Окружная тюрьма Кэрролла, 6 глава

– Я хочу все вспомнить! – взмолился он, воздев руки. – Хочу, чтобы все было прозрачно! Я хочу вспомнить, что произошло, Джордан, хотя бы для того, чтобы не гнить в тюрьме с мыслью, что я не виноват.

– У тебя же есть внутренняя убежденность, – вздохнул Джек. – Этого достаточно.

Они замолчали. Каждый думал о своем. Над головой, словно муха, жужжала флуоресцентная лампочка. Джек уселся напротив адвоката.

– Я могу задать вам вопрос?

– Разумеется.

– Вы верите в мою невиновность?

Джордан отвел взгляд.

– Знаешь, на мою работу как твоего адвоката никак не повлияет, если…

– Я задал вам вопрос. Я спрашиваю не как клиент у адвоката, а как один человек у другого человека. – Джек пристально смотрел на Джордана. – Пожалуйста!

Джордан понимал, чего хочет Джек, и знал, что на нем как на адвокате лежит ответственность за то, чтобы свидетель оставался спокойным, – и неважно, насколько незначительны его показания.

– Конечно, я тебе верю, – ответил он. – И Селена тоже. И Эдди. – Джордан выдавил из себя улыбку. – Видишь, у тебя масса сторонников.

«Только из числа присяжных – ни одного», – подумал он.

У доктора Флоры Дюбоннэ было личико воробушка, фигура аиста, а голос Микки‑Мауса, наглотавшегося гелия. Джордан едва сдерживался, чтобы не морщиться всякий раз, когда она отвечала на его вопрос, и беспрестанно посылал убийственные взгляды Селене, которая по Интернету нашла этого эксперта, детского психиатра, явно не связываясь с ней по телефону.

– Вы ознакомились с документами по этому делу? – спросил Джордан.

В ответ последовал какой‑то писк.

Джордан заметил, что присяжные поежились. Как ногтями по стеклу – вот что это было.

– Доктор, – обратилась к свидетелю судья Джастис, – прошу прощения, но я вынуждена просить вас говорить громче. – Она помолчала, потом добавила: – Мне очень, очень жаль.

– Я ответила «да», – сказала доктор Дюбоннэ.

– Что вы изучали? – задал Джордан следующий вопрос.

– Историю лечения Джиллиан Дункан у психиатра, начиная с девятилетнего возраста.

– И что вы обнаружили?

Она повернулась к залу и буквально прочирикала:

– Девочка имела склонность к патологической лжи.

Вердикт, вынесенный таким голосом, не возымел должного действия.

– Вы могли бы привести примеры, которые позволили сделать подобное заключение?

– Да. В большинстве случаев слова Джиллиан расходились со свидетельствами очевидцев, а иногда ее заявления были совершенно невероятны. Например, она категорически отрицала, что украла вещи из магазина, хотя, когда ее поймали, она как раз держала их в руках. Она наносила себе увечья, резала руки, но отрицала это, когда ее осматривал врач. В другой раз она возвела напраслину на соседскую девочку и от той все отвернулись, а потом стала отрицать, что она распускала эти сплетни, хотя многочисленные свидетели указывали именно на нее.

– Почему ребенок так поступает, доктор? – поинтересовался Джордан.

– В случае с мисс Дункан ясно: она просто хотела обратить на себя внимание. После смерти матери все стали жалеть Джиллиан, уделять ей повышенное внимание, и она вообразила, что лучший способ удержать это внимание на себе – постоянно попадать в какие‑то неприятности.

– Доктор, как по‑вашему, что происходит с ребенком, которому поставлен диагноз «патологический лгун», когда он вырастает?

– Протестую, Ваша честь! – вмешался Мэтт. – Мнение специалиста о детях вообще не имеет никакого отношения к тому, что произошло с Джиллиан Дункан.

– Протест отклонен! – отрезала судья.

– В психиатрии это называется «правило большого пальца», – ответила доктор Дюбоннэ. – Мальчики‑лгуны характеризуются нарушением поведения и становятся социопатами, тогда как девочки страдают расстройством личности и начинают манипулировать людьми.

– Благодарю вас, доктор, – сказал Джордан. – У защиты больше нет вопросов.

Мэтт тут же поднялся с места.

– Доктор, вы когда‑нибудь беседовали с Джиллиан Дункан?

– Нет.

– Единственное, из чего вы исходите, – это история болезни, имевшая место почти десять лет назад, то есть половина прожитой Джиллиан жизни?

– Да.

– Ваше «правило большого пальца»… Вы можете с уверенностью сказать, что все мальчики и девочки следуют этой дорогой? Или же делаете широкое допущение о наиболее частых случаях?

– Вы правы.

– И вам достоверно неизвестно, произошло ли подобное с Джиллиан, я не ошибаюсь?

– Нет.

– Правда ли, что в девятилетнем возрасте Джиллиан потеряла мать?

– Насколько я поняла.

– Именно по этой причине она и обратилась к психиатру, верно? А не потому, что была неисправимой лгуньей?

– Да.

– Вы сказали, что одной из причин, почему вы решили, что Джиллиан патологическая лгунья, был случай, когда она, будучи еще ребенком, принялась распускать слухи о какой‑то девочке, а потом все отрицала, так?

– Наряду с остальными примерами.

Мэтт улыбнулся.

– Прошу прощения, доктор, но когда я был ребенком, мы просто называли подобное поведение девчоночьим.

– Протестую!

– Перефразирую, – ответил Мэтт. – Разве остальные девочки так не поступают? Мальчишки дерутся, девчонки сплетничают.

– Протестую! – снова воскликнул Джордан. – Хотелось бы узнать, когда мистер Гулиган получил степень по клинической психологии.

– Вопрос снят. Доктор, вы также упомянули кражу в магазине, которую мисс Дункан отрицала.

– Верно.

Мэтт повернулся и в упор посмотрел на Джека.

– Разве для человека, совершившего преступление, неестественно отрицать содеянное?

– Да… довольно часто…

– Разве для человека, совершившего преступление, неестественно отрицать содеянное, даже когда все улики против него?

– Наверное.

– Следовательно, вовсе неудивительно, что человек лжет, когда попадает в неприятности, доктор?

– Да.

– Разве от этого он становится патологическим лжецом?

Доктор Дюбоннэ вздохнула.

– Необязательно.

Мэтт торжествующе взглянул на свидетельницу.

– У обвинения больше нет вопросов.

От него пахло потом и кровью. У него была обаятельная улыбка, и Мэг могла побиться об заклад, что он понятия не имеет, куда попал. Она послушно прижалась губами к его щеке и покачнулась. Она упала к нему на колени и услышала, как он что‑то недовольно пробормотал.

– Ты как? – спросил он.

Он хотел помочь ей подняться. Его руки случайно скользнули по ее груди и ягодицам, когда он попытался ее приподнять.

Между желаниями и действительностью – огромная пропасть; иногда воображение рисует мост еще до того, как у человека появляется шанс понять, что этот мост его веса не выдержит.

Он не ласкал ее, он пытался помочь ей встать. Но она мечтала о другом.

И в этот момент Мэг поняла, что она такая не одна.

На этот раз Рой принес бутерброды. На хрустящей булочке высился ростбиф, на пшеничном хлебе – салат с тунцом, были даже вегетарианские лаваши для тех, кто не ест мясо. И судья, и присяжные, и даже Джек отнеслись к угощению с благодарностью, и только Мэтт сидел с гордо поднятой головой, а на краю его стола лежал нетронутый бутерброд с индейкой.

– Чеснок, – признался Рой секретарю суда, которая задала вопрос о том, что он добавляет в салат. – Вы не ожидаете, что там есть чеснок, в результате он подкрадывается незаметно и больно кусает.

Мэтт нарочито спокойно поинтересовался:

– Ваша честь, этот свидетель чем‑то еще может помочь делу, кроме как предоставив огромную дозу холестерина?

– Сейчас увидим, – пробормотал Рой, занимая место на свидетельской трибуне. Он поправил галстук, откашлялся и бросил сердитый взгляд на Мэтта. – Худые люди всегда ворчуны.

Джордан встал, держа в одной руке бутерброд, а в другой свои записи.

– Назовите суду свое имя и адрес.

– Рой Джи Пибоди. Я живу над закусочной «Приятного аппетита!» в Сейлем‑Фоллз.

– Где вы находились тридцатого апреля, мистер Пибоди?

– Работал, – ответил Рой.

– Вам знакома Джиллиан Дункан?

– Да.

– Вы видели ее в тот день?

– Да.

Джордан откусил от своего бутерброда.

– Где? – задал он вопрос, когда проглотил.

– Она пришла в закусочную примерно в половине четвертого.

– Джек в это время был на работе?

– Разумеется.

– Вы когда‑нибудь видели их вместе? – продолжал Джордан.

– Да.

– Не могли бы вы об этом рассказать?

Рой пожал плечами.

– Она пришла и заказала молочный коктейль. Потом передумала, сказала, что не голодна, и вышла. Я увидел, как она повернула за угол, туда, где Джек выбрасывал мусор.

– Вы это видели?

– Касса, за которой я сижу, находится у окна, – ответил Рой.

– Что именно вы видели?

– Должно быть, она что‑то ему сказала, потому что он поднял голову и они начали разговаривать.

Для молчаливого Роя подобный монолог – большое дело. Джордан попытался скрыть улыбку.

– Как долго они беседовали?

– Должно быть, минут десять, потому что я успел перейти к другому ящику кассы. А чтобы пересчитать все монеты и купюры, нужно время.

– Спасибо, Рой. – Джордан приподнял свой бутерброд. – За все. Как только Мэтт встал для проведения перекрестного допроса, Рой повернулся к судье.

– Я могу задать ему вопрос?

Судья удивилась, но кивнула.

– Хорошо, мистер Пибоди, задавайте.

– Что, черт побери, было не так с моими кексами?! – рявкнул Рой.

– Прошу прощения?

– Вы же его не ели, верно? И сегодня не стали есть бутерброд!

– Мистер Пибоди, я вовсе не хотел вас обидеть. Я уже мотивировал свой поступок.

– Чем? Что моя стряпня недостаточно хороша для вас?

– Если берешь у свидетеля кекс, скорее всего, ему веришь.

Рой непонимающе смотрел на прокурора. Он явно был сбит с толку.

– Скажем так, я не употребляю глютен, – вздохнул Мэтт. – Теперь, если вы не против, позвольте задать вам несколько вопросов.

– Валяйте, я весь внимание.

Мэтт с мученическим видом закатил глаза.

– Мистер Пибоди, вы находились внутри, когда Джиллиан уходила?

– Я уже говорил.

– И Джиллиан завернула за угол закусочной?

– Да.

– У вас было открыто окно?

– Нет. Эдди говорит, что при открытых окнах кондиционеры работают впустую.

– Следовательно, вы не слышали, кто кого окликнул?

– Нет. Но я стопроцентно заметил, что она, когда оттуда уходила, была злая как черт.

Мэтт взглянул на судью.

– Я хотел бы исключить из протокола это утверждение.

– Нет, – ответила судья Джастис. – Мистер Пибоди, почему вы так решили?

– Она так задрала нос, что я подумал, что она непременно споткнется. Она чуть ли не бежала. Словно готова была задушить Джека.

Джордан расплылся в широкой улыбке. Если он выиграет это дело, то будет обедать в закусочной «Приятного аппетита!» до конца своих дней. И оставлять чаевые не только официантке, но и Рою.

– Вам известно, мистер Пибоди, почему девушка была раздражена?

– Откуда мне знать.

– Например, если бы Сент‑Брайд сделал ей непристойное предложение, это могло бы стать причиной гнева?

Рой искоса взглянул на Джека.

– Наверное.

– Или если бы стал трогать ее за недозволенные места? Могло это стать причиной внезапного бегства?

– Наверное, – поколебавшись, ответил старик.

Мэтт вернулся к своему столу, взял бутерброд, откусил огромный кусок, прожевал и проглотил.

– Благодарю вас, мистер Пибоди, – улыбнулся он. – Не каждый день свидетели защиты угождают обвинению.

Мэг была не настолько глупа и прекрасно понимала, чем может обернуться заклинание, если попытаться повелевать другим человеком. Если оно сработает, это означает, что энергия и силы пройдут через тебя в кого‑то другого и между вами двумя возникнет связь. А это в конечном счете означает одно: если пожелаешь кому‑то зла, оно вернется к тебе сторицей.

Тем не менее сглаз не то же самое, что магия, которую используют для разрушения. В конце концов, заговаривая Стюарта Холлингза, они пытались излечить его от опухоли, нужно было побороть рак. Поэтому человека, который постоянно угрожает безопасности окружающих, необходимо остановить. Именно поэтому Мэг решила заклинанием связать ему руки.

Сегодня она впервые творила круг одна. Мэг опустилась на колени между кустами на заднем дворе, молясь об одном: чтобы мама не вернулась с работы раньше. Перед ней горела черная свеча, а в пепельнице, которую она достала с чердака, лежала палочка благовония.

Предполагалось, что она станет использовать воскового и тряпичного энвольта: он будет символизировать человека, которого она хотела остановить. Но Мэг никогда не была сильна в рукоделии, поэтому не знала, как смастерить куклу, похожую на кого‑то. В конце концов она порылась в шкафу в корзине со своими старыми игрушками – Барби и Кэнами. Раздетая кукла с потускневшими волосами выглядела неприлично. Мэг сбрызнула ее соленой водой и прошептала заклинание, которое переписала из талмуда в «Ведьминой лавке».

– Будь благословенна, ты создание… сделанное в Китае… и измененное самой жизнью. Ты не пластмассовая кукла, а создание из плоти и крови. Ты между мирами и во всех мирах – будь в них пылинкой.

Она взяла куклу в руки и представила, что с неба падает серебристая сетка. Потом, достав из кармана шортов красную ленту, крепко обвязала ее руки, рот и бедра. Напоследок Мэг собрала всю энергию, которая бежала по нервам, питая ее страх, и направила ее на куклу. Та выскользнула у нее из рук и упала на землю.

– Воздухом и Землей, Водой и Пламенем будь связана, как я того желаю!

Больше Мэг не будет страдать. Она больше никому не даст себя в обиду. Ложь сильна лишь с теми, кто в нее верит. Мэг слишком поздно поняла это, а осознав, не обрадовалась. Она разорвала круг, взяла мамину лопату из садового инвентаря и закопала куклу под корнями гортензии. Сверху она придавила землю самым тяжелым камнем, который только смогла дотащить. И когда кукла, которая символизировала собой Джиллиан Дункан, была погребена, Мэг удовлетворенно похлопала по кургану.

Посреди перекрестного допроса Роя Пибоди к адвокату подошел пристав и передал ему записку.

– Это, наверное, какая‑то шутка, – пробормотал Джордан, комкая записку в руке.

Он дождался, когда прокурор закончит допрос, и попросил разрешения подойти к судье.

– Ваша честь, можно объявить десятиминутный перерыв? – спросил он.

– У вас была масса времени, чтобы посовещаться со своим подзащитным, – начал было Мэтт.

– Я не собираюсь беседовать с клиентом. Если хотите, можете оставаться здесь и лично за ним присматривать. – Джордан повернулся к судье. – Мадам, это личное.

Она кивнула и предоставила Джордану перерыв. Он махнул Селене рукой и поспешно покинул зал суда.

Сын ждал его в коридоре.

– Лучше пусть новость будет хорошей! – грозно посоветовал Джордан.

– Думаю, что хорошая. – Томас протянул ему тетрадь. – Это пришло по почте для тебя.

Джордан бросил на сына рассерженный взгляд.

– И у тебя возникла настоятельная необходимость принести мне это во время процесса?

– «Книга теней», – прочла Селена, забирая у Томаса тетрадь. – Я видела что‑то подобное в «Ведьминой лавке».

– Если уж Свет Звезды захотела сделать мне подарок, лучше бы прислала талисман на удачу.

– Джордан, похоже, это прислала не Свет Звезды, – негромко заметила Селена, потянув за серебристую ленточку, которую Томас использовал как закладку.

Джордан коснулся ленты. Потом взял тетрадь и пролистал ее, пробегая глазами написанное. Последняя страница надолго приковала его внимание.

Мало кому известно, что позволено использовать все – абсолютно все! – чтобы освежить свидетелям память.

Джордан не отрывал глаз от тетради.

– Откуда это у тебя?

Томас на секунду задумался, а потом ответил:

– От доброй ведьмы.

Джек, заняв место за свидетельской трибуной, настороженно смотрел на противника.

Своего адвоката.

Сначала Джордан не хотел, чтобы Джек выступал в суде, считая, что он лучше своего клиента справится с этой задачей. Но свидетелями защиты были ведьма, пара токсикологов, психиатр и Рой – звучит как окончание какого‑либо анекдота, а не опровержение обвинения. Джек умеет говорить, у него располагающая внешность, он образован – даже если он ничего не сможет противопоставить версии Джиллиан, на месте свидетеля он будет отлично смотреться.

По иронии судьбы человек, которому Джек меньше всего склонен был доверять, оказался единственным, кто сейчас мог ему помочь. Он занял место свидетеля, не переставая думать: «Все они одинаковые. Лжецы. Все как один». Он был уверен, что если первый адвокат его подставил, то подставит и второй.

«Не показывай агрессию, не ершись, иначе подумают, что ты склонен к насилию, – минуту назад предупредил его Джордан. – Просто следуй моим подсказкам. Этим я зарабатываю себе на жизнь».

Но Джек не мог этого сделать. Казалось, будто Джордан стоит на краю утеса и подбивает его спрыгнуть, обещая поймать… но у Джека еще не зажили синяки от прошлого падения.

Джордан наклонился к подзащитному, чтобы один Джек его слышал.

– Черт побери, перестань витать в облаках! – зло прошипел он. – Без тебя мне не справиться. – Потом улыбнулся и продолжил: – Что было дальше?

Джек на мгновение снова оказался в лесу. Их смех вспыхивал подобно звездам. Протяни руку – и поймаешь.

– Я вышел на поляну, – медленно произнес Джек, – и когда поднял глаза, то увидел группу девочек. Обнаженных.

После этих слов зал замер.

– Секундочку! – остановил его Джордан. – Вы утверждаете, что наткнулись на группу обнаженных девушек?

– Да. И я подумал: наверное, я так много выпил, что у меня начались галлюцинации.

– Могу представить. Что вы еще помните?

Джек покачал головой.

– Я такого никогда не видел. Там были свечи. А с деревьев свисали ленты.

Джордан подошел к столу с вещественными доказательствами и взял одно.

– Такие ленты?

– Да, но только длиннее.

– Что‑нибудь еще помните?

Джек закрыл глаза, силясь собраться с мыслями.

– Это только обрывки воспоминаний… Например, я закрываю глаза и вижу костер, а когда просыпаюсь утром, то чувствую во рту сладковатый привкус, который запомнил с той ночи. – Он разочарованно покачал головой. – Но провалов слишком много, а те фрагменты, что я вспоминаю, кажутся бессмысленными.

Джордан подошел к своему подзащитному.

– Вы запомнили какие‑нибудь особые предметы, которые лежали на поляне?

– Протестую! – лениво возразил Мэтт. – Если свидетель ничего не помнит, не стоит мистеру Макфи заполнять эту пустоту за него.

– Протест принят.

Джордан взглянул Джеку в глаза.

– Вас раздражает то, что вы не можете вспомнить события той ночи?

– Вы даже представить себе не можете как! – Джек пытался подыскать подходящие слова. – Я знаю, что не совершал того, в чем меня обвиняют. Просто знаю – и все! Но вспомнить ничего не могу.

– Что, по‑вашему, могло бы освежить вашу память?

– Не знаю, – признался Джек. – Я уже все перепробовал.

– А мне достаточно подержать в руках один сувенир – и вот я опять уже там, – улыбнулся Джордан. – У меня есть довольно грязный мяч, который я поймал во время седьмого матча Американской лиги в восемьдесят шестом году, тот мяч, которым Хендерсон пробил Донни Мора из «Калифорния Энжелз». Каждый раз, когда я беру его в руки, я вспоминаю, как «Сокс» выбиваются в лидеры и попадают на чемпионат мира.

– Ваша честь, протест! Как бы мне ни нравилось слушать истории из жизни мистера Макфи, они не имеют отношения к делу.

– Уважаемый суд, это не так. Я бы хотел представить в качестве улики вот эту тетрадь, чтобы свидетель мог освежить свою память.

Джордан потянулся через стол, взял у Селены черно‑белую тетрадь и положил ее на стол с вещественными доказательствами.

– Позвольте подойти? – выкрикнул Мэтт, вскакивая с места.

– Мистер Макфи, что на этот раз у вас в рукаве? – спросила судья Джастис.

– Ваша честь, в законе о предоставлении улик сказано, что я имею право освежить воспоминания свидетеля любыми находящимися в моем распоряжении документами. Это «Книга теней» – дневник ведьмы, если хотите, – и здесь описаны языческие ритуалы, которые имели место в ночь предполагаемого изнасилования.

Судья Джастис повертела тетрадь в руках, пролистала и протянула для ознакомления Мэтту.

– Ваша честь, это против правил, – настаивал Мэтт. – Подсудимый не написал в этой тетради ни одной строки… он даже не знает, что в ней. Чтение не освежит его память, а лишь создаст новые воспоминания. – Он прищурившись посмотрел на Джордана. – Мистер Макфи пытается изыскать способ вложить в уста своего клиента нужные слова.

– Даже если свидетель не приложил руку к созданию этой книги, мистер Гулиган, защите разрешено использовать ее для того, чтобы освежить память клиента. – Судья повернулась к Джордану. – Я сама храню сувенирный кубок ежегодного чемпионата семьдесят пятого года, когда Карлтон Фиск в шестом матче чуть не заступил за линию. Он остановился всего в нескольких сантиметрах. Как только я беру в руки эту чудовищную пластмассовую чашу, я сразу вспоминаю волшебство того мгновения. Протест отклонен.

Как только Джордан передал своему подзащитному тетрадь, руки Джека задрожали.

– Той ночью, – бормотал он, – я видел, как она писала, сидя под кизиловым деревом.

– А потом?

– Потом она встала… – медленно произнес Джек. – Встала и окликнула меня по имени.

Более трезвый мужчина развернулся бы и ушел, но Джек в голове такую мысль удержать не смог. Его слишком озадачили другие вещи: ленты, висящие там, где никогда не висели; нож, лежащий перпендикулярно белой свече; запах корицы; уже сам факт того, что она обращается к нему.

– Ты как раз вовремя, – сказала Джиллиан. – Мы тебя ждали.

Он спит, и все это ему снится. Плохой сон. Его преследовала машина, он бежал от Уэса, а теперь эти полураздетые девочки. Но сейчас все встало на свои места. Это всего лишь игра воображения. Теперь он в безопасности, потому что знает, что все происходит не наяву.

Джиллиан взяла его за руку, и он вздрогнул.

– Бедняжка Джек, – успокаивала она, гладя его по голове.

Она прикоснулась к его рассеченной брови, к ссадине на его щеке, а потом взяла свою рубашку и вытерла кровь.

Ее прекрасная грудь оказалась всего в сантиметре от его губ и выглядела такой настоящей… Где‑то в самом дальнем уголке сознания Джека росло сопротивление.

– Я не могу… мне нужно…

– Остаться, – закончила за него Джиллиан и улыбнулась подругам. – Чего мы еще сегодня ночью не сделали?

Невысокая толстушка испуганно приоткрыла рот.

– Джиллиан, не надо!

Неожиданно Джек увидел происходящее словно со стороны. Девушка, держащая его за руку; ленты, развевающиеся за их спинами…

«Тебе нельзя здесь быть, – напомнил он себе, – потому что… » Но закончить он не смог. Он приказывал ногам уходить, но был слишком пьян. «Уходи», – думал он и не осознавал, что говорит вслух, пока Джиллиан не повернулась к нему.

– Неужели мы тебе не нравимся?

– Я должен идти, – треснувшим голосом произнес он.

– Но прежде ты мне поможешь, хорошо? Для этого нужен мужчина.

Сейчас он соберется с силами и выберется из неприятной ситуации. Неожиданно Джиллиан переплела его пальцы со своими и направилась к костру. Потом она побежала, и у него не оставалось выбора, как последовать за ней и перепрыгнуть через огонь.

Они упали на землю. Лицо Джиллиан пылало.

– Теперь ты связан со мной на целый год.

Джек ничего не понял, а потом вообще перестал что‑либо соображать. Пес плыл перед его глазами. Он видел, как девочки пьют из термоса, как передают друг другу печенье.

– Тебе, – протянула ему стаканчик Джиллиан.

Возможно, он бы и выпил, если бы одна из девочек не потеряла равновесия и не упала прямо на него.

– Ты как?

Он взглянул на девочку – Мэг, так ее звали, она была дочерью местного детектива, – и в ту минуту она очень напоминала Кэтрин Марш. В ее глазах читалась та же мольба. Сердце Джека бешено забилось. Он повернулся к девочке повыше, сидящей рядом с Джиллиан… Все они выглядели одинаково. У всех было одинаковое выражение лица. То же желание, то же непреодолимое желание в глазах, которое раньше чуть не разрушило его жизнь.

Джек с трудом поднялся и бросился, не разбирая дороги, в лес, а потом набрел на тропинку, по которой пришел. Он шел, спотыкаясь, примерно минуту, когда его догнала Джиллиан. Она чуть не плакала, волосы ее растрепались.

– Костер… мы не можем его потушить. Мы сожжем лес. Пожалуйста, ты должен помочь! – просила она.

Он пошел за ней на поляну. Никакого горящего костра там не было… и все ушли. Он даже не успел спросить, что происходит, как она обхватила его руками за шею и впилась в его губы поцелуем. Он чуть не задохнулся и попятился назад, к затухающему костру. Джиллиан извивалась и все крепче обнимала его. А потом обхватила его голову и прижала к своей груди, ни на секунду не отводя взгляда от его лица, чтобы он понимал, что это – подарок.

– Нет, – прошептал Джек. – Нет.

Он схватил Джиллиан за руки и оторвал от себя.

Вокруг них мерцали светлячки.

– Я сказал «нет», – произнес он уже более решительно. Нет!

Иголки на соснах задрожали, звезды осыпались с небосвода, история сделала виток назад. Это была не Джиллиан Дункан, а Кэтрин Марш. И Джеку выпал шанс защитить себя – шанс, которого в прошлом году у него не было.

– Отойди от меня! – велел он, с трудом переводя дыхание. – И не приближайся!

Но Джиллиан Дункан, которая всегда получала то, что хотела, ухватилась за него.

– Я сделала приворот! – пригрозила она. – Ты сам ко мне пришел.

– Это ты на меня набросилась, – уточнил он. – А я ухожу.

Он оттолкнул Джиллиан, которая упала на землю, и побежал по тропинке так быстро, что впервые за много месяцев смог обогнать свое прошлое.

– Джек, – задал вопрос Джордан, – вы изнасиловали Джиллиан Дункан в ночь с тридцатого апреля на первое мая?

– Нет.

– Как частички вашей кожи оказались у нее под ногтями?

– Она пыталась меня удержать, а я пытался уйти. Она не отпускала. А потом… она поцеловала меня и запустила пальцы мне в волосы.

– Откуда у вас царапина на щеке?

– Я поцарапался о ветку, когда бежал. У меня она была еще до того, как я встретил той ночью Джиллиан.

– Как ваша кровь попала к ней на одежду?

– Она рубашкой вытирала мне щеку.

Джордан скрестил руки на груди.

– Вы отдаете себе отчет в том, как нелегко двенадцати присяжным поверить в эту историю?

– Да. – Джек окинул взглядом присяжных, призывая их выслушать его. – Я бы мог вам солгать и рассказать более удобоваримую историю, например, что мы начали заниматься сексом, а она в последнюю минуту передумала… но этого не было. Правда такова, как я только что рассказал. Правда в том, что я никого не насиловал.

– В таком случае зачем мисс Дункан придумывать подобную историю?

– Не знаю. На самом деле я вообще не знаю Джиллиан, несмотря на все ее заверения. Но если бы мне было семнадцать и меня застукали в лесу за занятием, которое явно бы не одобрил мой отец, думаю, я бы тоже придумал свою историю. А если бы я был по‑настоящему хитер, то выдумал бы историю, которая подрывала доверие к словам человека, ставшего невольным свидетелем. Что‑, бы ему никто не поверил, даже если он станет говорить правду.

Джек встретился глазами с адвокатом. «Это лучшее, что мы могли сделать», – прочел он в них.

– Свидетель ваш, – произнес Джордан и оставил Джека на заклание.

Мэтт изо всех сил пытался сдержать смех. Никогда в жизни он не видел такой слабой защиты! Откровенно говоря, он мог бы встать и заговорить на суахили, но все равно выиграл бы дело.

– Ленты, свечи, обнаженные девушки… А вы уверены, мистер Сент‑Брайд, что не забыли упомянуть розовых слонов?

– Уверен, слонов бы я точно запомнил, – сухо ответил Джек.

– Но вы сами признаете, что в вашу историю трудно поверить.

– Я просто был честен перед судом.

– Честен! – хмыкнул Мэтт, давая Джеку понять, что он думает о его честности. – Вы показали, что были пьяны. Откуда вы знаете, что память вас не подводит?

– Просто знаю, мистер Гулиган.

– Разве нельзя предположить, что вы в пьяном угаре изнасиловали мисс Дункан, а потом вычеркнули это событие из памяти?

– Если я был настолько пьян, что у меня случилось затмение, – возразил Джек, – следовательно, я физически не мог совершить половой акт.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: