Тема № 2 История КРИМИНОЛОГИИ: ИСТОКИ, ЭТАПЫ СТАНОВЛЕНИЯ И ОСНОВНЫЕ ТЕОРИИ

Современная криминология возникла не на пустом месте, она, в известной мере, не может не быть ориентирована на предшествую­щую научную мысль и традицию. Современная криминология широ­ко использует то богатство идей, принципов, конкретных приемов исследования, которые содержатся в истории познания.

Первопроходцы много десятилетий и даже веков тему назад, высказы­вая идеи о преступности, ее причинах и условиях, мерах предупреждения, о лицах, совершающих преступления, не могли предвидеть, что они создают новую науку, науку в нашем современном понима­нии, что создаваемая ими наука с учетом ее теоретической и практи­ческой значимости распространится почти во всех передовых странах мира. Эта наука - криминология, изучая которую, нельзя не обра­тить внимания на то, что современное поколение ученых, достигшее больших успехов в своей области, все же постоянно испытывает не­обходимость в истории криминологии. Многие сложные криминоло­гические проблемы, с которыми сталкивается современное поколе­ние, заставляют обращаться к богатому социально-историческому опыту прошлого.

История криминологии - это, прежде всего, процесс ее станов­ления, возникновения, развития и упрочения. Это и рост кримино­логии, т.е. положительные ее изменения, и совершенствование, раз­витие, переход от одного качественного состояния к другому, от этапа к этапу, от стадии к стадии. Такое движение криминологии вперед имеет самые различные проявления. Их изучение и является исто­рическим анализом.

Возникновению криминологии как науки предшествовал дли­тельный период накопления знаний о преступлении и преступнике, о преступности и путях ее предупреждения. Интерес к преступному поведению людей пробудился очень рано. Наблюдения за преступно­стью, зафиксированные в трудах мыслителей многих веков, были той основой, на которой в дальнейшем и возникла наука криминология.

Несмотря на древнюю историю преступности, первые работы, о которых можно говорить как о трудах, действительно имеющих отно­шение к криминологии, появились в XVI-XVIII вв. Правда, выска­зываются суждения о том, что криминологическое направление в на­уке возникло с появлением уголовного права. Это мнение связывает­ся с возникшей в то время необходимостью государственного реше­ния проблемы борьбы с преступлениями и преступниками. Однако криминологические взгляды в рамках науки уголовного права тоже появились не сразу, тем более что и само уголовное право не сразу стало наукой в ее современном значении. Следовательно, речь долж­на идти «не о криминологии как науке, а об идеях, позже оформив­шихся в науку криминологию». Собственно, и уголовное право сло­жилось как наука только в XVI в.

Кроме того, если увязывать вопросы появления криминологии с необходимостью вести борьбу с преступлениями, то можно вспомнить и Платона, который устами Протагора предлагал «не забывать о том, что в борьбе с преступлениями следует думать о будущем, а не о прош­лом». Идеи, касающиеся борьбы с преступностью, нетрудно увидеть и у Аристотеля, высказанные в контексте его философских взглядов.

Говоря о XVI-XVIII столетиях, как активном периоде становле­ния криминологического направления в гуманитарных отраслях науч­ного знания, имеются в виду криминологические идеи известных мыс­лителей того времени Локка, Гельвеция, Гольбаха, Руссо, Мора, Воль­тера, Фейербаха. Конечно, с рассматриваемой нами проблемой можно увязать много и других имен. Например, имена представителей «уто­пий» обращают наше внимание к таким временным границам, как XVII, XVIII и XIX в. В их числе следует упомянуть, прежде всего, Кампанел-лу, Мелье, Сен-Симона, Фурье, Оуэна, Кабе. Их мысли о преступнос­ти и борьбе с нею содержали в основном пророческие суждения. Нельзя в этом ряду не отметить Монтескье и Беккариа (XVIII в.).

Творчеству Шарля Монтескье (1689) и Чезаре Беккариа кри­минологами обычно уделяется много внимания. Их произведения вы­деляются потому, что и Монтескье, и Беккариа четко отражают тече-ние эпохи Просвещения. Монтескье в своих трудах затрагивал широ­кий круг общественных проблем и лишь вскользь коснулся преступ­ности как частного явления. Беккариа же направил свое внимание исключительно на проблемы преступности и наказания за преступле­ния. Он считал себя последователем Монтескье. В своем труде «О преступлениях и наказаниях» Беккариа писал: «Бессмертный прези­дент Монтескье только бегло коснулся предмета преступности. Но истина всегда едина, она-то и заставила меня пойти по светлым сле­дам этого великого человека». Определенное влияние на научную деятельность Беккариа имели и произведения Жан-Жака Руссо. В трудах этих трех мыслителей можно найти много общего, что связано с криминологией и историей ее развития.

Шарль Монтескье - автор знаменитого философско-правового трактата «О духе законов», вышедшего в свет в середине XVIII столе­тия. Он исследовал законы, анализируя их функции в различных обла­стях общественной жизни, дал развернутую характеристику вопросов о законодательстве, об основах уголовной политики и наказания, изучал законы в их возникновении и во взаимосвязи с познанными явления­ми. Наказание, писал Монтескье, должно соответствовать тяжести пре­ступления. Действительно гениальным является выдвинутый им тезис: «Хороший законодатель не столько заботится о наказаниях за пре­ступления, сколько о предупреждении преступлений». По существу, здесь речь идет о правовом регулировании поведения, о предупреж­дении антиобщественного поведения с помощью законодательства.

Необходимо отметить, что Монтескье был сторонником целесо­образности и необходимости предупреждения преступлений. Огром­ное значение имеет также положение Монтескье о том, что преступ­ления и наказания относительны, поскольку они всегда являются функциями общественно-исторических отношений, их содержатель­ное соотношение постоянно изменяется в зависимости от различных эпох и обществ. Оценивая это положение, ученые нередко характери­зуют его как первое появление криминологической теории, посколь­ку в нем выявлен подход к преступлению как явлению действитель­ности, находящемуся во взаимосвязи с различными общественными отношениями. Для криминологии имеют большое значение прежде всего те идеи Монтескье, которые непосредственно касаются пре­ступности и ее причин, впоследствии развитые Беккариа.

Чезаре Беккариа - автор первого в истории специального и цель­ного уголовно-политического трактата «О преступлениях и наказаниях», вышедшего в свет во второй половине XVIII в. Юрист по образо­ванию, он фактически явился одним из основателей классической школы в уголовном праве. Беккариа вслед за Монтескье отделял так называемые естественные и божественные законы от человеческих законов. Он, следуя принципам Монтескье, выступал против жесто­кого феодального уголовного правосудия, обращал особое внимание на необходимость анализа законов своего времени. Беккариа нахо­дился под влиянием Жан-Жака Руссо и именно из его позиции выво­дил «право наказания». Беккариа стремился дать наиболее полную характеристику уголовно-правовой сферы, определить социальную и юридическую природу преступления и наказания. Здесь ученый во многом следовал примеру Монтескье.

Позиции Беккариа часто тождественны взглядам Монтескье. На­пример, он полагал, что нельзя правильно изучить преступления и наказания без анализа сложных и чрезвычайно изменчивых обще­ственных отношений. Как и Монтескье, Беккариа пришел к выводу о том, что лучше предупреждать преступления, чем наказывать. При­зывал коллегию, являющуюся исполнителем законов, к большей за­интересованности в их соблюдении, чем в нарушении. Основным сред­ством предупреждения преступлений Беккариа считал усовершенство­вание воспитания. «Воспитание - это самое верное, но и самое труд­ное средство». К такому трудному делу он призывал государство, се­мью. Семья и государство, по мнению Беккариа, должны выступать как единая воспитательная система.

Вклад Беккариа в криминологию велик. Нет необходимости пе­ресказывать его идеи, мысли, точки зрения. Можно привести лишь такое высказывание о нем: «Сочинение Беккариа и до нашего време­ни сохранило всю свежесть первоисточника великих идей, одушевля­ющих и в настоящее время лучших деятелей в области борьбы с пре­ступностью. К тому же это произведение так невелико, что прочтение его для каждого юриста, имеющего претензию быть образованным, совершенно обязательно». Это было сказано в начале прошлого сто­летия. Однако такая оценка имеет свою свежесть и сегодня.

Конечно, изложенными научными идеями просветителей прошлого не ограничивается весь объем источников криминологической науки. На ее зарождение в качестве таковой повлияли многие другие твор­ческие личности. И все же, как в истории любого социального про­цесса или явления, наука всегда питается творчеством наиболее яр­ких талантов, становящихся спустя долгое время ее символами. Тако­выми на начальном этапе зарождения криминологической мысли, безусловно, следует считать упомянутые великие имена. Именно они, их идеи легли в основу формирования криминологии как самостоя­тельной науки о преступности и ее предупреждении. Получив мощ­ный заряд интеллектуальной энергии от классиков философской мысли, криминология стала активно развиваться, проникая вглубь и вширь социальной действительности, интенсивно пополняя свое на­учное знание и направляя его на объяснение феномена преступности в обществе, вовлекая на этом пути в орбиту своих изысканий достиже­ния других гуманитарных отраслей знания, способных помочь этому объяснению. Так постепенно начали складываться отдельные направле­ния криминологического анализа, переросшие впоследствии в соответ­ствующие криминологические школы, дискуссии между которыми не утихают и поныне, обогащая криминологическую науку и стимули­руя ее поступательное развитие по новым ступеням истории. К та­ковым традиционно относятся биологическое (антропологическое) и социологическое направления криминологических исследований.

Антропологическая школа базировалась на медицине и биологии, социологическая - на общественных науках. Наряду с этим появи­лась и так называемая компромиссная позиция - промежуточное направление как результат механического объединения двух назван­ных. Это направление стало именоваться биосоциальным.

Необходимо отметить, что появление антропологического и со­циологического направлений было связано также с «ликвидацией» так называемой классической школы уголовного права, которая в то время уже не отвечала предъявляемым требованиям. Как известно, эта школа, опирающаяся на типичное для общества конца XVIII - начала XIX столетия «юридическое мировоззрение», основывала свою систему борьбы с преступностью только на базе уголовной репрес­сии, исходя из идеи наказания как единственного инструмента преду­преждения преступлений. Классическая школа практически не при­нимала во внимание при решении вопроса об уголовной ответствен­ности личность преступника. Против доктрины классической школы с ее «юридическим мировоззрением», догматизмом, жесткостью пра­вовой схемы «преступление - наказание», ограничением борьбы с преступностью формальными процессуальными рамками и выступи­ли две другие школы тогдашнего уголовного права: антропологичес­кая и социологическая.

Антропологическое направление своим формированием обязано самому яркому его представителю, по сути, классику криминологи­ческой мысли - Чезаре Ломброзо. Будучи врачом-психиатром, про­фессором медицинского факультета университета в Павии (Италия), Ч. Ломброзо более 30 лет своей научной карьеры посвятил исследова­нию преступников, выявлению психофизиологических закономерно­стей их организмов, пытаясь объяснить таковыми особенности преступного поведения. Своей теорией он открыл совершенно новый путь в криминологическом направлении, связанный с объяснениями природы преступности биологическими составляющими человека, чем положил основу непрекращающейся криминологической дискуссии о соотношении биологического и социального в личности преступ­ника. Ч. Ломброзо - автор многотомного труда о преступном челове­ке, целиком вышедшем в свет под названием «Преступный человек, изученный на основе антропологии, судебной медицины и тюрьмоведения» в Италии в 1877 г. (в России опубликован в Санкт-Петербурге в 1892 г. под названием «Новейшие успехи науки о преступнике»). Это ему принадлежит знаменитое откровение: «Внезапно однажды утром мрачного декабрьского дня я обнаружил на черепе каторжника целую серию атавистических ненормальностей, аналогичную тем, что имеются у низших позвоночных. При виде этих страшных ненор­мальностей - как будто яркий свет озарил темную равнину до самого горизонта - я осознал, что проблема сущности и происхождения преступников была разрешена для меня».

Преступники, отмечал Ломброзо, - это двуногие тигры среди людей, это хищники, которые не могут приспособиться к обычным человеческим условиям и в силу своих психофизических качеств спо­собны лишь убивать, грабить и насиловать. Как среди животных, уве­рял Ломброзо, есть тигры и лошади, так и среди человечества есть, были и будут преступники и честные люди. И как тигра нельзя пре­вратить в домашнее животное, так и преступника нельзя исправить, т.е. сделать честным. Судить таких людей, мол, бессмысленно, их надо беспощадно уничтожать или в крайнем случае изолировать. Не случайно, в результате своих изысканий Ломброзо пришел к выводу, что преступление - явление столь же естественное и необходимое, как рождение, смерть, зачатие, психические болезни, печальной раз­новидностью которых оно часто является. Судить о том, является человек преступником или нет, позволяли, как полагал Ломброзо, внешние признаки туловища, головы, конечностей, рот, глаза, нос. Отсюда, собственно, и проистекает название антропологической шко­лы в криминологии.

Ломброзо пытался открыть новый путь в науке, стараясь объяс­нить природу преступности на основе анатомических и антропомет­рических, а также биологических и психологических признаков пре­ступника. Помимо внешних признаков человека, которые Ломброзо считал наиболее важными, он не отрицал и роли физиологических и нравственных особенностей личности. При этом Ломброзо допускал некоторые переплетения, скорее всего противоречия. С одной сторо­ны, он изучал биологические факторы (врожденные соматические особенности), и этого было для него достаточно, чтобы сказать о че­ловеке, преступник он или нет. С другой, - исследовал и принимал во внимание психологические и даже нравственные качества, связан­ные с воспитанием человека. Основываясь на всех этих признаках и, главным образом, биологических особенностях, Ломброзо делал вы­воды о предрасположении того или иного человека к совершению преступления. При этом, однако, подчеркивалось, что таковое может себя проявить в определенных условиях (климат, время года, род за­нятий и т.д.). Ломброзо полагал также, что особенности человека, по которым можно судить о его «преступном типе», можно выявить уже в раннем детском возрасте. Но проявление, дальнейшее развитие этих особенностей, по его мнению, вполне возможно предотвратить с по­мощью различных средств воспитательного воздействия. Однако здесь же Ломброзо вступал сам с собой в противоречие, отмечая, что прирожденный преступник рано или поздно, безусловно, должен совер­шить преступление. Здесь Ломброзо вместо воспитания предлагает принятие особых мер предотвращения преступлений. Поскольку при­рожденный преступник опасен для общества, предлагается не ждать момента совершения им преступления. Для предупреждения преступ­ления, которое непременно должно произойти, необходимо принять меры безопасности - изолировать такого человека от общества. От­сюда беспощадная «предупредительная» борьба с «преступниками» независимо от их вины, а лишь в силу «биологической неполноцен­ности», отсюда - и отказ от суда присяжных и т.д. При этом Ломбро­зо говорит не только о душевнобольных, но и о нормальных людях, способных, по его мнению, совершить преступления. Самым опас­ным и совершенно неприемлемым в учении Ломброзо является при­знание им «существования особых преступных рас». Практическое применение этого направления учения, независимо от того, задумы­вался или нет над этим Ломброзо, напоминает геноцид.

Идеи и научные выводы Ч. Ломброзо, наряду с объективной кри­тикой, несомненно, заслуживают специального изучения. Большин­ство их было отвергнуто как причудливые гипотезы и необоснован­ные обобщения. Но он был первым, кто использовал эмпирические методы для изучения причин преступности и личности преступника. Может быть, потому на некоторых криминологических исследовани­ях и до сих пор лежит печать антропологического принципа.

Разумеется, Ч. Ломброзо был не одинок в своих помыслах. У него были, есть и, вероятнее всего, будут последователи. В числе совре­менников великого ученого ярко выделяются Энрико Ферри и Рафа­эль Гарофало. Кстати, не следует думать, будто школу Ломброзо пред­ставляли только отдельные ученые-медики, было довольно много и юристов, каковыми, собственно, и являлись Ферри и Гарофало. Они не слепо шли за Ломброзо, а пересмотрев отдельные положения его теории, дополнили ее признанием роли некоторых социологических факторов в формировании преступника. Однако и им не удалось уйти от линии антропологической школы. Ферри, например, сформулиро­вал понятие «опасного состояния». Он, как и Ломброзо, дал опреде­ление человека, который с момента рождения предрасположен к пре­ступлению, так называемый «преступный тип». Гарофало, вслед за Ломброзо, стремился выработать понятие преступления, не связан­ное с правовым определением. Он первый, кто на титульном листе своей книги поставил заголовок «Криминология», хотя существует мнение, что термин «криминология» ввел Топинард. В названной книге Гарофало рассматривал преступление как оскорбление основопола­гающих альтруистических чувств милосердия и справедливости, как непременное условие социальной адаптации индивида среди равных себе. Ферри писал о преступлении как о многогранном явлении. Пре­ступников он называл «больными» и призывал изучать и лечить такие болезни. Гарофало пытался дать социологическое определение пре­ступнику и преступлению. Ферри вел речь о мерах социальной защи­ты. Он же, оценивая различные группы причин преступлений, особое внимание обращал на социальные факторы. Так или иначе, и Ферри, и Гарофало приходят, по сути, к тем же выводам, что и Ломброзо. Пото­му их и рассматривают как ярких представителей ломброзианства.

Среди исследователей, объяснявших природу преступления био­логическими особенностями человека, несомненно, следует назвать Зигмунда Фрейда (1856-1939). Взгляды этого ученого-психиатра на преступность также относятся к области биологических концепций. Однако фрейдизм внес нечто новое в теорию «прирожденного пре­ступника». Если Ломброзо считал, что только некоторая часть людей рождается преступниками, то исходной позицией Фрейда явилось по­ложение о том, что все без исключения люди рождаются преступни­ками (хотя большинство ими не становятся). Теория Фрейда основы­вается на том, будто сущность психики человека есть результат воз­действия врожденных, архаичных половых и агрессивных инстинк­тивных импульсов. Контролирует эти инстинкты волевое образова­ние человека. Такое образование уже выше человека, оно довлеет над ним. Однако, как утверждал Фрейд, определяющую роль играют инстинкты. Волевое же образование, иногда именуемое фрейдистами интеллектом, должно подавить, затормозить природный инстинкт. Если такового не происходит, возникает невротический конфликт, внешним проявлением которого является преступление. Иначе гово­ря, когда контролирующий фактор не способен подавить природный инстинкт, то возникает конфликт, выливающийся в преступление. Нетрудно заметить, что данная проблема никак не увязывается с со­знанием человека. Это - теория сексуальности, которая является кра­еугольным камнем учения Фрейда. По Фрейду, человек от природы наделен разрушительными, агрессивными инстинктами. Поэтому в основе теории Фрейда лежит образ человека как части природы, а ди­намика человеческой психики объясняется иррациональными факто­рами. Для этого привлекаются явления и процессы, которые сами нуж­даются в анализе с точки зрения человеческого поведения. Нетрудно увидеть родство этой теории с концепциями Ломброзо об атавизме. Фрейд пытался преодолеть вакуум в естественных науках, который в тот период восполнил И.П. Павлов, разработавший теорию рефлексов.

Фрейдизм, по существу, никак не объясняет истоки преступнос­ти. Эта теория почти полностью игнорирует роль социальных факто­ров, отвлекает внимание от социальных причин преступности. Соб­ственно, теорию Фрейда нельзя назвать криминологической. Скорее, это психология повседневной, обыденной жизни. Психология же пре­ступного поведения при этом, по существу, не объясняется. Любые поступки людей, утверждает Фрейд, увязывая свои взгляды с пре­ступлениями, - это рвущиеся наружу бессознательные инстинкты или влечения. В этом квинтэссенция теории Фрейда.

Под воздействием контраргументов фрейдисты (Сонди, Алексан-дер, Штауб, Хилли, а вслед за ними Гловер, Хилгард, Хартунг, Уайт, Болмберг) пытались утвердить свою правоту за счет различных моди­фикаций. Именно на почве фрейдизма возникла фрустрационная кон­цепция. В соответствии с этой теорией преступное поведение объяс­няется как агрессивная реакция, вызванная неудовлетворенностью инстинктивных желании. Данная теория получила довольно широкое распространение, однако она, как показала жизнь, отнюдь не объяс­няет в полной мере преступное поведение.

Социологическое направление сформировалось не без влияния ан­тропологической школы. Определенное время социологическая шко­ла существовала параллельно с антропологической, а затем заметно потеснила ее. Она была более влиятельной. Наиболее яркой фигурой, представляющей социологическую школу в криминологии, является французский социолог Габриэль Тард (1843-1904). В числе его мно­гочисленных трудов следует особо выделить книгу «Философия кри­минологии». В ней Г. Тард скрупулезно, буквально пункт за пунктом, критикует все основные положения Ломброзо и его последовате­лей. Тард полностью отвергает понятие «прирожденный преступник». В его работах встречается термин «привычный преступник», однако при этом поясняется, что речь идет о «профессиональном типе», при­мерно таком же, как в любой другой области, а не только в преступ­ной. Тард был также основателем психологического течения в рамках социологической школы. Благодаря Тарду, в социологическом на­правлении (в отличие от существовавшей теории) получает развитие роль индивидуального поведения в формировании общественных яв­лений. Тард доказал социальную обусловленность преступности, об­ратив внимание на ее статистические закономерности. Придавая пре­ступности общественное значение, ведя при этом речь о формирова­нии индивидуального поведения, Тард объясняет, что преступный тип может сложиться и в результате подражания (преступникам). Чело­век, отмечает Тард, обладает склонностью к подражанию. Всякий, по его мнению, «подражает ближнему» если, однако, при этом имеются большая выгода и незначительный риск. Свою теорию «преступного типа», «привычного преступника» и «подражания» Тард распростра­нил почти на все социальные проблемы, связанные с преступнос­тью. При этом подчеркивается: нельзя говорить о каждом человеке, что он станет преступником во все времена и при любых обстоя­тельствах. Здесь обращается особое внимание на формирование ин­дивидуального поведения. В этих рассуждениях Тарда можно про­следить нить, ведущую к проблеме роли общества в формировании индивидуального поведения. Основная позиция данного ученого, связанная с социальным подходом к вопросам преступности, сво­дится к следующему: изменить общественные условия, с изменени­ем социальных условий изменится и «криминальность». Это глав­ный вывод, к которому пришел Тард.

Промежуточное (биосоциологическое) направление получило раз­витие на фоне постепенного снижения интереса научной обществен­ности и официальных правоохранительных органов к идеям антропо­логической школы, которая стала терять некоторые свои позиции вскоре после своего создания. Ее практические предложения не смогли служить основой карательной политики господствующего класса, ибо их несостоятельность стала очевидной в результате экспериментов и дискуссий. Не могла уже отвечать потребностям государства и соци­ологическая школа. Ограниченность ее также стала очевидной. Прак­тическая невостребованность результатов научных изысканий антро­пологических и социологических школ повлияла на формирование самостоятельного биосоциологического (промежуточного) направле­ния криминологических исследований, сочетающих в себе элементы, представлявшиеся в то время более целесообразными. Создание этого промежуточного направления связано с именем Франца Листа (1851- 1919), которого по праву считают основоположником биосоциологи­ческой школы. Он утверждал, что преступление следует изучать и как индивидуальное явление, и как явление общественной жизни. По мнению Листа, преступление является результатом одновременного воздействия биологических и социологических факторов (суть про­межуточного, биосоциологического направления). Лист отвергал по­нятие «преступный тип». Однако он использовал в своей теории тер­мин «индивидуальная склонность», вкладывая в его содержание био­логические особенности личности. Лист пишет в своих произведени­ях о нищете, безработице, кризисах, алкоголизме, проституции и др. Все это, по его мнению, так называемые вторичные социальные явле­ния. Уменьшить их, полагал Лист, можно в результате социальных реформ. Вывод, сделанный им, заключается в том, что преступность - это естественный и неустранимый спутник общества, необходимый атрибут человеческой жизни. Преступность, таким образом, по мне­нию Листа, вечна. Поэтому вполне понятно, что многие направления в криминологии долгое время находились под преобладающим воз­действием идей Листа.

Ограниченность методологии, увлеченность личностными качества­ми преступников, изучение преступлений только лишь как конкрет­ных фактов деяния, недооценка преступности как явления, обладаю­щего определенными закономерностями развития, а также многие другие обстоятельства не давали возможности ученым XVIII-XIX столетий заняться глубоким анализом исследуемых ими подлинно криминоло­гических проблем. В известной степени сказанное касается и ученых, исследовавших преступность в начале XX в. Главное, чего не хватало многим научным криминологическим поискам того времени - зна­ния и, соответственно, глубокого анализа уголовной статистики. Все это заметно сдерживало развитие исследований преступности с точки зрения ее статистических характеристик. Особо надо сказать о том, что многие ученые того времени стояли на позиции индетерминизма, не проявляя большого интереса к изучению причин и условий пре­ступности как явления.

До середины XIX в. статистическое обобщение данных в области правосудия, по существу, имело своей задачей составление весьма общей характеристики деятельности органов, ведущих борьбу с пре­ступностью, а также выявление связанных с этим потребностей общества. Для достижения таких целей изучался относительно корот­кий период времени, и на этой основе делались, как тогда считалось, серьезные, далеко идущие выводы. На самом же деле более или менее серьезное статистическое изучение преступности не осуществлялось. Конечно, было бы несправедливым, не упомянуть в этой части научные исследования Радищева, относящиеся ко второй половине XVIII в., а также Поля Лафарга, относящиеся к концу XIX - началу XX вв. Анализ статистических данных о преступности встречается и в рабо­тах Герри, Лексиса, Майра, Кетле, некоторых других исследователей. Можно назвать и русских дореволюционных ученых, таких, как Дриль, Неклюдов, Лихачев, Чиж, Тарновская, Баженов.

В своей книге «Моральная статистика Франции» Герри, осуще­ствив статистический анализ преступности в различных районах стра­ны, пришел к выводу, что в однородных по тем или иным призна­кам районах каждый год преступления проявляются в аналогичных форме и количестве. Примерно об этом же писали Лексис и Майр. Но в другом Герри пошел дальше их. Он доказал, что некоторые ка­тегории преступлений в неизменных пропорциях распределяются между мужчинами и женщинами по возрастным группам, а также по временам года. Этот вывод имел в тот период большое значение для предупреждения преступлений. Несколько позже Дриль, Неклюдов, Чиж, полемизируя с Кетле, используя работы Герри, Лексиса и Май­ра, пришли к такому же выводу. Недалеко от этого ушли Лихачев, Тарновская, Баженов. Разница лишь в том, что все они использовали свой статистический материал и исходили из своей научной платфор­мы. Естественно, все эти ученые анализировали статистику разных регионов в различные периоды времени. Однако особую роль с точки зрения не только количественного анализа преступности, но и преду­преждения данного явления, причем с позиций как настоящего, так будущего, играли исследования Адольфа Кетле (1796-1874), извест­ного бельгийского статистика, оказавшего влияние на взгляды мно­гих ученых-правоведов и социологов. В одной из основных своих книг «Социальная физика» (середина XIX в.), а также в ряде других работ Кетле аргументировано доказывал, основываясь на обширном стати­стическом материале, что общественная жизнь подчиняется строгим законам природы. Задача статистики, или, как называл ее Кетле, со­циальной физики, заключается как раз в том, чтобы выявить и изу­чить законы общественной жизни, которые, по его мнению, не менее точны, чем законы природы. Кетле писал, что преступления, взятые в большом масштабе, обнаруживают по своему числу и по своей клас­сификации такую же закономерность, как явления природы.

Исследования Кетле имели целью выяснить, отвечают ли требо­ваниям объективного закона действия человека как нравственного и мыслящего существа. Он пришел к выводу, что общество скрывает в себе зародыш всякого совершаемого преступления. Общество, писал Кетле, само подготавливает преступления тем или иным образом, а преступник есть только орудие, которое их осуществляет. Каждая общественная форма обусловливает определенное количество и определенные виды преступлений, являющиеся необходимым следствием его структуры. Преступность, таким образом, присуща всякому обще­ству, ибо она повторяется из года в год с «железной необходимостью». Постоянством же средних цифр преступлений, остающихся будто бы стабильными из года в год, Кетле обосновывает «вечность» преступно­сти. Для подтверждения такого вывода он приводит много цифровых иллюстраций (данных) о совершенных преступлениях. Особое место в этом иллюстративном материале занимает моральная статистика.

Характерны взгляды Кетле на движение преступности и ее при­чин. Во всем, что касается преступлений, полагал Кетле, числа по­вторяются с легко обнаруживаемым постоянством. При этом он от­мечал, что не только преступления (речь идет главным образом об убийствах) ежегодно совершаются почти в одном и том же числе, но и орудия, которыми они совершаются, употреблены в одних и тех же пропорциях. Данную позицию Кетле связывает с прогностической оценкой. Можно заранее вычислить, писал он, сколько людей зама­рают руки кровью себе подобных, сколько явится делателей фальши­вых бумаг, сколько отравителей и др. Кетле убедительно доказывает не только стабильность преступности в прошлом и настоящем, но и факт устойчивости закономерностей ее развития в будущем. По су­ществу, речь идет о проблемах прогнозирования.

Опираясь на статистические данные, Кетле пытался показать (и доказать) влияние на преступность целого ряда факторов: возраста, пола, климата, бедности, образования и т.д. Этот статистический ана­лиз увязывается им с теорией факторов преступности (есть даже мне­ние, что именно Кетле одним из первых начал разработку этой тео­рии). Факторный анализ Кетле увязывает и с моральной статистикой, в «плену» которой он находился довольно часто. Нетрудно понять его особое отношение к моральной статистике, поскольку он был ее ос­новоположником. Основная задача моральной статистики, как пола­гал Кетле, состояла в изучении факторов, которые позволяли бы де­лать выводы о состоянии нравственности у людей. К числу этих фак­торов Кетле относил самоубийства, проституцию, венерические бо­лезни, внебрачную рождаемость, аборты, нищенство (попрошайни­чество), бродяжничество и др. Определенное место занимали и пре­ступления, с которыми «стыковалась» моральная статистика. Неиз­бежной необходимостью для Кетле, как и для Герри и Майра явля­лась оценка роли различных общественных явлений в связи с преступ­ностью. Все трое (во главе с Кетле) следовали за Беккариа, а также в известной степени за Монтескье, когда брали за основу роль общественных явлений. Но, как отмечается в литературе, если концепция Беккариа основывалась на выводах, сделанных в результате простых опытов, то Кетле, Герри и Майр показали определяющую закономер­ную роль общественных явлений в преступности на основе статисти­ческого анализа. Этим самым они разработали целесообразный метод исследования. Однако многие выводы, сделанные Кетле, Герри, Май-ром, в частности положение о стабильности преступности, впослед­ствии были опровергнуты фактами, свидетельствовавшими об изме­нениях в уголовном законодательстве, в общественной жизни. Этим авторам, к сожалению, не удалось выйти за рамки позитивистского метода. Они не смогли исследовать преступность, как и явление, свя­занное с моралью, в зеркале общественно-исторических условий сво­ей эпохи, с учетом объективно существующей системы обществен­ных отношений и закономерностей их развития. В этом состоит один из недостатков подобных исследований того времени.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: