться помощью твоих друзей, побуждая размышлять самостоятельно. Именно размышление, по словам Бараха, должно повернуть для тебя ключ в закрытой двери.

Голова у Ричарда шла кругом от всего, что он сейчас узнал. Он наклонился ближе и спросил, чтобы убедиться в том, о чем уже догадался:

— Ведь ты доставляла сюда жену Бараха, Магду? Разве не так? И она что-то несла с собой.

— Да. Я доставляла Магду в это место после того, последнего раза, когда видела хозяина Бараха. Затем она, перед тем как вернуться, восстановила здесь все камни. Это был последний раз, когда я видела ее. С тех пор больше никто не бывал на этом месте.

Ты прошел испытание, Хозяин. Это путь к той тайной библиотеке, которую Барах оставил для тебя.

Глава 36

Кэлен осторожно ступала между каменными обломками, когда-то составлявшими древние здания вокруг, что уже почти тысячелетие как разрушились и в конечном счете обвалились, беспорядочно разбросав свои части по крутому склону холма. Присыпанные пылью куски кирпича и камня попадались везде. В темноте запросто можно споткнуться и упасть, а катиться вниз можно очень долго — начало подъема осталось далеко внизу. Джиллиан, как гибкая и проворная тень, неутомимо карабкалась впереди них, легко, словно горная коза. Сестра Улиция впереди Кэлен и две другие сестры позади нее пыхтели и отдувались от натуги из-за столь тяжелого подъема. Настойчивость сестер привела к тому, что они, безусловно, устали и теперь все чаще оступались и соскальзывали, теряя силы и едва не срываясь с кручи.

Кэлен была убеждена, что лучше бы дождаться рассвета, чтобы закончить подъем к руинам города Касски. Но она не собиралась давать такой совет. Сестры всегда поступали только так, как хотели, и с этим Кэлен ничего не могла поделать. И в конце концов единственным результатом любого совета, который она может предложить, будет очередная порка за назойливость.

Кэлен была бы просто счастлива увидеть, как одна из сестер сломает себе при падении шею, хотя и знала, что оставшиеся две доставят ей не меньше неприятностей, чем все трое. По правде говоря, любая из сестер вполне способна превратить жизнь Кэлен в мучительный кошмар. Любая из них с легкостью может использовать свою силу посредством металлического кольца на шее Кэлен и привести ее в состояние непрекращающейся агонии. И потому она взбиралась без всякого рода критических замечаний о том, что подобное путешествие гораздо благоразумнее совершать не при свете одной лишь луны.

Поскольку путь, предложенный Джиллиан, был таким ненадежным и коварным, им пришлось оставить лошадей у подножия холмов. Но были кое-какие вещи, которые сестры не пожелали оставить без постоянного присмотра, тем более фактически на дороге, так что Кэлен заставили нести и их, наряду с тем, что она несла прежде. Это было тяжело — тащить такой груз по обрывистому склону. Джиллиан хотела помочь ей с частью поклажи, но сестры не позволили ей, сказав, что Кэлен — всего-навсего раб и предназначена для рабского труда. Они велели Джиллиан лучше позаботиться о том, как проводить их к Тови. Кэлен сделала Джиллиан знак глазами поступать так, как хотят сестры, и тронулась в путь. Она молча напомнила самой себе, что эти нагрузки сделают ее сильнее, тогда как сестры, избавляясь от любого багажа, будут только слабеть.

Кэлен хотела оставаться сильной. Чтобы в один прекрасный день этим воспользоваться. Но этот день был все еще далеко, а силы подходили к концу.

Тем не менее их стремительное путешествие завершалось. Теперь уже все четыре сестры скоро воссоединятся, а затем, быть может, останутся здесь на некоторое время и будут чуть менее напряженными, чуть меньше склонными к беспричинной ярости и гневу. И хотя Кэлен, заглядывая вперед, надеялась на одно — или двухдневную передышку, ее пугало, что именно все это может означать.

Поведение сестер производило устойчивое впечатление, что это должен был быть конец путешествия и начало новой эры. Кэлен была не в силах представить, что следует под этим понимать, но все равно это очень беспокоило ее. Сестры часто говорили между собой о награде, которая ожидала их и была у них почти в руках. Сестра Улиция не раз замечала, отвечая на нетерпеливые понукания других: «Теперь уже недолго».

Кэлен не имела ни малейшего представления об их плане и что за великое событие намечается, но была уверена, что для этого необходимы те шкатулки, которые она сейчас несла за спиной, — шкатулки Лорда Рала. И две сестры, следовавшие за ней, не спускали с них глаз. Прошлой ночью Кэлен подслушала, как сестры говорили, что когда они доберутся до Тови и до третьей шкатулки, то сразу займутся приготовлениями.

Кэлен с облегчением вздохнула, когда они наконец достигли вершины склона, оказавшись у основания развалившейся стены. Местами части стены были изъязвлены и проедены глубокими оврагами. Кэлен обернулась последний раз, бросая взгляд на лежавшую далеко внизу и освещенную лунным светом долину, прежде чем отправиться вслед за Джиллиан в темнеющий пролом в стене. Оказавшись под самой стеной, нависавшей как потолок, Кэлен обнаружила, что толщина стены сопоставима с размерами небольшого дома. Кто бы ни построил эту стену, его, несомненно, беспокоила возможность нападения.

По другую сторону вниз вела крутая тропинка между теснящимися к стене строениями. Многие из них были разрушены или покосились, готовые упасть. Массивная стена служила опорой рассыпающимся конструкциям, но некоторые постройки превратились уже просто в кучи кирпичей. С течением времени разбитые камни, блоки и известковый раствор вымывались дождями все через те же канавы и овраги.

Вскоре они оказались на узкой улице, среди домов, которые явно были в лучшем состоянии. Похоже, на здания у края приходились основные удары непогоды, и потому они ветшали сильнее. Через скопление строений путешественники добрались до кладбища. При свете луны оно имело впечатляющий вид. Стоявшие то тут, то там статуи казались призраками мертвецов.

Проходя между могилами, Кэлен заметила, что торчащие верхушки зданий создают впечатление бесконечного ковра, раскинутого поверх неровного ландшафта. В чистом небе она приметила и ворона Локки, приятеля Джиллиан. Девушка никогда специально не указывала на него, вероятно в надежде, что сестры посчитают его просто дикой птицей, но когда Кэлен смотрела в ее сторону, Джиллиан изредка делала ей знак глазами, показывая на него. Локки выделывал самые разные воздушные трюки, которые вызывали у Джиллиан улыбку, когда сестры смотрели в другую сторону. Она казалась девочкой, находящей любые, даже самые маленькие поводы для радости среди того горя, что случилось с ней и с ее дедушкой из-за этих сестер. Когда сестра Эрминия заметила этого ворона, то решила, что это стервятник, преследовавший их через весь этот опустошенный безлюдный пейзаж. Кэлен не стала ей возражать.

— Далеко еще? — спросила сестра Улиция, делая остановку среди надгробий. Кэлен показалось, что в ее голосе сквозит недоверие к Джиллиан.

Джиллиан показала рукой.

— Недалеко. Вон через то строение. Это проход к мертвым.

Сестра Цецилия фыркнула.

— Проход к мертвым. Тови всегда была склонна к драматическим эффектам.

Сестра Эрминия пожала плечами.

— Не вижу в этом ничего особенного.

— Тогда продолжим, — сказала сестра Улиция, жестом показывая девушке, чтобы та снова шла вперед.

Джиллиан тут же двинулась с места, ведя их далее через лабиринт кладбища, а затем вверх, к давно опустевшему городу. Кэлен не могла с уверенностью определить при слабом лунном свете, но казалось, что все окружающее — каждая стена, крыша, улица, любая часть всего — было одного и того же цвета, цвета пыли и смерти. Призрачная тишина среди домов окутывала ночь ощущением жуткого покоя. Кэлен казалось, будто она идет через бескрайний скелет города, с которого плоть уже сорвана до последнего кусочка, а остались лишь рассыпающиеся кости.

Следуя по одному из главных проходов, если судить по украшенным каменными барельефами стенам с обеих сторон, должно быть, когда-то выглядевшим очень красивыми, Джиллиан скользнула, словно тень, в ряд арок, украшающих вход в крупную постройку. Разобрать что-либо внутри было довольно трудно. Кэлен слышала только хруст осыпавшейся известки под ногами девушки. Сестры, казалось, даже не замечали мозаику под ногами. Там, где лунный свет попадал на пол, Кэлен могла различать небольшие поблекшие плитки, составлявшие в целом картину с изображением деревьев, тропинок и стены, окружавшей кладбище. Там были даже выложенные мозаикой люди.

Засмотревшись на картину, сохранившуюся на плитках, и продолжая тащить тяжелую ношу, Кэлен споткнулась о выбитый кусок этого украшения и упала на колени. Сестра Улиция тут же ударила ее ладонью по затылку, заставляя свалиться на пол лицом вниз.

— Поднимайся же, неповоротливая корова! — закричала сестра Улиция, пиная Кэлен под ребра.

Кэлен пыталась встать, но с тяжелой ношей за спиной — это легче сказать, чем сделать.

— Да, сестра, — сказала она, тяжело дыша между ударами и стараясь выбрать момент, чтобы подняться.

Между ними встала Джиллиан.

— Не трогайте ее!

Сестра Улиция выпрямилась, не спуская с Кэлен сердитого взгляда.

— Как ты смеешь вмешиваться? Я сверну твою тощую шею.

— Думаю, давно пора заживо содрать с нее шкуру, — сказала сестра Эрминия, — и бросить стервятникам ее окровавленный труп.

Сестра Улиция ухватила Джиллиан за воротник.

— Прочь с дороги, чтобы я могла преподать урок этой ленивой корове.

— Не трогайте ее, — повторила Джиллиан, отказываясь отступать.

— Лучше просто перерезать этому гаденышу горло, — выразила недовольство сестра Цецилия. — У нас нет времени на споры. Теперь мы и сами можем найти Тови.

Понимая, что ей следует как-то умиротворить сестер, прежде чем они выполнят свои угрозы относительно девушки, Кэлен наконец сумела снова подняться на ноги. Она тут же схватила Джиллиан за руку и отвела ее чуть в сторону — от немедленной расправы.

— Очень сожалею… Это моя вина, — сказала Кэлен сестрам. — Теперь мы можем идти.

Кэлен сделала пол-оборота, готовая продолжать идти дальше, но не сдвинулась с места. Она отлично знала, что значит делать что-то без разрешения. Сестра Улиция осталась на месте. В ее глазах была жажда убийства.

— Мы никуда не пойдем, пока она не увидит тот урок, который мы уже изрядно тебе задолжали, — сказала она. — Ты получала слишком легкие наказания за свои проступки.

— Оставьте Кэлен в покое, — сказала Джиллиан, высовываясь из-за Кэлен, но оставаясь все же за ее спиной.

— Или что? — спросила сестра Улиция, уперев кулаки в бедра.

— Или я не покажу вам, где находится Тови.

— Глупый ребенок, — прорычала сестра Улиция. — Мы уже и так знаем, где Тови. Она здесь. Ты уже привела нас к ней.

Джиллиан медленно покачала головой.

— Здесь вокруг целые мили всяких проходов. Вы заблудитесь посреди этих костей. Либо вы оставляете Кэлен в покое, либо я не покажу вам дорогу.

— Я уже могу ощущать присутствие Тови, — сказала сестра Цецилия, расслабленно вздохнув. — Перережь горло девчонке. Теперь мы уже достаточно близко, чтобы я могла найти Тови с помощью своего дара.

— Я тоже могу чувствовать ее, — заметила сестра Эрминия.

— Ощущать ее близость, — сказала Джиллиан, — еще не значит, что вы в состоянии найти правильный поворот, чтобы добраться до нее. Вы можете находиться от нее на небольшом расстоянии, но если хотя бы один раз свернете неправильно в этом лабиринте, что вам предстоит одолеть, то удалитесь на целые мили и никогда не доберетесь до нее. Люди, забредающие сюда, умирают, потому что не могут найти путь назад.

Сестра Улиция сцепила руки, раздумывая, наставив на девушку свой нос.

— Сейчас у нас нет времени на все это, — наконец заявила она. — Двигай вперед, — скомандовала она Джиллиан. Затем повернулась и многозначительно взглянула на двух других сестер. — Достаточно скоро мы вернем себе и этот долг… вместе с остальными.

Она повернулась обратно с грозным выражением лица, отчего глаза Джиллиан округлились.

— Ты ведешь нас к Тови, или она может стать нетерпеливой и начнет ломать твоему деду кости… по одной.

На лице Джиллиан отразилась неожиданная тревога. Она немедленно повела их через лабиринт коридоров и комнат этого здания. Здесь попадались места, где коридоры были открыты лунному свету. В других местах было темно как в могиле, и сестры зажигали крошечные лепестки пламени, парившие над их ладонями — чтобы хоть что-то видеть. Джиллиан, похоже, испугало, что эти женщины способны делать такое.

Они выбрались из этого здания и двинулись по другому кладбищу. Джиллиан уверенно провела их через царство мертвых, среди холмиков, поросших искривленными оливковыми деревьями, и рядов могил, усеянных дикими цветами. Наконец она привела их к конечному пункту — к лежавшему на боку могильному камню, рядом с черным отверстием, проделанным прямо в земле.

— Спускаться в эту крысиную нору? — спросила сестра Эрминия.

— Если хотите добраться до Тови. — Джиллиан подхватила с соседнего оградительного камня лампу и, когда сестра зажгла ее, начала спускаться вниз.

Они все спускались по узкой лестнице, следуя вниз за Джиллиан. Древние каменные ступени были неровными, гладко протертыми, с округлыми передними краями. Для Кэлен, с той тяжестью, что она несла на спине, этот спуск был опасным. У сестер на вытянутых руках колебались слабые язычки пламени, помогавшие им видеть. Спустившись по этой лестнице, они свернули на следующую и продолжили углубляться в могильное царство.

Вскоре они оказались у прохода в широкий коридор, прорезанный в сплошном, но довольно мягком камне, составлявшем местный грунт. В стенах были устроены ниши, и Кэлен заметила, что во всех них лежат кости.

— Берегите головы, — бросила Джиллиан через плечо, ведя их в один из боковых проходов.

Им всем пришлось нагнуться, проходя следом за ней в комнату, где потолок был таким же низким, как и дверной проем. На пересечениях коридоров Джиллиан делала повороты без малейших колебании, будто следовала по пути, нарисованному на полу. Кэлен обратила внимание, что на этом пыльном полу были и другие отпечатки ног, ведущие в самые разные коридоры. И эти отпечатки были гораздо крупнее тех, что могли быть оставлены маленькими ногами девушки.

Тесный коридор сменился просторными помещениями. Они прошли через казавшуюся бесконечной вереницу комнат, содержащих упорядоченно расположенные кучки костей. Более узкие комнаты имели в стенах ряды ниш, заваленные костями, будто их собрали сюда из разных мест.

Еще была группа комнат, заполненных одними лишь черепами. Кэлен оценила их количество во многие тысячи. Они были уложены аккуратными рядами в больших нишах, каждый череп затылком к стене. Все ниши были заполнены ими до самого верха. Кэлен вглядывалась в их пустые глаза, которые будто отвечали взглядами в ответ и наблюдали за ее продвижением. Она напомнила себе, что когда-то они были людьми. Все когда-то были живы. Каждый был когда-то дышащим, думающим существом. Все они когда-то прожили жизнь, полную страхов и страстей. Это же напомнило ей о том, как драгоценна и как коротка жизнь человека. Напомнило, как важна эта жизнь, потому что когда она заканчивается, то для любого существа она заканчивается навсегда. И напомнило ей, кроме того, о том, почему она так хотела вернуть свою жизнь.

Когда рядом была Джиллиан, Кэлен ощущала, что у нее словно появилась связь с прежним миром, с тем, кем она была раньше. Когда Джиллиан увидела ее и не забыла тут же, Кэлен почувствовала себя чуточку живой, словно она действительно кто-то и ее жизнь имеет смысл.

Они прошли через комнаты, где были собраны кости ног, сложенные в отдельные ниши, и в отдельные же ниши собраны и кости рук. В некоторых комнатах в основании стен были устроены длинные каменные лари. В них были аккуратно сложены мелкие кости.

Такое вот отделение костей от скелетов показалось Кэлен очень странным. Она подумала, что наверняка более почтительно по отношению к мертвым оставлять кости умерших вместе. Возможно, у них не было такой роскоши, как место для каждого, поэтому и складывали их вот таким образом, изрядно экономя пространство. А может, просто слишком большой и тяжелой была работа по вырезанию ниши только для одного тела или одной семьи, когда потребовалось хоронить сразу много мертвых. Может быть, произошла большая эпидемия, унесшая значительную часть населения, и они не могли обременять себя подобной щепетильностью.

Сам город, замкнутый внутри массивных стен, выглядел довольно тесным. Должно быть, место здесь ценилось очень высоко. И если люди и их умершие собратья должны оставаться в пределах стен, то живым приходится идти на уступки.

С другой стороны, недостаток места казался несколько странным, потому что вокруг города земля тянулась от горизонта до горизонта. Она подумала, что, возможно, это происходило во время войны, когда сентиментальные соображения по поводу мертвых отбрасывались в пользу насущных потребностей живых. Возвышенность, на которой стоял город, казалась наиболее удобным для обороны местом. Несмотря на то, что часть городской стены проходила по краю отвесных обрывов, все равно можно было расширить город в глубь этой возвышенности, где оставалось свободное пространство. Но затем она подумала, что переделывать столь массивные городские стены могли счесть слишком сложной задачей.

А еще она подумала, что, возможно, у живших здесь когда-то людей просто не было того отношения к своим мертвым, какое принято у других народов. В конце концов, какой глубокий смысл в этих костях? Ведь жизнь давно покинула их. И нет тех существ, которым они когда-то принадлежали. Только жизнь имеет реальный смысл. А их мир закончился вместе с их смертью.

Но принимая во внимание, как трудно выстроить такой подземный город для мертвых, жившие здесь, должно быть, проявляли заботу к этим костям, точнее к людям, которыми те когда-то были. И еще Кэлен заметила, что вокруг ниш сделаны, теперь уже выцветшие, рисованные или вырезанные украшающие орнаменты. Нет, конечно, эти украшения сделаны живыми. Тем самым они проявляли скорбь по умершим.

«Интересно, — подумалось ей, — когда я умру, вспомнит кто-нибудь, кем я была, и даже будет ли вообще знать, что вот когда-то жила на свете такая женщина, как Кэлен, очень любившая жизнь?» И она ощутила некоторую зависть ко всем этим костям. Друзья и члены семьи каждого умершего, чьи кости находятся здесь, в этом месте, хорошо знали того, кем те раньше были, оплакивали их и оставили останки этих высокочтимых людей покоиться здесь вот таким образом, чтобы живые помнили тех, кто уже ушел.

А еще Кэлен хотелось бы знать, что стало со всеми теми людьми, кто жил в этом месте, с теми самыми людьми, что захоронили эти кости? Ей было интересно, кто же захоронил их самих? Ведь, в конце концов, опустевшие строения молчаливо свидетельствуют, что никого из этих людей не осталось. Кроме Джиллиан. Из чего Кэлен сделала вывод, что Джиллиан относится к небольшой группе кочевников, забредающих время от времени в это место.

Внезапно они вступили в область, выглядевшую частично осыпавшейся, пол был покрыт каменной крошкой. Сестра Эрминия схватила девушку за руку.

— Это путешествие по катакомбам становится все более нелепым и глупым. Тебе не стоило бы водить нас здесь шутки ради.

Джиллиан подняла руку, указывая дальше.

— Но мы уже почти дошли. Идемте, идемте, и вы увидите.

— Хорошо, — сказала Улиция, — тогда продолжим путь.

Джиллиан обошла огромную каменную плиту, выглядевшую так, будто когда-то целиком перекрывала проход. На полу, там, где она была сдвинута в сторону, чтобы освободить проход и открыть доступ к тому, что скрывалось за ней, остались выщерблины. Когда Джиллиан прошла дальше, Кэлен разглядела, что ее лампа осветила комнату с полками, вырезанными в твердом камне. Все эти полки были уставлены книгами. Цвет кожаных корешков потускнел, но было ясно, что когда-то большинство переплетов были в ярко-красных или глубоких синих тонов, а остальные — самых разных цветов, от бледно-зеленого до золотого.

Сестры с удивлением и явным восхищением уставились на эти книги. Их настроение внезапно улучшилось. Сестра Эрминия слегка присвистнула, замедлив ход и разглядывая полки вокруг себя. Сестра Цецилия громко рассмеялась. И даже сестра Улиция улыбнулась, пробежав пальцами по пыльным корешкам.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: