СОЦИАЛ-ЛИБЕРАЛЬНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ НА ПОЛИТИЧЕСКОЙ КАРТЕ СОВРЕМЕННОЙ ЕВРОПЫ

На основе исследований Арнолъдо Медлена, Аллена Менка, Лионеля Жо-спена, Бенжамена Барона, Добрина Спасова и др. автор раскрывает протекающие в настоящее время процессы взаимопроникновения, симбиоза, конгломерата между социал-демократизмом и либерализмом, тенденции создания «третьей европейской центристской силы».

Социал-либерализм рассматривается в его обоих подвидах – социальный либерализм и либеральный социал-демократизм — как универсальные течения позднего капитализма.

Делается упор на социал-либеральном возрождении европейской социал-демократии — во Франции, Германии, Австрии, Испании, Италии, Великобритании, Греции и др. и на реформированных левых партиях Восточной Европы, которые находятся у власти в Болгарии, Венгрии, Словакии, Чехии.

Прошедший с 1989 г. период после падения Берлинской стены, после падения государственного социализма как социально-экономической и политической системы в Восточной Европе и бывшем Советском Союзе стал временем, за которое мощные когда-то левые партии перестроились и реформировались, чтобы выжить в европейском политическом пространстве. Они проявляют признаки подъема, а некоторые из них стали столпами европейской социал-демократии — во Франции, Германии, Австрии, Испании, Италии, Великобритании и др. Иные ее представители из бывшего Восточного блока сейчас у власти — в Чехии, Словакии, Румынии, Венгрии и Болгарии.

Взаимодействие между социал-демократизмом и либерализмом началось еще в 1995 г., когда Арнольд Медлен призвал к созданию «умерен-

Недев Тодор –кандидат социологических наук, доцент Варнинского свободного университета им. Черноризца Храброго (г. Варна, Болгария).

ной европейской центристской силы», которая бы восприняла «гуманный либерализм» — понимай, «умеренный капитализм». Такой симбиоз по Медлену, мог бы стать мостом между ними — неким человеческим «социал-либерализмом». В то же время Аллен Менк начал доказывать, что для европейских левых поздно быть по-старому социал-демократическими, в силу тенденции усиления либерализма, неолиберализма глобального капитализма. Это было признанием того факта, что социал-демократия уже включилась в этот процесс, чтобы доказать, что «человечеству суждено жить в мире, в котором оно уже живет».

Понятие «социал-либерализм» не имеет однозначного толкования и в разной степени принимается различными отрядами европейской социал-демократии. Французский лидер социалистов Лионель Жоспен в своей программной статье говорит: «Мы не левые либералы, мы социалисты» [5]. И как бы в доказательство этой позиции коалиция левых, которая тогда была у власти во Франции, разработала и добилась принятия Национальным собранием Закона о социальной модернизации Франции, внеся, таким образом, революционные перемены в трудовое законодательство.

Социал-либерализм в его обоих подвидах (социальный либерализм и либеральный социал-демократизм, как его назвал Добрин Спасов) становится универсальной концепцией управления трудом и капиталом в условиях глобализации. И при этом оба подвида основываются на идеях социализма и выражают общую озабоченность уменьшением социальных конфликтов при огромном нарастании богатств в развитых капиталистических странах. Взаимная зависимость между государствами и обществами также действует в этом направлении. Сегодня социал-либеральная социальная политика превращается в «исторически допустимый предел» возможностей политики всех левых партий. Вместе с тем, и социал-демократическая модель превращается в «исторически допустимый предел» организации социального управления для всех серьезных правых партий. Такова диалектика нового времени после падения реального социализма. Социальная ориентированность государств или присутствие социализма в управлении капитализмом сегодня не имеет альтернативы.

На основе какой социальной базы может строиться и крепнуть современная социальная политика? Старый рабочий класс, известный Марксу, из-за объективных причин социально-экономического развития (научно-технический прогресс, технологии и менеджмент и др.) ^в наше время не существует, кроме того, представители наемного труда разъединены и политически слабы. Гражданское общество имеет новую национальную стратификацию. Например, по мнению Бенжамена Ва-

рона [1], во Франции имеется 2,3 млн. предприятий, но в 1,4 млн. из них нет наемных рабочих; около 1 млн. предприятий имеют по 500 наемных работников (цифры из "Le mond economic", 15 января 2001 г.). Но это только количественный аспект проблемы.

Однако есть и качественный аспект, связанный с изменениями социально-экономических отношений. Современное общество все более характеризуется нематериальным трудом, производством знаний. В этой ситуации социальные агрегаты, классы, группы становятся более мобильными и «плавающими», временными. Они конструируются как функция от отношений, которые поддерживаются посредством знаний, технологий. Наемные работники все более характеризуются не тем, что между ними является общим, а тем, что их делает различающимися друг от друга. Временные договора, неполная занятость, частые увольнения, индивидуальность договоров превращают наемных работников в нестабильную социальную общность.

В глобализирующемся мире появляется все больше оснований, чтобы говорить о наличии процессов, которые направлены к частичной социализации и средств производства, и капитала, сколь бы это ни было условно, идет ли речь о так называемых обществах социального акцио-нерства или о коллективном управлении сбережениями трудящихся, которые также вкладываются в покупку акций. В качестве доказательства можно привести следующие данные: в 1999 г. общая сумма сбережений в мире составляла 30 тыс. млрд. долларов (30 трлн.), 15 триллионов из них были в пенсионных капитализированных фондах с участием ресурсов всех категорий наемных рабочих. В том же 1999 г. мировой ВВП достиг суммы 25 трлн. долларов, что меньше суммы коллективных акционерных участий [9]. Факты показывают, что роль коллективных институционализированных акционеров в определении политики фирм, то есть, в управлении собственностью все более растет. Этот вид капитализма называется паримониальным (от «паримониум» – собственность на имущество). Следует отметить, что паримониальный капитализм создает новую модель роста. На первом этапе социальных реформ действовала модель, доми-нированная зарплатой плюс долей разделенного остатка в результате роста производительности труда, что было предметом договора между трудом и капиталом. Это так называемая «модель Форда» в управлении предприятием и экономическим ростом.

При формировании паримониального капитализма доходы большой части наемных работников начинают образовываться из зарплаты и финансовых доходов от дивидендов и дополнительной стоимости биржевой Цены акций. Вследствие этого действует всеобщая обратная декомпенси-

рующая тенденция уменьшения прямой доли наемных работников и распределения ВВП. Так, например, за период 40 лет (1961—2000) эта доля в США упала с 69 до 67%, а в странах Европейского Союза — с 73 до 69%.

Во всяком случае, нужно ожидать, что эти процессы, хотя и охватывают пока лишь развитый капитализм, по всей мировой экономике сумма акционерных накоплений в институционализованных структурах все больше будет превышать ВВП, что уже становится фактом, в конечном счете они покроют большую часть стоимости средств производства, то есть всего производственного аппарата общества. В 2006 г. это покрытие достигало немногим более 20% производственного аппарата соответствующих капиталистических стран. Тем не менее, очевидно, что социальная реформация продолжает совершаться новыми путями. Формирование внушительного накопления наемными работниками, массово ориентированное на коллективное акционерство, несомненно, создает объективно новую характеристику позднего капитализма.

В современной социально-экономической ситуации наемный работник, с одной стороны, ищет высокую зарплату и надежное рабочее место, а с другой стороны, как акционер, он ищет высокой доходности своей акционерской инвестиции. Эта вызывает уменьшение расхода труда, увольнения и др. (по мнению Р. Пасе). Эта реальная дихотомия ждет своего правильного определения и решения, которые пока ученые-аналитики не нашли.

Может быть, именно непредсказуемый рынок, в том числе, финансовый, не является единственным путем и средством приобщения труда к собственности на средства производства, к управлению ею. Возможно, новые формы коллективных акционерных инвестиций дают трудовому человеку неизвестные до сих пор возможности ограничения власти личного богатства.

Болгарская модель социал-либерализма ведет свое начало от 44-го съезда БСП [11], который включил в свой словарь понятие социал-либерализма, но не как идеологический инструмент, а лишь как возможную управленческую политику после успешных выборов в парламент и создания социал-либерально-центристской коалиции. Одновременно нужно признать, что социал-либерализм входит в арсенал идеалов только тех партий, которые не видят исторической альтернативы капитализму и определяют свою длительную роль лишь как приспособление к его эволюции.

Нельзя забывать и тот факт, что европейская социал-демократия, не поднимавшаяся когда-либо до реальной исторической левой альтернативы, после своей мутации от социал-реформизма к социал-конформизму теряет и последние остатки исторического социал-демократизма, а по-

этому утратила свой шанс стать адекватной левой исторической силой. В своем обращении к Высшему Совету БСП еще 13 октября 2000 г. Бенжамен Варон сказал, что Болгарской социалистической партии суждено разделить в значительной мере эту судьбу. БСП может сохранить характер и роль исторической левой силы, только и поскольку в своих документах и действиях она будет делать ясное разграничение между своими прагматическими и историко-программными целями, сформулированными как преодоление капитализма. Это может произойти лишь путем реформации и преодоления «наемных отношений» как основных отношений капитализма.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: