Так оккупируют Данию и Норвегию

Упомянутая операция состоялась на рассвете 9 апреля в 4 часа 20 минут. В это время германский посол в Копенгагене в сопровождении авиационного атташе появляется в частном доме датского министра иностранных дел и просит аудиенции. Оба немца ждут в холле, пока не появляется в пижаме и домашней куртке сонно и недоверчиво моргающий министр иностранных дел. Авиационный атташе серьезно объясняет ему, что у германского командования имеются конкретные доказательства того, что Англия запланировала оккупацию датских и норвежских военных баз. Для предупреждения этого, сообщает он, германские вооруженные силы в 4 часа 20 минут перешли датскую границу и начали оккупацию страны.

«Я должен вам также сообщить, – продолжает авиационный атташе, – что в течение нескольких минут над Копенгагеном появятся эскадрильи немецких бомбардировщиков. Однако, согласно приказу, они пока не сбросят бомб. Задача датчан: не оказывать сопротивления, так как это привело бы к самым ужасным последствиям». Министр иностранных дел Дании безмолвно выслушивает зловещие слова двух немецких дипломатов. Метод для него не нов. А как будет вести себя народ этой маленькой страны, в это мгновение он даже еще не подозревает.

Столица пока еще спокойна.

Британский посол в Копенгагене Говард Смит посылает на другой день своему правительству следующий доклад о ходе оккупации:

«На рассвете, примерно около 5 часов, три небольших транспортных парохода пропыхтели у входа в копенгагенский порт. Над ними кружили немецкие самолеты. Береговая противовоздушная оборона дала один предупредительный выстрел по самолетам. Не считая этого, датчане не оказали сопротивления, и таким образом немецкие десантные и военные корабли смогли свободно войти в порт.

В первой волне высадились на берег примерно 800 солдат. Они сразу прошли к древней копенгагенской крепости Кастель, ворота которой они нашли запертыми, они попросту их взорвали. Датская стража, которую акция застала врасплох, не оказала сопротивления. Как только крепость была занята, часть немецких вооруженных сил направилась в Амалиенборг, в королевский дворец, где они напали на стражу и застрелили одного из телохранителей, а двух ранили.

Шансы датской армии на сопротивление вследствие полной внезапности уменьшились еще больше. Например, один из старших офицеров датского военного министерства в день немецкой высадки на берег, 9 апреля, как обычно, ехал на автомобиле из своей виллы в окрестностях Копенгагена в столицу. По дороге он наткнулся на немецкий разведывательный дозор, который приказал ему остановиться. Но старший офицер военного министерства, смеясь, погнал дальше, не поняв, что это не находящиеся в шаловливом настроении или немного подвыпившие датские солдаты… Он начал понимать, что что-то не в порядке, только тогда, когда автоматная очередь прорезала его машину…»

Это было первое и последнее донесение британского посла в Копенгагене, так как для отправки дальнейших сообщений уже не было случая.

В этот же самый день жертвой агрессивного германского империализма становится также другая маленькая скандинавская страна – Норвегия. В случае с Норвегией нацисты комбинируют открытое насилие с хитрым трюком, похожим на хорошо знакомую историю с троянским конем.

Главное командование нацистского военно-морского флота дало следующее указание подразделениям, которые должны были высадиться на берег: «Наши торговые пароходы, прорвавшие норвежскую морскую блокаду, маскируясь, с потушенными огнями, должны тайно провести в фиорд Осло наши подразделения. На радиозапросы береговых наблюдательных станций нужно отвечать именами английских пароходов. Маскировку под английские торговые пароходы нужно сохранять возможно дольше. На все радиозапросы норвежских кораблей нужно отвечать на английском языке. На интересующие вопросы о том, кто мы такие, нужно дать ответ следующего содержания на английском языке: «Идем в Берген на короткую стоянку и никаких враждебных намерений не имеем». Нужно позаботиться о том, чтобы во всех подразделениях были английские знамена, которые нужно хорошо осветить. Если береговая охрана прикажет по радио какому-нибудь из наших подразделений остановиться, нужно ответить на английском языке так: «Пожалуйста, повторите последний сигнал! Мы не понимаем ваш сигнал!» Если береговые батареи дадут предупредительный выстрел, нужно отвечать так: «Прекратите стрельбу. Корабль – британский, дружелюбно расположенный». Если поинтересуются целью пути, нужно ответить: «Идем в Берген, преследуем немецкие пароходы».

Вот вам современный морской вариант троянского коня. Какое бы сопротивление ни оказывали норвежские патриоты, оборона была напрасной против тщательно подготовленного внезапного нападения, осуществленного намного превосходящими силами. 10 июня в Норвегии прекращается всякое сопротивление.

Что случилось у Дюнкерка

Хотя английская дипломатия действительно сделала все от нее зависящее, чтобы повернуть нацистов против Советского Союза, Гитлер после долгих колебаний все-таки решил сначала пробиться на Запад. Он думал поставить на колени Францию и Англию, а затем броситься на Советский Союз.

Германо-французскую границу защищает известная система укреплений – линия Мажино. А нацисты вынимают уже хорошо испытанный в Первой мировой войне «план Шлиффена»: попросту обходят линию Мажино, напав на нейтральные Бельгию и Голландию, охватывают с фланга французскую армию. В тылу голландских вооруженных сил сбрасывают дивизии парашютистов, чтобы захватить решающие плацдармы. Однако одна парашютная бригада, которая должна была занять Роттердам, попадает в тяжелое положение, потому что ее окружают голландские части. Тогда генерал Кессельринг отдает распоряжение о бомбардировке с воздуха Роттердама, заранее объявленного открытым городом.

В связи с этой операцией через много лет на Нюрнбергском процессе задает страшно неприятные вопросы нацистскому генералу Кессельрингу английский обвинитель Дэвид Максуэлл-Файф. Вот несколько отрывков из этого допроса:

«ФАЙФ: Известно ли вам, в какое время дня началась бомбардировка Роттердама?

КЕССЕЛЬРИНГ: Насколько я знаю, после полудня, около 14 часов.

ФАЙФ: Известно ли вам, что переговоры о капитуляции начались с 10 часов 30 минут утра?

КЕССЕЛЬРИНГ: Нет, как я уже сказал вчера, об этом я ничего не знаю.

ФАЙФ: Известно ли вам, что в 12 часов 15 минут голландский офицер Беккер направился к германской линии, увидел генерала Шмидта и генерала Штудента и генерал Шмидт написал предложенные пункты капитуляции в 12 часов 35 минут?

КЕССЕЛЬРИНГ: Нет, мне это неизвестно.

ФАЙФ: Вам никогда об этом не говорили?

КЕССЕЛЬРИНГ: Нет, никогда ничего не сообщали, по крайней мере я не помню этого.

ФАЙФ: Видите ли, свидетель, это произошло за 55 минут до начала бомбардировки.

КЕССЕЛЬРИНГ: Самое существенное то, что генерал Штудент отказался от этой атаки. Но она все-таки произошла. Этот отказ от атаки не дошел до меня, так же как и до соединения.

ФАЙФ: Если нужно было бы передать сообщение воздушному флоту и прекратить бомбардировку, это легко могло быть сделано по радио?..

КЕССЕЛЬРИНГ: По моему мнению, да.

ФАЙФ: Но если при частных переговорах противнику передали условия капитуляции, срок которых должен был истечь через три часа, солдат просто обязан отменить наступление, не так ли?

КЕССЕЛЬРИНГ: Если не были достигнуты другие соглашения, – да.

ФАЙФ: Но если он может приостановить наступление, то ведь это легче всего сделать. Я хочу, чтобы вы совершенно ясно поняли мою мысль: цель налета на Роттердам, говоря вашими собственными словами, состояла в том, чтобы продемонстрировать решительность и терроризировать голландцев, с тем чтобы вынудить их к капитуляции».

После этого прокурор сразу поворачивается к Герингу, чтобы выяснить, знал ли он, как начальник ВВС, о протекающих переговорах и была ли у него возможность остановить нападение с воздуха.

Под действием перекрестных вопросов Геринг вынужден признать, что в его ставке поддерживалась непосредственная радиосвязь со 2-м воздушным корпусом, который осуществлял операцию, и он знал о переговорах и легко мог остановить нападение. Однако вместо этого он сам дал приказ на бомбардировку. «Я дал указание о вводе авиационного полка военно-воздушных сил, – сказалТеринг. – Полк стартовал тремя авиационными эскадрильями, в каждой эскадрилье – 25–30 самолетов».

Через пять дней после начала наступления на Францию Поль Рейно, новый премьер-министр, сменивший Даладье, в отчаянии звонит в Лондон. Английский премьер-министр Черчилль как раз обедает у себя дома, поэтому линию связи подключают сюда. Разговор проходит так:

«РЕЙНО: Мы разбиты! Мы проиграли битву…

ЧЕРЧИЛЛЬ: Но это невозможно… Так быстро?..

РЕЙНО: Они прорвали фронт у Седана. За хлынувшими немецкими танками продвигается большое количество мотомеханизированной пехоты…

ЧЕРЧИЛЛЬ: Послушайте! Нужно держаться!!!

РЕЙНО: Силы противника слишком подвижны и слишком велики. Они действуют с пикирующими бомбардировщиками. Их действие всесокрушающе.

Место прорыва с часу на час расширяется и углубляется. Направление: Лион – Амьен. Мы разбиты… Мы проиграли битву».

На следующий день, 16 мая, Черчилль в Париже, чтобы лично ознакомиться с положением. То, что он видит, не сильно его обнадеживает. Во дворах министерств тоннами – сжигают документы. Английская экспедиционная армия вскоре скучивается на побережье портового города Дюнкерка, ее преследует по пятам немецкий генерал Клейст со своими частями. Все же основной массе англичан удается погрузиться на суда и эвакуироваться в Англию.

Опьянение Гитлера победой над Францией не знает границ. 22 июня подписано перемирие в Компьене, а 16 июля Гитлер уже посылает секретное указание Кейтелю и Йодлю о своих дальнейших замыслах. «Поскольку Англия, несмотря на свое безнадежное положение, до сих пор не подала никаких признаков готовности к соглашению, – пишет Гитлер, – я решил высадиться в Англии. Английские военно-воздушные силы нужно подавить морально и физически настолько, чтобы они не могли представлять никакой значительной наступательной силы при нашей переправе».

Уже 21 июля Гитлер созывает совещание в ставке о подготовке высадки. «Как видно, господин Черчилль еще не увидел безнадежного положения Англии» – этими словами Гитлер открывает совещание.

Командующий военно-морским флотом адмирал Редер просит слова и ставит следующий вопрос:

«РЕДЕР: Я хотел бы знать, берет ли на себя господин имперский маршал (многозначительно кивая в сторону Геринга, очевидно, намекая на инцидент с Дюнкерком) следующие задачи: 1. Уничтожить ядро британской военной авиации. 2. Воспрепятствовать нападению британского флота на наши корабли вторжения.

ГЕРИНГ (взбешенно): Этот вопрос считаю абсолютно излишним. В течение кратчайшего времени я объявлю тотальную воздушную войну и не сегодня-завтра брошу на Британские острова 2500 боевых самолетов. Одним словом, вторжение не минует военно-воздушных сил.

ГИТЛЕР: Надо сделать возможным, чтобы в первые четыре дня операции высадить на берег для создания стабильного плацдарма 10 дивизий. На восьмой день на плацдарме надо накопить такие резервы, чтобы наступление, начавшееся отсюда, достигло Портсмута и горловины Темзы на юг от Лондона.

ЙОДЛЬ: В соответствии с существовавшими до сих пор планами и приготовлениями первую волну вторжения осуществляет 6-я армия. А военно-морской флот сообщил, что он в состоянии перебросить ядро из 25 дивизий в лучшем случае за шесть недель. Здесь я вижу противоречие.

ГИТЛЕР: Кто говорит о 25 дивизиях? За это время мы должны перебросить на Британские острова по крайней мере 40 дивизий!

РЕДЕР: Военно-морской флот не может дать гарантии о переброске на судах 40 дивизий.

ГАЛЬДЕР: В этом случае все является совершеннейшим самоубийством, таким, как будто я пропускаю части, высаженные на берег, через мясорубку».

Совещание закончилось без конкретного решения. Однако Гитлер и в дальнейшем не отказывается от своих замыслов. Он и далее настаивает на лихорадочных приготовлениях к высадке. Собирают все имеющиеся в распоряжении суда, даже мелкие речные пароходы перестраиваются для целей вторжения. По всему западному побережью Германии идут боевые маневры посадки на суда и выгрузки на берег.

15 августа начинается воздушное наступление Геринга. 2600 боевых самолетов люфтваффе нападают на промышленные и военные объекты, а также на крупные города Южной Англии. Английская противовоздушная оборона и истребители сбивают 76 немецких бомбардировщиков из первой волны. Потери дальнейших недель и месяцев тоже не меньшие. Геринг за короткое время в воздушных боях над Англией теряет 2500 самолетов, и к тому же из лучших подразделений военно-воздушных сил. И все это без того, чтобы последовало условие, необходимое для вторжения, – уничтожение ядра английских военно-воздушных сил.

Но несмотря на это, в нацистских правящих кругах только главный штаб военно-морского флота уже реально оценивает положение. 10 сентября 1940 г. адмирал Редер направляет Гитлеру памятную записку, в которой прямо говорит: «Нет никаких признаков, что авиация противника потерпела поражение в Южной Англии и в зоне канала Для дальнейшей оценки обстановки это имеет решающее значение».

Наконец, сам Гитлер также был вынужден признать, что данная обстановка не подходит для осуществления вторжения.

Глава 10

ЗАГАДОЧНОЕ ДЕЛО ГЕССА

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: