ИЗУЧЕНИЕ СУФИЗМА НА ЗАПАДЕ
ТЕОРИИ ПО ПОВОДУ СУФИЗМА
Представим себе некоего изучающего, который совсем недавно услышал о
суфизме и не имеет никаких предварительных сведений о нем. В качестве
источника информации он может обратиться к обзорам и работам тех, для кого
суфизм является предметом специального изучения. Во-вторых, это могут быть
организации, претендующие на преподавание или практикование суфизма или
пользующиеся суфийской терминологией. В-третьих, это могут быть отдельные
лица или, возможно, группы людей, не обязательно в странах Ближнего Востока,
которые, по общему мнению, являются суфиями.
Что же этот человек узнает и с какими трудностями столкнется?
Одним из первых его открытий будет, что само слово "суфизм" -- термин
сравнительно новый: он возник в Германии в 1821 году.
Ни один суфий, увидев это слово на незнакомом ему западном языке, не
поймет, о чем идет речь. Западным изучающим вместо слова "суфизм" попадаются
термины типа "Кадири" -- по имени основателя известного ордена. Или он может
натолкнуться на упоминание о "Людях Истины", "Мастерах" или, возможно,
"Близких". Встречается также арабское словосочетание "Мутассавиф" -- "Тот,
кто стремится стать суфием". Имеются организации под названием "Строители",
"Заслуживающие Порицания", которые своим уставом и иногда даже подробностями
символики сильно напоминают западные культы и общества типа франко-масонов.
Для современного западного уха эти слова могут звучать странно и не
всегда удобоваримо. Этот факт уже сам по себе является серьезной
психологической проблемой, хотя и неявной.
Поскольку нет общепризнанного термина для обозначения суфизма,
интересующийся может обратиться к самому слову "суфи" и узнать, что это
слово внезапно вошло в обиход примерно тысячу лет тому назад как на Ближнем
Востоке, так и в Западной Европе; и оно по-прежнему широко используется,
особенно для обозначения наилучших плодов определенных идей и практик, ни в
коей мере не ограничиваясь тем, что люди условно относят к сфере
"религиозного". Он обнаружит множество толкований этого слова, но теперь его
затруднение будет заключаться в обратном: вместо сравнительно нового и
малоинформативного ярлыка перед ним так много толкований слова "суфи", что с
равным успехом он мог бы вообще их не знать.
Согласно некоторым авторам, а они составляют явное большинство, слово
"суфи" восходит к арабскому слову, произносимому как "суф", что буквально
означает "шерсть" и относится к ткани, из которой делались простые халаты
ранних мусульманских мистиков. Халаты эти, как утверждается далее, делались
из шерсти в подражание одеянию христианских отшельников, которых было очень
много в сирийских и египетских пустынях, а также в других районах Ближнего и
Среднего Востока.
Но такое определение, каким бы разумным оно ни казалось, не может
разрешить проблему названия суфизма, не говоря уже о его идеях. Не менее
серьезные лексикографы, однако, отмечают, что "шерсть есть внешнее облачение
животных", и в связи с этим указывают, что суфии ставят своей целью
совершенствование или полное развитие человеческого сознания, но не
подражание стаду; поэтому они, всегда с высочайшим вниманием относившиеся к
символизму, никогда не приняли бы такое имя. Кроме того, имеется такой
неудобный факт, что Товарищи Скамьи -- Ашаб ас-Сафа -- по преданию считаются
суфиями эпохи Мухаммада (умер в 632 году). Предание гласит, что в 623 году
они образовали эзотерическую группу и что их название есть производное от
словосочетания Ашаб ас-Сафа. Хотя некоторые языковеды отмечают, что
этимологически более правдоподобным представляется происхождение от слова
"шерсть" -- и более вероятным, чем, скажем, производное от слова "сафва"
("благо-честивость") или даже "сафф" (сокращение от фразы "Авангард
Достойных"), -- другие оспаривают такие предположения на том основании, что
прозвища не обязательно должны подчиняться законам орфографии.
Впрочем, обсуждаемое нами название вплотную подводит нас к идеям
суфизма, как мы увидим в дальнейшем. Но перед этим рассмотрим сходные по
смыслу названия. Суфии утвержда-ют, что умственная и иная деятельность
определенного рода, при особых условиях и тщательно направленных усилиях,
может вызвать то, что именуется более совершенной работой ума, приводящей к
особым восприятиям, механизм которых у обычного человека находится в спящем
состоянии. Поэтому неудивительно, что некоторые связывают слово "суфи" с
греческим словом "софия" ("божественная мудрость"), а также с еврейским
каббалистическим термином "Эйн Соф" ("абсолютно бесконечное"). Изучающему не
станет на этом этапе легче, если он узнает, что существует мнение,
покоящееся на авторитете "Еврейской Энциклопедии", что знатоки иудаизма
рассматривают Каббалу и хасидов, еврейских мистиков, как появившихся вместе
с суфизмом или как традицию, совпадающую с ним. Также его вряд ли ободрит
тот факт, что, хотя суфии сами утверждают, что их знание существовало на
протяжении тысячелетий, они отрицают, что оно является производным, заявляя
о его равнозначности герметическому, пифагорейскому и платоновскому
течениям.
Наш по-прежнему непосвященный изучающий может к этому времени оказаться
уже полностью сбитым с толку; но теперь он имеет представление о проблемах,
связанных с изучением суфийских идей, пусть даже и потому только, что лично
может наблюдать за бесплодными усилиями представителей академической науки.
Возможно было бы найти выход, если бы наш изучающий мог положиться на
мнение специалиста -- такого, как, например, профессор P. А. Николсон, --
или если бы он обратился за разъяснением к суфию.
Николсон, в свою очередь, говорит: "Некоторые европейские ученые
отождествляют его со словом "Софос"... Но Нельдеке... решил эту проблему,
показав, что название это -- производное от слова "суф" ("шерсть") и
первоначально относилось к тем мусульманским мистикам, которые, в подражание
христианским отшельникам, носили грубое шерстяное одеяние в знак раскаяния и
отказа от мирской суеты".
Это характерное, пусть и не оригинальное, утверждение увидело свет в
1914 году. Спустя четыре года Николсон опубли-ковал свой перевод
"Откровения", самого раннего из известных персидских трактатов о суфизме,
датируемого одиннадцатым веком и являющегося одним из наиболее авторитетных
суфийских текстов. В нем автор, досточтимый Худжвири, определенно заявляет
-- а профессор скурпулезно переводит, но оставляет без малейшего внимания,
-- что слово "суфи" не имеет этимологических корней.
Николсон остается совершенно равнодушным к этому утверждению, хотя
размышление над этим могло бы привести его к важным выводам относительно
суфизма. Но для него несом-ненно, что слово должно иметь этимологию.
Бессознательно принимая, что "отсутствие этимологии" -- это абсурд, он
больше над этим не задумывается, а вместо этого, ничуть не смущаясь,
продолжает поиски этимологических истоков. Подобно Нельдеке и многим другим,
такой ум скорее предпочтет слово "шерсть", чем кажущийся парадокс
"отсутствия этимологии".
Но знакомство с суфиями, не говоря уже о наличии пусть даже
ограниченного доступа к их практике и устной традиции, легко разрешило бы
это кажущееся противоречие. Ответ таков, что суфии рассматривают звуки,
обозначаемые буквами С, У, Ф (их арабское название Соад, Уао, Фа) как очень
значительные -- при произнесении именно в таком порядке -- по своему
воздействию на человеческую психику.
Таким образом, суфии -- это "люди СССУУУФФФ".
Разрешив эту головоломку, которая, кстати, может служить примером тех
трудностей в понимании суфийских идей, с которыми сталкивается человек,
привыкший мыслить по накатан-ной колее, мы тут же сталкиваемся с возникающей
на ее месте новой и весьма примечательной проблемой. Современного мыслителя,
вероятно, привлечет это объяснение -- что звук воздействует на мозг, -- но
только в пределах ограничений, наложенных самим мозгом. Он может допустить
его как теорети-чески возможное, при условии, что оно преподносится ему в
терминах, которые в данный момент считаются приемлемыми.
Если мы говорим: "Звуки обладают силой воздействия на человека, вызывая
в нем, при прочих равных обстоятельствах, определенные переживания,
выходящие за рамки обычных", -- он может без колебаний заявить: "Это чистой
воды оккультизм, примитивные бредни типа Ом-Мани-Падме-Хум, Абракадабра и
тому подобных". Но (принимая во внимание не объективность, но просто
нынешнюю фазу общепринятой мысли) вместо этого мы можем сказать ему:
"Человеческий мозг, как вам несомненно известно, может быть уподоблен
вычислительной машине. Он отвечает на воздействия или вибрации зрительных
образов, звуков, прикосновений и так далее определенным, заранее
установленным, или "запрограммированным", образом. Некото-рые утверждают,
что звуки, грубо представленные знаками С, У, Ф, входят в число тех знаков,
на восприятие которых мозг запрограммирован". Такое жалкое упрощение может
оказаться вполне подходящим и приемлемым для присущего ему образа мышления.
Мы повсеместно встречаемся с таким положением дел, и особой проблемой
при изучении суфийского мировоззрения является то, что многие из тех, кто
стремится изучать его, на самом деле не склонны, вследствие систематического
психологического отторжения, позволить закрепиться в своем сознании
определенным утверждениям относительно суфизма, выдвигаемым самими суфиями.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|