пунические знаки в сказаньях эллинов

Митин журнал. Вып. 57 (1999 г.). Редактор Дмитрий Волчек, секретарь Ольга Абрамович. С.24-25.

где когда-то в прежние времена
правил бог по имени Кинор
там город Кинерет стоит
берег Кинерет около лежит
озеро Кинерет разливается
скрипкой соловьиной заливается
правил там царь бог Кинор
по имени Агенор

пригород того города назывался Бет-Цайд
то есть Вифсаида или Сидон
этим-то Сидоном с незапамятных пор
правил царь бог Кинор
именем Агенор
а озеро Кинерет лежит у самых ног
царь там правит по имени бог
Агенор

дочь Агенорова девицей слыла
можно сказать красавица была
девица была Европейской наружности
она в воздухе задом чертила окружности
Европою и звали ея
Ерев на Запад сама не своя
пастью Эреба Запад хватая
была она девушка такая
что Быка Альфа Тавра седлом седлая
говорила: смотрите совсем без седла я

но от Востока был ея брат
следом летел шел плыл он за ней невпопад
Кадмом его звали сиречь Восточным
а дождь лил по всем трубам водосточным
женою же Кадму служила Гармония
то есть Армония Ермония или Хермония
словом звуча от горы Хермон
как и от гор Тавр тот Бык был он

дщерь их Хашмал жаром Ашемал пылаемая
пламенем полыхаемая
пылом горящая
огнем гудящая
молниеношенная
дитем недоношенная
сама смоль смола Семела сожженная
обнаженная
каких есть много жен на я
это огнем полыхаемый жар
или это пламенем пылаемый пар
светящая в сердцевине видом горящая
Семеле смоляной как настоящая
Хашмал Ашемал свистящая

так произошел на свет тот кого зовут
Яу Яху Якх он здесь он тут
Иакх Иах Иево Ихвах
Вакх Уакх Уах Иовакх
их ах правнук Агенора
Кадма внук
сын Семелы о ура
последний звук

Анри ВОЛОХОНСКИЙ

ГРИБ

Гриб поднял из травы лазоревое тело
Он встал возник вышел поднял туловище голову и руки
Венок засохший лён кругом его сидения
А облако тем временем ушло за ветви и верхушки
Вода его стекала на зеркало копытца
Гриб умыл лицо холодное и лужу выпил
Рядом бросил капли,
стряхнул на окольную траву на стебли
И на листьях повисли звякнули градины текучие
Колокола расплавленной смородиной
Глаза стихии дождевой
сквозь ручейные осколки
Глядят на выходца веселого глупца
Из?под земли голого прохожего –
Откуда он плешивый?
А на лице его лежат иголки и песок.

ПЕНИЕ ПТИЦ

Природа щебета неясна и темна
Когда после ночи горбатой
Раннее небо трубит
В бегстве по трещинам прошлой грозы,
Следом, следом дождя
Кто призывает их?
Этих утренних щебетуний?
Желуди в перышках иглоголосые
Звонкие на ореховом дереве
Бубенцы кленовыми крылышками
Погремушками трепеща
Бьют бьют
По веткам по облаку
Кто их звал? Кто сказал?
Может день обещал?
Струны дерева – их голоса
Пень, пень барабан
Пыль труба
А вокруг – пух пух
На глазах, на холмах, на ветвях
только пух.

И пение кончается.

НЕЧАЯННО

В туше бледного "уже"
Никнут прелести "еще"
Подарила мне подруга
Радость губ и нежность щек
Знаю, мне предъявят счет
Мой дружок пошел ва?банк
Видно мне придется туго
Он уже готовит бланк
И с улыбкой молвит так:
Натяни свою струну
Подтяни свою подпругу
Не оставь меня одну

Мой корабль пошел ко дну
Жаль что я не в блиндаже
Вянет бедное "не надо"
В толще вечного "уже".

ПО СЛЕДАМ...

Тропа видений и иллюзий
Куда ведешь куда ведешь? –
Твердили избранные люди
В чьей бороде пирует вошь

Ах, в городах торгуют телом
В хозяйствах сельских нищета
Всё человеческое дело
Лишь вековечная тщета

Кто этого не понимает
Лишь представляется живым
Душа поет, душа играет
Но ждет ее иной режим

Что стережет нас за углом?
Предположить – удел невежды...
Оставим это ремесло
Как неудавшееся прежде

Искусство – ложь, тщета – науки
Они умрут наверняка
Хоть к ним протягивает руки
Неискушенная рука

В любви есть тоже свой обман
В известный час цветок увянет
Пусть пудрит нос, пусть носит бант
Но эта чаша перетянет

На чахлом дереве причин
Растут никчемные продукты
И рыба скорби в сеть морщин
Плывет питаясь сухофруктом

Люд от природы удаленный
В слезах по ней теперь трубит
Как пес в печали удивленный
Что незаслуженно побит

В определении ватаги
Что есть предмет, откуда пляшем?
Как дым взлетает труп отваги
Под социальный набалдашник

И мы покинули селенья
Сложили всё что было в них
И дали крысам в поселенье
Для поучения других

Мы предоставили кварталы
Для обитания другим
Чтоб население скучало
И молча бегало по ним

Теперь идем – прощайте сестры
Привет примите для кузин
Нам небо кажет угол острый
Да море – радужный бензин...

УПРАЖНЕНИЕ

Колосс по глиняным ногам
На четвереньках подвизался
Но на дороге к благ лугам
В нем главный узел развязался

Тотчас свеча его погасла
В его лампаде скисло масло
Сломилось гордое весло
Ему в тот вечер не везло

– Чего ты тянешь, что ты тянешь?
Ему заметила скворешня
Меня ты манишь, манишь, манишь
А ты всё медлишь, медлишь, медлишь
Я жду, а ты нейдешь, нейдешь
Всё сеешь сеешь, да не жнешь
Всё только ищешь – не находишь
Завод ты что ли там возводишь
На бреге бурного ключа?
Куй, кочерга уж горяча.

– Что было медом стало квасом
Вино свернулось кислым пивом
Чресло трудящегося массой
Взобьем живительной крапивой
Букет достоинства иной
У тех кто вышел из пивной

И дрозд запел уже дневной:
– Уставшему от вдохновений
Всегда найдется уголок отдохновений
Укромный страннику приют
Уютненькое гнездышко
И цепи там уж не куют
Из?за оставленного перышка
Из?за расписки пустяковой
Там вечный царствует покой
Там нет реки весною новой
Там злата залеж вековой.

СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ЖИВОПИСЦА
РОКУЭЛЛА КЕНТА

Светало. Океан хрипел.
Я пел. И вот средь вод
По фосфорической тропе
Шагает Кашалот

Я был настолько потрясен
Увидев дивный вид
Что он с тех пор со всех сторон
В глазах моих стоит

По волнам хлещет борода
Из пасти валит дым
И от него грозит беда
Кальмарам молодым

До облаков струя летит
Как букли к парикам
Его смертелен аппетит
Омарам старикам

Над головой висит венец
Гремит его скелет
Такая пасть сулит конец
Макрели средних лет

Меж континентами как мост
Настолько он велик
Кладет гигант могучий хвост
И хвостовой плавник

– Колосс, прерви свой мощный кросс
Дозволь тебя спросить –
Зачем – мучительный вопрос
Всё время плыть и плыть?

Послушай милый ты умрешь
Тебя акула съест
А ты плывешь плывешь плывешь
Ужель не надоест?

Гигант молчал: он был немым
Лишь напрягал бока
И только шевелил спинным
Остатком плавника

– Ты очевидно очень зол
Решил всю жизнь молчать...
В каюту я к себе ушел
Чтоб другу не мешать

А он без следствий и причин
Как вечный Иудей
Плывет один среди пучин
С остатками мудей.

НЕЧАЯННО
(второе)

Когда в лукавую ромашку
Попал стрелой Амур?ползунья
Поправя нежную рубашку
Пролепетал цветок?глазунья:
Еще мне пчел твоих дари
А этот листик дорогой
Немедля убери.

ГОБЕЛЕН
(Баллада)

Собрался герцог на охоту
Зовет он своего пажа
В одной руке он держит плетку
А на боку звенит кинжал

Мой верным паж, ступай к герцогине
И с ней душою не криви
Моей прекрасной половине
Ты про охоту объяви

Вот паж спешит к прекрасной даме
И видит бедная одна
Закрыв лицо усталыми руками
Стоит и плачет у окна

Прижав к груди трепещущие руки
Так герцогиня говорит
Супруг давно со мной в разлуке
В другую сторону глядит

Забыл как я его любила
Забыл как я его ждала
Наверно старая дубина
Травою-мохом поросла

А паж имел другое мненье
Но он об этом умолчал
Он на лице изобразил сомненье
И так Брунгильде отвечал

Ах, герцогиня Лотарингская
Не надо плакать и рыдать
Прекрасная нежная дивная жизнь моя
Позволь тебя поцеловать

Артур, Артур – она сказала
Поправя бархатное платье
В его объятия упала
В слезах от радости и счастья

Выходит герцог из конюшни
Протер суровые глаза
Рукой коню он треплет уши
В другой руке у него узда

Вставай, жена, готовься к бою
Сегодня травим кабана
На наслаждение такое
Немедля будь снаряжена

И вот как горная богиня
На молодом своем коне
Гарцует птицей герцогиня
Горя в таинственном огне

А паж красивый сокольничий
Коня пришпорил вслед за ней
Он полон чувством необычным
Как будто перья на спине

А герцог, герцог бородатый
Угрюмо скачет позади
В руке он держит алебарду
И подозрительно глядит.

ФОНТАН ТАТАРКИ

Едва повеет воздух майский
Перед гороховой весной
Какой-то страх китайский
Овладевает мной
Словно бы смерть уже душой владеет
Слабеют ноги, тело холодеет
Крадется к сердцу мерзостная штука
В скорлупку прячется мороженая щука
Щеколда тянется по щелочке к щелчку
Играю в ящик – окрик ямщику:
Приехали, выкладывай чеку
Щека к щеке, родная начеку
Она чека, енкаведе, без звука
Приходит в мягких туфлях гепеу
И зрячее во сне и наяву
Эдмунда семя с вывернутым пледом
А следом
Плюгавый отложившийся марксист
Ревизиею новой волокнист
Приходит глаз сощуря узкий
На край Амурский незаконно притязя
Который исконно русским
Считал как Беллинсгаузен так и я
И Лаперуз
О музы времени! О розы без рейтуз!

ГЛУХОТА

Облезлый мир шипя и тая
В дыре вселенной догорал
Птенец Европы и Китая
Порхал на северный Урал
Вослед ему крича: Ура, Таймыр!
Стрелял последний миротворец
И недоваренный кальмар
На сушу клал бульонный палец
(Тщедушествуя в лоне бледных тел
Он насладиться мог но не успел)

А в океане пузырей
Скакали аленькие утки
И кит дыша одной ноздрей
Другою нюхал незабудки
В кругу сует мирских его забот
Виднелся рыбок мыльный взвод...

Сентиментальный млекопойца
Непоправимый травоядь
В дымящих волн витую гладь
Пускает радужные кольца
И драгоценный плавит жир
В бездонный ковш топленой лжи.

РАЗМЫШЛЕНИЕ

В картину мира всякий раз
Мы напрасно вписываем духа
Сверкает с неба звездный глаз
Порхает маленькое ухо...
Но милый мой, к чему же странность
Души означенной как данность
Тревожный сон боготворить?
За давностию дел Творец устав творить
Удел стареть переложил искусству
Устав его стал ныне так высок
Что даже в основании песок –
Мы только тыквы сумеречный сок
Дерзаем предложить надтреснутому чувству
Чтоб горечь невозможную пия
Пыхтела Ева и шипел Змия.

УЧЕНИКУ

Произведенья магии суть мерзость!
Сказать спасибо следует Творцу
Что Он прощает нам такую дерзость.
Когда подобный говорливому скворцу
С улыбочкою гений худосочный
Вдруг козырнет цифирию неточной
Иль тычет в телефон иль в стратостат
И голосит: вот дескать результат
Его благоуханий над воронкой
Знай это зуб гнилой под золотой коронкой
Знай, тухлый этот глаз хоть блещет сквозь пенсне –
Пусть лучше спрут тебе пригрезится во сне
И лезет ножкой в слизистую нишу
Чем руку протянуть проказливому кнышу.

Сперва я только облик опишу
Давно забыл он слово "причешу"
Влас вылез – первый знак ума излишка
Второй – математическая шишка
По ней гуляет шалый таракан
А темя как химический стакан
Сам бел как гробовщик – смотри какой нарядный
Лоб выпуклый и нос незаурядный
Свисает студнем к сжеванной губе
И жидкий зад на ног двойной трубе
Достойный венчик общему позору
Всё пукает аукая прибору
А тот мигает, стрелочкой трясет
Повсюду информацию несет
То взвизгнет загудит иль захохочет
То закудахчет, то взорваться хочет
Взорвался вроде – нет не взорвался
Факир доволен – фокус удался
К примеру скажем в следующем роде:
Дельфин кейфующий на сладком электроде
Двуглавый песик в смутной дремоте
Иль гулкий залп по лунной пустоте
Известной полуночным состраданьем
Под гром литавр и с точным попаданьем.
Могущественней многих древних Индр
Он алюминий расклепал в цилиндр
Худой уже металл немного блещет даже
Се восстоит в изглоданном пейзаже
Дворец где будет вакуум парить
И звезды мелкие и плавить и варить.

По колбам глазки ручки и сердечки
Артерии как липкие уздечки
Увили в склянке юный эмбрион –
Ладони мылом трет Наполеон
Он лестью подползя к супружественным биркам
Итоги их страстей раскапал по пробиркам
Их омывает всякая моча
А чтоб она была не горяча
Кругом стоят стеклянные злодеи
И прыгают младые Иудеи
Потомки Гедеона?судии
Самсона, Аарона, Илии
Захарии, Малахиина чада
Ииуя, Урии и Венадада
И Иоава – борзого гонца
(Жаль не дорезал Авраам агнца)
Забывши про отцов заветы и заботы
Младенец хилый нянчат до субботы
Неделя вышла – в маменьку кладут
Назад, теперь не холодно и тут.

Махая трубкой томного недуга
Пришла в прыщах ученая подруга
Настала ночь, наука пала ниц
Вот он среди расхлестанных страниц
Но даже полкуплета не допевши
Отваливает тихо засопевши
Заклепан клапан, выстрел, перелет
Он чешет лапкой хладный переплет
Она ж свербит его железным когтем
И ребра бледные гвоздит облезлым локтем
Трезвонит в кухне выморочный кран
И гонит ночь из темени дурман.

Наутро – новости. Расчетливых наитий
Почтовый голубь розовые нити
Роняет им в отверстое бельмо
И небо – семиверстное трюмо
С высот седых взирает без раздумья
На старческую пряжу слабоумья,
Ткачами бреда челюсти стучат
Прости им Господи – не знают что сучат.

НАЗНАЧЕНИЕ
ПОЭТА

Поэт на дудочке играл
А рядом реял полицейский
Он походил на минерал
В удобной форме милицейской
Он был как медный колчедан
И той фигуре Медицейской
Что мило так на дудочке играла
Скульптура та другая медная сказала:
Ты что ж это одна вдоль моего вокзала
Зачем не едешь никуда
Ни сам, нижe кого не возишь никогда
И что ты собственно так долго тут торчишь?
Я пользы от тебя не наблюдаю
Итак молчи, молчи дударь
Тебя я слушать не желаю
Ты здесь нарочно не сиди
И уходи.
А бантичек?то молвил: Погоди
Поэт тебе не петушок
И не змея с заморским жалом
И не начинка для кишок
Внутри с товаром залежалым.

Сказавши так стишок премудренький
Гудошник жить поехал в Кострому
А Ерема остался дома.

Анри ВОЛОХОНСКИЙ

ПРОЛОГ

Соблазном сильно поределым
На небесах тебе далеких
Расположил свои пределы
Наш мир ужасный и жестокий
Природы хрупкие куски
Он поместил в законов обруч
По ним сновали пауки
Плетя для нас познанья поручень.
Прекрасный окорок тая
Природа скрыла эти сроки
Смутясь оправила оборки
Стыдливо глядя на меня:
Во мне ты верно видишь ту
Что лихо каждому солдату
Приоткрывает наготу
За незначительную плату –
Пойди со мной, войди в палату
Там средь весов и между мер
Научной прелести пример
Цветет левкоем на пригорке,
Но есть во мне такие норки
Куда их не проникнет взгляд...
Гляди: у самой двери кассы
Напуганы дефектом массы
Толпой ученые стоят
И что?то нежное галдят
Своей испорченной латынью
Гордясь познания полынью
Нырнув в такую полынью
Дерзнувши дно мое пощупать
Но обретают лишь свинью
Хотя и применяют лупу
Луны рассматривая части
Природный отметают стыд
Они стремятся к тщетной сласти
Собравши сведений пласты
В распространенные тома
Один тащил меня в кусты
И каждый палец как Фома
Меня исследовать намерен
Стоял вокруг в себе уверен.
Однако я была тверда
И не сдавалась словно башня
А он сказал, что я труба,
Сказал, что нива я и пашня,
А он, ученый, словно плуг
В кругу мотыг, своих подруг
Блестящих новых инструментов,
Копать которыми удобно,
Что я глядела благосклонно
И тесто подымалось сдобно
Ему казалась я съедобной,
Красивой, глобусоподобной,
И потому меня он мерил
Размахивая сантиметром
И делал вид как будто верил
И в шляпе был отделан фетром
И на меня пахнуло ветром
А он заметил тут со смехом:
Работа делу не помеха,
Отдай себя моим утехам.
Наука обществу – порука
Природа обществу – задвижка
Ларца, куда влагаем клюквой
Средств общественных излишек
Наука это есть кровать
На ней сидим мы свесив ноги
Над миром царствуя как боги
Науки склоны не пологи
Обрывы – должен я сказать –
На ней имеются и тропы –
Наука верная подстилка
Чтобы с утесов упадать
И не затрагивать затылка.
Природа –сыр, наука – вилка,
Природа – дробь, наука – белка.
В руках у меткого стрелка
Лежит разбитая тарелка
Должок записан под мелок
На том кончаю свой пролог.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ
ОТЕЧЕСТВЕННОГО ВОЗДУХОПЛАВАНИЯ
(аппаратов тяжелее воздуха
и отчасти металлических)

Конец забав таких плохой.
Сначала взмах крыла бессильный –
Был одинок изобретатель
В отставшей царственной России
От всей Европы на откате
Тогда печально выли крепостные
Их бил урядник, поп им лгал
Интеллигент о них не хлопотал
Но совесть тлела как лучина
У тех, кто лучший представитель,
Достойны крыльев наши спины
Но нам мешает злой вельможа
Казновладетельный правитель
Початки знаний уничтожа.
Холоп же крыльями махая
Попробовал от колокольни
Однако поп его толкая,
Разбил его плохую ногу
И лето было это знойным,
Прошла зима течением спокойным
И лишь к весне крылом махая
И пар из котелков пуская
Пришел Можайский весь в усах
С ним самолет на парусах.
Однако царь с царицей вместе
Ему отказывали в средстве,
И этот каменный педант
Разбил колено о квадрант,
Который острыми углами
Его терзал, ему вредил
Затем, что не снабжен средствами,
Царя Можайский теребил,
За это царь ему вредил
И ни копейки не платил.
Царь – злонамеренная личность
Скрывал от всех свою наличность
Можайский умер в нищете...

Но времена уже не те
Царей вогнали мы в гробницы
(Исторьи тяжки те кулисы –
Так не держись за колесо –
Из мыслей прежних мудрецов)
Ну а попам иное дело –
Как генералам поседелым
Приятно слышать звук трубы
Совком задетой самоварным
Так поп для классовой борьбы
Объект приятный и коварный.
И вот Жуковский на пропеллер
Свои сомненья возложа
Пошел по воздуху кружа
Как восхитительная мебель.
Этапы вкратце таковы:
Ступенечки, перила – вдруг
Весь мир круженьем опаленный
Упал на площадь потрясенный
На площадь красную Москвы.

РУКА

Она талантом не блистала
И скромной Золушкой слыла
Еще огня не добывала
Еще металла не ковала
Еще полотен не ткала
И на стене не рисовала
Она едва?едва могла
Манить и звать к себе другого –
Приятеля иль друга дорогого.
И вот потребности иной
В себе почувствовав стремленье
Она утратила покой
И утвердилась на полене
И отреклась от прежней лени
Она отставила большой
Палец толстый коренастый
А день стоял тогда ненастный
И был запас его пустой.
Лишь челюсти стояли, скрипом
Напоминая о себе
Она согнулась словно скрипка
И потянулася к еде
А эта ноги уносила
Оказавшись осторожной
Ее казалось не прельстило
Служить прогрессу замороженной
Тогда поняв бессильность в поединке
Когда период ледника
Вторгался в горные бока
Как молоко из половинки
Ореха именем "кокос"
Нечаянно на берег пролилось –
Тогда свой палец?коротышку
Куда-то влево отложив
Она оставила мартышку
Сказавши: "Мыслю, стало быть жив"
И ловким пальцем помавая
Его приладив к челюстям
Из шерсти это доставая
Даря им их добытых там
И ноготь пропитательным орудием
Был этим первым как бы людям.

Меж человеком и животным
Ведь нет границ бесповоротных
И те и эти хороши
Ни в тех, ни в этих нет души
Одних тела покрыты пухом
А эти пользуются плугом
Для добывания себе
Еды, естественно, в борьбе.
Однако тот, кто проникает
Сквозь кожу внешнего предмета
Конечно ясно понимает
Что звери ходят неодеты.
Они ленивы и порочны
Себе домов не строят прочных
Так – гнездышко или шалашик
Ниже берез да выше кашек,
А мы себе из калабашек
Творим при помощи труда
Чтоб не ходила к нам беда
У нас еще сковорода –
И много разных есть имуществ
Перед зверями преимуществ.
У нас имеется рука
Взамену неумелой лапы
Она искусней паука
Она любой откроет клапан
Она одела ногу в лапоть
Она отличий честный рапорт
Она могла бы поцарапать
Она могла бы и заштопать
Она зубам несмежный локоть
Природный вклад не может лопнуть
Хоть треплет кризис бренный Запад.
Рука – орудие народа,
Она помощница тому,
Кто одинок перед природой
И пища всякому уму.

ИЗОБРЕТАТЕЛЮ РАДИОСВЯЗИ

О, царь зверей! Громоотвод!
Ты лев небес, пернатый стержень
Любовник огненных пород
Прямолинеен и урод-
лив рядом с ливнем свежим.
Но речь моя не про тебя,
Иное море возлюбя
Иную влагу впитывая зреньем
Душа вся в трепетном волненьи
Как ветер в разветвленных соснах
Висит надорван и приплюснут
Его колышется лоскут
Его не слышится скрипенье
В растеньях, ствол которых крут
Которые смеясь уйдут
Которых прост столетний круг
Которых пень древесный толст
(Иначе – кругл столетний пень их).
Для связи трепетной пеньки
Полощет парус на канате
Ах, сообщения – бруски
Кирпич везом на самокате
Тяжел, тяжел почтовый труд
Сломалось диво Вавилона
Солома – случай, вести ждут
Когда фонарь на них зажгут
И расположат на колоннах
В коротких перышках зари
Что шепчут звездам "говори".

Людей издревле пресыщенье
Природою склоняет к сообщенью
Другому то, что знаешь сам:
"Олени бродят по лесам
Петух на пастбище пасется
За ними лев смеясь несется
Несет нам ветер туч сырую
Толпу, а в сети много дырок
Себе не выстроишь вторую
Судьбу, коль эта не оладьи,
Ее пожалуй пудрить сыром
Получше нежели на складе
Безбожно крысами воруя
Держать ту специю напрасно
Вчерашний день прошел прекрасно
И мне не спится, милый друг
Без твоего объятья рук".
Лежит под горами руда
Корявым бесполезным грузом
Куя из меди провода
Себя мы делаем союзом
Связуя речи медью уз
Уча цитату наизусть
Преданью уст уже не веря
Приди машина веселясь
Одень в железо облик зверя
Не одевай рубах не меря
Учи и действуй на примере
Уйди отлив в свинец абзац
Для наших дум тугой матрац.

Как лицемерная матрона
Влачит любовника в сосуде
Как скрыт порок под древом трона
Пока хорошая погода
Летает по двору завода
Так обессиленные люди
Поднять не могут грузной почты
Узнав не жгут знакомой свечки
Им лень тянуть назад катушку
Галопом может неудача
Скакать навстречу потаскушкам
Затем от материальной связи
Совершенно отказавшись
Свидетель глаз, а мысли завязи
Куда?то вдаль себя пославшие
Хоть новым волнам не сродни
Они опережают дни.
Стучат ключом телеграфисты:
Народы, люди, пойте, пойте,
За эфирные поместья
Всяк свою канаву ройте
Шире шаг бесплотной роты
Выше качество работы
Выше вздень антенный ус
Покачнулся весь глобус
Глобус жарит лихорадка
Треснула плохая кладка
Посмелей внедри дутьё
В мире скверное шитьё
Покачните головами
Поцарапайте ладоши
Ныне каждый выше станет
Выше качество галоши
Больше швов. Поменьше краж.
Увеличь её тираж.
Убери меня на место.
Смерть врагам и колонистам.
Чешуя причин и следствий
Не подходит и на выстрел
Плод познанья прямо в тесте
Запеченный среди сахара
Мы проглатываем радостно
При посредстве соучастника
Подарившего нам радио.

НЕЛОВКИЙ БАЛЬЗАМ
ТРУБАДУРА

Где кометные концы
Затухая догорают
Замок истины зубцы
Старых стен своих вздымает.
Неприступно плесневеет
Ров с водой кольцеобразной
Страж моста к нему привязан
Алебардою ржавеет
Рядом разный ветер веет
Аксиом и постулатов
А ворота на заплатах.
И картавый миннезингер
В накрахмаленной сорочке
Сделав шею лебединой
Достает бессмертные строчки
Песен вечные клочки
Судеб круглые волчки
Связь с природой есть пучок
Протянул он кулачок
И запел возвысив голос
Пригладивши отсутствующий волос:

Угадывая в Вас благое основанье
Я мнил найти прекрасную в прекрасном
И вверил Вам замки от этих зданий.
Вновь к Вам влеком и сладостно и властно
Себя принес пред двери Ваших уст
Вооружен нарядом первоклассным.
Но что же весь мой сад и сух и гол и пуст
А я сную вокруг, увы, голодной пчёлкой
Ветвистый лёд, холодных равенств куст
Стоит передо мной обглоданною елкой
Но тщетно ищет взор хищения примету
Мне сохранен один чертеж поблеклый.
Ваш след лишь бледный знак подобный свету
Где скрыл он Вас безумец и волшебник?
Ведь в мире Вас по?видимому нету.
Вам словно незнаком пространственный ошейник
Вас увлекли в полете слишком быстром
Узда в устах – наездники Эйнштейна,
Паки-паки, господа махисты!

И вот над замком опустелым
Сова ударила крылом
Тогда певец утратил тело
И поглядел вперед орлом
У ног его забил источник
Но мир не понял дивных строчек
Он алебастру взял в мешочек
И предал гипсу дивный лик
Неиссякаемый родник.

МАТЕРИЯ
САРКАСТИЧЕСКАЯ

Противоречий длинный узел
В себе медлительно неся
Сосредоточась в этом грузе
Крутясь и сочленяя звуки
Материя сияла вся
И чревом мир приподнимая
Червем пронизывая весь
Она протягивала руки
И говорила только здесь
На травах розового мая
На алом бархате фиалок
Вдали от свалок городских
Я лучший случай как подарок
Отдам тому, кто любит их.
Я мира дерево златое
Я мира корень, ветвь и ствол
Цветок и плод и шип и кол –
Мой пылен пест, листва – подол
И всё, что сверх того пустое
На том летаю и стою –
Ведь я сама себя удвою
Мигнувши только воеводе
В котором социальном слое
(Умрет изящность в тесном слоге)
Уложены начала смысла
Они наполненные ведра
Качают мира коромысло
А риф как наконечник мыса
Дырявит лодочные днища
И хлещут в дыры волны речи
Я вся – клубок противоречий
А на боку моем прорехи
Но я сама свою структуру –
Пчела умна как архитектор –
Ничто преобразуя в нечто
Построю в длинную натуру
На мысе рифа наконечник
Опасный корабельным днищам
Его теченьем правит вечность
А мир – качели коромысла
А мыс концом венчаем рифа
Бурлит водой среди пробоин
Я вся комок предубеждений
Но мой порядок очень строен
Мой пращур был недурно сложен
Потомок вдруг оделся кожей
Совсем не лучшего покроя –
Смесь молока и сновидений.
Разбитый в тщетности рассудок
Плохой поломанный рисунок
Цветок, обглоданный как остов –
Поищем кость на дне сосуда
Туда забитую первично
Скорей пустить в работу зубы
Пусть нам дадут хотя бы кости
А прежде выдуманную ссуду
Заменят кашей чечевичной
Вольют разваренную душу
В приуготованную полость.
Ах, бесконечность, бесконечность!
Для юной поступи моей
Нет ни опоры ни дороги
Я дом без крыши и дверей
И нет ни петель ни порога
Но изнутри на щеколду
Храня сама себя на льду
Я крепко спальню запираю
И на трубе играю.

* * *

Омерзительное имперское совершенство
Представляет собой сущую язву
Поэзии — как прежней, так и новейшей.

А потому — чувствительнейшая личность —
Пусть поэт навсегда избегает
Того нарочитого тщания,
Которое придаёт его творениям
Омерзительное имперское совершенство.

Анакреонтика

Трусом из битвы труся, лишь трусы я Отчизне оставил,
Но уберёг на века доблестный поротый зад.

Если ж Истории швы ограничат привольную порку —
Вспомнят мой зад, а трусы будут на флаги пороть.

Стихи на зеркалах

Серые синие зелёные и бирюзовые тупые
С опасною подчас голубизной
Простые, но повёрнутые внутрь и проще — влево
Извне и вправо мутные прозрачные всё мимо,
Вполоборота, в лёд каменьям в глубину,
Из-подо льда с невероятной грустью
Где мнимое их средоточие сияет словно смерть в детстве.

А в сером отрочестве я и не узнал
Всё в простоте на голубую малость
Но верил, а вернее догадался,
Что там слепая та и вера и уверенность потом
Вдруг станет — смутная — пронзительной догадкой
Да и тростник —
Тростник мой пел от первого тупого дуновенья
Но я вникать не стал, по-юношески глух
Да так и не успел — от ветхости незрячий
Но мнимо всё плясал и действовал и созерцал
И дул и пел вершил и руки простирал,

А мимо вечно шествовали серые простые
За ними следом, говорят, зелёные бесцветные тупые
А далее совсем уж бирюзовые и мутные немые
И синие с простейшею голубизной —

Так лебеди под сталью ледяные
Всплывают голубея вновь в снегов стеклянный зной
И завершенье их над ними пристально сияет

Глухота

Облезлый мир шипя и тая
В дыре вселенной догорал
Птенец Европы и Китая
Порхал на северный Урал
Вослед ему крича: Ура, Таймыр!
Стрелял последний миротворец
И недоваренный кальмар
На сушу клал бульонный палец
(Тщедушествуя в лоне бледных тел
Он насладиться мог но не успел)

А в океане пузырей
Скакали аленькие утки
И кит дыша одной ноздрёй
Другою нюхал незабудки
В кругу сует мирских его забот
Виднелся рыбок мыльный взвод...

Сентиментальный млекопойца
Непоправимый травоядь
В дымящих волн витую гладь
Пускает радужные кольца
И драгоценный плавит жир
В бездонный ковш топлёной лжи.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: