Обособленность, изоляция и зависимость

Закрытое Братство, как свидетельствует уже его название, являет собой яркий пример устоявшегося движения, которое дает богословское объяснение своего требования к членам — держаться строго обособленно от других. Считается, что это способ «борьбы со злом»:

Познал Господь своих, и да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа (2 Тим. 2, 19).¹

Довольно часто новичок в движении не осознает, до какой степени ему придется «оторваться» от людей (и занятий), с ко­торыми была связана его прошлая жизнь. В одном НРД, где новообращенных вовлекают в движение постепенно, родствен­ники и друзья вначале могут говорить о том, что потенциаль­ные адепты явно воспрянули духом, стали более жизнерадост­ными, открытыми, с большей готовностью, чем прежде, делятся своими мыслями. Однако может случиться, что через несколько месяцев в связи с каким-нибудь событием новообращенного пригласят посетить Индию или иную страну. И уже после его возвращения родные и друзья замечают, что их встречают все менее и менее приветливо, слышат, что им нельзя оставаться в одном доме с обращенным, поскольку их «вибрации» плохо на него действуют. Существуют и такие движения, члены которых отказываются есть вместе с посторонними и почти полностью уходят от контактов с внешним миром. Уже высказывалось мнение, что потенциальная опасность особенно велика тогда, когда община обособляется от мира не только социально, но и географически. Есть одна общая черта у Раджнишпурама, бывшего поселения Бхагавана Радж-ниша в штате Орегон, Нью-Вриндабана, поселения в Западной Вирджинии, которое в настоящее время исключено из Между­народного Общества Сознания Кришны, и Джонстауна, посе­ления Народного Храма в Гайане, — это определенная геогра­фическая изоляция. Разумеется, есть устоявшиеся секты, кото­рые ныне считаются вполне приемлемыми и даже респектабель­ными, хоть они и отьединились от мира и географически, и со­циально. Например, гуттериты, некоторые амиши и другие группы менонитов в Северной Америке.

Женские и мужские монастыри всех религиозных направ­лений, в том числе и замкнутых монашеских орденов, часто пользуются большим уважением, иногда именно в силу жестких требований удаления от мирской жизни. Однако оказалось, что нередко родителям легче принять уход своего ребенка в мона­шеский орден с давней историей, чем в недавно возникшую группу или движение, — здесь не столь велик страх перед не­известным. Как правило, гораздо легче представить, какую жизнь ведут в организации, возникшей несколько веков тому назад. Кроме того, религиозные ордена являются частью более широкой религиозной традиции и, хотя они и могут пользо­ваться значительной автономией, но все же контролируются верховной властью в пределах этой традиции, чего не скажешь об НРД.¹

Иногда возникает подозрение, что именно обособленность того или иного движения делает его в какой-то степени притя­гательным. К примеру, у молодого человека, выросшего в семье с либеральными взглядами, где «все позволено», может воз­никнуть желание обрести определенные, ясные границы, отде­ляющие истину ото лжи, добро от зла и хороших людей от плохих.² Четкие границы, отделяющие группу (ее систему убеждений и ее членов) от остального общества, могут дать сбитому с толку, потерянному молодому человеку ту самую оп­ределенность, которой ему не хватало в детстве. Или же, если он ранее испытывал чувство вины, связанное, скажем, с любов­ной связью, эта группа может придать ему уверенность в том, что теперь он среди тех, «на чьей стороне правда». Возможно, что именно группа сумела превратить его смутное ощущение, что что-то не так, в чувство вины. Однако общепризнанно, что у большинства людей восприятие реальности (того, что проис­ходит или не происходит с ними, с другими людьми и с обще­ством в целом) и суждение о том, что есть ложь и что истина, что есть добро и что зло, может особенно сильно меняться под воздействием чьего-то внушения, влияния, а порой и манипуля­ции — в тех случаях, когда они лишены иных источников информации.¹ «Проверка реальности» — дело нелегкое, если тебе дается только одно-единственное объяснение, если это объ­яснение явно принимают члены твоей группы и если усомнить­ся даже в мыслях считается недостатком веры в истину или предательством всего дела.

Более того, чем группа более изолирована (социально и географически) от остального общества, тем легче ей проник­нуться паранойяльным недоверием к посторонним. Затем такая же паранойя может развиться внутри самой общины. К ее членам могут обратиться с просьбой сообщать лидерам о тех, у кого возникают сомнения относительно вероучения или практи­ки, принятых в группе. Впоследствии лидеры могут установить тайное наблюдение за любым членом группы, которого запо­дозрили в том, что он ставит под сомнение их авторитет. Чем упорнее лидер группы настаивает на божественной сущности своих откровений (или на том, что он и есть Бог), тем неоспо­римее становятся его высказывания и жестче требования. В «Семье любви» Чарльза Мэнсона вопрос «почему» был катего­рически запрещен. Некоторые из аспектов, вызывающих наибольшее беспо­койство, хотя бы частично объясняются всепоглощающим стремлением лидера к достижению идеалистических целей. По­рой этими целями оправдываются средства, которые прямо про­тиворечат идеализму самих целей. Собственно говоря, в ряде движений обнаруживаются поразительные противоречия. Так, в некоторых движениях «саморазвития» можно заметить жесткое следование индивидуализму или бюрократическую организацию спонтанности; может выдвигаться требование абсолютного подчинения как средства достижения абсолютной свободы (см. подраздел «В поисках свободы»). Религия, которая убеж­дена, что она одна владеет Истиной, может считать тех, кто не принадлежит к ее членам, не просто заблудшими, а грешника­ми, заслуживающими, чтобы с ними обращались, как с низши­ми существами. Нередко дети, участвующие в подобном движе­нии, заявляют родителям, что те — исчадия сатаны или что у них не все в порядке с психикой.

Может сложиться впечатление, что одна из групп специа­лизируется исключительно на привлечении в свои ряды детей матерей-«шизофреничек» (не имеющих, однако, врачебного ди­агноза). Одна из таких матерей призналась, что избавилась от сомнений касательно себя и своих отношений с дочерью лишь тогда, когда ИНФОРМ познакомил ее с другой матерью, чья дочь точно так же безжалостно окрестила ее больной, вступив в ту же группу. Подозрение в том, что именно отношение груп­пы, а не ее собственное поведение стало причиной упреков до­чери, усилилось, когда выяснилось, что и еще одной женщине дочь поставила диагноз «шизофрения». Обвинение это пережи­валось особенно болезненно, поскольку все дети воспользова­лись им как причиной для разрыва отношений с матерями до тех пор, пока они (матери) «сами с собой не разберутся». Рас­пад семей рассматривается в другом разделе.

Даже если группа не изолирована географически, отдель­ные ее члены могут стать социально и психологически зависи­мыми от нее. Особенно часто так бывает, когда у обращенных разорваны все отношения с другими людьми, в результате чего в конце концов у них возникает ощущение, что им больше не­куда обратиться (этот вопрос рассматривается в Части Второй, где особенно подчеркивается, насколько важно стараться не терять связи с обращенным). Возможна и такая ситуация, когда учение данного движения утверждает, что связь человека с прошлым мешает его развитию. Так, Шри Матаджи предупре­ждает своих учеников, что они должны быть готовы отказаться от всех своих привязанностей:

... чтобы развить в себе эту силу (Ekaedasha Rudra), чело­век должен развить в себе мощную способность к отрешен­ности, способность к отрешенности — отрешенности от не­гативного. Негативное может исходить от самых близких людей, таких как брат, мать, сестра, от родственников. Оно может исходить от страны, от политических идей, от эко­номических идей и тому подобного. Любая неверная иден­тификация может разрушить вашу силу Ekaedasha Rudra. Вот почему недостаточно сказать: «Я отдаюсь во власть Са-хаджа-йоги , я — сахаджа-йог»...¹

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: