Из истории педагогики судебного

Судопроизводство, представляя собой взаимо­действие людей в условиях уголовного и граж-производства данско-процессуального регламента, насыщено всем тем, что относится к предмету и компе­тенции педагогики: воспитанием, обучением, развитием, убеждением, состязанием (соревнованием), поощрением, принуждением, наказанием и т.д. Будучи опосредованы в судопроизводстве правом, эти катего­рии становятся юридически значимыми, а их уяснение в контексте правовых норм имеет практическое значение. От того, насколько верно понимается педагогическое содержание судебной деятельности следователем, прокурором, адвокатом, судьей, насколько им самим свойственны воспитанность, развитость, образованность, обуче-ность, во многом зависит законность и обоснованность производ­ства следственных и других процессуальных действий, установление благоприятного морального климата во время расследования по уголовному делу, профилактика преступности, гарантии прав, сво­бод и законных интересов участников уголовно-процессуального доказывания. Это утверждение имеет историческое обоснование.

Понимание педагогической составляющей в российском уголов­но-процессуальном законодательстве начинается с 1864 г., когда был принят Устав уголовного судопроизводства[279], ставший венцом российской судебной реформы позапрошлого века. Отличительной чертой Устава, положившего начало новейшей истории русского уголовно­го процесса, можно назвать его ярко выраженную обучающую и вос­питательную направленность, устремленную к справедливости, установлению прочных гарантий прав и интересов личности. Взамен прежней инквизиционной системы, основанной на формальных доказательствах, провозглашались новые начала уголовного судо производства. Вводились два вида суда: мировой и общий, а судьи избирались по специально созданным для этого округам уездными земскими собраниями из кандидатов, проходивших по возрастному, имущественному и образовательному цензам.

Уставом были восприняты многие выработанные веками, напол­ненные глубоким смыслом нормы «обычного», «народного» права, по которому в России жили миллионы людей, добровольно прини­мая его правила и исполняя их без принуждения, что, в свою оче­редь, обусловило педагогическое — воспитывающее, поучающее со­держание многих правовых норм. К ним относятся: запрещение по­лучать доказательства по делу с использованием средств и методов, унижающих человеческое достоинство; защита тайн частной жизни; этика судоговорения; реабилитация невиновных и возмещение им ущерба, причиненного органами расследования и правосудия, и др. Вводится институт адвокатов — представителей и защитников сто­рон на судебных процессах. Учреждается суд присяжных заседате­лей, пользующихся авторитетом представителей гражданского насе­ления, вместо суда шеффенов, заимствованного еще Петром I и Екатериной II из средневекового германского процесса. Институту присяжных было поручено решать важнейшие вопросы судебного процесса: совершилось ли преступление, виновен ли в нем подсу­димый, с предумышлением ли он действовал[280].

Благодаря этим нововведениям судопроизводство не только яв­лялось источником правозначимой информации, но и несло заряд добра и справедливости, стимулировало поиск новых знаний, само­обучение, самовоспитание и саморазвитие, преподносило настоя­щий урок культуры общения, Права в самом высоком смысле этого понятия. В выполнение норм судебного ритуала, по выражению А.Ф. Кони, вносились вкус, чувство меры и такт, «ибо суд есть не только судилище, но и школа»; центр тяжести переносился на развитие истинного и широкого человеколюбия на суде, равно да­лекого и от механической нивелировки отдельных индивидуальностей, и от черствости приемов, и от чуждой истинной доброте дряблости воли в защите общественного правопорядка[281].

Судебная реформа и сопровождавшие ее преобразования в дру­гих сферах жизни русского общества породили условия, в которых юридическая деятельность стала, как никогда ранее, престижной. Газеты были переполнены отчетами о процессах. Самые незначи-

тельные речи приводились целиком. Повсюду между обвинением и защитой происходили публичные состязания в благородстве чувств, в правильном понимании закона и жизни, в остроумии, в блеске фраз и в постижении тончайших изгибов человеческой души. По меткому выражению одного из современников, в судебных речах того времени «...встречалось более правового просвещения и воспитания соотечест­венников, нежели во всей правительственной пропаганде»[282].

Благодаря состязательному уголовному процессу с участием при­сяжных заседателей в среде следователей, прокуроров, адвокатов и судей формируется новое поколение юристов с прогрессивным пра­вовым мышлением, высокой нравственной и профессиональной культурой, чуждое казенно-бюрократическому отношению к правам человека, чиновничьему менталитету, коррупции, жестокости, фор­мализму, судебным ошибкам в виде незаконного и необоснованно­го привлечения к уголовной ответственности неповинных людей[283].

Свобода, внезапно обрушившаяся на российскую обществен­ность, выдвинула на передний план человеческие личности, остав­ляя в тени публичные учреждения. Не суд, а судебный деятель, не адвокатура, а адвокат стали главными явлениями обновленной юридической жизни русского общества. Их имена, а не названия учреждений стали символом этого обновления.

С.А. Андреевский, П.А. Александров, К.К. Арсеньев, В.И. Жу­ковский, Н.П. Карабчевский, А.Ф. Кони, Ф.Н. Плевако, В.Д. Спа-сович, Д.В. Стасов, В.И. Танеев, К.А. Урусов и другие выдающиеся судебные деятели первыми оценили возможности судопроизводства как общественной трибуны. Для них правосудие стало средством, воспитывающим гражданские устремления и правосознание. Они стремились пробудить творческую энергию судебной аудитории, вовлечь ее в процесс живого соразмышления, вызвать потребность в критическом анализе воспринимаемого, научить самостоятельно­му поиску правовой истины. Успешно применяя в своих выступле­ниях методы, пробуждающие познавательную активность, они за­ставляли аудиторию творчески мыслить и самостоятельно искать ответы на поставленные вопросы.

Как вспоминали слушатели выдающихся судебных ораторов XIX в., долго еще после каждого их выступления обсуждались вы­сказанные ими мысли. Помогали этому и так называемые «форму­лы», которые предлагались аудитории. Обычно основная идея речи на суде концентрировалась в виде яркого образного выражения. Одной фразой замечательные судебные ораторы могли охарактери­зовать описываемое преступное событие, а иногда и целую челове­ческую судьбу. Так, раскрывая личностные особенности подзащит­ной, Ф.Н. Плевако блестяще привлекал необходимые данные о ро­ли наследственности и семейного воспитания в развитии человека.

В период запоя, в чаду вина и вызванной им плотской сладостраст­ной похоти, была дана ей жизнь. Ее носила мать, постоянно волнуемая сценами домашнего буйства, страхом за своего груборазгульного мужа. Вместо колыбельных песен до ее младенческого слуха долетали лишь крики ужаса и брани да сцены кутежей и попоек[284]. Образ, найденный судебным оратором, надолго оставаясь в па­мяти слушателей, вызывал по цепи ассоциаций весь ряд логических построений. Разве можно было не запомнить, например, поведение людей в толпе, после того как Плевако в деле о массовых беспо­рядках на Коншинской мануфактуре сравнил толпу со стихией, ни­чего не имеющей общего с отдельными лицами, внее вошедшими:

Толпа — здание, лица — кирпичи. Из одних и тех же кирпичей соз­дается и храм Богу и тюрьма — жилище отверженных... Толпа — само чудовище. Она не говорит и не плачет, а галдит и мычит. Она страшна, даже когда одушевлена добром. Она задавит не останавливаясь, идет ли разрушать, или спешит встретить святыню народного почитания. Так живое страшилище, спасая, внушит страх, когда оно, по-своему нежни­чая, звуками и движениями сзывает к себе своих детенышей. Быть в толпе — еще не значит быть носителем ее инстинктов... Совершено дея­ние, беззаконное и нетерпимое, — преступником была толпа. А судят не толпу, а несколько десятков лиц, замеченных в толпе... Подумайте над этим явлением[285].

Появление гласного суда дало возможность более широко и на­глядно изучать нравы людей. Гласный суд стал весьма серьезным источником собирания материалов для последующего психологиче­ского анализа, приводимого в художественных произведениях мно­гими русскими писателями. В произведениях Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, A.M. Горького, А.П. Чехова, Л.Н. Андреева раскры­вался не только внутренний мир и психические переживания лиц, совершивших преступление, но и те изменения в личности, кото­рые возникают и порождаются процессом судопроизводства. Художе­ственные произведения прогрессивных русских писателей помогли полнее выявить педагогические проблемы судопроизводства, стали для всех поколений юристов источником ценнейших знаний об об­щих свойствах человеческой природы, проявляющихся при подго­товке, совершении и сокрытии преступления, привели к постановке вопроса о необходимости рассматривать осуждение не только как наказание, но и как воспитание, перевоспитание[286].

В советский период «крамольными» признавались практически любые сравнения дореволюционного и действующего законодатель­ства. И хотя Устав уголовного судопроизводства 1864 г. был взят за основу при составлении Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1922 г. и последующих лет, тоталитарная политическая система, при­нудительно управляемая экономика не могли эффективно содейст­вовать воспитанию, обучению, развитию, образованию советских юристов в духе уважения прав, свобод и законных интересов чело­века в уголовном, гражданском процессах.

Педагогика судопроизводства и современность

О том, что наши суды общей юрисдикции не

обеспечивают надежной защиты от незаконного и необоснованного обвинения и что в про­цессе предварительного расследования и су­дебного разбирательства права и свободы потерпевшего, подозре­ваемого, обвиняемого и подсудимого часто нарушаются, при совет­ской власти впервые открыто заговорили в эпоху гласности, порож­денной перестройкой. В средствах массовой информации были об­народованы многочисленные факты произвола органов дознания, следователей, прокуроров и судей, игнорирования ими прав и сво­бод потерпевших, подсудимых и других участников процесса, на­рушения должностными лицами правоохранительных органов зако­на, попыток его обойти[287].

В период перестройки были приняты союзные и республикан­ские акты, которые фактически стали отправной точкой усиления педагогического содержания современной судебной реформы: Основы законодательства о судоустройстве Союза ССР и союзных респуб­лик, законы о статусе судей и об ответственности за неуважение к суду, о милиции и ряд других. Тогда вновь зазвучали получившие в наше время дальнейшее развитие не только правовые (необходи­мость возобновления деятельности мировых судей и судов присяж­ных, презумпция невиновности), но и педагогические идеи судопроиз­водства: разъяснение прокурором, следователем дознавателем по­дозреваемому, обвиняемому их прав, возможности защищаться всеми не запрещенными способами и средствами; содействие оказанию защитником квалифицированной юридической помощи лицу на пред­варительном следствии с момента его задержания, ареста и др.

В последнее десятилетие была принята Конституция РФ, такие основополагающие законы, как Уголовный, Административный, Уго­ловно-процессуальный кодексы, две части Гражданского кодекса. Увидели свет комплексные нормативные акты, в том числе консти­туционные — о прокуратуре, адвокатуре, оперативно-розыскной деятельности, о судебной системе, статусе судей; появились совер­шенно новые судебные учреждения — Конституционный, арбит­ражный суд, наконец, военные (вместо трибуналов). Реформирова­ние и преемственность норм и процедур, доказавших свою жизне­способность многолетним правоприменением, говорит о наличии прочного не только правового, но и педагогического фундамента для обеспечения надлежащей защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограниче­ния ее прав, свобод и т.д. Это позволит рано или поздно прийти к идеалу, описанному в Концепции судебной реформы: «Суд над че­ловеком должен быть заменен судом для человека»[288].

Педагогика судопроизводства (рис. 16.1) — раздел юридической педа­гогики, тесно связанный с различными направлениями научного знания: уголовным правом, уголовным процессом, социальной и юридической психологией, судебной риторикой и этикой. Его назначение — обеспечение правового воспитания, развития, обучения, образования граж­дан в условиях предварительного расследования и судебного разбирательства по уголовным и гражданским делам в строгом соответствии с при н-ципами судопроизводства и педагогики (индивидуализации, гуманиза­ции, демократизации отправления правосудия), с широким применением средств, методов, приемов и форм педагогического воздействия.

16.2. Педагогические свойства и качества сотрудников органов правосудия

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: