Сделай Сам Свою Работу на 5

Против рока. Однако в замысле спектакля такой фигуре





Не находилось места —не о том речь. Спектакль шел по

Другому руслу, механика междоусобных распрей Англии

XV века не очень интересовала постановщика.

Ни режиссер, ни актер нигде не мельчат героя, не разоблачают

Его отрицательных человеческих свойств, не бросают на

него тень. В сцене ≪Заговорщики≫ он особенно контрастен

Своей прямотой, решительностью дикарскому тщеславию Глендаура,

Изворотливости Вустера и мелкой мстительности кардинала.

История идет сама, не принимая в расчет личных качеств

Ее героев. Хотспер значителен, он лучший, может быть, сын

Королевства, но и он раб времени, и ему не повернуть истории.

Спектакль выглядел бы холодным и бесстрастным геометрическим

Построением, если бы рядом с объективной мыслью

Шекспира не жила в спектакле и страстная, могучая, противоречивая

Стихия его характеров. Каждый в борьбе, каждый в накале

Своих страстей, каждый приложит все силы и проявит

Весь темперамент, чтобы утвердить свою точку зрения, но от

Этого только яснее выявится мысль о непреложном и торжествующем



Ходе истории.

Этот, как и всякий другой, замысел мог бы остаться плоской

И умозрительной схемой, лишенной живого дыхания, если

Бы в спектакле отсутствовала реальная, жизненная, художественная

Плоть, если бы спектакль не обладал сложной системой

Образных сопоставлений, метафор, перекрещивающихся линий

И мотивов.

Именно это качество опытной и зрелой режиссуры Товстоногова

Приводило к тому, что тема спектакля раскрывалась

В своеобразных и неожиданных сопоставлениях. Подтемы, кото-

Рые мы выше выделили в спектакле, сплетались в единую тему

При помощи многих художественных связок.

Из мира бурных ночных похождений, безудержного и талантливого

Веселья Фальстафа, из мира скрытых, но сильных

Страстей королевского двора, озабоченного борьбой за власть,

Мы неожиданно попадали в мир полнейшей безмятежности и

Тишины, в поместье судьи Шеллоу. Казалось бы, эта сцена, не



Имеющая серьезного сюжетного значения, могла бы быть опущена

В спектакле. Но она, напротив, приобрела для режиссера

Весьма важное значение. Он репетировал ее тщательно и долго,

Добиваясь ритмического контраста другим сценам, создавая

Особый мир двух стариков маразматиков, как бы уже живущих

В ином измерении.

История прошла мимо, не обратив на них никакого внимания,

Но они —часть ее.

Два старичка в тишине, в глуши, занимаются самым прозаическим

Делом. Пыль медленно поднимается от пеньки, которую

Они треплют, строй речи их замедлен, полон комических

Повторов. Где-то совсем близко идут войны, плетутся сети высокой

Королевской политики, а под боком у истории притулились

Старички, которым дай бог наконец выяснить, почем нынче

Волы на стемфордской ярмарке.

Режиссер не противопоставляет план исторический и план

Бытовой, не подчеркивает их несовместимость. Это был бы довольно

Прямолинейный и бесплодный прием, тривиальный ход

мысли. В спектакле взаимоотношения этих планов сложны и

Многозначительны. Они полны трагической иронии. Смешные

Старички становятся сначала жалкими фигурками в руках таких

Политиканов собственного кармана, как Фальстаф и Бардольф,

А потом, в финале, мы видим, как история своей холодной

И властной рукой отодвигает их в сторону. В спектакле

Судьи Шеллоу и Сайленс входят в тот фальстафовский фон,

О котором говорил Энгельс в письмах к Лассалю. С поразительной



Режиссерской логикой они оказались включенными

В ход истории. Тут Товстоногов мастерски использует прием

Иронического контраста, демонстрирует великолепное владение

Всей системой спектакля как идейно-художественного целого,

В котором сама целостность есть не школярская гладкость,

А диалектическое сочетание, казалось бы, самых разнородных

Мотивов и сценических фактур. Не нужные ни сюжету, ни, казалось

Бы, теме, эти герои оказываются носителями и выразителями,

Чрезвычайно существенных мотивов в спектакле.

Не к победе централизованной власти над феодальной раздробленностью,

Не к победе короля над непокорными вассалами

Ведет спектакль —эта идея мало кого занимает сегодня.

Спектакль утверждает историческую объективность.

Традиции истолкования Шекспира, которая установилась на

Нашей сцене в 1930-е годы и отголоски которой слышались и

После войны (В. Тхапсаев —Отелло), спектакль Товстоногова

Противостоит довольно решительно, он продолжает ту линию,

которая начиналась в ≪Гамлете≫ Охлопкова. Спектакль ленинградцев

Порывает с романтической традицией в истолковании

Шекспира, которая столь долгое время владела сценическими

Деятелями и теоретиками-литературоведами. Стремление уйти

≪от Вальтера Скотта≫ во многом определяет и сам выбор

Пьесы —в хронике это можно сделать категоричнее и последовательнее.

Поворотный характер спектакля ≪Король Генрих IV≫ заметили

критики. Д. Урнов начинает свою рецензию восклицанием:

≪Признаки перемен! Близится поворот...≫

В статье Д. Урнова, отметившей многие новые черты в самом

Подходе к Шекспиру, есть и упреки, некоторые из них

Кажутся принципиально спорными. Критик упрекает театр,

Исполнителей в излишней, мелкой, бытовой характерности

(≪В. Стржельчик —Хотспер заикается, С. Юрский —Генрих

пришепетывает, —к а ж д ы й держится характерности≫), он хотел

бы видеть в спектакле ту ≪театральность конца прошлого века,

В борьбе с которой вырос театр Ибсена, Чехова. Ее-то нам сейчас

в Шекспире и не хватает≫.1

≪Да,—продолжает к р и т и к ,—если бы к правде сценических

Действий, которой так владеют наши нынешние мастера, прибавить

несколько столь же искусной сценической ≪лжи≫!≫.2

Справедливо указав на то, что спектакль порывает с романтической

Традицией в истолковании Шекспира, Д. Урнов дает

Совет вернуться к той театральности, которая и была романтическим

Эквивалентом актерского искусства старого театра.

Это противоречие показательно еще и потому, что некоторая

Неудовлетворенность актерским стилем спектакля вполне понятна

И справедлива. Действительно, между строгой стилистикой

Замысла, ясной стройностью его внутренних ходов и актерским

Уровнем ощущается зазор. Чего-то не хватает. Но чего — вот вопрос. По ходу репетиций, по дальнейшим теоретическим

Размышлениям Товстоногова, которые он высказывал в статьях

(см. ≪Поговорим о перевоплощении≫), и замечаниям на занятиях

Режиссерской лаборатории ясно, что и сам постановщик

Не совсем удовлетворен актерским строем спектакля. Однако

При этом его мысль идет в ином, нежели у критика, направлении.

Товстоногов прекрасно понимает, что за счет старых

Средств нельзя подновить современный театр, что, следовательно,

Необходимо искать новое.

Движение к Шекспиру реально-историческому прошло свои

Важные этапы в сценической практике: романтический Шекспир

Советской сцены, выявивший высокий гуманизм нашего искус-

1 ≪Театр≫, 1969, № 9, с. 19.

Там же, с. 21.

Ства, антиромантический Шекспир многих послевоенных западных

Сцен. К реально-историческому Шекспиру подходило и литературоведение.

Л. Пинский отмечал, что в методе Шекспира

важна ≪сознательная или бессознательная историческая правда

Трагического тона, гарантирующая естественность в развитии

Героической коллизии, без которой нет трагедии. Именно этот

Реализм трагического и был, как известно, предметом удивления

и зависти для драматургов последующих веков≫.1

Спектакль Товстоногова, при всех его издержках, находится

На этом пути сценического постижения Шекспира сегодня. Как

и всегда, в работе над ≪Генрихом IV≫ режиссеру важно было

Найти точную, годную лишь для этого спектакля и этого замысла

Природу актерского существования. Внутренняя органика,

Психологическая цельность характера сочетается в спектакле

С мизансценой-метафорой —почти иллюстративным в

своей наглядности режиссерским приемом. В ≪Короле Генрихе

IV≫ исполнители то и дело нарушали бытовое правдоподобие,

Не теряя логики образа: обращались к залу, приглашая

Его в свидетели; принц Гарри, чтобы разбудить Фальстафа,

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.