Принципы разрешения коллизий, возникающих в сфере внутригосударственных отношений

Существование коллизий в любой правовой системе является объективным явлением. Поэтому в рамках любой нормативной системы должны существовать правила (принципы), используя которые можно было бы разрешать возникающие коллизии. Н.В. Миронов подчеркивает, что «возможность и, более того, неизбежность коллизий (в том числе и иерархических) норм международного права в современных условиях прежде всего связана с огромным и все более возрастающим количеством международных соглашений, которые непрерывно заключаются странами и их органами».[*]

Практика и доктрина международного права выделяет два основных принципа разрешения коллизий: принцип иерархии и принцип приоритета применения.

Принцип иерархии объективно существует практически в любой социальной нормативной системе, включая правовую. Н. В. Миронов отмечал, что «являясь системой норм, право представляет собой сложное сочетание, предполагающее взаимодействие и взаимоподчинение отдельных составляющих его элементов. Этот последний момент и есть то, что на юридическом языке называют иерархией норм (актов)».[*]

Одна из особенностей принципа иерархии заключается в том, что указанный принцип применяется к правовым нормам, имеющим различную юридическую силу в рамках той или иной правовой системы. Причем если речь идет о нормах международного права, то юридическая сила таких норм зависит от их природы, содержания, а не от источника их закрепления. М. Ляхс, определяя возможные пути разрешения конфликтов международно-правовых норм, подчеркивал, что «в этом отношении все большее значение приобретает иерархия, определяемая содержанием нормы». Автор на первое место ставит договоры, цель которых заключается в подтверждении или уточнении общепризнанных принципов международного права. «Далее идут договоры, за которыми их участниками признают превосходство по отношению к другим договорам».[*]Н. В. Миронов указывал, что «особенности иерархии в международном праве определяются спецификой самого международного права и его норм и принципов, которые имеют различный характер», «иерархический приоритет основополагающих, общепризнанных императивных принципов и норм международного права основывается не на авторитете органов, утвердивших эти принципы или нормы, что имеет место в национальном праве. Указанный приоритет имеет универсальный характер и определяется содержанием этих принципов и норм, составляющих самую основу международного права вообще»[*] Л. Н. Шестаков также отмечает, что «всякие попытки связать иерархию норм международного права с его источниками, определяя при этом норму обычного международного права как норму более высшего порядка, бесплодны, что подтверждает и практика международной жизни. Иное ведь и невозможно, так как в основе и обычной, и договорной нормы международного права лежит соглашение государств. В рамках международного права можно было бы ставить вопрос о преимущественной силе определенного источника только в том случае, если бы на этот счет было бы общепризнанное соглашение государств».[*]

Таким образом, иерархическое место нормы международного права в системе межгосударственных отношений определяется не формой ее существования, а ее содержанием.

Следует отметить, что принцип иерархии всегда должен быть закреплен либо в источниках международного права, когда речь идет об иерархии международно-правовых норм, либо в источниках национального права, когда возникает необходимость разрешения коллизий между правовыми нормами, действующими в сфере внутригосударственных отношений.[*] Так, в силу ст. 53 нормы jus cogens обладают большей юридической силой, чем все остальные нормы международного права. Ст. 103 Устава ООН, предусматривающая преимущественную силу обязательств, которые закреплены в Уставе ООН, перед всеми другими нормами международного права, содержащимися в международных соглашениях, заключаемых государствами — участниками Организации Объединенных Наций.[*] В соответствии с п. 2 ст. 30 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года «ели в договоре устанавливается, что он обусловлен предыдущим или последующим договором или что он не должен считаться несовместимым с таким договором, то преимущественную силу (выд. — Б.З.) имеют положения этого другого договора».[*] Согласно ст. 15 Конституции РФ, последняя «имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации».

В свою очередь, когда речь идет о реализации принципа иерархии применительно к комплексным нормам, то принцип иерархии должен быть закреплен в национальном законодательстве, одним из примеров которого является второе предложение п. 4 ст. 15 Конституции РФ: «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». При отсутствии соответствующей отсылки положения международного договора должны были бы иметь равную юридическую силу с положениями, сформулированными в законах и, как следствие, действие таких договоров и законов подчинялось бы не принципу иерархии, а принципу приоритета применения, являющемуся следующим основным принципом разрешения коллизий.

Основное отличие принципа приоритета применения от принципа иерархии заключается в том, что здесь правовые коллизии возникают между нормами, имеющими равную юридическую силу. М. Эйкхерст подчеркивал, что в США и странах континентальной Европы договоры обладают таким же юридическим статусом, что и законы.[*]В силу этого последующий договор может отменить правила, содержащиеся в более раннем законе, и наоборот. Н. В. Миронов включал в сферу действия данного принципа принцип соотношения раннего или позднего изданного акта или принцип соотношения общего и специального договора по одному и тому же вопросу.[*]

В связи с этим нельзя разделить позицию С. Ю. Марочкина, который допускает разрешение коллизий между федеральным законом и нератифицированным межгосударственным договором через принципы преимущества более позднего или более специального акта, иными словами — через принцип приоритета применения в том виде, как этот принцип раскрывается в настоящем исследовании.[*] Нератифицированный межгосударственный договор и федеральный закон занимают, как будет отмечено ниже, различное иерархическое место в правовой системе России, и поэтому соотношение вышеуказанных нормативно-правовых актов должно подчиняться принципу иерархии, а не принципу приоритета применения. Федеральный закон в рассматриваемом нами случае должен иметь большую юридическую силу, чем нератифицировнаный межгосударственный договор.

В сфере внутригосударственных отношений при разрешении коллизий, возникающих между положениями нормы международного права и национально-правовой нормой или между положениями норм международного права, ставшими частью правовой системы России, государственные органы должны руководствоваться как принципом иерархии, так и принципом приоритета.

Когда речь идет о реализации международно-правовых положений в сфере внутригосударственных отношений и, как следствие, разрешении возникающих коллизий, то при осуществлении принципа иерархии, в отличие от международной нормативно-правовой системы, основное внимание, в принципе, должно быть уделено иерархии государственных органов, создающих (принимающих) соответствующие источники внутригосударственного права и/или выражающие прямо или косвенно[*] окончательное согласие на обязательность для государств тех или иных норм международного права.[*] «Иерархия внутригосударственных актов, — пишет И. С. Самощенко, — всегда выступа[ет] как отражение иерархии самих государственных органов».[*] М. Эйкхерст подчеркивает, что в практике государств иерархическая сила международного договора зависит от иерархического положения государственного органа, выразившего согласие применительно к такому договору.[*]

Н. В. Миронов раскрывал один из аспектов принципа иерархии применительно к международноправовым нормам, реализуемых в сфере внутригосударственных отношений, через статус государственного органа, выразившего согласие с такой нормой, а точнее с источником, содержащим данную норму. Автор отмечал, что «иерархия международно-правовых норм (актов) при их применении в системе национального права также основывается на иерархии органов, заключивших договор. Однако иерархия международно-правовых норм имеет отнюдь не универсальный (как во внутригосударственном праве), а лишь специальный характер, распространяясь только на совокупность международных соглашений, заключенных данным государством с другим конкретным государством».[*] «Таким образом, — далее подчеркивал автор, — учитывая существование на практике различных видов международных соглашений (по внутригосударственной иерархии органов, заключивших эти соглашения), очевидно, что общее правило теории международных договоров, независимо от их наименования и формы, нуждается в уточнении в том смысле, что такое равенство силы договоров в отношениях между данными конкретными государствами при применении норм этих договоров в сфере действия внутригосударственного права предполагает иерархическое равенство государственных органов, заключивших (утвердивших) данные договоры».[*]

Толкование принципа иерархии в сфере внутригосударственных отношений в зависимости от иерархии государственного органа, издавшего нормативно-правовой акт и/или выразившего согласие в отношении нормы международного права, обусловлена тем обстоятельством, что если международное право основано на принципе координации, то внутригосударственное право — на принципе соподчинения нижестоящих органов вышестоящим. Н. В. Миронов отмечал, что «в противоположность внутригосударственной иерархии, которая в принципе, за небольшим исключением (например, в отношении конституций, принимаемых органами, издающими также конституционные и обычные законы), является иерархией «неравенства сторон», «в национальном праве всякая иерархическая зависимость правовых актов может основываться и основывается только на соподчинении Никакие структурные особенности актов, а также различия в сфере действия актов одного и того же органа не входят в понятие иерархии актов и, следовательно, соотношение таких актов не может определяться принципом иерархии».[*]

В Конституции РФ установлен четкий перечень основополагающих источников внутригосударственного права, а также их иерархия в зависимости от органа, издавшего соответствующий источник. В соответствии с Конституцией РФ наряду с данным нормативно-правовым актом на территории Российской Федерации действуют иные источники национального права России: федеральные конституционные законы (ст. 108), федеральные законы (ст. 105), указы и распоряжения Президента РФ (ст. 90), постановления и распоряжения Правительства РФ (ст. 115). Конституция РФ также регулирует вопросы иерархичности вышеуказанных нормативных актов. К примеру, указы и распоряжения Президента РФ не могут противоречить Конституции РФ и федеральным законам. Правотворческая деятельность Правительства РФ должна соответствовать не только Конституции РФ и федеральным законам, но и указам Президента РФ. Из иных внутригосударственных нормативно-правовых актов следует, что деятельность федеральных министерств, ведомств, иных федеральных органов государственной власти должна соответствовать не только Конституции РФ, федеральным законам, но и правовым актам Президента РФ, Правительства РФ (ст. 3 ГК РФ, п. 2 Положения о Министерстве иностранных дел РФ в ред. от 16 сентября 2002 г.).

Органы государственной власти принимают не только нормы внутригосударственного права, но и в пределах предоставленной им компетенции участвуют в создании норм международного права. Международное правотворчество является проявлением международной правосубъектности государства. Более того, международное правотворчество является одним из неотъемлемых элементов принципа суверенного равенства государства, согласно которому государство вправе самостоятельно осуществлять не только свою внутреннюю, но и внешнюю политику. Согласно п. «к» и «л» ст. 71 Конституции РФ, «внешняя политика, и международные отношения, международные договоры Российской Федерации, вопросы войны и мира», «внешнеэкономические отношения Российской Федерации» находятся в исключительном ведении Российской Федерации. Указанные выше вопросы подразумевают под собой участие федеральных органов государственной власти России, в том числе, в создании, изменении и прекращении норм международного права независимо от источника существования таких норм. В свою очередь, на федеральном уровне в пределах предоставленной компетенции в решении вышеупомянутых вопросов принимает участие Президент РФ, Федеральное Собрание РФ, Правительство РФ, федеральные министерства и ведомства.

Положения нормы международного права, став частью правовой системы России, должны подчиняться принципу иерархии, существующему в рамках этой системы.[*] Как было отмечено выше, иерархия норм международного права в рамках международно-правовой нормативной системы определяется не источником закрепления таких норм, а характером, существом, сферой отношений, регулируемых данной нормой. В свою очередь, иерархия внутригосударственно-правовых норм определяется источником закрепления этих норм, а конкретнее — органом государственной власти, издавшим (принявшим) соответствующий источник. В связи с этим, по общему правилу, положения норм международного права, став частью правовой системы государства, по объективным причинам должны подчиняться принципу иерархии в том виде, как он толкуется применительно к национальноправовым нормам.

Положения норм международного права, источником которых является международный договор, международный обычай, решение международной межправительственной организации, став частью правовой системы России, оказывают правовое воздействие на внутригосударственные отношения, возникающие не только с участием частных лиц, но и с участием федеральных органов государственной власти, а также органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления. В связи с этим можно утверждать, что подчинение процедуры разрешения коллизий с участием положений норм международного права, ставших частью правовой системы России, принципу иерархии, как он толкуется применительно к национально-правовым нормам, отвечает и способствует обеспечению Основ конституционного строя, провозглашенных и закрепленных в главе 1 Конституции РФ.[*]

Как отмечалось выше, принцип приоритета применения используется в отношении правовых норм, обладающих равной юридической силой. Особенность реализации данного принципа в правовой системе России заключается в том, что указанный принцип не применяется к коллизиям, возникающим между положениями норм международного права, ставшими частью правовой системы России, и положениями нормы внутригосударственного права. Если возникает коллизия между нормой федерального закона и положением международного договора, согласие в отношении которого было выражено Российской Федерацией в форме принятия федерального закона, то положения международного договора будут действовать не в силу принципа приоритета применения, а согласно принципу иерархии, предусмотренному, в частности, в п. 4 ст. 15 Конституции РФ, а также ст. 5, 15 Закона «О международных договорах Российской Федерации».[*] Если возникает коллизия между положением федерального закона и положением международного договора, согласие в отношении которого было выражено в иной форме, нежели принятие федерального закона, то должны действовать положения закона также в силу принципа иерархии. В свою очередь, принцип приоритета применения реализуется при разрешении коллизий, возникающих непосредственно между положениями норм международного права, ставшими частью правовой системы России и обладающими равной юридической силой в рамках этой системы.[*]

В работе «Толкование норм международного права» И. И. Лукашук и О. И. Лукашук отмечают, что «Конституция установила не общий приоритет норм международного права, а приоритет применения. Общий приоритет означал бы, что в случае противоречия международной норме закон прекращает свое действие. Приоритет применения означает, что в случае противоречия в данном конкретном случае применяется международная норма, но это не лишает закон юридической силы и он применяется в иных случаях».[*] Представляется, что авторы, рассматривая приоритет применения именно в таком аспекте, исходят из того, что положения, содержащиеся в международно-правовых нормах, и прежде всего в договорных нормах международного права, оказывают регулирующее воздействие на отношения с иностранным элементом (одним из примеров в этом отношении являются двусторонние международные договоры об избежании двойного налогообложения, предусматривающие исключения из общих правил, содержащихся в налоговом законодательстве государства). С точки зрения авторов, принцип приоритета применения охватывает, в частности, правило соотношения общей и специальной нормы. Однако соотношение общих норм, определенных в национальном законодательстве, и специальных норм, содержащихся в источниках международного права, должно подчиняться не принципу приоритета применения, а принципу иерархии.

Когда национальный суд рассматривает дела с иностранным элементом и если международный договор предусматривает исключения из общего правила, содержащегося в источнике внутригосударственного права, то здесь речь идет об «относительной отмене», то есть суд отдает иерархический приоритет положению, закрепленному в международном договоре, только в конкретном случае. Так, например, положения Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года применяются к договорам купли-продажи товаров между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся в разных государствах: а) когда эти государства являются Договаривающимися государствами или б) когда, согласно нормам международного частного права, применимо право Договаривающегося государства (ст. 1 Конвенции).[*] В случае, если стороны заключают договор международной купли-продажи товаров, действие которого подчиняется российскому праву, то к отношениям сторон будут в первую очередь применяться положения вышеупомянутой Конвенции. В случае, если бы Конвенция отсутствовала, то соответствующие отношения регулировались общими нормами, предусмотренными в Гражданском кодексе РФ. При «относительной отмене» международный договор делает как бы исключение из общего правила, предусмотренного в источнике национального права.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в Информационном письме от 13 августа 2004 года № 81 «Обзор практики применения арбитражными судами кодекса торгового мореплавания Российской Федерации» отметил, что «поскольку судно, об аресте которого в порядке принятия обеспечительных и предварительных обеспечительных мер ходатайствует заявитель, плавает под флагом государства-участника Международной конвенции об унификации некоторых правил, касающихся ареста морских судов, 1952 г. (далее Конвенция об аресте морских судов), арбитражный суд при принятии определения об аресте судна руководствовался правилами этой Конвенции

В соответствии с Федеральным законом от 6 января 1999 г. Российская Федерация присоединилась к Конвенции об аресте морских судов. Как указано в пункте 1 статьи 8 Конвенции, ее положения применяются к любому судну, плавающему под флагом договаривающегося государства, в пределах юрисдикции любого договаривающегося государства. Поскольку судно, об аресте которого ходатайствовал заявитель, плавает под флагом государства-участника Конвенции, арбитражный суд, налагая арест на это судной, должен был руководствоваться правилами АПК РФ в той мере, в какой иные правила не установлены этой Конвенцией».[*]

Таким образом, положения Конвенции об аресте морских судов осуществляли «относительную отмену» правил, содержащихся в Арбитражном процессуальном кодексе РФ, исключительно в рамках конкретного рассматриваемого дела.

Но необходимо иметь в виду, что положения, содержащиеся, к примеру, в международном договоре, могут оказывать регулирующее воздействие не только на отношения с иностранным элементом, но и на чисто внутригосударственные отношения, и в этом случае норма национального законодательства, противоречащая положению нормы международного права, ставшему частью правовой системы государства, в дальнейшем не должна применяться ни при каких условиях. В отличие от вышерассмотренной ситуации, здесь подразумевается «абсолютная отмена», «абсолютное» неприменение соответствующей нормы национального законодательства. Если речь идет об «абсолютной отмене» нормы национального законодательства, то фактически речь идет о признании такой нормы недействующей и, возможно, правового акта, содержащего такую норму, недействующим. Данный вывод вытекает из того положения, что такую норму невозможно будет реализовать ни в одной из известных нам признанных юридических форм: использование, соблюдение, исполнение и применение.

Нельзя не отметить, что гражданско-процессуальное законодательство предусматривает процедуру оспаривания нормативных правовых актов, принятых органом государственной власти, органа местного самоуправления или должностным лицом, вследствие которого нарушаются права и свободы человека и гражданина (глава 24 ГПК РФ). По результатам рассмотрения суд признает недействующим полностью или в части обжалуемый нормативный правовой акт, противоречащий федеральному закону или другому нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу (ст. 253 ГПК РФ). Судебная практика свидетельствует, что если внутригосударственный нормативноправовой акт противоречит положениям, содержащимся в источнике международного права, и в том числе международном договоре, то такой правовой акт признается судом недействующим.

Так, в решении от 3 февраля 2000 года по делу № ВКПИ99-032 Верховный Суд РФ, частично удовлетворяя требования заявителя, отметил, что «в соответствии с ч. 1 ст. 20 Закона РФ «О статусе военнослужащих» от 22 января 1993 г. военнослужащие имеют право на бесплатный проезд железнодорожным, воздушным, водным и автомобильным (кроме такси) транспортом в командировке, в связи с переводом к новому месту военной службы, к местам использования основного отпуска (один раз в год), дополнительных отпусков и обратно Правительство же Российской Федерации в Постановлении № 806 от 6 июля 19994 г. указало, что Министерство обороны РФ при реализации льгот военнослужащих, установленных Законом РФ «О статусе военнослужащих», осуществляет оплату проезда только по территории Российской Федерации, и признало не действующими на территории Российской Федерации статьи 49, 52, 55, 56, 62 Постановления Совета Министров СССР от 17 февраля 1981 г. № 193 «Об утверждении Положения о льготах для военнослужащих, военнообязанных, лиц. Уволенных с военной службы в отставку, и их семей». Между тем в статье 55 указанного выше Положения были предусмотрены льготы военнослужащим на проезд за счет средств Министерства обороны при следовании в очередные отпуска и обратно на всей территории СССР. Таким образом, указав в пункте 1 Постановления № 806 от 6 июля 1994 г., что Министерство обороны РФ осуществляет оплату проезда военнослужащих лишь по территории Российской Федерации, и признав не действующими на территории Российской Федерации указанный выше статьи Постановления Совета Министров СССР № 193 от 17 февраля 1981 г., Правительство Российской Федерации своим Постановлением фактически лишило военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей права на бесплатные проезд к местам использования основного отпуска и обратно по территории стран СНГ.

В соответствии же со ст. 1 Соглашения [между государствами — участниками Содружества Независимых Государств о социальных и правовых гарантиях военнослужащих, лиц, уволенных с военной службы, и членов их семей] от 14 февраля 1992 г. За военнослужащими, лицами, уволенными с военной службы, проживающими на территории государств-участников Содружества, а также членами их семей сохраняется уровень прав и льгот, установленных ранее законами и другими нормативными актами бывшего Союза ССР.[*] Одностороннее ограничение указанных прав и льгот военнослужащих, лиц, уволенных с военной службы, и членов их семей не допускается В связи с тем, что Постановление Правительства РФ № 806 от 6 июля 1994 г. вопреки международному договору Российской Федерации ограничивает права и льготы военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей в части бесплатного проезда к месту использования основного отпуска и обратно по территории СНГ, оно не может быть признано в этой части и подлежит отмене».[*]

Таким образом, при разрешении коллизий, возникающих между положениями, содержащимися в источниках международного права, ставшими частью правовой системы государства, и правилами, предусматриваемые в национально-правовых источниках, а также при разрешении коллизий, непосредственно возникающих между положениями норм международного права, ставшими частью правовой системы государства, действуют как принцип иерархии, так и принцип приоритета применения. Однако особенности реализации вышеупомянутых принципов в рамках правовой системы государства зависят от источника международного права, содержащего соответствующие положения.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: