Отечественная война 1812 года

На рассвете 12 июня 1812 г. армия Наполеона вторглась в пределы Рос­сии. За два дня до этого французский посол в Петербурге вручил в российском министерстве иностранных дел ноту о разрыве дипломатических отношений и объявлении войны. Вначале пограничную реку Неман переплыли на лодках отряды прикры­тия, потом по наведенным понтонным мостам на противоположный берег пе­реправился авангард. А затем двинулись пехотные дивизии, кавалерийские корпуса, артиллерия. Но тих и пустынен был восточный берег Немана – ни русской разведки, ни воинских частей, ни мирных жителей. «Великая армия», как называли 600-тысячную военную армаду Наполеона, начала движение по просторам Российской империи в тишине и безлюдье.

Передовые русские полки 1-й армии стояли в ста километрах восточнее, под Вильно. Никто не спешил немедленно сразиться с Наполеоном, никто не стремился дать ему генеральное сражение, о чем он так мечтал с первых же часов вторжения. С самого начала война стала приобретать длительный, ма­невренный характер, уводящий наполеоновскую армию в глубь России. Из трех возможных направлений наступления, которые рассматривал французский император, – на Петербург, Киев и Москву, Наполеон выбрал Московское направление. Он говорил: «Если я возьму Киев, я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом, я возьму ее за голову; заняв Москву, я поражу ее в сердце».

Русское командование не имело точных сведений о том, куда направит Наполеон основную часть своих сил, сконцентрированных на западных гра­ницах империи. Поэтому русские войска были раздроблены. Основная, 1-я армия во главе с героем Русско-шведской войны генералом М. Б. Барклаем-Де-Толли занимала правый фланг русской армии и стояла заслоном под Виль­но, готовясь, в случае необходимости, прикрыть Петербургское направление. Южнее располагалась 2-я армия, возглавляемая генералом П. И. Багратио-ном. В ее задачу входило предотвращение прорыва Наполеона на Московском направлении. От 1-й армии эту военную группировку отделяло 100 км. Киев­ское направление защищала 3-я Западная армия под командованием генера­ла А. П. Тормасова. Общая численность русских войск, размещенных на за­падной границе, составляла около 240 000 человек.

«Великая армия», сосредоточенная Наполеоном у границ России и насчи­тывавшая 600 с лишним тысяч человек, состояла из трех групп войск. Основ­ная часть армии входила в состав левого крыла, которым командовал сам Бо­напарт. Отдельные корпуса этой части армии возглавляли талантливые фран­цузские маршалы – Даву, Удино. Именно левое крыло первым и начало переправу в утренних сумерках 12 июня и устремилось на Вильно. Войска центра подчинялись приемному сыну Наполеона – генералу Богарне. Задача этой группы заключалась в том, чтобы не дать возможности объединиться си­лам 1-й русской армии, стоящей под Вильно, и 2-й армии. Правым крылом армии командовал брат Наполеона Жером. Задача этой группы войск состоя­ла в обеспечении с юга поступления левого ударного крыла армии. Для атаки Петербурга был направлен корпус маршала Макдональда, с которым русские под водительством А. В. Суворова дрались еще в Италии. В составе «Великой армии» находились тридцатитысячный австрийский корпус, приданный к ос­новной группировке левого крыла, и прусские части, входившие в корпус Мак­дональда. Кроме того, в «Великую армию» входили воинские части из под­властных Наполеону стран. То были итальянцы, португальцы, испанцы, швей­царцы и представители других народов. Шел в составе армии Наполеона и конный польский корпус генерала Понятовского – участника восстания 1794 г. и военного министра Герцогства Варшавского, ставшего сателлитом Франции. Это было поистине нашествие на Россию «двунадесяти языков», как говори­ли в то время. Хорошо известно, что определяющими факторами в ходе боль­шой войны являются не только численность и вооружение войск, но и дух ар­мии, мастерство ее командиров. Французская армия была сформирована по демократическому принципу на основе всеобщей воинской повинности. Это делало ее действительно народной армией. Ее маршалы и генералы были та­лантливы и имели огромный боевой опыт. Но в составе «Великой армии» на­ходилось множество инонациональных частей. Некоторые из них шли на вой­ну по принуждению. Захватнические планы Наполеона были им чужды. Это делало «Великую армию» разношерстной, не спаянной единым духом.

Русская армия тоже была армией народной, хотя ее формирование про­ходило на основе подневольной рекрутской повинности и двадцатипятилет­него срока службы. Эта армия в основном была славянской: в ее составе были русские, украинцы, белорусы. Инонациональные части составляли в ней не­значительный процент и представляли собой отряды легкой кавалерии. Дав­ность службы делала армию высокопрофессиональной, а защита родной зем­ли сплачивала войска, объединяла их, поднимала патриотический дух и сол­дат, и командиров. Во главе армий, корпусов, дивизий на разных этапах войны также стояли выдающиеся для своего времени военачальники – М. И. Куту­зов, М. Б. Барклай-де-Толли, П. И. Багратион, А. П. Ермолов, Н. Н. Раевс­кий, М. А. Милорадович, Я. П. Кульнев, П. А. Коновницын, Д. С. Дохтуров, атаман Донского казачьего войска М. И. Платов. Получив урок при Аустер­лице, а затем столкнувшись с неудачным началом Отечественной войны 1812 г., Александр I на этом этапе войны не претендовал на военные лавры и под дав­лением военных отошел от непосредственного руководства отступающими войсками, хотя по-прежнему осуществлял общее политическое и стратегичес­кое руководство военными событиями. При этом он показал волю, несгибаемость, патриотизм. На последующих этапах войны, набрав боевого опыта, Александр I проявил незаурядные полководческие способнос­ти, личную отвагу.

В начавшейся борьбе огромное значение имело экономическое обеспече­ние войны. На Францию, по существу, работала военная промышленность всей тогдашней Европы. Но и русская промышленность представляла собой мощ­ную силу и в ходе войны обеспечила армию всем необходимым. Однако на пер­вом этапе войны большой перевес противника в количестве войск, их мобили­зованности, боевой готовности играл решающую роль. Участие в войне на стороне Франции, Австрии и Пруссии резко изменило соотношение сил. На западной границе Наполеон имел почти трехкратный перевес, в силах. Поэтому русское командование отказалось от своих первона­чальных планов атакующих действий и с первых же дней войны выбрало обо­ронительную тактику.

Для того чтобы выведать планы русских, Наполеон перед вторжением направил в Вильно своего представителя графа Нарбонна с очередными упре­ками в адрес России в связи со срывом Тильзитского мира. Александр отве­тил, что он стремится сохранить мир и не предпримет наступательных дей­ствий. Эти слова окончательно укрепили Наполеона в правильности выбран­ной стратегии войны: все решить одним ударом по направлению Вильно Москва, навязать русским генеральное сражение и, пользуясь огромным пе­ревесом сил, разгромить сначала 1-ю армию, а потом и 2-ю, не дав им соеди­ниться. Французский император рассчитывал закончить военную кампанию быстротечно и заставить русского монарха подписать продиктованный ему мирный договор. Наполеон надеялся раз и навсегда покончить с мощью Рос­сии, вернуть ее к допетровским границам, отторгнуть ее западные террито­рии в пользу своих союзников, навязать России свой экономический диктат. Затем он планировал обрушиться на Англию. Тогда вся Европа была бы у его ног.

Александр I узнал о начале военных действий, будучи на балу в Вильно. Он тут же направил к Наполеону генерала А. Д. Балашова с личным письмом, в котором предлагал начать переговоры. Но Наполеон даже не принял царс­кого посланца и приказал ему следовать вместе с армией в Вильно. И только там, заняв город и не обнаружив нигде русских войск, отошедших в глубь стра­ны, он дал Балашову аудиенцию. Наполеон обрушил на генерала град упре­ков, отказался вести переговоры и дерзко спросил у него, каков самый корот­кий путь на Москву. На этот вопрос генерал находчиво ответил: «Карл XII шел через Полтаву». Война вступила в свои права.

Вначале 1-я Западная армия, уходя на восток и избегая генерального сра­жения, предполагала встретить неприятеля в лагере на реке Дрисса, притоке Западной Двины. Считалось, что, атакуя лагерь, французы увязнут здесь, а во фланг им ударит подошедшая 2-я армия П. И. Багратиона. Поначалу Алек­сандр I утвердил этот план. Но когда стал вырисовываться огромный перевес сил противника, против 2-й армии Наполеон направил войска своего брата Жерома и корпус маршала Даву, чтобы не дать Багратиону подойти к 1-й ар­мии Барклая-де-Толли, стало ясно – этот план не годен. Теперь русские по­ставили перед собой задачу сохранить обе армии, не вступая с неприятелем в крупные сражения, и как можно скорее объединить свои силы.

Объективная обстановка, сложившаяся на театре военных действий, требовала отступления русских армий в глубь страны. Одновремен­но эта вынужденная тактика постепенно стала перерастать в стратегию всей войны и приняла четкие концепционные очертания. В то же время появилось твердое убеждение, что сокрушить агрессора можно было силами не только армии, но и всего народа. Первым эти идеи сформулировал сам Александр I. Он уже в начале войны, когда перевес сил Наполеона окончательно опреде­лился, пришел к мысли о необходимости использовать пространство страны, мужество и упорство народа и ни в коем случае не соглашаться на мирные пе­реговоры с противником до полного его изгнания. Уже в Вильно он говорил Нарбонну: «Император Наполеон – великий полководец, но на моей стороне, как видите, пространство и время». А позднее, когда пришлось оставить Дрисский лагерь, в одном из писем он писал: «Решиться на генеральное сражение столь же щекотливо, как и от оного отказаться... Но, потеряв сражение, труд­но будет исправиться для продолжения кампании».

В первые же дни войны (6 июля) царь издал Манифест о создании народного опол­чения. Позднее он одобрил инициативу дворянства по поводу формирования военных отрядов и вооружения крестьян для борьбы с захватчиками. По су­ществу, первые обращения Александра I к народу узаконили партизанскую войну. Но она и так уже начинала разгораться стихийно на территории, зах­ваченной противником. В этом смысле власть, армия и народ были охвачены единым патриотическим порывом, независимо от сложнейших социально-эко­номических противоречий в стране, существования крепостного права. Имен­но это сделаю войну России против наполеоновского нашествия Отечествен­ной. Под таким названием она и вошла в историю нашей Родины.

Оставив Дрисский лагерь, 1-я армия, избегая генерального сражения, откатывалась на восток. Но это не было беспорядочным отступлением. Арьер­гардные части постоянно находились в соприкосновении с противником, за­медляя его движение и тем самым давая возможность 2-й армии подойти на соединение с основными силами. П. И. Багратион с боями продвигался на со­единение с армией Барклая-де-Толли. Отряженные против 2-й армии войска Жерома Бонапарта и корпус маршала Даву должны были воспрепятствовать соединению армий и разгромить Багратиона.

Оба русских военачальника стремились к соединению армий под Витебс­ком. 1-я армия первой подошла к городу и стала ждать Багратиона. Этим вос­пользовался Наполеон. Его авангарды спешили к Витебску. Арьергардные части русских сдерживали их натиск в течение двух дней. На подступах к го­роду шли кровопролитные бои. Но к Витебску уже подходили основные силы «Великой армии». Наполеон был уверен, что наконец-то он даст русским ге­неральное сражение. Однако его расчеты не оправдались. Выставив заслон в несколько тысяч человек и разложив к вечеру многочисленные костры, кото­рые должны были убедить Наполеона, что русские стоят на месте и готовятся к бою, Барклай-де-Толли бесшумно снялся с позиций и начал отступление к Смоленску. Поверив, что русская армия стоит на месте и готовится к сраже­нию, французский император решил подождать день и, подтянув свои основ­ные силы, начать генеральное сражение, чтобы уже со всей мощью обрушить­ся на русских.

Но 16 июля конные разъезды французов не обнаружили на месте 1-й ар­мии. Наполеон был вне себя. А в это время армия Барклая-де-Толли спешила к Смоленску, куда должен был наконец-то подойти Багратион. В это время 2-я армия с боями прорывалась на северо-восток. Здесь про­тив 135 тысяч наполеоновских войск сражались 45 тысяч русских. Багратион, все время теснимый неприятелем, не смог выйти к Витебску и теперь устремился к Смоленску. Умело маневрируя и избегая фронтального сражения с французами, он сумел осуществить переправу своей армии через Днепр. Форсирование Днепра прикрывал корпус генерала Н. Н. Раевского. Русские дрались так отчаянно, что маршал Даву принял русский корпус за основные силы и проявил определенную осторожность, подтягивая резервы. Это и позволило Багратиону осуществить переправу и избежать возможного окружения. Последними через Днепр переправились казачьи полки, находив­шиеся в арьергарде. На левом берегу Днепра 2-я армия чувствовала себя уже в безопасности. Позднее Багратион писал в одном из писем: «Насилу выпутал­ся из аду. Дураки меня выпустили». Лишь спустя сутки Даву обнаружил, что 2-й армии не оказалось на Пра­вобережье Днепра. Наполеон был в бешенстве. Теперь обе русские армии бес­препятственно шли к Смоленску. Генеральное сражение, которого так страст­но жаждал Наполеон, так и не состоялось.

Французский полководец понимал, что теперь необходимо броситься сле­дом за Барклаем-де-Толли и настигнуть его до подхода 2-й армии. Но марша­лы настаивали на необходимости привести войско в порядок, подтянуть тылы, обеспечить коммуникации, запастись продовольствием и лишь затем продол­жать движение на восток. Это было необходимо и потому, что войскам, про­должавшим многокилометровые марши и постоянно находившихся в боевой состоянии из-за сопротивления русских арьергардов, требовался отдых. Кро­ме того, начал работать фактор пространства, на который так рассчитывал Александр I: чем глубже в глубь России продвигалась армия Наполеона, тем меньше она становилась по численности. Необходимо было доставлять гарни­зоны во взятых городах, охранять растянувшиеся коммуникации, тыловые склады боеприпасов и продовольствия. Начавшаяся народная война против захватчиков требовала от французских войск постоянного напряжения сил и отвлечения воинских частей на обеспечение продвигающейся на восток армии. К тому же французы несли большие потери в постоянных стычках с русскими войсками. Так, в боях за днепровскую переправу с корпусом Раевского они потеряли 3500 человек. Немало тысяч положили они и в боях за Витебск. К Смоленску Наполеон привел лишь 200 тыс. человек. И все же перевес сил редеющей «Великой армии» был велик.

Теряли своих воинов и русские войска. Но из глубины России к ним стали подтягиваться резервы, повсюду вооружались ополченцы, создавались парти­занские отряды. Постепенно война втягивалась в невыгодное для Наполеона русло: вместо генерального сражения и молниеносной войны он получил дли­тельную военную кампанию, церспективны которой становились все более туманными, хотя военная инициатива все еще была на его стороне. Уже в это время Наполеон делает первые попытки, используя свое воен­ное преимущество, покончить дело почетным миром. Но Александр I прояв­ляет твердость и упорство: он отказался вести с французским императором какие-либо переговоры и дал жесткий приказ русским военачальникам не от­вечать на мирные инициативы противника. Так, он не ответил на предложе­ние начать переговоры, которые Наполеон направил ему из Вильно. Затем не ответил на новое письмо, написанное ему Наполеоном из Смоленска.

Под Смоленском 22 июля русские армии наконец соединились. Теперь соотношение сил несколько изменилось, но у Наполеона все еще был перевес в несколько десятков тысяч человек. Уже сам этот факт соединения русских армий свидетельствовал о прова­ле расчетов французского командования на разгром этих армий поодиночке. Более того, в ходе отступательных операций русские войска оказали «Вели­кой армии» ожесточенное сопротивление, которое французы не встречали в Европе. Однако Наполеон упорно продолжал надеяться на успех в генераль­ном сражении. Теперь, казалось, под Смоленском его надеждам было сужде-но осуществиться. К этому времени Россия укрепила свои международные позиции. Она заключила союзные договоры со Швецией, Турцией, Англией и Испанией, которая была оккупирована французскими войсками и народ ко­торой поднялся на освободительную борьбу против захватчиков. Причем до­говор с Испанией, который был подписан испанскими дипломатами и русским императором, включал не только статьи о сотрудничестве против общего вра­га, но и согласие России на установление в Испании после победы над Наполе­оном конституционного строя и созыв кортесов — парламента. Так вторично, после поддержки конституционнных устремлений Финляндии, Александр I продемонстрировал свою приверженность конституционным принципам. Не­смотря на эти внешнеполитические успехи и на то, что Наполеон должен был держать значительные силы в Испании, в оккупированных странах Европы, положение России оставалось критическим: враг полукружьем своих армий стоял перед Смоленском, готовясь к решающему сражению и штурму города; объединенная русская армия по-прежнему уступала неприятелю в количе­ственном отношении. Резервы лишь подходили, ополченцы не имели боевого опыта. К тому же в это время Россия вела войну на Кавказе против Ирана и значительная часть сил была отвлечена на Кавказский фронт.

Отступление угнетало офицеров и солдат. Герои прошлых сражений, в том числе с теми же французами, негодовали по поводу постоянного отхода русских армий в глубь страны, рвались в бой. Эти настроения понимал и раз­делял русский генералитет. Однако объективная обстановка требовала от­хода. Ярким выразителем этих настроений был пылкий и храбрый Баграти­он, который в частных письмах выражал несогласие с осторожной тактикой Барклая-де-Толли. Разногласие между генералами ощущалось в армии. Бар­клай-де-Толли терял в войсках популярность. Для многих солдат этот выхо­дец из шотландской семьи был чуждым человеком, прежде всего – иност­ранцем. И все же под Смоленском объединенная русская армия, командующим которой стал Михаил Богданович Барклай-де-Толли, решила дать французам бой и попытаться отстоять город. Смоленск и Смоленская гряда являлись пос­ледним естественным рубежом на пути к Москве. Оставить город без боя было невозможно ни по тактическим соображениям, ни по психологическим при­чинам. Но город не имел мощных оборонительных сооружений и не мог противо­стоять мощной артиллерии французов. Поэтому основной удар при его оборо­не приходилось выдерживать армии.

2 августа началась битва за Смоленск. Наполеон, располагавший большими силами и возможностью широкого маневра, попытался обойти русскую армию, стоявшую возле Смоленска, с юга, где левый фланг русских войск оказался слабо защищенным. После тяжелого боя русские отступили, но попытка кавалерии Мюрата выйти в тыл русской армии была сорвана. 4 августа к Смоленску подошли основные части – корпуса Нея, Даву, Груши. Они попытались с ходу смять русские войска и захватить город. Но и эта попытка была отбита. Русские передовые части оказали стойкое сопротив­ление. Оно помогло основной части войск осуществить отход и занять пози­ции непосредственно вблизи города. На другой день Наполеон приказал взять город штурмом, но русские вой­ска стояли насмерть. Вместе с ними приняли бой и смоленские ополченцы. Когда же наступление захлебнулось, Наполеон приказал бомбардировать Смо­ленск и поджечь его. Град ядер обрушился на город. Смоленск запылал. После канонады, в огне и дыму, французы снова ринулись на приступ городских стен, но и эти атаки были отбиты. Наступила ночь 6 августа. Наполеон предполагал на следующий день про­должить наступление и перемолоть в битве за Смоленск русскую армию. Ка­ково же было его удивление и негодование, когда наутро он обнаружил, что Смоленск пуст, а русская армия снялась со своих позиций. Ему достался сож­женный, обезлюдевший город. Большинство жителей ушло вместе с армией. Под Смоленском французы потеряли 20 тыс. человек. После Смоленского сра­жения число французских войск, действовавших на Московском направлении, сократилось до 135 тыс. человек.

Заняв Смоленск, Наполеон предполагал дать своим войскам отдых, под­тянуть резервы, подвести продовольствие, фураж для лошадей. Однако вся обстановка диктовала ему продолжить наступление на Восток: шел август, кончалось лето, подступала холодная тяжелая русская осень, сил оставалось все меньше, вокруг разгоралась народная партизанская война, а кампания так и не была выиграна. К тому же на вспомогательных направлениях – Петер­бургском, который прикрывал русский корпус П. X. Витгенштейна, и юж­ном – против 3-й Западной армии А. П. Тормасова части «Великой армии» терпели неудачу. Марш на Москву, генеральное сражение йа пути к русской столице, а там почетный мир, отдых измученной боями армии – вот к чему продолжал стремиться французский император всеми силами. Поэтому в Смо­ленске французы задержались лишь на пять дней, их движение на восток возобновилось.

В эти августовские дни в русской армии произошли перемены. После Смо­ленского сражения боевой дух войск не только не был сломлен, но напротив, еще более возрос. Но одновременно в войсках нарастало недовольство отступ­лением, разобщенностью командования. М. Б. Барклай-де-Толли все больше терял авторитет, хотя и понимал, что на подступах к Москве русская армия должна была дать Наполеону генеральное сражение, и он даже искал для это­го подходящую позицию. Положение в армии вызывало протесты при дворе, в обществе. Мнение высокопоставленных и влиятельных деятелей России, близких к Александу I, все более склонялось к назначению на пост главноко­мандующего всеми военными силами России 68-летнего фельдмаршала Ми­хаила Илларионовича Кутузова, сподвижника А. В. Суворова, героя Русско-турецких войн, командующего, уже дравшегося, правда, неудачно, с францу­зами при Аустерлице – в битве, где он был, по существу, заслонен фигурой русского императора. Общественное мнение также называло имя Кутузова как военного спасителя Отечества. Он был избран руководителем петербургского ополчения. Московские ополченцы тоже хотели видеть его своим команди­ром. Однако Александр I холодно относился к престарелому полководцу. Он не мог забыть о позоре Аустерлица, когда М. И. Кутузов стал близким свиде­телем его военного унижения. Кроме того, Александр I считал, что фельдмар­шал стар и немощен. Но в тяжелую годину для России император пошел на­встречу общественному мнению. Когда на чрезвычайном совещании видных российских сановников, среди которых были глава Комитета министров, пред­седатель Государственного совета А. А. Аракчеев, а также доверенные лица Александра – Лопухин и Кочубей, было выдвинуто предложение о назначе­нии главнокомандующим всеми вооруженными силами страны М. И. Кутузо­ва, император согласился с этим. Более того, он не стал ограничивать полко­водца какими-либо указаниями, предоставил ему полную свободу действий. 17 августа М. И. Кутузов принял командование армией. Это было за 9 дней до Бородинского сражения. Его появление армия встретила с энтузиазмом. На смотре, который уст­роил М. И. Кутузов, он обратился к воинам с короткой речью. «Разве можно с такими молодцами отступать?!», — говорил он, проезжая мимо приветство­вавших его войсковых частей. Именно в те дни в армии сложилась поговорка: «Пришел Кутузов бить французов». Но первый энтузиазм от встречи попу­лярного полководца с войсками прошел, и Кутузов быстро убедился, что по­ложение продолжает оставаться трудным, а отступление — неизбежным. Вме­сте с тем он принял ряд решительных мер по подтягиванию резервов армейс­ких частей и отрядов ополчения, укрепил дисциплину в армии, приступил к координации действий корпуса Витгенштейна, прикрывавшего Петербург, и 3-й армии Тормасова, чтобы оказывать давление на наступающего противни­ка с флангов, растягивать его силы, обескровливать их. Одновременно, отсту­пая к Москве, Кутузов тщательно выбирал позицию для генерального сраже­ния. Он, как и Барклай-де-Толли, понимал, что отдавать древнюю русскую столицу без боя невозможно. Он писал Александру I, что, подтянув резервы, пополнив поредевшие полки новыми бойцами, будет в состоянии «для спасе­ния Москвы отдаться на произвол сражения». А осмотрев будущее место бит­вы близ деревни Бородино, в 12 км от Можайска и 124 км к западу от Москвы, он информировал императора: «Позиция, в которой я остановился... одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно... желательно, чтобы неприятель атаковал нас в сей позиции, тогда я имею большую надеж­ду к победе».

Бородинское сражение. Утром 22 августа русская армия стала разверты­ваться на Бородинском поле в соответствии с планом М. И. Кутузова. Русские войска перерезали оба пути, ведущие к Москве – Старую и Новую Смоленс­кие дороги. Старая дорога шла лесом через деревню Утицу, что находилось на левом фланге армии и была неудобна для движения неприятельских войск. Новая дорога пролегала через деревню Бородино. Ее-то и предстояло удержать за собой прежде всего русской армии. Впереди протекала река Колоча, при­ток Москвы-реки, в которую впадали несколько ручьев, протекавших по глу­боким оврагам. Над полем возвышалось несколько высот, которые с успехом могла использовать оборонявшаяся сторона. Весь фронт сражения был доста­точно узок – всего 8 км. Вокруг Бородинского поля простирались леса, кото­рые могли затруднить противнику маневр, но которые можно было использо­вать для укрытия русских резервов и нанесения оттуда неожиданных кавале­рийских ударов. В связи с условиями местности М. И. Кутузов и расположил войска.

На правом фланге стояли пехотные и кавалерийские корпуса численнос­тью свыше 30 тыс. человек под командованием генерала М. А. Милорадовича. В центре также находилась группа войск под командованием Д. С. Дохтурова, насчитывавшая 13,6 тыс. человек. Обе эти группы войск подчинялись М. Б. Барклаю-де-Толли. Это были части 1-й армии. На левом фланге, не имев­шем естественных защит, стояли войска 2-й армии под командованием П. И. Багратиона в составе 32 тыс. человек. Оставался еще главный резерв, находившийся в распоряжении М. И. Кутузова, и отряды ополчения. В бое­вых порядках русской армии насчитывалось свыше 120 тыс. человек. Глубо­ко в тылу русских войск, на их флангах находилась казачья кавалерия, гото­вая к быстрым фланговым атакам. Наполеон имел на Бородинском поле 135 тыс. человек. Но перевес в ар­тиллерии был на стороне русских. К тому же русское командование успело возвести по фронту наступления противника ряд укреплений. В центре, на курганной высоте, перед русскими корпусами была развернута батарея из 18 орудий, вошедшая в историю сражения под названием батареи Раевского, так как входила в состав его корпуса. На левом фланге, около деревни Семе­новское, были сооружены земляные укрепления – флеши с размещенными на них орудиями, а перед ними, окрло деревни Шевардино, построен редут с артиллерией, так называемый Шевардинский редут.

Французы развернули свои силы для атаки 24 августа. Наполеон правиль­но оценил позицию и понял, что правый фланг русских неприступен, центр хорошо укреплен, а вот левый фланг достаточно открыт для атаки. Но для этого необходимо было перейти реку, овладеть Шевардинским редутом. М. И. Ку­тузов рассчитывал, что французы, ограниченные в своих маневрах и не могу­щие обойти русские позиции, которые на левом фланге были защищены Утицким лесом, а на правом – Москвой-рекой, будут вынуждены вести фронталь­ное наступление, увязнут в плотных эшелонированных порядках русских войск, будут обескровлены, и тогда в дело вступят свежие резервные части, кавалерия, казачьи части и опрокинут неприятеля.

Русские еще не успели как следует укрепить свои позиции, особенно на левом фланге, как французы в тот же день, около двух часов пополудни обру­шились, как и предполагалось, на позиции П. И. Багратиона. Пехотные час­ти и кавалерия Мюрата атаковали Шевардинский редут, прикрывавший Се­меновские, или, как их стали называть, Багратионовы флеши. Русские час­ти, защищавшие редут, дрались отчаянно. Несколько раз он переходил из рук в руки. Лишь через пять часов боя французы, пользуясь численным переве­сом и проявив также чудеса храбрости и упорства, овладели Шевардинским редутом. Но Багратион послал на помощь дивизию гренадеров и кавалерию. Французы снова были отброшены к Колоче. К ночи бой прекратился. Русские части по приказу Кутузова оставили разрушенный редут, подступы к которо­му были усеяны трупами французских солдат, и отошли на основные пози­ции. Казалось, начал претворяться в жизнь план Кутузова – обескровить, измотать французскую армию в ее губительных атаках. Уже во время боя за Шевардинский редут Наполеон был поражен упорством и храбростью русских. Удивило его и то, что в бою не оказалось русских пленных. «Они не сдаются в плен, государь», – заявили ему генералы. Становилось ясно, что это сраже­ние приобретает особо ожесточенный характер, с которым французская ар­мия еще не встречалась.

День 25 августа прошел в подготовке противоборствующих сторон к сра­жению. М. И. Кутузов свой командный пункт расположил на холме, близ деревни Горки, на правом фланге русской армии. Старый фельдмаршал предстал перед армией в парадной форме при всех орденах. Он был спокоен и уверен.

Наполеон обратился к своей армии с воззванием, в котором говорилось о том, что победа предоставит ей «все нужное, удобные квартиры и скорое воз­вращение в Отечество». М. И. Кутузов, объезжая войска, также обратился к своим воинам: «Вам придется защищать землю родную, послужить верой и правдой до последней капли крови».

Ранним утром 26 августа части «Великой армии» двинулись в атаку. Первые свои удары Наполеон нанес по центру и одновременно по флан­гам. На правом фланге русской армии французы потеснили русские части, захватили мост через реку Колочу и перебрались на противоположный берег. Но контратака русских отбросила их назад за реку. Мост был разрушен. Рус­ская артиллерия держала под прицелом переправы. Атака французов здесь захлебнулась. В это же время Польский корпус Ю. Понятовского попытался зайти во фланг частям Багратиона на левом фланге, близ деревни Утицы, но был остановлен. Становилось ясно, что это были отвлекающие маневры. Ос­новные же свои силы французы бросили на Багратионовы флеши и батарею Раевского, контролирующую центр русской армии. Французам, как и пред­полагал М. И. Кутузов, пришлось идти в лобовую атаку. На левый фланг рус­ской армии обрушились 45 тыс. бойцов и залпы 400 орудий. На Багратионовы флеши шли кавалерия Мюрата, корпуса Даву, Нея — лучших маршалов на­полеоновской Франции.

Багратионовы флеши окутались облаками дыма, здесь, не переставая, гремела канонада. Французы, не считаясь с потерями, густыми колоннами шли вперед. В ответ гремели русские орудия, картечь сметала ряды наступав­ших. Но Наполеон направлял сюда все новые подкрепления. За развитием событий на левом фланге внимательно следил со своего ко­мандного пункта и Кутузов. Он также постоянно подтягивал туда подкрепле­ния, снимая их с правого фланга и отряжая резервные части. Бой длился уже несколько часов, флеши несколько раз переходили из рук в руки. Огневые лавины перемежались рукопашными схватками, в самые критические мину­ты русские добивались успеха яростными штыковыми атаками. В ходе боя осколком пушечного ядра был смертельно ранен П. И. Багратион, и его увез­ли с поля боя. Командование принял талантливый, смелый и упорный гене­рал П. П. Коновницын. Лишь после восьмой попытки, уложив на поле боя тысячи солдат, французам удалось захватить укрепления. Однако Коновни­цын отвел части левого фланга за Семеновский овраг на заранее подготовлен­ные резервные позиции. Русские встали в батальонные каре и отбивали все атаки противника. Наполеону так и не удалось сокрушить левый фланг рус­ской армии.

После полудня французы повели основные атаки на центр русских войск и прежде всего выдвинутую вперед батарею Раевского. Именно в это время Кутузов направил в обход левого фланга французской армии казачьи части М. И. Платова и кавалеристов под командованием генерала Ф. П. Уварова. Рейд русской кавалерии, перешедшей Колочу по бродам и атаковавшей фран­цузов в глубоком тылу, вызвал смятение во французском лагере. Два часа по­требовалось Наполеону, чтобы перегруппировать войска и отбить натиск рус­ской конницы. Лишь после этого французы вновь обрушились на батарею Ра­евского. Но к этому времени Кутузов сумел подтянуть сюда на помощь свежие силы, укрепить центр русской армии. Лишь бросив на батарею главные силы и подвергнув курган мощному артиллерийскому обстрелу, французам удалось захватить обезлюдевшую, с искореженными пушками батарею. Ее защитни­ки навечно вошли в славную плеяду военных героев Отечества.

День клонился к закату. Наполеону удалось в кровопролитнейшем сра­жении, потеряв при штурме Семеновских флешей и батареи Раевского 75% погибших в этот день своих солдат, овладеть этими двумя укрепленными пун­ктами русской армии. Но отойдя на западные позиции, русские войска сто­яли как скала, готовые к продолжению битвы. Ее фланги и центр не были по­колеблены. Мощная русская артиллерия до глубокой ночи с высот и курганов продолжала наносить удары по скоплениям французских войск. Лишь ночь прекратила битву. Наполеон, убедившись в бесплодности своих усилий, при­казал войскам отойти на прежние позиции; русские вновь заняли батарею Раевского и деревни на левом фланге.

Бородинское сражение не принесло победы ни одной из сторон. Но оно надломило дух непобедимой дотоле наполеоновской армии, вдохнуло новые силы в российские войска, показало патриотизм, самоотверженность русских солдат, офицеров, генералов, которые выстоя­ли, несмотря на всю мощь превосходящей их наполеоновской военной ма­шины. Русские во время Бородинского сражения потеряли 44 тыс. человек, «Ве­ликая армия» оставила на поле боя 58,5 тыс. своих бойцов.

Обе стороны готовились к продолжению сражения. Однако утром 27 ав­густа М. И. Кутузов приказал войскам оставить место сражения и отойти к Москве. Продолжать бой было рискованным. Наполеон, несмотря на огром­ные потери, все еще имел численное превосходство в кадровых частях, между тем как в составе русской армии немалое число представляли собой малообу­ченные ополченцы и резервисты. Кроме того, в резерве у Наполеона осталась старая гвардия – цвет «Великой армии». Он не двинул ее с места, даже не­смотря на отчаянные просьбы своих маршалов, которые убеждали императо­ра, что ввод в действие гвардии повернет ход сражения в пользу французов. Наполеон боялся потерять в кровавой мясорубке свои самые боеспособные ча­сти. Теперь, свежие и хорошо укомплектованные, они готовы были вступить в решающий бой. Русские кадровые резервы, на которые рассчитывал Куту­зов, так в полном составе и не успели подойти к Москве. Не имея решающего перевеса в силах, Кутузов опасался рисковать судьбой армии. Вот почему на­утро после сражения озадаченный Наполеон не обнаружил русскую армию на прежних позициях.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: