Криминологическая характеристика личности преступников-военнослужащих

Личность преступника-военнослужащего имеет существенные особенности, обусловленные целым рядом факторов: замкнутостью однополой социальной группы межличностного общения; жесткой регламентацией повседневного быта; необходимостью при опреде­ленных условиях рисковать жизнью; иерархическим построением взаимоотношений между начальником и подчиненными при безус­ловном соблюдении принципа единоначалия; ограничением сво­бодного времени и, как правило, узким выбором культурно-досуговых мероприятий; значительными ежедневными физическими и психологическими нагрузками; временным («кочевым») образом жизни и др.

При этом существуют особенности, присущие личности преступ­ника-военнослужащего срочной службы и личности преступника-командира (начальника).

Личность преступника-военнослужащего срочной службы харак­теризуется следующими особенностями:

— молодой, наиболее криминогенно активный возраст (19—21 год) и агрессивно-разрушительное поведение, присущее этому воз­расту;

— несложившаяся, а поэтому неустойчивая психика (психоло­ги утверждают, что окончательное формирование личности чело­века происходит к 21—22 годам);

— зависимость несложившейся психики от множества косвен­ных объективных и субъективных факторов (например, отношения офицеров и старослужащих; вид и род войск, особенно если при­зывник мечтал о службе в ВДВ, а попал в военно-строительную часть, и др.);

- «гедонистический риск», т.е. получение молодыми людьми удовольствия от опасности, риска;

— недостаточно высокий уровень образованности, воспитанности как следствие негативных социально-экономических условий жизни до призыва: 40% военнослужащих жили в семьях с доходами ниже прожиточного минимума; 49% — в семьях с уровнем дохода, не пре­вышающим прожиточный минимум; 15% военнослужащих воспиты­вались одним родителем (чаще всего матерью); 2% были сиротами;

— противоправное допризывное поведение. Согласно результа­там одного из опросов, свыше 15% военнослужащих ранее привле­кались к уголовной ответственности, хотя и без предъявления им обвинения; около 8% привлекались к административной ответ­ственности и состояли на учете в инспекциях по делам несовер­шеннолетних;

- наличие опыта употребления спиртных напитков и наркоти­ков. 50% военнослужащих, привлеченных к ответственности за со­вершенные преступления, еще до призыва употребляли спиртные напитки (11% — ежедневно, 16% — ежемесячно, 23% — реже одно­го раза в месяц). Масштабы распространения наркотиков среди молодежи общеизвестны;

— существование опыта общения с неформальными молодеж­ными группировками с антиобщественной направленностью;

— скудность духовных потребностей и интересов: 45% военно­служащих признались, что не читают газет и журналов, более 30% не читают книг;

— неумение давать верную оценку своим действиям, непредви­дение их последствий, переоценка роли мотива поведения и недо­оценка объективной общественной опасности правонарушения;

— низкий уровень правосознания, его неполнота, искаженность или дефектность, неразвитость привычки сопоставлять свое пове­дение с законом, незнание или в лучшем случае поверхностное зна­ние законов;

- стремление к участию в неформальных внутриармейских структурах и занятию в них лидирующего положения;

— хорошее физическое развитие и стремление к регрессивным человеческим ценностям, доминирование примитивно-бытовых побуждений извращенного характера;

— убеждение в своей правоте и неприязнь к лицам, сумевшим получить отсрочку от призыва в армию;

— эмоциональная неустойчивость, возбудимость, вспыльчи­вость, ничем не спровоцированное агрессивное поведение;

— пренебрежительное отношение к военной службе. Личность преступника-военнослужащего срочной службы обус­лавливается социально-психологическими особенностям поведен­ческого восприятия действительности, присущим ей типом темпе­рамента.

Военнослужащим-сангвиникам (способным жизнерадостным людям) присуща быстрота и смелость. Военнослужащие-холерики (вспыльчивые люди) проявляют завидную, хотя и не осознанную решительность и смелость. В то же время они могут испытывать неподотчетный, а потому особенно сильный страх. Военнослужа­щие-флегматики (спокойные, медлительные люди) обладают осоз­нанной решительностью и смелостью, однако эти качества у них сильны только при выполнении тех задач, к которым они специ­ально готовились. Менее всего подготовлены к армейской действи­тельности военнослужащие-меланхолики (унылые, мрачные люди), поскольку их решительность и смелость кратковременны и прояв­ляются только при преодолении незначительных препятствий. Впрочем, всегда следует помнить определенную условность подоб­ной (как и любой другой) типологии.

Преступников-военнослужащих срочной службы можно типологизировать на: 1) случайных, для которых совершенное преступле­ние — результат их неадекватной реакции на внезапно возникшие острые конфликтные ситуации; 2) устойчивых, которые отличаются постоянной агрессивной направленностью и сформированным сте­реотипом применения грубой силы; 3) злостных, для которых агрес­сивное поведение является нормой. При этом практически всегда их агрессивно-насильственное поведение имеет корыстную мотивацию. Кстати, американские криминологи выделяют четыре типа корыст­но-насильственных преступников, добавляя к случайным, склонным к насилию на постоянной основе, асоциальным еще и особо жесто­ких преступников с психическими отклонениями. На последний тип преступников можно было бы не обращать особого внимания, если бы в армию не призывались психически нездоровые лица. На прак­тике, как известно, это зачастую происходит из-за недостатков в де­ятельности призывных комиссий.

Преступники-военнослужащие срочной службы совершают в основном насильственные преступления, причем довольно часто связанные с межличностными конфликтами, или преступления, явившиеся следствием неудачного их разрешения (например, не­законное оставление части из-за «дедовщины»). Реже ими совер­шаются корыстные преступления, а если и совершаются, то чаще всего в соучастии с офицерами. Самостоятельное совершение ко­рыстных преступлений обычно связано либо с хищением оружия или иного воинского имущества, либо с кражами и грабежами на улицах во время нахождения (законного или незаконного) за пре­делами части. Корыстная мотивация при этом может быть разной: от простой жажды наживы до необходимости добычи денег для от­купа от старослужащих солдат. Кстати, в последнее время военно­служащие срочной службы, не желающие совершать преступления, но нуждающиеся в деньгах, занимаются и откровенным попрошай­ничеством.

Таким образом, преступник-военнослужащий срочной служ­бы — это несложившаяся личность, чаще всего холерического тем­перамента, наиболее криминогенного возраста, с неустойчивой психикой, хорошо развитая физически и имеющая регрессивные ценности жизни, занимающая лидирующее положение в нефор­мальной армейской структуре, а также имеющая опыт подростко­вого агрессивно-анархического насильственного поведения, свя­занный с употреблением спиртных напитков и наркотиков и клей­мом социального аутсайдерства.

Личность преступника-командира и начальника(офицеров, пра­порщиков, военнослужащих-контрактников на сержантских дол­жностях) во многом определяется спецификой их личных и про­фессиональных качеств. Эти военнослужащие составляют основу Вооруженных Сил, поскольку они являются профессиональными военными, от которых во многом зависит боеготовность войско­вых частей. Их зрелый возраст свидетельствует о том, что в психо­логическом плане они вполне сложившиеся люди. По сравнению с военнослужащими срочной службы они находятся в привилегиро­ванном социально-бытовом положении (живут, как правило, не в казармах, имеют значительно больше свободного времени, кото­рым могут распоряжаться по своему усмотрению, имеют больше возможностей в выборе места службы и военной специальности). Командиры и начальники имеют прямой доступ к материальным ценностям Вооруженных Сил (складам с обмундированием, про­довольствием, боеприпасами и т.д.), а совершение ими преступле­ний представляет особую общественную опасность и наносит се­рьезный моральный и материальный вред армии. Необходимо при­знать, что от того, как они относятся к выполнению своих обязанностей, к воспитанию подчиненных, во многом зависит кри­миногенная обстановка в воинской части.

Личности преступников-командиров и начальников присущи следующие черты:

— достаточно зрелый возраст — от 21 года (окончание военного училища) и старше, свидетельствующий о сложившейся в психо­логическом аспекте личности;

- наличие агрессивно-насильственного опыта, приобретенно­го в военных училищах, и одновременно низкой общей и правовой культуры, которая проявляется как в незнании права, так и в со­знательном нарушении его норм. В свою очередь незнание норм права, в том числе приказов и распоряжений вышестоящих началь­ников приводит к нарушениям закона, к изданию незаконных при­казов, распоряжений, а также к неправомерному поведению;

- потеря воинского статуса и боевых навыков в связи с частым отвлечением на хозяйственные работы;

— отсутствие достаточной психолого-педагогической подготов­ки и переложение части своих обязанностей (например, по воспи­танию молодых солдат) на военнослужащих срочной службы второго года, или, как их чаще называют, старослужащих, ведущее к

«дедовщине»;

— боязнь принятия ответственных решений по службе и выпол­нение лишь требований непосредственного начальника, даже если эти требования вступают в противоречие с интересами службы и нарушают действующее законодательство;

- использование существующей системы «накачек», выражаю­щейся в оскорблении начальниками подчиненных, в том числе и за проступки, совершаемые военнослужащими срочной службы;

— распространенность бытового пьянства и наркотизма (особен­но среди молодых офицеров). Число погибших военнослужащих в результате токсического и наркотического отравлении за последние годы увеличилось в 2,4 раза. На почве бытового пьянства среди офицеров совершено около трети самоубийств и семейных ссор с тяжкими последствиями, 60% бесчинств по отношению к местно­му населению, 25% автокатастроф;

— психология «временщика», которая может выражаться как в абсолютном игнорировании карьеристских устремлений, так и, наоборот, в доминировании этих побуждений, оказывающих нега­тивное влияние на повседневную деятельность и на отношение к

сослуживцам;

— алчность, стяжательство, безразличие к судьбам подчиненных;

— коррумпированность, связь с коррумпированными должнос­тными лицами в гражданских структурах и втягивание в преступ­ную деятельность сослуживцев, включая военнослужащих срочной службы;

— связь с криминальным миром, в том числе с представителями

организованной преступности.

Особенности личности преступников-командиров проявляют­ся и в характере преступлений, которые ими совершаются.

Главной особенностью личности такого преступника, соверша­ющего насильственные преступления, является ее дезадаптация, а в более широком аспекте — отчуждение. В свою очередь отчужде­ние затрудняет усвоение человеком социальных норм, регулирую­щих межличностные отношения; приводит к формированию нега­тивного отношения к среде, ощущению враждебности окружающих; вызывает потребность признания среди себе подобных; подталки­вает к нарушениям установленных правил поведения; порождает неумение чувствовать эмоциональные состояния другого челове­ка. Порождаемая в основном отчуждением личности тревожность, выражающаяся субъективно в серьезных опасениях за свое биоло­гическое или социальное существование, проявляется в частном случае в социофобии, т.е. в боязни проявить себя в какой-либо си­туации, в страхе общения.

Для личности корыстных преступников-командиров характер­на в большей степени, чем для личности насильственных преступ­ников, психология «временщика», которая ведет к необузданной наживе, алчности, чувству безответственности, снижению элемен­тарных внутренних социально-контрольных функций и т.д.

Характеризуя личность командиров и начальников, совершаю­щих корыстные преступления, можно отметить, что из всех при­влеченных за последнее время к уголовной ответственности офи­церов и прапорщиков высшее образование имели 77%, среднепро-фессиональное — 22%. В целом же приходится констатировать, что никогда ранее корыстные преступления не были столь распростра­нены среди офицеров, как в настоящее время. При этом особую тревогу вызывают факты корыстных злоупотреблений служебным положением со стороны высших армейских должностных лиц. До­вольно часто эти преступления совершаются под прикрытием ка­ких-либо фондов (в том числе ветеранских). Для личности коман­диров, совершающих корыстные преступления, характерны не толь­ко алчность и стяжательство, но и абсолютное безразличие к нуждам подчиненных. Коррумпированность и «круговая порука» высших офицеров предполагает их тесную связь с представителями испол­нительной и законодательной власти, с криминалитетом.

Инертностью и безразличием должностных лиц пользуются представители организованной преступности, которые, используя недовольство офицеров задержками с выплатой денежного доволь­ствия и плохими бытовыми условиями, оказывают посредничес­кие услуги при заключении договоров на поставку вооружения, продуктов питания в войска.

Таким образом, преступник-командир, начальник — это сложив­шаяся личность, часто холерического темперамента, имеющая при­обретенный в военных училищах опыт агрессивно-насильственного поведения, корыстные побуждения (связанные и не связанные с карьеристскими устремлениями), испытывающая косвенное влияние представителей криминального мира (в том числе организо­ванной преступности), обладающая психологией «временщика» и безразличная к судьбам подчиненных и к армии вообще.

Несколько слов следует сказать об особенностях личностных свойств военнослужащих, совершающих преступления по неосто­рожности (небрежное обращение с оружием, нарушение правил полетов и эксплуатации боевой техники и др.). Представляется, что для этой категории преступников характерны следующие черты: эгоизм и стремление к достижению сугубо личных целей; стремле­ние скрыть другие нарушения, допущенные по небрежности; лож­но понятые интересы службы; правовой нигилизм; коммуникатив­ность поведения в случаях, когда нарушения допускаются в связи с нежеланием идти против воли сослуживцев; тревожность и неуве­ренность в собственных силах; слабая подготовка, в том числе и психологическая, для работы со сложной техникой в экстремаль­ных ситуациях.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: