Сделай Сам Свою Работу на 5

ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВОТВОРЧЕСТВО КАК МЕТОД НАЦИОНАЛЬНО-ПРАВОВОЙ ИМПЛЕМЕНТАЦИИ 6 глава





При осуществлении толкования положений, предусматриваемых в источниках международного права, ставших частью правовой системы государства, необходимо использовать как принципы, способы, правила, действующие в рамках международно-правовой системы, так и принципы, способы толкования, характерные для конкретной национально-правовой системы. Законодатель включил в правовую систему России положения, содержащиеся в общепризнанных нормах международного права и международных договоров РФ. Однако надлежащим образом применить положение, зафиксированное в источнике международного права, не используя правила толкования, сложившиеся в рамках международной нормативной системы, практически невозможно. Поэтому можно утверждать, что правила толкования норм международного права также вошли в правовую систему страны наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации. В связи с этим нельзя полностью согласиться с мнением И. И. Лукашука, отмечающего, что «принципиальное положение состоит в том, что международные принципы и толкования являются частью права страны»[*]. Правила толкования, за исключением тех, которые предусмотрены в источниках международного права, не являются правовыми нормами, и следовательно, объективно не могут формировать систему права конкретного государства. Как будет отмечено ниже, многие способы толкования международно-правовых норм были выработаны доктриной международного права и поэтому не представляют собой правовой нормы.



Некоторые правила толкования международных договоров содержатся в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года, согласно которой наряду с контекстом при толковании договора учитывается последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования. Применение норм международного права международными судебными (арбитражными) органами,[*] является, как будет отмечено ниже, особой формой практики применения договора. Поэтому, если международный суд или арбитраж в пределах предоставленной ему компетенции осуществляет толкование международно-правовых положений, применяемых впоследствии национальным судом, то правовые позиции, возникшие вследствие такого толкования, при прочих равных условиях должны приниматься во внимание национальными судами.



В решении от 8 декабря 1999 года Верховный Суд РФ, удовлетворяя требования заявителя о признании недействительным Приказа Министра обороны Российской Федерации от 2 сентября 1994 года № 300 «О порядке реализации льгот по проезду и перевозкам личного имущества военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей», применил ст. 1 Соглашения между государствами-участниками Содружества Независимых Государств о социальных и правовых гарантиях военнослужащих, лиц, уволенных с военной службы, и членов их семей, заключенного Российской Федерацией 14 февраля 1992 года. В мотивировочной части решения Верховный Суд РФ сослался на решение Экономического суда Содружества Независимых Государств от 15 апреля 1999 года, принятое по запросу Совета министров обороны государств — участников Содружества Независимых Государств. Данный международный суд дал толкование ст. 1 вышеупомянутого Соглашения следующим образом: «Статья 1 Соглашения между государствами — участниками Содружества Независимых Государств о социальных и правовых гарантиях военнослужащих, лиц, уволенных с военной службы, и членов их семей» содержит договорное условие, согласно которому для лиц, состоявших на день подписания Соглашения — 14 февраля 1992 г. — на военной службе, а также членов их семей продолжают действовать нормы законодательства бывшего Союза ССР в части возмещения затрат на проезд к месту проведения отпуска в пределах территории Союза ССР»[*].



Применяя правовые позиции, возникшие вследствие толкования норм международного права международными судами (арбитражами), следует принять во внимание, что если в деле возникает вопрос о нарушении тем или иным международным судом или арбитражем компетенции, предоставленной ему государствами-участниками, то должна действовать презумпция соблюдения соответствующим международным судом или арбитражем его компетенции. Доказательства, опровергающие эту презумпцию, должны быть получены от государственных органов, отвечающих согласно законам государства за реализацию внешней политики, в том числе за действие международных договоров. Представляется, что национальный суд не должен обладать самостоятельным правом решения вопроса, действовал ли международный суд или арбитраж в пределах предоставленной ему государствами компетенции.

В решении от 7 декабря 2000 года по делу № ГКПИ99-881 Верховный Суд РФ отметил, что ссылка заявителя «в подтверждение факта создания единой таможенной территории между Россией и Беларусью со всеми вытекающими из этого последствиями на решение Экономического Суда Содружества Независимых Государств от 15 сентября 1997 года, согласно которому такая таможенная территория уже создана и движение товаров, выпущенных для свободного обращения на территории одного из государств, впоследствии ограничению не подлежит,.. не может быть признана убедительной, так как данное решение для Союзного государства Беларуси и России обязательного характера не носит. В силу пунктов 3 и 5 Положения об Экономическом Суде СНГ последний наделен правом осуществлять толкование лишь тех международных соглашений, которые являются «актами Содружества». Что же касается Соглашения о Таможенном союзе, то этот договор актом Содружества не является. Об этом свидетельствует и письмо МИД РФ от 29 ноября 2000 года.

Важно отметить, для того чтобы решение международного судебного или арбитражного органа имело юридический эффект[*] в сфере внутригосударственных отношений, как будет отмечено ниже, в национальном законодательстве государства должна содержаться отсылочная норма к соответствующим судебным актам. Если такая норма отсутствует, то решение международного суда или арбитража может приниматься во внимание исключительно при толковании положений норм международного права, которые уже были истолкованы в сфере международной юрисдикции. Иными словами, решение международного суда может не быть обязательным в международно-правовом аспекте для конкретного государства, но если данное решение содержит толкование нормы международного права, являющейся обязательной для государства и положение которой применяется в национальном суде данного государства, то суд во исполнение ст. 31 Венской конвенции о праве международных договоров может и должен принять во внимание осуществленное на международном уровне толкование. В свою очередь, если государство явно выступает против осуществленного международным судом или арбитражем толкования, то, естественно, такое толкование не должно приниматься во внимание национальными судебными органами.


Отечественные учебники международного права касаются правил толкования исключительно международных договоров. И. И. Лукашук и О. И. Лукашук справедливо заметили, что «в литературе проблему толкования в большинстве случаев рассматривают применительно к международным договорам. В отечественных учебниках соответствующий раздел содержится в главе о праве международных договоров. Складывается впечатление, будто проблема толкования обычных норм вообще не существует»[*].

Так, коллектив авторов учебника международного права под ред. Ф. И. Кожевникова выделяет виды толкования международных договоров — аутентичное и казуальное, а также способы толкования — грамматическое; историческое; логическое и систематическое[*]. Коллектив авторов учебника международного права под ред. В. И. Кузнецова, С. А. Егорова, С. В. Черниченко рассматривает основные принципы толкования международных договоров — договоры должны толковаться добросовестно, в соответствии с обычным значением слов в их контексте, если иное не установлено в договоре; толкование должно находиться в соответствии с объектом и целями договора, а также основными принципами международного права; толкование не должно наносить ущерба правам сторон. Кроме принципов толкования, авторы рассматривают методы толкования международных договоров, основные из которых сводятся к следующим: грамматическому; логическому; систематическому; историческому. Причем коллектив авторов специально обращает внимание, что данный перечень методов не носит исчерпывающего характера[*]. Коллектив авторов учебника международного права под ред. Г. В. Игнатенко и О. И. Тиунова сконцентрировал внимание на принципах толкования, изложенных в Венской конвенции о праве международных договоров[*]. Коллектив авторов учебника международного права под ред. Л.Н. Шестакова, А.Н. Талалаева, Е.А. Шибаевой, М.А. Коробовой рассматривает специальные способы толкования международных договоров. «В частности, — отмечают авторы, — должны принимать во внимание особенности языков, на которых составлен договор, исторические особенности его заключения, связь частей договора между собой, а также то, что договор, включая преамбулу, составляет единое и юридическое целое. Результаты толкования не должны противоречить основным принципам международного права, нарушать суверенитет государства, вести к бездействию договора или к утрате им смысла. Специальные статьи имеют приоритет перед общими постановлениями договора. Важна для толкования договора практика его применения»[*]. Виды толкования зависят от органов, осуществляющих толкование. Одностороннее толкование договора не обязывает других участников. В свою очередь, обязательным является такое толкование, которое согласовано всеми участниками договора.

Детальный анализ основных принципов, правил и способов толкования международно-правовых норм, источником которых являются международные договоры и обычаи, был осуществлен И. И. Лукашуком и О. И. Лукашук в учебном пособии «Толкование норм международного права». Авторы, в частности, выделяют следующие принципы толкования норм международного права: принцип добросовестности, согласно которому нормы международного права должны добросовестно толковаться; принцип эффективности, подразумевающий такое толкование, которое способствовало бы эффективному действию толкуемой нормы; принцип правомерности, в силу которого толкование норм международного права не должно вести к нарушению иных международно-правовых норм, включая императивные; принцип единства толкования, гарантирующий единое толкование правовой нормы для каждого случая, не допускающий различного толкования одних и тех же норм в одних и тех же рассматриваемых ситуациях; принцип уважения прав субъектов, не позволяющий необоснованное расширение прав одних субъектов за счет ущемления прав других субъектов и, соответственно, расширения их обязанностей; принцип справедливости, содействующий толкованию правовой нормы с учетом обстоятельств конкретного дела[*]. Авторы выделяют следующие основные правила толкования: термины, содержащиеся в норме, должны пониматься в их обычном значении, с учетом контекста договора, специальное значение придается термину только в том случае, когда это явно следует из намерений сторон; приоритет специальной нормы перед общей. И. И. Лукашук и О. И. Лукашук также выделяют правила, касающиеся толкования многоязычных текстов: правило единства текста на разных языках, заключающееся в том, что договор имеет единое содержание, находящее выражение в разноязычных текстах; правила равной юридической силы разноязычных текстов (равная аутентичность)[*]. Следует обратить внимание, что стороны в договоре, имеющем разноязычные тексты, обладающие равной аутентичной силой, могут предусмотреть возможность предоставления приоритета в толковании применительно к конкретному тексту. Так, Протокол о внесении изменений в Меморандум о взаимопонимании между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Корея по вопросам выдачи виз от 18 марта 1992 года совершен в двух экземплярах, каждый на русском, корейском и английском языках, причем все тексты имеют одинаковую силу. Но в случае разногласий для целей толкования будет использоваться текст на английском языке (ст. 6)[*].

Авторы указывают на существование следующих способов[*] толкования: специально-юридическое толкование, заключающееся в выяснении юридических характеристик международно-правовой нормы — находится ли норма в действии, является ли она правомерной, круг субъектов международного права, на которые распространяет действие данная норма; систематическое толкование, подразумевающее толкование нормы права в системе иных правовых норм, действующих в рамках соответствующей правовой системы;[*] грамматическое толкование, представляющее собой уяснение смысла нормы путем анализа слов, терминов, а также ее текста с точки зрения этимологии, лексики, синтаксиса и стилистики языка; логическое толкование подвергает текст нормы анализу, основанному на законах и правилах логики; историческое толкование подразумевает толкование, осуществляемое с учетом исторических условий создания нормы; политическое толкование, в свою очередь, осуществляется с учетом политических условий, действовавших в момент создания нормы; телеологическое толкование — толкование с учетом объекта и целей толкуемой правовой нормы.[*] Авторы в качестве способов также различают буквальное, распространительное и ограничительное толкование[*]. Буквальное толкование используется в тех случаях, когда текст достаточно точно отражает намерения сторон. Распространительное толкование применяется тогда, когда реальный смысл нормы шире своей буквальной формы. Соответственно, ограничительное толкование — когда смысл нормы уже словесной формы. И. И. Лукашук и О. И. Лукашук особо подчеркивают, что эти два последних способа толкования не должны вести к ограничению или расширению реального содержания правовой нормы[*]. Авторы также отмечают нормативное и казуальное толкование. Первое представляет собой выяснение содержания правовой нормы применительно ко всем случаям, подпадающим под регулирующее действие нормы. Казуальное, в свою очередь, предполагает толкование в отношении конкретной ситуации случая, являющегося предметом рассмотрения государственным органом, включая национальный суд[*]. Международные органы и организации, по мнению авторов, осуществляют нормативно-рекомендательное толкование, суть которого заключается в выяснении содержания нормы права применительно ко всем случаям, но такое толкование носит исключительно рекомендательный характер[*].

Отечественная доктрина теории государства и права, ориентированная на толкование внутригосударственных правовых норм, выделяет следующие основные способы толкования: грамматическое, систематическое, историко-политическое, логическое[*]. А.Б. Венгеров в зависимости от субъекта толкования различал также аутентичное и доктринальное толкование, а в зависимости от возможности в дальнейшем использовать результаты толкования — нормативное и казуальное[*]. Примером нормативного толкования являются постановления Пленума Верховного Суда РФ, связанные с разъяснением отдельных положений, содержащихся в законодательстве[*]. С.С. Алексеев отмечал также специально-юридическое толкование, основывающееся на специальных юридических знаниях, на данных юридических наук[*].

Как видно, в целом принципы и способы толкования норм международного и внутригосударственного права совпадают. Более того, многие правила толкования, известные международному праву, были заимствованы из национально-правовых систем[*]. Представляется, в рамках настоящего исследования необходимо остановиться на некоторых особенностях реализации вышеупомянутых принципов, правил и способов толкования применительно к комплексным нормам, образованным в рамках правовой системы государства вследствие действия отсылки к международному праву.

Как было отмечено выше, благодаря отсылочным нормам, предусмотренным в законодательстве государства, в рамках правовой системы этого государства образуются комплексные правовые нормы, формой существования которых одновременно являются источники международного и внутригосударственного права. Данное обстоятельство непосредственно влияет на процесс толкования этих норм. В связи с этим важно подчеркнуть, что государство в сфере внутригосударственных отношений осуществляет толкование именно вышеупомянутых комплексных норм, а не норм международного права[*]. Государственные органы в сфере отношений с участием субъектов национального права не имеют объективной возможности толковать норму международного права[*]. И. И. Лукашук справедливо отмечает, что «в международных отношениях государства и международные органы, включая судебные, выясняют смысл нормы как элемента международно-правовой системы»[*].

При осуществлении толкования комплексной нормы должна учитываться связь такой нормы не только с национально-правовой системой, но и с международной нормативной системой. Вышеупомянутая связь обусловлена источником права, в котором закреплены соответствующие положения комплексной нормы. Так, если положение вышеупомянутой нормы закреплено в источнике международного права, то правоприменитель осуществляет толкование данного положения прежде всего с учетом принципов и правил, существующих в международно-правовой системе. При рассмотрении судом Канады одного из дел (Pushpanathan case) возник вопрос, какое значение следует придавать формулировке «действия, противоречащие целям и принципам Организации Объединенных Наций», предусмотренной в статье 1F(c) Конвенции о статусе беженцев 1951 года. Данное конвенционное положение было имплементировано посредством инкорпорации с помощью отсылки, содержащейся в Законе об иммиграции 1985 года. Оценивая значение вышеупомянутой конвенционной формулировки, ставшей частью законодательства Канады, судья Бастараш, поддержанный большинством судей, отметил, что «поскольку целью Закона, инкорпорировавшего Статью 1F(c), была имплементация вышеупомянутой Конвенции, Суд должен принять толкование, совместимое с обязательствами Канады по этой Конвенции. Текст Конвенции и правила толкования [международных] договоров должны применяться для определения значения Статьи 1F(c) в рамках национально-правовой системы»[*].

В свою очередь, если положение комплексной нормы, зафиксировано в источнике национального права, то, соответственно, толкование такого положения должно подчиняться, в первую очередь, принципам и правилам толкования, существующим в сфере внутригосударственных отношений, сложившихся в пределах юрисдикции соответствующего государства. Так, в силу ст. 7 Соглашения между Российской Федерацией и Республикой Казахстан о единстве управления таможенными службами, «сотрудники Представительств и члены их семей соблюдают Конституцию и законодательство страны пребывания»[*]. Логическая структура нормы международного права, основывающаяся на данном договорном положении, заключается в следующем: при вступлении в силу вышеупомянутого международного договора (гипотеза) Российская Федерация и Республика Казахстан обязаны обеспечить, чтобы сотрудники их Представительств таможенной службы, а также члены их семей соблюдали Конституцию и законодательство государства пребывания (диспозиция), в противном случае государство, ненадлежащим образом исполнившее данную обязанность, может быть привлечено к международно-правовой ответственности (санкция). В свою очередь, логическая структура комплексной нормы, образованной в рамках правовой системы России благодаря отсылочной норме, будет выглядеть следующим образом: если сотрудник Представительства и/или члены его семьи оказываются в пределах юрисдикции Договаривающегося государства (гипотеза), то они обязаны соблюдать Конституцию и законодательство государства пребывания (диспозиция), в случае несоблюдения указанных нормативных актов сотрудники Представительств и/или члены их семей подлежат привлечению к ответственности в соответствии с законодательством государства пребывания (санкция)[*]. В данной комплексной норме гипотеза и диспозиция нашли отражение в соответствующем источнике международного права, а санкция, механизм ее реализации находит отражение в национальном законодательстве. Если сотрудник Представительства или член его семьи нарушает административное законодательство, то такое лицо будет привлечено к административной ответственности, соответственно если речь идет о нарушении уголовного закона, то — к уголовной ответственности. В связи с этим санкция нормы должна толковаться в свете действующего национального законодательства, а гипотеза и диспозиция — в свете международного права. Так, в частности, понятия «Представительства», «сотрудники», «члены их семей», «законодательство», «юрисдикция» должны толковаться, прежде всего, с точки зрения положений норм международного права, ставших обязательными для государств—участников соответствующего договора. В связи с этим нельзя не отметить, что в ст. 1 вышеупомянутого Соглашения Стороны определили, что они понимают под «Представительством таможенной службы Российской Федерации при таможенной службе Республики Казахстан», «Представительством таможенной службы Республики Казахстан при таможенной службе Российской Федерации», «членами семей сотрудников Представительства». Важно также подчеркнуть, что указанное Соглашение не предусматривает понятие «сотрудника Представительства». В свою очередь, в силу ст. 4 рассматриваемого Соглашения, «состав, численность и структура Представительств определяются таможенными службами Сторон по взаимному согласованию». Поэтому при определении того, является ли конкретное лицо сотрудником Представительства, правоприменительный орган должен будет изучить соответствующие договоренности Сторон, заключенные во исполнение ст. 4 Соглашения[*].

Если правоприменителю не удается осуществить толкование положений комплексной нормы, зафиксированных в источниках международного права, с учетом норм международного права, ставших обязательными для государства, то он вправе обратиться для осуществления толкования к внутригосударственной правовой системе[*]. В свою очередь, если те или иные термины, понятия, содержащиеся в положениях комплексной нормы, формой закрепления которой являются источники внутригосударственного права, невозможно истолковать с учетом национального права государства, то правоприменитель вправе обратиться к международной правовой системе. Представляется, что в этом проявляется взаимная связь международного и внутригосударственного права. Однако следует иметь в виду, что осуществление такого «перекрестного» толкования не допускается, если вследствие толкования уменьшается объем субъективных прав частного лица или, наоборот, увеличивается объем обязанностей такого лица. Особенно данный вывод важен для публичных отношений, возникающих между государством и частным лицом. Государство за счет вышеупомянутого толкования не должно увеличивать объем своих прав и, соответственно, увеличивать объем обязанностей частного лица.

Таким образом, суть вышеупомянутого комплексного толкования заключается в том, что по общему правилу положения комплексной нормы, формой закрепления которой являются источники международного права, должны толковаться с учетом принципов и правил, действующих в международно-правовой системе, в свою очередь, положения комплексной нормы, формой закрепления которых являются источники внутригосударственного права, должны толковаться с учетом тех принципов и правил, существующих в рамках национально-правовой системы. Если положения, зафиксированные в источниках международного права, не удается истолковать с учетом принципов и правил, действующих в рамках международно-правовой системы, государственный и/или муниципальный орган вправе обратиться к принципам и правилам, существующим в рамках национально-правовой системы. И наоборот, если положения комплексной нормы, зафиксированные в источниках национального права, не удается истолковать с учетом принципов и правил, действующих в рамках национально-правовой системы, то государственный и/или муниципальный орган, реализующий комплексную норму, вправе обратиться к принципам и правилам, существующим в рамках международно-правовой системы. Толкование положений комплексной нормы, формой закрепления которых являются источники национального права, с учетом принципов и правил, действующих в рамках международно-правовой системы, и, наоборот, толкование положений комплексной нормы, формой существования которых являются источники международного права, с учетом принципов и правил, действующих в сфере национально-правовой системы, не допускается, если вследствие такого толкования увеличивается объем обязанностей у частного лица либо уменьшается объем прав у такого лица.

Представляется, что комплексное толкование можно рассматривать в качестве основополагающего принципа толкования комплексной нормы, образованной в правовой системе государства вследствие действия отсылочных норм к нормам международного права.

Важно подчеркнуть, что в процессе такого комплексного толкования объективно не могут возникнуть коллизии, так как в пределах одной комплексной нормы не может существовать одновременно, к примеру, два объекта, аналогичные субъективные права и/или обязанности и т. д. Коллизии, как будет отмечено ниже, могут возникнуть между комплексной нормой и нормой внутригосударственного права либо между двумя комплексными нормами.

Необходимость применения комплексного толкования в отношении комплексных норм подтверждается судебной практикой Российской Федерации.

В постановлении от 11 января 2002 года по делу № 3646/01 Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ истолковал положения международного договора с учетом принципов и правил, существующих в международном праве.

Так, в частности, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отметил, что статьей 6 Договора об избежании двойного налогообложения и предотвращении уклонения от налогообложения в отношении налогов на доходы и капитал между Российской Федерацией и США от 17 июня 1992 года предусмотрено, что «прибыль лица с постоянным местопребыванием в одном Договаривающемся государстве облагается налогом только в этом государстве, если только это лицо с постоянным местопребыванием не осуществляет или не осуществляло коммерческую деятельность в другом Договаривающемся государстве через расположенное там постоянное представительство». В свою очередь, в ст. 5 данного международного договора термин «постоянное представительство» означает постоянное место деятельности, через которое лицо с постоянным местопребыванием в одном Договаривающемся государстве осуществляет коммерческую деятельность в другом Договаривающемся государстве. Поэтому, подчеркивает Высший Арбитражный Суд РФ, для квалификации коммерческой деятельности как деятельности через постоянное представительство не имеет значения факт регистрации филиала или представительства компании в России.

Принимая во внимание, что нижестоящие инстанции не учли данных обстоятельств, Высший Арбитражный Суд РФ судебные акты этих инстанций отменил, а дело передал на рассмотрение в первую инстанцию.[*]

Таким образом, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ истолковал нормативное содержание термина «постоянное представительство», предусматриваемого в источнике международного права, ставшем частью правовой системы России, с учетом соответствующих норм международного права.

В постановлении от 22 февраля 2005 года по делу № 14548/04 Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отметил, что «решение международного коммерческого арбитража (третейского суда) не является официальным документом [по смыслу Гаагской конвенции, отменяющей требование легализации иностранных официальный документов, от 5 октября 1961 года]. К числу официальных документов, на которые распространяются нормы этой Конвенции, относятся нотариальные акты. Нотариальный акт имеется на решение арбитражного института, и именно он подтвержден в соответствии с нормами названной Конвенции апостилем».[*]

Генерал-майор в запасе Ю. обратился в военную коллегию Верховного Суда РФ с жалобой на действия Президента РФ, Министра обороны РФ, Главнокомандующего РВСН и командира войсковой части 13991, относящейся к увольнению заявителя с военной службы без обеспечения жильем. При рассмотрении дела Суд установил, что в период прохождения заявителем с 1986 года по 1992 год службы в должности командира дивизии в г. Луцке ему было предоставлено жилое помещение в г. Луцке общей площадью 72 кв.м. Представители заинтересованных сторон утверждали в Суде, что заявитель должен был сдать указанное жилое помещение.

Однако, как было отмечено Верховным Судом РФ в решении от 24 апреля 2001 г., такие утверждения являются необоснованными, основывающимися на неправильном толковании международно-правовых норм.

Действительно, в соответствии со ст. 1 Соглашения между государствами-участниками СНГ о социальных и правовых гарантиях военнослужащих, лиц, уволенных с военной службы, и членов их семей от 14 февраля 1992 г.,[*] за военнослужащими, лицами, уволенными с военной службы и проживающими на территории государств-участников СНГ, сохраняется уровень прав и льгот, установленных ранее законодательством Союза ССР. Вместе с тем данная норма международного договора не устанавливает обязанность военнослужащих сдавать жилые помещения, предоставленные им на территории государств-участников Содружества, для последующей реализации своих жилищных прав в соответствии с законодательством государств, в которых они проходят службу. Не содержат указанного требования и другие международные договоры, в которых принимает участие Российская Федерация.

Принимая во внимание это обстоятельство, а также то, что заявителю на территории Российской Федерации не было предоставлено жилое помещение в соответствии с законодательством России, приказ командира войсковой части 13991 от 6 декабря 2001 г. в части исключения Ю. из списков личного состав части был признан незаконным.[*]

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.