КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА И МЕТОДЫ СУДЕБНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ И ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

а базе познания описанных закономерностей объективной действительности осуществляется служебная функция криминалистики — разработка этой наукой средств и методов судебного исследования и предотвращения преступлений, которые составляют вторую часть предмета криминалистической науки.

Криминалистические средства и методы борьбы с преступностью как объект познания и результат криминалистических научных изысканий различаются по источнику происхождения, содержанию, целям и субъекту применения.

По источнику происхождениякриминалистические средства и методы борьбы с преступностью могут быть прежде всего результатом развития и совершенствования практики борьбы с преступностью — оперативно-розыскной, следственной, экспертной, судебной. Криминалистическая наука, изучая эту практику, передовой опыт раскрытия, расследования и предотвращения преступлений, анализирует, осмысливает, а затем совершенствует применяемые в практической деятельности средства и методы борьбы с преступностью.

На практику, как на один из основных источников возникновения новых криминалистических средств и методов борьбы с преступностью, неоднократно указывалось в специальной литературе. Так, С. П. Митричев писал, что криминалистика “занимается научным изучением и обобщением следственной практики, и на основании этого изучения она разрабатывает наиболее научные методы и приемы расследования преступлений не только в области техники, но и следственной тактики”[330]. Возражая М. С. Строговичу, считавшему криминалистическую тактику “конгломератом условных, чисто эмпирических обобщений следственного опыта, далеких от теоретического исследования и обоснования”[331], С. П. Митричев специально подчеркивал эвристический характер научной работы советских криминалистов, ведущейся на базе изучения практики борьбы с преступностью[332]. Похожие соображения высказывали также П. И. Тарасов-Родионов[333], А. И. Винберг[334], А. Н. Васильев[335] и многие другие авторы.

Другой важный источник происхождения криминалистических средств и методов борьбы с преступностью — достижения других наук — как естественных и технических, так и общественных, — на базе которых в криминалистике разрабатываются новые и совершенствуются существующие средства и методы судебного исследования и предотвращения, преступлений. Часть этих данных используется в не преобразованном виде в криминалистических целях в качестве основы или элемента криминалистического средства или метода; другая часть преобразуется, трансформируется в криминалистические средства и методы. Но и в том и в другом случаях происходит процесс активного, творческого приспособления этих данных для решения задач, стоящих перед криминалистикой. “Если применение данных той или иной науки для обнаружения и исследования доказательств связано с разрешением совершенно новых задач, отысканием новых путей и приемов, требующих в ряде случаев специальных конструкций аппаратуры и других средств, предназначенных для целей раскрытия преступлений, — отмечал А. И. Винберг, — становится очевидным, что здесь имеет место не механическое перенесение готовых данных других наук, а активное применение данных других наук для судебно-следственных целей”[336].

Наконец, источником происхождения криминалистических средств и методов борьбы с преступностью могут стать результаты криминалистических научных изысканий. Как ни странно, об этом источнике порой забывают сами криминалисты, что создает неверное представление, будто криминалистика служит лишь “проводником”, “каналом” проникновения достижений иных наук в уголовное судопроизводство. На такую мысль наталкивает, например, определение криминалистики только как науки об использовании данных других наук в деятельности по расследованию и предотвращению преступлений, предложенное А. Н. Васильевым[337], о чем речь уже шла ранее. Но еще в 1938 г., критикуя подобные взгляды, Б. М. Шавер справедливо замечал: “Понятно, что “наука”, “сообщающая” сведения из других наук, — не есть наука”[338].

По содержаниюкриминалистические средства и методы борьбы с преступностью подразделяются на технические, тактические и методические. Их совокупности, надлежащим образом систематизированные, соответственно входят в содержание криминалистической техники, криминалистической тактики и криминалистической методики, как разделов криминалистической науки[339].

По целям примененияразличают криминалистические средства и методы судебного исследования и криминалистические средства и методы предотвращения преступлений. Разумеется, это деление в известной степени условно, потому что в некоторых случаях средства и методы судебного исследования служат делу предотвращения преступлений и наоборот. Однако в методических целях такая классификация представляется приемлемой.

Криминалистические средства и методы судебного исследования — это средства и методы собирания (обнаружения, фиксации, изъятия, сохранения), исследования, оценки и использования доказательственной информации. Они служат выполнению определенных организационно-технических мероприятий и процессуальной процедуры, составляющих содержание следственного действия. Однако из этого вовсе не следует, что само следственное (или судебное) действие является одним из криминалистических способов или методов работы с доказательствами.

Понимание и употребление термина “следственное действие” как в науке, так и в практике не однозначно. Так, например, С. А. Шейфер определяет следственное действие как установленную законом совокупность познавательных приемов, применяемых в целях получения доказательственной информации[340]. А. Н. Гусаков рассматривает следственные действия по собиранию доказательств как “процессуальные действия уполномоченного законом лица, имеющие фактические и процессуальные основания, обеспеченные государственным принуждением и состоящие в обнаружении, закреплении и изъятии с применением научно-технических средств и специальных приемов фактических данных и их предварительной оценке с целью получения доказательств в стадии предварительного расследования”[341]. И. М. Лузгин пишет, что “след­твенные действия представляют собой регламентированный уголовно-процессуальным законом способ собирания, исследования и оценки доказательств”[342]. Наконец, И. Е. Быховский полагает, что “под следственным, действием понимается вид деятельности следователя, состоящей в обнаружении, исследовании, фиксации и изъятии доказательств, осуществляемой в соответствии со специальной процедурой, регламентированной уголовно-процессуальным законом. Вместе с тем термин “следственное действие” означает определенное установление советского уголовно-процессуального права. Поэтому можно определить, какие конкретно следственные действия содержит уголовно-процессуальный кодекс такой-то союзной республики”[343].

Нам представляется, что нельзя рассматривать следственное действие как совокупность познавательных приемов, а тем более совокупность, регламентируемую законом. И. Е. Быховский совершенно прав, когда полагает, что следственное действие — это, прежде всего, вид или элемент деятельности следователя. Последняя, как известно, носит не только познавательный, но и удостоверительный[344] и, в известной степени, организационно-технический характер. Кроме того, приемы познания — это не предмет правового регулирования. Регламентируются не приемы познания, а формы их применения в судопроизводстве. Наконец, следственное действие, даже если и определять его через приемы познания или удостоверения фактических данных, — это не совокупность каких-то составляющих его элементов, а их система, упорядоченное множество. Такая система состоит из конечного числа звеньев — стадий данного следственного действия, каждая из которых представляет собой определенный этап деятельности следователя.

Следственное действие не обязательно должно обеспечиваться государственным принуждением, как полагают отдельные юристы, в частности, А. Н. Гусаков в указанной работе. Не имеет такого “обеспечения”, например, допрос обвиняемого (последний, как известно, вправе вообще отказаться от дачи показаний). Ни следователь, ни суд не вправе принудить обвиняемого давать показания. Такой же добровольный характер носит участие обвиняемого в следственном действии, известном под названием “проверки показаний на месте”, и в некоторых других. Следовательно, возможность принудительного проведения не есть обязательный признак любого следственного действия.

Именно потому, что следственное действие — это элемент деятельности, нельзя сводить его к понятию способа собирания, исследования и оценки доказательств. Способ выражается в деятельности, но ее не исчерпывает; он есть средство осуществления деятельности, форма ее организации. Следственное действие — это самостоятельный элемент регламентированной уголовно-процессуальным законом деятельности следователя по собиранию, исследованию, оценке и использованию доказательств. Однако комплекс следственных действий не исчерпывает собой всей деятельности следователя в процессе расследования, ибо оно не сводится только к работе с доказательствами, а предусматривает, кроме следственных действий, еще и ряд иных уголовно-процессуальных процедур и организационно-технических мероприятий.

Вопрос о криминалистических средствах и методах предотвращения преступлений носит пока еще дискуссионный характер. До настоящего времени не существует общепризнанного мнения о том, какие средства и методы предотвращения преступлений относятся к числу криминалистических. Г. Н. Александров, например, отнес к их числу все методы предупреждения преступлений[345]. Н. В. Терзиев ограничил задачи криминалистики разработкой только “специальных мероприятий” по предупреждению преступлений, не раскрыв, однако, содержания понятия этих специальных мероприятий[346]. С. П. Митричев вначале отнес к компетенции криминалистов “разработку различного рода сигнализаций, специальных мер охраны важных объектов, предупреждения подделки документов, организации наружной службы, технических приемов, затрудняющих совершение преступлений”[347], затем он расширил этот перечень, указав в общей форме, что “криминалисты могут на основе материалов уголовных дел предлагать и не только технические приемы предупреждения”[348]. В 1973 г. С. П. Митричев ограничился указанием на то, что для предупреждения преступлений используются технические средства, тактические приемы и методы[349].

А. И. Винберг сначала относил к криминалистическим средствам предотвращения преступлений лишь средства технического характера, препятствующие совершению преступлений и предупреждающие либо затрудняющие их осуществление[350]. Затем он пришел к выводу, что криминалисты должны “разрабатывать научно-технические и тактические приемы и средства предотвращения преступлений”[351]. А. Н. Васильев отнес к криминалистическим средствам предупреждения различные технические средства, а также методы выяснения причин расследуемого преступления[352]. Аналогична указанным позициям и концепция Г.М. Миньковского и В. К. Звирбуля[353], Наиболее “радикально” решает вопрос В. Ф. Зудин, относя к числу криминалистических такие организационные и воспитательные средства и методы, как воспитание граждан в духе нетерпимого отношения к преступности и аморальным поступкам, привлечение общественности к участию в раскрытии преступлений, воспитание у свидетелей чувства сознательного и нетерпимого отношения к любым преступным проявлениям и т. п.[354].

В. П. Колмаков, выдвинувший идею создания самостоятельного раздела криминалистики — криминалистической профилактики, предложил отнести к числу криминалистических средств предотвращения преступлений только основывающиеся на данных криминалистики “научно-технические и оперативно-тактические приемы и средства, направленные на выявление, исследование и устранение причин и условий, способствующих преступлениям, а также на предупреждение готовящихся и пресечение начавшихся преступлений”[355]. И. Я. Фридман, развивая взгляды В. П. Колмакова, рассматривает в качестве криминалистических “все средства, разработка, усовершенствование и использование которых с целью предупреждения преступлений возможны на базе науки криминалистики независимо от источника возникновения и первоначальной цели их создания”[356].

Несколько иначе подходит к решению вопроса В. Е. Эминов, который применительно к техническим средствам предупреждения преступлений различает средства, специально разрабатываемые для этой цели (специальные, то есть криминалистические), и технические средства, имеющие иное основное назначение, но обладающие некоторыми свойствами, позволяющими использовать их в целях предотвращения преступлений (общетехнические средства). Первые разрабатываются криминалистами, вторые должны ими использоваться при разработке рекомендаций по предотвращению преступлений[357].

Вполне очевидно, что все средства предотвращения преступлений нельзя считать криминалистическими, и поэтому точка зрения Г. Н. Александрова не может быть принята. Нельзя согласиться и с В. Ф. Зудиным, фактически беспредельно расширяющим предмет криминалистики и относящим к нему вопросы, не имеющие криминалистического характера. Вызывает возражение и позиция С. П. Митричева, рассматривающего меры организации службы органов внутренних дел как криминалистические, что, несомненно, относится к сфере административного права и науки управления.

Наиболее убедительной представляется позиция В. П. Колмакова и И. Я. Фридмана. Общепризнанно, что к числу технико-криминали­стических средств относятся и универсальные, или общетехнические, используемые в криминалистических целях без переделки или приспособления[358], и поэтому в общем плане уточнение В. Е. Эминова принципиального значения не имеет.

По своей служебной роли в борьбе с преступностью существующие криминалистические средства и методы предотвращения преступлений можно подразделить на:

¨ средства и методы установления причин и условий, способствовавших совершению или сокрытию преступлений;

¨ средства и методы получения информации о готовящихся преступлениях;

¨ средства и методы защиты различных объектов от преступных посягательств и создания благоприятных условий для возникновения доказательственной информации.

Предотвращение преступлений невозможно без установления причин и условий, способствующих их совершению или сокрытию. Эти данные должны быть получены в процессе расследования и судебного рассмотрения конкретных уголовных дел. Мы не случайно говорим об установлении наряду с условиями, способствовавшими совершению преступлений, также и условий, позволяющих скрыть совершенные преступления. Известно, что предупредить преступление можно путем создания такой обстановки, в которой его совершение будет затруднено, хотя бы потому, что его нелегко будет скрыть. В этом случае для преступника становится очевидной реальность его разоблачения и наказания, что, несомненно, сыграет важную предупредительную роль, особенно для колеблющихся, неустойчивых элементов.

Криминалистические средства и методы установления причин и условий, способствовавших совершению или сокрытию преступлений, могут быть подразделены на:

1) средства и методы непосредственного установления этих данных органом расследования и судом;

2) средства и методы получения органом расследования или судом опосредствованной информации об этих причинах и условиях;

3) средства и методы экспертного установления этих данных.

Поскольку первые две группы средств и методов установления причин и условий, способствовавших совершению или сокрытию преступлений, во многом аналогичны средствам и методам получения информации о готовящихся преступлениях, они могут быть рассмотрены вместе. Эти группы средств и методов представляют собой те условия планирования и организации проведения предварительного и судебного следствия и те тактические приемы и методические рекомендации, осуществление которых позволяет органу расследования или суду непосредственно убедиться в существовании тех или иных фактических данных, имеющих значение указанных причин и условий, а также получить информацию о готовящихся преступлениях.

Средства и методы экспертного установления причин и условий, способствующих совершению или сокрытию преступлений, весьма эффективны в деле предотвращения преступлений. На роль криминалистических экспертных учреждений в профилактике преступлений еще в 1961 г. обоснованно указывал С. П. Митричев[359]. Такими средствами и методами являются исследования, проводимые с целью:

¨ установления способа совершения преступлений и обстоятельств, сделавших возможным применение преступниками данного способа;

¨ выяснения причин, которые затруднили раскрытие преступления; установления способов сокрытия преступления;

¨ разработки эффективных технико-криминалистических средств и методов предотвращения преступлений.

Наконец, криминалистические средства и методы защиты различных объектов от преступных посягательств и создания благоприятных условий для возникновения доказательственной информации — это есть средства и методы, затрудняющие преступные посягательства на данный объект или на данную категорию объектов или исключающие успешное осуществление таких посягательств; способствующие своевременному пресечению преступных посягательств, а также раскрытию преступных посягательств и тем самым играющие сдерживающую роль в отношении неустойчивых элементов или обеспечивающие благоприятные условия для возникновения доказательственной информации.

Криминалистические средства и методы судебного исследования и предотвращения преступлений в качестве подсистемы входят в общегосударственную систему мер борьбы с преступностью, куда, кроме них (если рассматривать только такую сферу этой борьбы, как раскрытие и расследование преступлений), входят уголовно-правовые, уголовно-процессуальные и оперативно-розыскные меры.

3. ПРИРОДА НАУКИ.
КРИМИНАЛИСТИКА В СИСТЕМЕ
НАУЧНОГО ЗНАНИЯ

3.1. РАЗВИТИЕ НАУЧНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ
О ПРИРОДЕ КРИМИНАЛИСТИКИ

азвитие любой конкретной науки в известной степени определяется представлением о ее месте в системе научного знания. В истории криминалистической науки решение этого вопроса имело существенное значение как для определения ее служебной функции и роли в уголовном судопроизводстве, так и для уяснения источников тех данных, за счет использования которых растет арсенал криминалистических средств и методов борьбы с преступностью.

Рассматривая формирование научных представлений о природе кри­миналистики и ее месте в системе наук, можно выделить несколько концепций решения этого вопроса, исторически сменявших друг друга либо сосуществовавших на протяжении какого-то периода развития науки.

Криминалистика — техническая или естественно-техническая наука.Взгляды на криминалистику как на техническую или естественно-техническую науку характерны для этапа ее становления как самостоятельной области знаний. Как нам представляется, причиной такой оценки природы криминалистики было стремление отмежеваться от классической правовой уголовно-процессуальной науки. Подчеркивая, что криминалистика — это прикладная техническая дисциплина, сторонники данной концепции тем самым хотели доказать невозможность существования и развития криминалистических и процессуальных знаний в рамках одной науки необходимость их отпочкования. С позиций решения этой задачи рассматриваемая концепция известное время играла, по нашему мнению, прогрессивную роль. Ее наиболее откровенными сторонниками в советской криминалистике были Г. Ю. Маннс и Е. У. Зицер.

Г. Ю. Маннс, рассматривая криминалистику как прикладную техническую дисциплину, подчеркивал ее происхождение от уголовно-процессуальной теории и связь с уголовно-процессуальным правом[360]. Е.У. Зицер придерживался аналогичных взглядов[361].

Опровергая взгляд на криминалистику как на техническую дисциплину, но избегая называть ее правовой наукой, Б. М. Шавер несколько двусмысленно утверждал, что она изучает неправовые приемы и методы работы с доказательствами[362], чем дал повод для некоторых ученых-процессуалистов присоединиться к позиции Г. Ю. Маннса и Е. У. Зицера уже в более позднее время.

Для доказательства технической природы криминалистики некоторые ученые избрали другой путь. На долю криминалистики они оставляли только криминалистическую технику, криминалистическую же тактику и методику включали в науку уголовного процесса. Таким образом, криминалистика опять оказывалась пресловутой “полицейской техникой” или “научной полицией”, как ее понимали Ничефоро, Рейсс и некоторые другие западные криминалисты. Так, М. С. Строгович пришел к выводу, что “криминалистика строится как уголовная техника”, тактика же должна включаться в общий курс уголовного процесса, а методика расследования — в его специальный курс[363].

К точке зрения М. С. Строговича присоединился другой видный советский процессуалист — М. А. Чельцов, который писал: “Кри­миналистика является неправовой наукой и не может заниматься разработкой методов проведения процессуально-правовых действий. Вся так называемая криминалистическая тактика есть тактика процессуальная. Область же криминалистики — это техника обнаружения, закрепления и обработки вещественных доказательств, построенная на применении методов естественных и технических наук, приспособленных к специальным целям уголовного процесса”[364].

Криминалистика — наука двойственной природы (естественно-тех­нической и уголовно-правовой).Взгляд на криминалистику как на техническую дисциплину сковывал ее развитие и ограничивал сферу ее рекомендаций. Практика борьбы с преступностью настоятельно требовала разработки тактики и методики расследования; ведущие же представители уголовно-процессуальной науки, объявившие о намерении разрабатывать эти вопросы, дальше деклараций в этой области не пошли. Сама жизнь поставила на повестку дня вопрос о пересмотре оценки криминалистики как дисциплины исключительно технической. Практически одновременно возникли две новые концепции природы криминалистики. Одна из них заключалась в том, что криминалистика рассматривалась в одной своей части как техническая, а в другой — как правовая наука. Согласно второй концепции, криминалистика признавалась правовой наукой.

Наиболее отчетливо взгляд на криминалистику как на науку, которая имеет двойственную природу, был сформулирован П. И. Тарасовым-Родионовым. Он писал: “Продолжающийся еще и в настоящее время спор по вопросу о природе науки советской криминалистики объясняется в известной мере наличием в этой науке двух направлений, что игнорируют не только процессуалисты, но и часть криминалистов. Первым и основным в науке советской криминалистики является направление о раскрытии и расследовании преступления. В этой своей основной части советская криминалистика является правовой наукой, вооружающей следователя в его почетной и ответственной работе по борьбе с преступностью. Но в советской криминалистике есть и второе направление — о методах исследования отдельных видов вещественных доказательств, причем эти исследования производятся на основе переработанных и приспособленных в этих целях данных естественных и технических наук. Это второе направление науки советской криминалистики носит технический, а не правовой характер”[365]. Отличие позиции П. И. Тарасова-Родионова от позиции его предшественников заключается, таким образом, в том, что если последние рассматривали как технические все рекомендации криминалистики, в том числе и рекомендации в области тактики, которые затем были отнесены процессуалистами к их науке, то П. И. Тарасов-Родионов “вернул” криминалистике тактику и методику расследования, объявил их правовой частью или направлением криминалистики, но в то же время в рамках единой науки усмотрел наличие и технической части или направления.

Можно полагать, что взгляды П. И. Тарасова-Родионова в известной степени оказали влияние на позицию некоторых процессуалистов. Например, Н. Н. Полянский также, правда, с оговорками, придерживался мнения о двойственной природе криминалистики[366], а М. С. Строгович признал наличие в криминалистике и правовой части, “уголовно-процессуальной дисциплины”, как он ее называл[367]. Эти высказывания перечисленных авторов уже можно расценивать как известное отступление в пользу криминалистики.

Половинчатое решение вопроса о природе криминалистики П. И. Тарасовым-Родионовым, как уже отмечалось, по времени совпало с возникновением представления о ней только как о правовой науке. Естественно, что сторонники этой концепции подвергли критике как причисление криминалистики к техническим дисциплинам, так и взгляды П. И. Тарасова-Родионова. “В концепции П. И. Тарасова-Родионова о двух направлениях в криминалистике, — писал в те годы А. И. Винберг, — неправильно отображаются действительно имеющиеся в науке советской криминалистики два неразрывно связанных раздела: криминалистическая техника и тактика... Криминалистическая техника вне криминалистической тактики беспредметна. Все достижения криминалистической техники реализуются в правовой деятельности органов суда и следствия через криминалистическую тактику. Криминалистическая техника и криминалистическая тактика в значительной степени определяют научное содержание методики расследования преступлений, в которой они синтезируются”[368].

Если взгляд на криминалистику как на техническую науку повлек за собой попытку некоторых ученых “изъять” из нее вопросы тактики и методики, то концепция П. И. Тарасова-Родионова дала повод для предложений о выделении из криминалистики в самостоятельную дисциплину криминалистической экспертизы. Несмотря на то, что эти предложения были подвергнуты резкой и обоснованной критике С. П. Митричевым, А. И. Винбергом[369] и другими авторами, они оказались весьма живучими и вновь были выдвинуты уже в конце 50-х годов[370].

Криминалистика — юридическая наука.Взгляд на криминалистику как на юридическую науку сформировался в 1952-1955 гг. и впоследствии стал господствующим как в криминалистике, так и в правовой науке в целом. Первыми с обоснованием этой концепции выступили С. П. Митричев[371], А. И. Винберг, Г. Б. Карнович, В. Г. Танасевич[372]. Во время дискуссии о предмете криминалистической тактики (1955) концепция юридической природы криминалистики была поддержана А. Н. Васильевым, А. А. Пионтковским; Г. Н. Александровым, Н. В. Терзиевым, С. А. Голунским и другими участниками дискуссии.

Содержание концепции и ее обоснование в настоящее время заключаются в следующем:

1) криминалистика — правовая наука, ибо ее предмет и объекты познания лежат в сфере правовых явлений;

2) криминалистика — правовая наука, так как ее служебная функция, решаемые ею задачи относятся к правовой сфере деятельности государственных органов, к правовым процессам (расследование, судебное разбирательство);

3) все рекомендации, разрабатываемые криминалистикой для практики, носят строго выраженный правовой характер, основаны на законе, соответствуют его духу и букве; они вызваны к жизни потребностью ликвидации в нашей стране преступности и “развивались в советском уголовном процессе лишь с единственной целью оказания научной помощи следственным и судебным органам в отыскании истины по делу”[373];

4) “юридический характер криминалистики проявляется в нормативно-юридической функции, свойственной ей как отрасли правоведения, под воздействием которой многие научные рекомендации криминалистики вводятся в содержание правовых норм”[374];

5) криминалистика связана со многими науками — как общественными, так и техническими, но связи эти носят преимущественно частный и локальный характер, тогда как основной “питательной средой” для криминалистики является право, правовые науки, следственная и экспертная практика;

6) наконец, исторически криминалистика зародилась в рамках именно правовой — уголовно-процессуальной — науки.

Попытки некоторых ученых, предпринимаемые время от времени с целью изменить или “исправить” представление о правовой природе криминалистики, встречали решительный отпор, в том числе и с нашей стороны. Еще в 1986 г. по поводу этих “крамольных” взглядов мы писали дословно следующее:

“В 1963 г. А. А. Эйсман высказал мнение о возможности характеризовать криминалистику одновременно и как юридическую, и как естественно-техническую науку[375]. В подтверждение этого взгляда он сослался на мнение специалиста в области теории государства и права А.Ф. Шебанова, который включил криминалистику в группу таких юридических наук, которые “по своему содержанию... относятся в большей своей части к наукам естественным и техническим”[376], и на тезис С. П. Митричева о том, что криминалистика — юридическая наука, изучающая, помимо про­чего, и технические средства выполнения процессуальных действий[377]. Двойственный характер криминалистики, по мысли А. А. Эйсмана, объясняется двойственностью ее содержания, а также тем, что она является переходной, или пограничной, наукой, подобно физической химии, химической физике, биохимии и т. п.[378]

Едва ли можно согласиться как с данной точкой зрения А. А. Эйсмана, так и с ее обоснованием.

Начнем с того, что А. Ф. Шебанов, относя криминалистику в большей ее части к наукам естественным и техническим, явно придерживается изложенной выше концепции двойственной природы криминалистики, которая исходит не из двойственной оценки криминалистики в целом, как пытается представить взгляды А. Ф. Шебанова А. А. Эйсман, а из различной оценки различных частей данной науки.Таким образом, приведенная из работы А. Ф. Шебанова цитата не имеет отношения к выдвинутому тезису.

То, что, по мнению С. П. Митричева, криминалистика, будучи юридической наукой, изучает технические средства, вовсе не дает оснований считать криминалистику не только юридической, но и технической наукой по следующим причинам. Во-первых, термин “техника” в криминалистике в значительной степени имеет условное значение; во-вторых, даже если отвлечься от этого, то и тогда нельзя не учитывать, что технические средства составляют только часть, и притом небольшую, содержания криминалистики, и уже поэтому они не могут определять природу всей науки; и наконец, в-третьих, из сказанного С. П. Митричевым вовсе не следует, что юридическая наука, изучающая некоторые технические средства, в силу этого становится и технической. Технические средства изучают, например, и археология, и науковедение, которые, несмотря на это, отнюдь не считаются техническими науками.

Нам кажется, что бездоказательно и сравнение криминалистики с биохимией или физической химией. Это, действительно, переходные, а точнее — промежуточные науки, расположенные на стыках между биологией и химией, физикой и химией. Но понятие переходной науки вовсе не тождественно понятию науки пограничной. Пограничная наука не содержит в себе начал двух разнородных наук. Она лежит на границедвух родов наук, но принадлежит только одному из них, а не обоим сразу. Криминалистика граничит с естественными и техническими науками, но принадлежит к юридическим наукам. Точно так же, если бросить взгляд “с другой стороны”, например, со стороны естественных наук, то можно сказать, что судебная медицина является пограничной наукой — лежит на границе между медицинскими и юридическими науками, но остается медицинской наукой и не приобретает в силу своего “терри­ториального” положения качеств науки юридической. Использование же криминалистикой методов других наук еще не дает основания пересматривать вопрос о ее природе.

В 1978 г. А. А. Эйсман отказался от этих взглядов и занял четкую позицию сторонника юридической природы криминалистики. По поводу мнения о том, что часть криминалистики следует отнести к области естественных и технических наук, он заметил: “Это заблуждение имеет несколько причин. Во-первых, его авторы, очевидно, молчаливо предполагают, что объектом юридической науки могут быть только правовые нормы. Между тем, в любом определении любой юридической науки подчеркивается, что она изучает не только нормы, но и деятельность, регулируемую этими нормами. Хорошо известно, что применение криминалистической техники во всех формах является именно такой деятельностью, в общем виде регулируемой нормами уголовного процесса. Вторая причина заблуждения состоит в том, что за основание классификации принимается не предмет науки, а ее методы (причем не все, а некоторые). Факт использования какой-либо наукой микроскопа или энцефалографа не превращает эту науку в физику, так же как применение в криминалистике слепочных материалов не дает основания считать ее отраслью стоматологии или декоративного искусства. Наконец, третья причина заключается в недооценке сложности внутреннего состава современных наук... Криминалистика является юридической наукой и в силу этого принадлежит к системе общественных наук”[379].

Противоречивую позицию в вопросе о природе криминалистики занимал А. Н. Васильев. Наряду с многочисленными утверждениями о том, что это наука юридическая, в его выступлениях иногда выражалась солидарность со взглядами М. С. Строговича, о которых уже говорилось выше, или содержались высказывания о том, что криминалистика “не чисто юридическая” наука[380]. К чему это приводит, мы постарались показать при анализе предложенных А. Н. Васильевым определений предмета криминалистики. Правда, в учебнике 1980 г. он без оговорок заявил, что “криминалистика есть наука юридическая из цикла уголовно-правовых наук”[381].

Мнение о юридическом характере криминалистики в настоящее время разделяет большинство как процессуалистов, так и ученых других юридических специальностей. Правда, иногда еще предпринимаются попытки как-то отделить криминалистику от других правовых наук, объявляя ее не правовой, а юридической наукой, усматривая различие в этих терминах вопреки элементарной логике. Однако эти попытки, по нашему мнению, не заслуживают серьезного внимания”[382].

Полностью разделяя концепцию правовой природы криминалистики, в следующем, 1987 году, мы с уверенностью утверждали, что “не видим оснований для ее пересмотра ни в настоящее время, ни в обозримом будущем, несмотря на процессы интеграции и дифференциации научного знания, которые не могут не затронуть криминалистики”[383]. Однако уже через несколько лет от этого категорического утверждения пришлось отказаться. Перебирая все изложенные аргументы в пользу признания криминалистики чисто юридической наукой, сопоставляя их с теми явлениями и процессами, которые происходят в современной криминалистике, нельзя было не придти к выводу о по меньшей мере спорности этих аргументов и безапелляционности вывода из них. В конечном счете возникшие сомнения приобрели форму следующих контраргументов.

1. Отнюдь не весь предмет и не все объекты познания криминалистики лежат в сфере правовых явлений. Попробуем это показать на примере сформулированного нами и разделяемого в основном большинством криминалистов определения предмета криминалистической науки: криминалистика — наука о закономерностях механизма преступления, возникновения информации о преступлении и его участниках, собирания, исследования, оценки и использования доказательств и основанных на познании этих закономерностей специальных средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений[384].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: