Обучающее и воспитывающее влияние поведения председательствующего судьи

В процессе судебного следствия действия и поведение председательствующего, других судей, влияние поведения народных заседателей подчинены одной цели путем всестороннего, полного и объективного судьи исследования доказательств установить истину по делу. При этом действия председательст­вующего, как наиболее высококвалифицированного и осведомлен­ного юриста, по форме и содержанию должны не только соответст­вовать процессуальным и нравственным нормам, но и оказывать обучающее влияние на других участников судебного разбирательства. Председательствующий обязан заблаговременно ознакомить каж­дого народного заседателя с материалами дела, разъяснить сущность закона, по которому обвиняется подсудимый, а также права народно­го заседателя. При этом судья не вправе внушать народным заседа­телям собственное мнение по вопросам, подлежащим компетенции коллегии суда. Следует также разъяснять личную ответственность народного заседателя за участие в исследовании дела и его справед­ливое разрешение.

Народным заседателям объясняются положения закона об основа­ниях отвода судьи и необходимости заявить себе самоотвод, если имеются основания, которые могут вызвать сомнение в беспристра­стности судьи. В ходе судебного разбирательства председательст­вующий предостаатяет каждому народному заседателю возможность свободно высказать свое мнение при принятии судом решения, а также участвовать в исследовании всех доказательств.

Если суд выносит определение, совещаясь на месте, то мнение каждого из народных заседателей по обсуждаемому вопросу должно быть внимательно выслушано председательствующим, и решение принимается коллегиально большинством голосов. Эта процедура, как и все действия коллегиального суда, проводится таким образом, чтобы всем участникам судебного разбирательства было ясно, что судит и решает суд, а не председательствующий.

Председательствующему необходимо предоставлять народным за­седателям возможность активно участвовать в допросах и других судебно-следственных действиях. При неудачной постановке вопросов народным представителем, их неясности проявлять должный педа­гогический такт, устраняя лишь наводящие вопросы, запрещенные законом, но в такой форме, чтобы не дискредитировать их автора. Судебное следствие заканчивается при условии, что народные засе­датели не настаивают на продолжении действий по исследованию доказательств.

Урегулированный законом порядок постановления приговора способствует обеспечению равноправия всех судей и учитывает не­обходимость предоставления народным заседателям возможности сво­бодно высказывать и отстаивать свое убеждение о результатах су­дебного разбирательства и мнение о том, каким должен быть при­говор по делу.

Постановлению приговора предшествует совещание судей, проис­ходящее в условиях- тайны совещания. Все вопросы решаются про­стым большинством голосов. Это правило необходимо разъяснить народным заседателям до голосования. При расхождении мнения председательствующего с мнением одного народного заседателя или их обоих в ходе обсуждения того или иного вопроса председатель­ствующий не лишен права убеждать последних в правильности своего мнения. Но это должно делаться в предельно тактичной форме, с приведением аргументов, вытекающих из данных судебного раз­бирательства. Какое-либо давление на народных заседателей, ссыл­ки на их некомпетентность в правовых вопросах, на возможность отмены приговора вышестоящим судом и т.п. недопустимы.

При постановлении приговора никто из судей не вправе воздер­живаться от высказывания своего мнения. В этой норме закона за­ключен нравственный смысл: судья, призванный решать судьбу под­судимого, не вправе уклониться от моральной ответственности за принимаемое решение, «умыть руки».

При рассмотрении уголовного дела с участием коллегии присяж­ных заседателей их взаимоотношения с председательствующим стро­ятся на основе разделения функций, гарантий свободы волеизъявле­ния и предельной объективности в ведении судебного разбирательства. УПК обязывает председательствующего произнести краткое вступи­тельное слово, в котором, он, в частности, разъясняет задачи присяж­ных заседателей и условия их участия в деле. Профессиональный долг судьи — обеспечить возможность использования каждым присяжным заседателем прав, предоставленных ему законом, создать в коллегии судей атмосферу сотрудничества, взаимного уважения, принципи­ального и ответственного отношения каждого к своим обязанностям.

Председательствующим осуществляется разъяснение прав подсуди­мому, потерпевшему, другим лицам, которое не может быть формаль­ным. Необходимо, чтобы каждый в действительности осознал, какие возможности предоставил ему закон для защиты своих интересов. К примеру, после оглашения обвинительного заключения председа­тельствующий спрашивает подсудимого, понятно ли ему обвинение, признает ли он себя виновным, разъясняет подсудимому в необхо­димых случаях сущность обвинения. Долг судьи — убедиться в том, что подсудимый действительно понимает, в чем он обвиняется, а признание или непризнание своей виновности основано на правиль­ном осознании сущности обвинения, что юридическая неосведом­ленность подсудимого не обусловила его ошибочного ответа.

Воспитывающее влияние председательствующего судьи зависит от соблюдения процессуального ритуала, руководства принципом соотношения законности и культуры правосудия, нравственных норм и правовых требований. Необходимо быстрое и решительное реагирование на недопустимое нарушение процессуальных норм в отношении кого-либо из участников процесса.

Однако не все судьи придерживаются названных требований. Эту сторону дела пессимистически зафиксировала старинная рус­ская поговорка: «Бойся не суда, бойся судью».

Своими впечатлениями делится адвокат Л.

...Почти все зависит от состояния судейской души. Иной раз и ор­ганизма. ...Прокурор просит четыре года зоны, адвокат — два. По идее судья должен дать три... А дает шесть! Потом выясняется, что у него во время процесса ныла печень.

К слову сказать, мы стремимся все сделать для того, чтобы... чем-то не раздражить судью. Посему даже выработали нечто вроде униформы. Адвокат не должен быть одет чересчур богато или подчеркнуто бедно. Явиться на суд в смокинге, в галстуке-бабочке, в золотых запонках и дорогих часах — немыслимо. Хозяин процесса — не ты, а судья. Он из тебя, в пух и прах разодетого, в заседании мальчика для битья сделает. Из простого и понятного соображения: у него нет смокинга и дорогих часов. И скорее всего, никогда не будет. Опять же не явишься в суд в протертом свитере и джинсах. Судья в этом случае поймет одно: ты на­рочито прибедняешься. Тебя за это могут даже обвинить в неуважении к суду. Сказанное справедливо не только для России. В Америке при­мерно то же самое. А во Франции, к примеру, в мантии одеты не только судьи, но и обвинитель с защитником. Это нивелирует отличия — под мантией галстук «от Версаче» не разглядишь.

Из тех же соображений адвокат... никогда не станет в процессе употреблять латынь. Когда-то в этом не было ничего особенного. И су­дьи, и прокуроры, и многие из присяжных заседателей латынь знали на весьма приличном уровне. А нынче, допустим, ввернешь что-нибудь вроде «Кви продест» — «Кому выгодно», получится красиво, эффектно. И глупо. Даже оскорбительно. Судья-то иной раз... и родного-то языка толком не знает. Он тебе эту латынь припомнит. И будет считать тебя выскочкой и зазнайкой...[317].

На каждой стадии уголовного процесса, писал А.Ф. Кони, возни­кают разнородные вопросы, «которые подлежат разрешению соглас­но существенным требованиям нравственного закона», — этого непи­саного, но естественного закона. С позиции нравственности центр тяжести учения о судопроизводстве переносится с хода процесса на этическую, общественно-правовую, общественно-воспитательную дея­тельность судьи во всех ее разветвлениях. Благодаря этому судья, постигая «житейскую и юридическую правду дела» и облекая ее в определенные формы, «должен способствовать в каждом отдельном случае восстановлению поколебленного правопорядка». При этом «по важнейшим делам судебная власть зовет к себе в помощь обще­ство в лице присяжных заседателей», которые «являются выразите­лями общественного сознания, народной совести», веления которой ко­ренятся в глубине правового миросозерцания народа. Однако внут­реннее убеждение судьи в виде его высокой нравственной совести, «не стесненное обязательными правилами или формальными указа­ниями, не может, однако, обеспечить справедливости решений». По­этому, — делает вывод А.Ф. Кони, — следует помнить не только о судебной технике и судебной практике, но и о судебной этике — учении о приложении общих понятий о нравственности к той или другой отрасли специальной судебной деятельности[318].

А.Ф. Кони совершенно четко уловил тесную связь нравственных, правовых и педагогических норм в уголовном процессе, поскольку их соотношение и взаимодействие

проявляется в единстве функционального назначения как регулято­ров общественных отношений, в единстве таких категорий, как справед­ливость, свобода, ответственность, нравственное и правовое воспитание[319].

В целях осуществления эффективного воспитательного влияния на подсудимого суд может применять помимо собранных по делу доказательств такие средства, как:

• опровержение расчета подсудимого на безнаказанность;

• положительные черты личности подсудимого;

• отдельные факты из жизни подсудимого, имеющие для него важное значение;

• привлечение к рассмотрению дела лиц, являющихся автори­тетом для подсудимого и способных оказать на него положительное влияние;

• убеждение в том, что чистосердечное раскаяние в совершен­ном преступлении будет учтено судом как смягчающее вину обстоя­тельство;

• общественное мнение.

Сила общественного мнения проявляется в том, что личность под­судимого постоянно ощущает на себе совокупность моральных и пра­вовых требований, выработанных обществом, под воздействием кото­рых у нее формируются потребности их соблюдения, мотивы поведен­ческой деятельности. Кроме того, сам судья высоким качеством рассмотрения уголовных дел, культурой ведения судебного процесса, опираясь на общественное мнение, оказывает влияние на: формиро­вание правосознания граждан; создание социально-психологической атмосферы неотвратимости наказания; создание вокруг подсудимого и его пособников атмосферы морального осуждения; выявление причин и условий, способствовавших совершению преступления[320].

Воспитательное значение деятель­ности обвинителя на суде

Любое уголовное дело всегда имеет опреде­ленное общественно-политическое, морально-этическое и педагогическое значение. Задача прокурора при поддержании обвинения состо­ит не только в изобличении подсудимого, но и в нахождении эффективных средств воспитания и обучения всех при­сутствующих в духе высокой морали.

Успех перевоспитания подсудимого во многом зависит от своевре­менного выявления и устранения причин, условий, способствующих совершению преступлений. Поэтому прокурору необходимо подверг­нуть глубокому анализу и дать надлежащую оценку тем фактам, ко­торые привели обвиняемого к преступлению. С этой целью он об­ращает внимание на: а) обстоятельства, вызвавшие формирование у лица антиобщественной установки (условия нравственного форми­рования личности); б) обстоятельства, побудившие лицо к соверше­нию данного преступления (та конкретная жизненная ситуация, ко­торая вызвала решимость действовать определенным образом); в) об­стоятельства, способствовавшие достижению преступного резуль­тата и сокрытию следов преступления; г) лица, ответственные за те недостатки и упущения, которые привели к совершению преступ­ления; д) меры, которые необходимо принять для устранения при­чин и условий, вызвавших совершение преступления.

Суд, как известно, обязан назначить справедливое наказание. Слишком мягкое наказание чревато возможностью порождения чув­ства безответственности и, наоборот, слишком суровое наказание мо­жет вызвать озлобление либо состояние отчаяния и обреченности, что осложняет воспитательный процесс. Все это вызывает необходимость того, чтобы прокурор, тщательным образом взвесив обстоятельства де­ла, высказал в своей речи соображения относительно вида, срока и ус­ловий отбывания того наказания, которое, по его мнению, суд должен определить в отношении подсудимого. Иная позиция может вызвать сомнения в правильности и объективности доводов прокурора. Не способствуют нравственным нормам попытки воздействовать на судей ссылками на возможное влияние вынесенного ими мягкого приговора на состояние преступности[321].

Качество обвинительной речи, ее обоснованность и убедитель­ность зависит от степени подготовленности прокурора к участию в судебном заседании и его активности в процессе судебного следствия и прениях. При этом, если в судебном следствии прокурор оказывает воспитательное влияние самим восприятием определенных фактов, познанием событий, деятельности лиц в этих событиях, то в судеб­ных прениях — более углубленным разъяснением сущности и зна­чения тех фактов, которые были восприняты на судебном следст­вии, анализом правовых норм.

Лучшим украшением обвинительной речи является ее содержа­ние. Но нельзя забывать и о форме речи. Ей необходимо придать яс­ность, точность, выразительность, лаконичность, грамотность, ком­позиционную стройность. Каждая очередная речь для прокурора долж­на быть не обыденным явлением, а событием в его жизни. Только при таком отношении речь прокурора дойдет до сердца слушателей, сможет воздействовать на их сознание, убедить и мобилизовать об­щественное мнение на борьбу с преступностью. Будучи эмоцио­нальной, обвинительная речь должна быть еще и рациональной, основанной на собранных и исследованных в судебном заседании доказательствах.

Обвиняя подсудимого в преступлении, писал А.Ф. Кони, проку­рору необходимо выступать со спокойным достоинством исполняе­мого грустного долга, его речь должна быть проникнута печатью трезвой, зрелой мысли. Если наказание преступника не имеет целью унизить человеческое достоинство (на это прямо указано в ст. 9 УПК), то тем более недопустимо унижение подсудимого, который еще не признан преступником, а возможно, и не будет им признан.

Особенность обвинительной речи заключается и в ее разговор­ном характере. Именно этим достигается эффект непосредственно­го влияния на аудиторию. Со стилем речи тесно связана техника ее исполнения. Поскольку любая речь рассчитана на ее слуховое вос­приятие, в ней важны и правильный тон, темп, интонация, дикция оратора. Не только слова, но и поза прокурора, его жесты и мимика должны быть строго согласованы с тем процессуальным положением, которое он занимает в суде, со всей обстановкой судебной аудитории.

Говоря о соблюдении правил ораторского искусства, необходимо помнить советы выдающегося русского юриста А.Ф. Кони:

Говорить следует громко, ясно, отчетливо, немонотонно, по возмож­ности выразительно и просто. В тоне должна быть уверенность, сила... Речь не должна произноситься одним махом: она должна быть речью, живым словом. Жесты оживляют речь, но пользоваться ими следует ос­торожно... Слишком частые, однообразные, суетливые, резкие движения рук неприятны, приедаются, надоедают и раздражают... Лучшие речи просты, ясны, понятливы и полны глубокого смысла[322].

Завершить свою речь прокурор может кратким указанием на ито­ги судебного процесса, на те уроки, которые из него должны быть извлечены, либо подчеркиванием значения приговора и ожидаемо­го от него результата в деле дальнейшего укрепления законности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: