Необходимость духовно-интеллектуального союза науки и религии

Не будем приводить многочисленных примеров постижения христианских идей в научных поисках. Это подробно описано в нашей работе «Приятие Творца современной наукой». Однако хотелось бы привести здесь высказывание известного физика Луи де Бройля: «Если мы хотим философски обосновать глубинную связь мысли и дела во всех сферах, особенно в науке, мы несомненно должны ее искать в непостижимости человеческой души.

Назовем это любовью в широком смысле слова, подразумевая ту силу, которая направляет все наши действия и поиски. Любовь – это постоянная связь, стержень между мыслью и действием. Инженеры будущего должны внести существенный вклад в ее укрепление». Полагаем, что приведенная цитата блестящего физика XX века, одного из создателей квантовой механики, нуждается в комментариях. Ведь де Бройль был известен как атеист, а любовь – не научная, а, скорее, религиозная категория. Но, имея, видимо, романтическую душу, ученый нуждался в некотором диалоге с Творцом.

Конечно, научное познание и Вера – разные пути постижения Истины, но, наверное, наступает такая эпоха в истории человечества, когда оба пути должны сближаться. Борьба между наукой и религией, насчитывающая многовековую историю, теперь совершенно бесперспективна. Напомним, что еще в начале века Эдуард Шюре в книге «Великие посвященные» писал следующее: «Самым большим злом нашего времени следует признать то, что Религия и Наука представляют из себя две враждебные силы, не соединенные между собою. Зло это тем более пагубно, что оно идет сверху и незаметно, но непреодолимо просачивается во все умы, как тонкий яд, который вдыхается вместе с воздухом... Вначале конфликт этот был необходим и полезен...»

Далее Шюре продолжает: «Религия без доказательств и наука без надежды стоят друг претив друга, недоверчиво и враждебно, бессильные победить одна другую». Теперь, в период кризиса цивилизации, такое противостояние становится для человечества пагубным. Понимая эту пагубность, многие мыслящие люди как в науке, так и в религии идут навстречу друг другу. В частности, у нас в России после окончания тоталитарной эпохи начали проводиться встречи под девизом «Наука, философия, религия».

Например, в Дубне подобные конференции происходят ежегодно под эгидой Объединенного института ядерных исследований и Духовной академии Московской патриархии. Такие же конференции ежегодно имеют место в Санкт-Петербургской Духовной академии. Ежегодно в Москве проводятся Рождественские образовательные чтения под эгидой Патриарха Алексия II. На указанных выше конференциях на паритетных началах выступают как представители научного мира, так и богословы, и священнослужители.

Безусловно, намечается сближение позиций и разворачивается конструктивный диалог. В частности, на всех перечисленных конференциях докладывались научные идеи, содержащие представления о реальности тонкого мира, приятии идеи Творца, концепции мира сознания. Все эти поиски реального сближения идей, как правило, поддерживаются с обеих, ранее противоборствующих сторон. И слава Богу!

Теперь уже слова Душа и Дух попадаются не только в религиозных рассуждениях или в поэзии, но находят свое место и в научных статьях. Например, истоки введения в науку термина Душа уходят корнями к Аристотелю, Авиценне, Фоме Аквинскому, Майстеру Экхарту, причем все они видели в ней как сущность, так и некое идеальное свойство. Душа человека познавала природу и одновременно Бога – Творца эгой природы. Отмечалось существенное различие между душой, рассудком и разумом.

Именно Душа от рассудочной суеты земного ведет сознание человека к Высшему Разуму. В то же время, познавая весь мир, Душа не познает себя до тех пор. пока не освободится от «избытка разумности». Поэтому полезно вновь вспомнить слова П. Тейяра де Шардена о том, что Бог создал человека не самого по себе, а вместе с некой Божественной средой, где происходит постоянный процесс взаимного сотворчества Бога и человека. Причем для Души каждого человека в Божественной среде уготовлено отдельное место. Более того, и время, и место встречи человека с Творцом предопределены тем точнее, чем ближе смысл жизни человека к замыслу Творца. Читая вновь этот текст, мы отчетливо ощущаем совпадение описанной выше сугубо научной модели номогенеза с религиозной картиной Божественной среды. Вот вам и хороший пример интеллектуального диалога науки и религии.

2.4. В незнании иногда тоже сила?!

Приносим извинения читателю за столь риторическое утверждение. Однако оно вызвано теми отрицательными последствиями, которые возникли от переоценки прежних лозунгов: «Знание – сила!», «Не будем ждать милостей от природы!». В результате Церковь часто объявляет науку в целом порождением дьявола. Поэтому в некотором незнании тоже сила.

Теорема Геделя, теорема Эшби и принцип дополнительности Бора. Внадежде на науку как панацею от человеческой глупости ее апологеты забывают о том, что она отнюдь не всесильна. Наряду с поразительной эффективностью математических моделей в описании природы имеется ряд ограничений этой эффективности. Например, известна теорема Геделя, в которой доказывается принципиальная неполнота простейшей арифметики. Можно полагать, что Гедель показал принципиальную ограниченность возможностей полного описания систем.

Причем теорема оказалась справедливой не только для математических, но и для любых сложных, например живых, систем. Теорему Геделя можно осознать и как формализованную модель философского принципа «скромности» – принципиальной ограниченности возможностей человеческого разумения (М. Ктони, 1995).

Согласно Геделю, «полное... описание языка А нельзя осуществить на том же языке А...» Если учесть, что, согласно Канту, математика – это язык, то жизнь требует многообразия языков. В математике таких языков стало настолько много, что часто один ученый не может понять другого, использовавшего новую, только ему известную математическую систему. Например, математический язык теории суперструн кардинально отличается от языка теории торсионных полей. Это курьез, но рассказывают, что специалист по абстрактной теории чисел, будучи оппонентом на одной из докторских защит в МГУ им. М.В. Ломоносова, никак не мог понять защищавшегося специалиста по высшей топологии.

Обратившись к религиозным, христианским догматам, можно вполне говорить о теореме Геделя как о принципе ограничения человеческой гордыни. Как известно из Евангелия, гордыня – один из тяжких грехов. Кстати, традиция христианской теологии задолго до естествознания смогла осознать фундаментальность проблемы несоизмеримости всякого человеческого знания с той высочайшей Мерой всего Сущего, которой дали имя Бог.

Истоки взглядов, отражаемых в современной теореме Геделя, находятся во многих религиозных системах. Например, в конфуцианстве имеется учение о необходимости соответствия имени, мыследействия и выбора решения. Индуизм и буддизм по-своему глубоко развертывают учение о принципиальной невыразимости Истины человеческим языком.

Изложенная выше концепция неполноты научного познания истины, видимо, была забыта в период технократического увлечения успехами современной цивилизации. Это и привело общество на грань экологического кризиса, в том числе вследствие нескончаемого перечня инженерных ошибок в «покорении» Природы.

С нашей точки зрения, вполне логичным развитием теоремы Геделя можно считать теорему Эшби о необходимом разнообразии. Суть принципа Эшби состоит в следующем: максимальная эффективность и устойчивость характерна для таких сложноорганизованных систем, в которых максимально внутреннее разнообразие (количество и качество составляющих систему элементов и их внутренняя дифференциация). Для нас принцип Эшби исключительно важен по двум позициям. Во-первых, выше мы определили информацию именно как меру структурно-смыслового разнообразия. Во-вторых, вводя показатель витальности, растущий при эволюции сложных систем от неживых к живым, мы фактически заложили в витальность принцип Эшби. Далее логично сказать, что развитие жизни – это рост информации...

Для более полного понимания глобальных ошибок цивилизации весьма полезен еще один мудрый принцип, идущий как бы навстречу теоремам Геделя и Эшби, – принцип дополнительности Нильса Бора. Великий физик сформулировал этот принцип применительно к квантовым процессам. Наиболее яркой его иллюстрацией может служить взаимная дополнительность корпускулярных и волновых свойств элементарных частиц, например электронов. В дальнейшем из физики принцип дополнительности был самим Бором перенесен в другие науки, такие, как философия, психология и т.п.

С нашей точки зрения, принцип дополнительности применим практически во всех приложениях научной деятельности. Особенно эффективен он в сочетании с теоремой Геделя. Поясним это утверждение на нескольких примерах из экоэтики.

Заблуждающийся разум – его необходимость. Человек, создав первую простейшую машину, смоделировал отдельную черту своей деятельности. С усложнением моделей их выводили за пределы человеческого естества, отчуждая как бы в пользу машин. Такое моделирование позволяло лучше понять природу и формализовать знания о ней. Но развитие техники и познание человеком самого себя оказались разнонаправленными процессами. Между техникой и человеческим сознанием появились некие «ножницы». Причем, как это ни печально, чем выше достижения науки-техники, тем больше отчуждаются от них человеческие духовные потребности, нравственные императивы.

В то же время чем более сложным и развитым становится разум и решаемые им задачи, тем он должен быть более раскованным и рискованным, рефлексивным и самокритичным. В этой связи философ И.Т. Касавин в книге «Заблуждающийся разум» (1991) высказывает, по видимости, парадоксальную мысль: чем совершеннее разум, тем более подвержен он заблуждению. Можно сказать, что заблуждение – это в некоторой степени продукт высокоорганизованного мышления.

Основания для такого вывода дает и история философского мышления. И материализм, и идеализм строили первые образы знания как онтологические конструкции. Например, качество мыслящего интеллекта ставилось в прямую зависимость от «гладкости и тонкости» материи атомов (Демокрит), от причастности человека надлунному или земному миру (знание и мнение у Платона). Познание, в котором объект значил бы более, чем субъект, просто не могло быть понято. Линия онтологи-зации познавательного процесса продержалась до Д. Юма. Идея познавательной активности и самостоятельности разума, не связанная жестко с онтологией, четко высказана Д. Юмом и И. Кантом. Более того, Кант впервые поставил вопрос о равноправии гносеологических подходов к истине и заблуждению. Иллюзорная природа трансцендентальных идей оказалась выражением не столько «дурной человеческой воли» (Дж. Беркли), сколько результатом чрезмерного познавательного аппетита. Заблуждение, как вечная тяга к запредельному, как неудачная попытка прорыва в незнаемое, было, наконец, легализировано.

Роль нетрадиционных знаний.Понятия традиционного и нетрадиционного знания весьма неоднозначны. Они зависят от позиции наблюдателя, а вернее – пользователя. Здесь следует выделить по крайней мере два подхода.

Первый подход – с теоретических позиций; тут все ясно, – чем старше и древнее знание или учение, тем они традиционнее.

Второй подход можно назвать социальным. Он связан с учетом конкретного времени, характера этноса и общества (социума), а также особенностей личности и групп людей.

Например, опираясь на теоретический подход, мировые религии и учения тысячелетней давности мы обязаны считать традиционными и для России также. Но разные учения родились в разных этносах и в разное время, и хотя Россия многонациональна и даже многоукладна, совсем необязательно навязывать ей традиции восточных систем или библейских сказаний.

С позиции граждан самой России, с учетом численности разных групп населения для нее уже более тысячи лет традиционно православное христианство. В то же время власти, защищая права отдельных, даже малочисленных групп, не должны ущемлять права других конфессий, если они добродетельны, а не агрессивны.

То же самое видим и в научном знании – каждая новая теория сначала нетрадиционна, а значит, как правило, отвергаема официозом и непонятна большинству. Но с течением времени новые теории подтверждаются практикой, и прорастает новая научная парадигма, которая может объяснить непонятные ранее так называемые аномальные явления.

Что же делать обществу перед лицом нетрадиционных знаний, учений, религий? Видимо, нельзя идти ни путем жестких запретов, ни путем отпускания вожжей. Запретный плод будет только слаще, а хилая плесень превратится в заросли сорняка. Так сейчас происходит, например, с запретной ранее рок-музыкой и разными видами антикультуры. В средствах массовой информации и на телевидении вожжи нравственной цензуры отпущены полностью: демонстрация рецептов насилия, агрессии, грубого секса, навязчивость рекламы убивают дух человека и резко понижают стабильность психосферы общества.

Итак, «терпимость плюс умный нравственный барьер» – вот путь законного разрешения дилеммы традиционного и нетрадиционного знания. Отметим, что нетрадиционное всегда поначалу отвергаемо, поэтому штампы бессмысленны.

Как наглядный пример приведем историю принятия нетрадиционных для СССР методов китайского иглоукалывания и экстрасенсорного целительства или диагностики. Поначалу Минздрав и его глава «стояли насмерть»: никогда эти лженаучные подходы не пройдут... Однако скоро чуть не половину политбюро начали лечить иглоукалыванием и экстрасенсорными сеансами. Тогда в Москве был создан Институт рефлексотерапии. А теперь он носит название Института традиционной медицины. Таким образом, традиционность и нетрадиционность должны рассматриваться конкретно и во временной динамике

Поскольку понятия «традиционный» и «нетрадиционный» несут часто прямо противоположный смысл, предпочтительнее использовать термины «тривиальный» (обычный, общепринятый) и «нетривиальный». Как неоднократно отмечалось, человечество в настоящее время находится явно в нетривиальной кризисной ситуации, которую иногда называют эпохой катастроф. Вполне логично искать выход из кризиса также в нетривиальных научных и социальных решениях. При этом следует помнить, что поначалу нетривиальные решения и даже целые науки отвергаются. Так было со «лженауками» кибернетикой, генетикой и многими положениями квантовой механики, связанными, в частности, со взаимодействием сознания наблюдателя с результатами экспериментов в микромире. Однако со временем практика позволяет найти путь от нетривиального к принимаемому всеми верному решению.

Пути постижения знания: разумный консерватизм и нетривиальный поиск.Идея активности познающего мышления привела к процессу активного «покорения природы», стремление к которому провозгласил Фрэнсис Бэкон. Кстати, Бэкон имел в виду познавательный аспект покорения: «Знание – сила!» Но затем возник очередной парадокс – неудержимый разум «преобразовал» природу так, что теперь она стремительно превращается в непригодную для жизни окружающую среду.

Научное познание, возвышенное до трона властелина человеческого духа, попыталось распространить присущие лишь ему нормы на все сферы бытия и сознания. Но то, что работает в науке, не всегда на пользу иным культурным образованиям. Философы, воодушевленные грандиозными успехами науки и техники, а также их мнимыми достижениями, всякое истинное знание рассматривали только как научное. А может быть, прав был Аристотель, считавший знанием не только знание научное, но и веру, мнение и, конечно, опыт. Добавим к этому перечню еще обыденное сознание, миф, магию, религию, алхимию, астрологию и тому подобные проявления оккультизма. Для «научных пуритан» это все один ряд заблуждений. В то же время последними исследованиями психологов установлено, что нетривиальный поиск новых идей через вненаучное знание, эзотерику и даже оккультизм способствует раскрытию интуитивного канала мышления, воспринимаемого скорее как искусство, чем как наука.

Более целесообразно иметь в виду следующую типологию знания: практическое, духовно-практическое и теоретическое. Конечно, это отнюдь не исчерпывающая классификация, но она позволяет оперировать наряду с понятием «научное знание» также вненаучными и ненаучными знаниями. Трудности этих формулировок были ясны уже Платону, показавшему, что сократовский вопрос «что есть знание?» не допускает тривиального ответа. Важнее осуществить анализ различных форм и типов знания. Тогда, как полагал Николай Кузанский, человеческий разум достигнет подлинного величия и будет способен уподобиться в своем бытии бесконечному Космосу. Однако вслед за И.Т. Касавиным заметим, что человек уподобляется бесконечности не столько благодаря своему разуму, сколько невежеству и глупости, – именно они безграничны. А разум, согласно Канту, состоит в полагании своих собственных границ. Мятущийся, страдающий, заблуждающийся разум, погруженный в бесконечный поиск границ, – это и есть самый аутентичный, свойственный человеку разум. Его величие будет тем более ярким, чем скорее он обретет малую толику терпимости к собственному несовершенству.

Приведенные выше философские рассуждения имеют целью показать мировоззренческую сложность проблемы интеллекта, знания и заблуждения. Применительно к проблемам эволюции сознания в номогенезе это очень важно, потому что разделить знание и невежество можно только через целостное проявление культуры и образованности. Об этом подробно говорилось в предыдущих разделах.

Итак, вперед – снова к холизму Платона!

Выводы по главе VIII

Социокультурный аспект модели номогенеза рассмотрен на основе ранее описанных философского и естественно-научного подходов. Убедительно показана высокая значимость социокультурного рассмотрения проблемы формирования сознания человека в рамках номогенеза как развития по законам Природы. Благодаря использованию модели IEV-пространства удалось раскрыть эко-этические стороны эволюции общества.

Подчеркнуты глубокие связи современных социокультурных процессов в науке, религии, искусстве, средствах массовой информации с глобальными социально-политическими сдвигами в структуре цивилизации. Отмечена высокая эффективность использования модели номогенеза как некоего ориентира в развитии человечества, аналогичного Божественной среде П. Тейяра де Шардена.

Рекомендованы решительные действия мировой интеллектуальной общественности в сторону защиты человечества от экоэтических преступлений властных и финансовых структур путем создания Международного эко-этического форума, аналогичного, с одной стороны, Римскому клубу, а с другой – Международному суду в Гааге. Показана необходимость преемственности между современными экоэтическими рекомендациями и ветхозаветными и новозаветными заповедями. Сюда же следует отнести и древнеславянские нравственные заповеди.

Глава IX
ПСИХОФИЗИЧЕСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
В КОНЦЕПЦИИ НОМОГЕНЕЗА

...В мой жестокий век восславил я свободу...

А.С. Пушкин. Памятник

Устами каждого воскликну я «свобода!»,
Но разный смысл для каждого придам.

М. Волошин. Ангел мщенья

Время разбрасывать камни, время собирать камни...

Екклезиаст

В прошлом веке понятия психофизической безопасности личности не существовало. Но проблемы, связанные со свободой, были всегда. Правда, содержание слова «свобода» сильно изменилось от эпохи Пушкина до начала XX века. Свобода, ранее однозначно понимаемая как благо, оказалась в своих проявлениях обоюдоострым мечом. Необузданная свобода толпы превращается во вседозволенность и завершается ужасами революций и гражданских войн. Поэтому очень важно всегда, имея в виду свободу, понимать, что она неотделима от ответственности.

Чтобы правильно использовать свободу в наш апокалиптический век, видимо, нужны высокая образованность и культура, отвечающие колоссально возросшим технологическим и информационным возможностям цивилизации. Оказалось, что мощь цивилизации, в том числе свободный доступ в глобальную сеть Интернет, как это ни парадоксально, требуют разумных ограничений. Иначе сами достижения цивилизация становятся угрозой для личности: пора собирать разбросанные камни наших мнимых успехов.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: