Педагогическое воздействие на правонарушителя при досудебном производстве

Педагогическое воздействие должностных лиц, осуществляющих правосудие на стадии досу­дебного разбирательства, может реализовываться в виде ряда частных задач, каждая из которых вносит свой вклад в педагогический результат: правовую и нравственную воспитанность, обученность, развитость, просвещенность правонарушителя. Можно вы­явить следующие основные направления педагогического воздействия в процессе досудебного производства:

• создание основы для последующего усиленного педагогиче­ского воздействия после завершения предварительного следствия;

• педагогическое воздействие во время осуществления досудеб­ного разбирательства;

• организация и активизация воспитательного воздействия со стороны семьи, коллективов, в которые входит обвиняемый;

• возбуждение и активизация процесса самовоспитания, само­обучения саморазвития, самообразования у обвиняемого;

• решение задач ресоциализации обвиняемого.

Каждое из этих направлений может развиваться самостоятельно, но наиболее целесообразна координация всех их в совокупности.

1. На досудебном разбирательстве не завершается педагогиче­ское воздействие на обвиняемого — оно продолжается и дальше. Поэтому на предварительном следствии обязательны педагогические действия, обеспечивающие перевоспитание обвиняемого на всех по­следующих стадиях. Они могут выражаться в сборе сведений о лич­ности обвиняемого (превышающие необходимые для решения так­тических задач и расследования совершенного преступления): от­рицательные привычки, навыки, характерологические особенности, развитые под воздействием отрицательного образа жизни, окруже­ния, жизненных установок. Следует изучить и процесс развития данной личности: особенности ее воспитания, образования, обуче­ния для выявления причин появления социально-психологических дефектов, а также для тактики и выбора методов и приемов воздей­ствия на нее. Эти сведения следует отражать в приобщаемых к делу документах, справках, в протоколах допросов и т.д.

2. Личное педагогическое воздействие следователя, прокурора на обвиняемого может осуществляться в самых различных формах и преследовать конкретные цели. Важно возбудить у обвиняемого чув­ство вины за совершенные преступные действия. Любое следствен­ное действие даст больший эффект, если будет сочетаться с воспи­тательным влиянием на обвиняемого. Надо убеждать обвиняемого в ошибочности его расчетов на безнаказанность, опровергать его оши­бочные доводы о причинах, приведших его к совершению преступ­ления, произвести детальный разбор его образа жизни, систему со­циальных связей, потребностей, привычек, самого процесса подго­товки, совершения, сокрытия следов преступления и т.д.

Уместна разъяснительная работа о действительной сущности совершенных данным лицом проступков, об их опасности для об­щества, о причинах, которые повлекли за собой совершение дан­ным лицом преступления. Необходимо добиться у обвиняемого мо­рального самоосуждения своих поступков, осознания противоправ­ности своих действий, правильного понимания причин, повлекших к этим действиям.

При помощи фактов необходимо убеждать обвиняемого в том, что имеющиеся у него личностные дефекты и образ жизни принес­ли и в дальнейшем принесут еще вред не только обществу, но и ему самому.

3. Нельзя изменить психические и педагогические особенности личности, если не будут изменены условия развития и существова­ния данной личности, те социальные связи, которые способствова­ли восприятию и развитию отрицательных качеств.

Мировоззрение, установки, привычки поведения во многом за­висят от влияния социальных групп, в которых эта личность посто­янно находится. Одним из условий успеха педагогического воздей­ствия следователя, прокурора является выявление всех социальных групп, с которыми преимущественно общался подозреваемый или обвиняемый. Необходимо ответить и на вопрос о том, положитель­ное или отрицательное влияние оказывала данная социальная груп­па на обвиняемого.

Если это была группа с отрицательными качествами, то решается вопрос о мерах по ликвидации ее влияния на обвиняемого или изо­ляции последнего от группы, изменению, оздоровлению этой группы. Если же устанавливается возможность усиления положительного влияния группы на правонарушителя, то следует решить вопросы о координации воспитательных усилий следователя, прокурора с этой группой. Возможно более детальное сообщение представителям коллектива установленных сведений о личности подследственного, о совершенном им преступлении. Вместе с представителями группы, коллектива может быть разработан совместный план воспитательного воздействия, координации усилий должностных лиц, осуществляю­щих досудебное разбирательство, семьи, трудового коллектива.

4. К процедуре педагогического воздействия на подследственного относится возбуждение у него стремления к самовоспитанию, без ко­торого невозможно достижение целей воспитания, а тем более пере­воспитания. Для этого убеждением следует вызывать отрицательное отношение к своим преступным действиям, образу жизни, сознание личного вреда и вреда для других граждан. Необходимым развитием этого процесса выступает возникновение желания стать другим, по­иск путей, при помощи которых он мог бы доказать себе, своим близким, следователю, прокурору, суду свое действительное желание исправиться. С учетом конкретных обстоятельств уголовного дела, личностных качеств обвиняемого средствами перевоспитания могут быть: активное действие по возмещению ущерба; содействие следст­вию; разработка жизненной программы; формулировка мер, которые необходимо предпринять для устранения причин и условий, вызвав­ших совершение преступления; сознательное изменение принятых решений к тому, чтобы пересмотреть линию своего поведения, кото­рая противоречит интересам общества и целям правосудия.

5. В ходе следствия должностное лицо начинает решать и зада­чи ресоциализации подследственного, отмечая в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого или в обвинительном заклю­чении, осознало ли данное лицо тяжесть совершенного преступле­ния или не раскаялось, а в отношении обвиняемого в повторных преступлениях — встал или не встал он на путь исправления. Со­ставленная следователем характеристика помогает суду определять степень раскаяния обвиняемого, а при направлении его в орган, исполняющий наказание, продолжить с ним работу по его ресоциа­лизации. В эту характеристику помимо психологических особенно­стей (биографических данных, сведений об условиях формирования личности, структуры личности — особенностях психических про­цессов и состояний, направленности, темперамента, характера, спо­собностей) должны войти достигнутые цели процесса педагоги­ческого воздействия. Основными из них могут быть:

• изменение у подследственного неправильно избранной линии поведения (противодействия, уклонения от дачи правдивых показа­ний) и преодоление на этой основе установки на ложь;

• изменение системы отношений к различным фактам, людям, к самому себе;

• укрепление в сознании нравственных убеждений, повышение уровня правосознания и правовой осведомленности;

• усиление и рост активности в содействии правосудию, преду­преждении преступных проявлений со стороны лиц с антиобщест­венной направленностью.

В заключительной части характеристики важно указать, что мож­но ожидать от данного лица, в какие условия жизни и труда его не­обходимо поставить.

Оптимальным результатом индивидуального педагогического воз­действия на обвиняемого при завершении предварительного следст­вия может считаться такое психическое состояние, отношение и само решение, при котором последующее воспитательное воздейст­вие суда и исправительных учреждений будут восприниматься им наиболее полно.

Принципы и методы педагогической работы на предвари­тельном следствии

Эффективность воздействия следователя, про­курора на лиц, участвующих в производстве по делу, в значительной мере зависит от знания и правильного использования основных принципи­альных положений процессуально-педагогического воздействия. Имеются в виду такие принципы, с позиций которых познаются и практически реализуются закономерности процесса влияния одного человека на другого, когда внешние стимулы и по­будители процессуально целесообразной деятельности должностно­го лица превращаются во внутренние стимулы поведения, личные интересы, стремления, мотивы и волевые усилия. Отсюда следует, что при изучении существа воздействия нужно уделять внимание не столько отдельным рекомендациям, сколько вскрытию теоретических основ, опираясь на которые, следователь, прокурор могут добить­ся положительных результатов с наименьшими затратами средств, времени и сил.

Главное дело, — писал К.Д. Ушинский, — вовсе не в изучении пра­вил, а в изучении тех научных основ, из которых эти правила вытекают[300].

К специальным принципам, отражающим объективные закономерности и определяющим критерии правомерности и допус­тимости педагогического воздействия на участвующих в деле лиц, должны быть отнесены:

• строгое соблюдение законности и объективность;

• нравственная допустимость воздействия;

• индивидуальный подход при осуществлении воздействия.

Что же касается методов педагогического воздействия, приме­няемых следователем, прокурором, — это общие методы, но при­меняемые в специфических условиях досудебного производства. Причем воздействие это бывает гораздо более эффективным, чем государственно-правовое. К основным обучающим, воспитываю­щим и просветительским методам педагогического воздейст­вия на предварительном следствии относится убеждение, которое требует активной мыслительной деятельности не только должностно­го лица, но и самого обвиняемого. Только при условии, что обвиняе­мый стремится понять и осознать то, что ему говорят, размышляет, переживает, осуждает отрицательное в себе, можно говорить об эф­фективном убеждающем характере процессуальных действий.

Убеждение часто встречает внутреннее противодействие у обви­няемого — выдвижение других доводов, попытку следовать своим прежним установкам — и превращается в открытую и скрытую дис­куссию с должностным лицом. Последнему важно понять причины внутренних противоречий у обвиняемого для усиления развития убеж­дения. Чем выше уровень рефлексии (умения мыслить за другого), тем выше степень осведомленности лица, осуществляющего право­судие. Возможность понять глубину и качество имитации рассужде­ний противоборствующей стороны зависит от интеллектуальных способностей субъекта, от умения использовать для убеждения наличную информацию. Необходимо не только прогнозировать ход мыслей убеждаемого, но и менять доводы, направленность убежде­ния в связи с выявленными его сомнениями, возражениями.

Для активизации и направленности мыслительной деятельности подследственного могут быть использованы различные средства. Так, может проводиться целенаправленный разбор определенного события, даваться оценка его поведения в прошлом и в настоящее время, оценка значимости побудительных причин для совершения преступных действий и т.д. Немаловажное значение для этого име­ет передача информации о том, как могут отнестись, как отнеслись к его поступкам люди, которых он любит, уважает, с которыми часто встречается.

При осуществлении убеждения следует учитывать все положи­тельные черты, свойства убеждаемой личности, соответствующим образом акцентировать на них внимание, используя также и проти­вопоставление их свойствам, установкам других объектов. Очень важно выявить пункты колебаний, сомнений убеждаемого. В связи с этим в процессе применения метода убеждения следует продол­жать внимательно изучать личность, наблюдать за ее реакциями, изменениями в поведении, мимике, жестах и т.д.

Достижение целей убеждения возможно только при наличии со стороны убеждаемого желания воспринимать доводы следователя, прокурора. Обязательным условием применения методов убеждения является установление психологического контакта, который, как пра­вило, характеризуется положительным отношением к убеждающе­му, желанием воспринимать его доводы, наличием действительно полного восприятия и понимания передаваемой информации.

Следует отметить, что убеждение обязательно должно соответст­вовать следующим педагогическим требованиям[301]: /) отве­чать уровню развития убеждаемого; строиться с учетом возрастных, образовательных, профессиональных и иных индивидуальных осо­бенностей данной личности; 2) быть последовательным, логическим, доказательным; 3) возбуждать психическую активность убеждаемого; 4) содержать как обобщение положения, выводы, так и конкретные факты, примеры; 5) содержать анализ обоюдно известных фактов;

6) убеждающий сам должен искренне верить в то, в чем он убеждает;

7) учитывать возможности и особенности самого убеждающего.

Осуществляя убеждение, следователь, прокурор должны позабо­титься о создании таких условий, которые бы обеспечивали жела­ние лиц вступить в общение с ними. В связи с этим к поведению следователя, прокурора предъявляется ряд требований: корректность, справедливость, внимательность, ситуативная гибкость и чуткость, эмоциональная устойчивость.

Вот как выглядит работа следователя в восприятии допраши­ваемого (данные опроса лица, отбывшего наказание):

Между мной и следователем, — вспоминает осужденный, — сразу установились нормальные взаимоотношения. Лучше всего мне запом­нились его слова: «Федоров, брось заниматься преступлениями, а то на­стоящей жизни не увидишь». Допрашивал меня спокойно, голоса не по­вышал, ко мне относился сочувственно, работу знает хорошо. Внешне следователь казался не грозным, а просто человечным, добродушным, одет был в гражданский костюм. Его кабинет маленький, но чистый. По моему мнению, так и надо вести следствие, он меня заставил почувство­вать себя человеком, но заблудившимся[302].

Под воздействием убеждения может случиться и полный пере­ворот в душе подследственного. В таких случаях следователю пишут из мест лишения свободы трогательные письма примерно такого содержания: «Вы — единственный человек в этой жизни, который в меня верит...»[303]. Но это происходит довольно редко и только с педа­гогически талантливыми следователями.

Нередко следователю приходится прибегать и к принуждению. Однако голое принуждение, изолированное от убеждения, во мно­гих случаях приносит вред решаемой педагогической задаче. Важно, чтобы объект воздействия в какой-то степени осознал неизбежность принятых к нему принудительных мер, что достигается, как прави­ло, в том случае, когда принуждению предшествует или сопутствует убеждение. Данное методологическое положение должно стать ос­новой выбора принуждения как метода воздействия на личность в следственной, прокурорской деятельности.

Применение уголовно-процессуального принуждения порождает важную нравственно-теоретическую и практическую проблему об ос­нованиях и пределах такого принуждения, о шкале нравственных цен­ностей, которые как бы приносятся в жертву целям уголовного су­допроизводства. Особую остроту она приобретает в тех случаях, когда меры уголовно-процессуального принуждения применяются к лицам, заведомо не имеющим отношения к совершению преступления. На­пример, к свидетелям и потерпевшим, которые могут быть подверг­нуты принудительному приводу на допрос, принудительному осви­детельствованию, отобранию образцов для сравнительного исследо­вания и т.д., а также к лицам, вовсе не имеющим отношения к расследованию уголовного дела (третьим лицам), которые, например, могут быть подвергнуты обыску. При этом обычно считается, что главное — установление истины по уголовному делу, быстрое и полное раскрытие преступления, изобличение виновных, обеспечение правильного применения закона, предупреждение новых преступ­лений и пр. В свою очередь, цель установления истины, да еще в та­кой остроконфликтной области, как уголовно-процессуальное дока­зывание, наполнена глубоким педагогическим содержанием, потому что от этого достижения напрямую зависит, восторжествует ли в дан­ном конкретном случае справедливость — высший нравственный критерий всех людских поступков (будет ли виновный наказан и наказан именно в меру своей вины; будут ли удовлетворены потер­певший и общество постигшим обидчика возмездием).

Именно этими соображениями нравственного характера оправ­дывается принуждение, применяемое к участникам уголовного про­цесса представителями государственной власти, а также тяготы и лишения, которые ложатся на плечи участников уголовного про­цесса в результате такого принуждения.

От правильного разрешения этой педагогически значимой про­блемы зависит формирование гражданского правосознания самых широких слоев населения и правовой активности граждан и долж­ностных лиц, осуществляющих досудебное разбирательство, иначе говоря, столпов, на которых зиждется правопорядок в демократическом правовом государстве.

Не случайно к этой теме неоднократно обращались виднейшие представители русской философии и права XIX — начала XX в. , (Вл. Соловьев, П.И. Новгородцев, И.А. Ильин и их последователи). \ Наиболее ярко и полно теория применения силы, принуждения и ... пресечения отражена в труде И.А. Ильина «О сопротивлении злу силою»[304]. Принуждение имеет троякую цель: во-первых, не допустить ; совершения злодеяния, остановить злую волю, отрезвить ее внешней помехой и отпором, показать ей, что запретность запрещенного поддерживается не только мотивами совести и правосознания, но и * внешнею силою, ставящей препятствие злодею и настигающей суровыми последствиями вплоть до лишения его свободы и причинения ему душевных неприятностей и страданий; побудить его, таким, образом, обратиться к самосознанию, самопобуждению, самоперевоспитанию, саморазвитию; во-вторых, оградить всех других людей от злодеяния и его пагубного воздействия; в-третьих, удержать от уйти злодейства всех людей, способных соблазниться или увлечься им[305]. Принуждение обеспечивается государственными законами, которые обращены «к автономным субъектам права... для саморуководства и самовоспитания». В основной своей идее и своем нор­мальном действии правовой закон есть формула зрелого правосоз­нания, закрепленная мыслью, выдвинутая волей и идущая на по­мощь незрелому, но воспитывающему себя правосознанию; при этом именно волевой элемент закона представляет собой начало прину­ждения. Правовой закон отнюдь не насилует человека, не попирает его достоинство и не отменяет его духовного самоуправления: на­против, он только и живет, только и действует, только и совершен­ствуется от свободного личного приятия и самовменения. Однако он при этом властно понуждает психику человека и непосредствен­ным импонированием авторитета, и формой приказа-запрета-позволения, и сознанием общественно-организованного мнения, и, на­конец, перспективой вероятных и даже, наверное, предстоящих не­приятных последствий: неодобрения, огласки, явок в суд, убытков, а может быть, и исключения из известного общественного круга и да­же физического понуждения и пресечения[306].

Критериями для руководства при принуждении и пресечении, по мнению И.А. Ильина, являются: компетентность принимающего соответствующее решение о применении силы, его духовно-осмыс­ленный жизненный опыт, на основе которого развиваются «чут­кость и зоркость для распознания зла». Следует или не следует при­менять принуждение — в этом компетентен только тот, кто видел реальное зло и испытал его действие, кто непосредственно борется с ним, кто видит его природу, понимает его пути и законы и пото­му способен верно поставить и разрешить проблему принуждения: «испытав, отвергнув и умудрившись, он приобрел тем самым силу видения и право суда»[307]. Поэтому нужно понимать и ценить тех лю­дей, кто принял на себя тяжкое «бремя активной борьбы со зло­деями, эту, может быть, тягчайшую разновидность мирового бреме­ни». Благодаря им всем остальным людям открывается возможность мирно трудиться, духовно творить и нравственно совершенство­ваться[308]. В современных условиях данная теория не утратила своей актуальности, ее черты просматриваются в различных институтах отечественного уголовно-процессуального права.

Таким образом, в силу характера своей деятельности следова­тель, прокурор постоянно вступают в общение с лицами, участ­вующими в производстве по делу, и это общение содержит элемен­ты воздействия. Они влияют на людей своими властными полномочиями, различными методами педагогического характера, мерами процессуального убеждения и принуждения. Без этого невозможно решение многих процессуальных задач уголовного судопроизводства. При выполнении этих задач следователь, прокурор всегда вы­ступают как активные субъекты педагогического воздействия в про­цессе их взаимоотношений с другими участниками предваритель­ного следствия, приводя их поведение и деятельность (равным об­разом и свои собственные) в соответствие с требованиями норм уголовно-процессуального закона, принципами морали и юриди­ческой педагогики.

Вопросы правового просвещения граждан на стадии предварительного расследования

Особенности правового просве­щения участников уголовного процесса

Как известно, участники уголовного процесса для защиты своих прав и законных интересов при производстве по уголовному делу наделя­ются необходимыми процессуальными права­ми. Но для того чтобы человек мог воспользо­ваться своими правами (если он не искушен в тонкостях юриспру­денции), ему необходимо знать, что законодатель предоставил ему такие права, а компетентные лица должны помочь понять их смысл, разъяснить содержание и правовые последствия, которые могут на­ступить в случае их реализации, и наконец, оказать содействие в том, чтобы он мог воспользоваться своими правами. Эффектив­ность осуществления прав личности зависит, кроме того, от профес­сиональной юридической помощи, оказываемой человеку, с одной стороны, защитником или законным представителем, а с другой — следователем или дознавателем, в производстве которого находится уголовное дело.

Практическое разрешение проблемы реализации прав человека, попавшего в сферу уголовного процесса, таким образом, находится на стыке педагогики и права, поскольку осуществляется посредст­вом убеждения, разъяснения, уведомления, предостережения от воз­можных ошибок. От правильности решения этой проблемы зависит формирование гражданского правосознания самых широких слоев населения, правовой активности и просвещенности граждан, долж­ностных лиц, осуществляющих судопроизводство, иначе говоря, пе­дагогических основ, на которых зиждется правопорядок в демокра­тическом правовом государстве.

Обеспечение правового просве­щения граждан

На первый взгляд кажется бесспорным, что реализовать свои права человек может только в том случае, если он знает о существовании этих самых прав, так же, как и совершать или не совершать какие-либо действия в правовом пространстве можно лишь при условии, что гражданин знает, разрешены они или за­прещены, обязательны к выполнению или нет.

За многолетний советский период высшими органами законода­тельной власти и управления, министерствами и ведомствами зачастую издавались и применялись на практике нормативные акты, затраги­вающие права и интересы граждан, но недоступные для ознакомления с ними в силу установленного на них грифа ограниченного пользова­ния: «не для печати», «для служебного пользования», «секретно», «со­вершенно секретно». В Заключении Комитета Конституционного Над­зора СССР от 29 ноября 1990 г. указывалось, что подобная порочная практика получила широкое распространение[309]. Например, гриф «не для печати» был установлен на Постановлении Совета Министров СССР от 8 сентября 1955 г. № 1655 о возмещении ущерба реабилити­рованным лицам, на многих актах об амнистии и почти на всех актах о помиловании, подсудности уголовных дел и т.д.

Такое положение грубо противоречило международным актам, ратифицированным бывшим СССР: Итоговому документу Венской встречи, документу Копенгагенского совещания по человеческому измерению, Парижской хартии для новой Европы, закрепивших право человека знать свои права, и создавало условия для неправо­мерного и неконтролируемого обществом ограничения прав и сво­бод граждан[310].

По мере того как на новом витке демократии в России набира­ло силу правозащитное движение, вопрос правового просвещения граждан привлекал к себе все больше и больше внимания, пока, наконец, не нашел законодательного разрешения. В Декларации прав человека и гражданина от 22 ноября 1991 г., а затем в Консти­туции 1993 г. было сформулировано требование о вступлении зако­на в силу только после его официального опубликования. В Декла­рации данное правило касалось лишь законов, предусматривающих наказание граждан или ограничение их прав и свобод (ст. 35). В Конституции же оно было сформулировано уже иначе:

Неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы офици­ально для всеобщего сведения (ч. 3 ст. 15).

Официальным опубликованием федерального конституционно­го закона, федерального закона, акта палаты Федерального собра­ния считается первая публикация его полного текста в «Российской газете» или «Собрании законодательства Российской Федерации», а ведомственного акта — в газете «Российские вести», если иное не предусмотрено законодательством. При этом в Указе Президента ска­зано, что ведомственные нормативные акты, затрагивающие права, свободы и законные интересы граждан, проходят государственную регистрацию в Министерстве юстиции Российской Федерации.

Однако знать все правовые документы, регулирующие права, свободы и законные интересы граждан, а тем более уметь приме­нять их на практике под силу в основном только профессиональ­ному юристу. Поэтому проблема дополнительных средств правового просвещения граждан о правах и обязанностях вообще и в сфере уголовного процесса в частности приобретает особую актуальность, способствуя побуждению граждан к познавательной активности.

Еще итальянский юрист А. Ферри (1856—1929), подчеркивая спе­цифику уголовно-процессуального права, утверждал, что уголовный кодекс пишется для преступников, а уголовно-процессуальный ко­декс — для просвещения всех людей. Этот афоризм педагогичен. В уголовном законодательстве доминируют карательные функции, в законодательстве о судопроизводстве ведущая роль принадлежит га­рантиям личности и правосудия[311].

Расследование преступлений, как известно, связано с вторжением в частную жизнь граждан, их личные и семейные тайны, с мерами процессуального принуждения, остро затрагивающими их мораль­ные интересы. Только в этой области государственной деятельности осуществляются действия и принимаются решения, на основании которых затем выносится судебный вердикт о виновности или не­виновности человека в преступлении, а отсюда — и о его судьбе, чести, свободе, имуществе, а в исключительных случаях — и о жиз­ни. Учитывая данные обстоятельства, в ныне действующем УПК сконструирована специальная норма, в соответствии с которой суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны разъяснить участвующим в деле лицам их права и обеспечить возмож­ность осуществления этих прав (ч. 1, 2, ст. 11 УПК).

Данное законоустановление содержит два самостоятельных по­ложения: 1) о разъяснении прав и 2) об обеспечении возможности их осуществления.

Комплекс прав и обязанностей участвующих в уголовном деле лиц условно может быть разделен на две группы: 1) права и обя­занности, касающиеся в целом процессуального статуса обвиняемо­го, подозреваемого, потерпевшего, свидетеля и других участников уголовного процесса; 2) права и обязанности, которые имеет лицо при осуществлении или участии в конкретных следственных и иных процессуальных действиях (во время допроса, производства обыска, опознания, ареста, ознакомления с материалами дела по окончании расследования и т.д.).

На основании норм уголовно-процессуального законодательства следователь, дознаватель, прокурор или судья разъясняют права уча­ствующим в уголовном процессе лицам, во-первых, когда они по­лучают определенный процессуальный статус: обвиняемому — при предъявлении обвинения (ст. 172 УПК), потерпевшему или граждан­скому истцу — при первом допросе или явке к следователю (дознава­телю) (ст. 42, 44 УПК), гражданскому ответчику — при объявлении ему постановления о привлечении в качестве такового (ст. 54 УПК), понятому — перед началом следственного действия (ч. 4, ст. 170 УПК) и т.д., а во-вторых, до начала или в процессе осуществления кон­кретных процессуальных действий: при объявлении обвиняемому или подозреваемому постановления (определения) о применении к нему меры пресечения (ч. 3, ст. 101 УПК), перед осуществлением следственных действий (ст. 164 УПК): допроса, экспертизы; во время вынесения постановления о прекращении уголовного дела по реаби­литирующим основаниям, при объявлении обвиняемому об окон­чании предварительного следствия и т.д.

Базовое положение, сформулированное в ст. 11 УПК об обязан­ности прокурора, следователя и лица, производящего дознание, разъ­яснить участвующим в деле лицам их права, конкретизируется в ряде других статей УПК, регулирующих отдельные процессуальные действия и правоотношения, в частности касающиеся содержания разъяснения. Так, при прекращении уголовного дела по реабилити­рующим основаниям или при постановлении оправдательного при­говора орган дознания, следователь, прокурор и суд в соответствии со ст. 11 УПК обязаны разъяснить гражданину порядок восстанов­ления его нарушенных прав и принять предусмотренные законом меры к возмещению ущерба, причиненного гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу. Указанные органы и лица обязаны разъяс­нить гражданину порядок восстановления его нарушенньгх прав и принять необходимые меры к возмещению ущерба, причиненного гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного при­влечения к уголовной ответственности, незаконного задержания, незаконного применения меры пресечения, незаконного продолжения исполнения назначенного наказания, если такой ущерб был причи­нен после вступления в силу указанного уголовного наказания.

Невыполнение требований закона о разъяснении участникам уголовного процесса их прав и обязанностей влечет отрицательные юридические последствия. В Постановлении Пленума Верховного суда Российской Федерации № 8 от 31 октября 1995 г. «О некото­рых вопросах применения судами Конституции Российской Феде­рации при осуществлении правосудия» это положение четко сфор­мулировано в отношении свидетельского иммунитета, предусмот­ренного ст. 51 Конституции.

Если подозреваемому, обвиняемому(ой), его супругу(е) и близким родственникам при дознании или на предварительном следствии не было разъяснено указанное конституционное положение, — говорится в п. 18 Постановления, — показания этих лиц должны признаваться судом по­лученными с нарушением закона и не могут являться доказательствами виновности обвиняемого (подозреваемого)[312].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: