|
|
Поэма когда настраивают оркестр 9 главаЕсть говорят предлог для тщаний ворожей При этом роль моя мне кажетя особой
В случайном равенстве с валетом я валет С галантностью что к вам приходит лишь с годами Могу - чего не скажешь сев на арбалет - Стать королю под стать по всем статьям как даме
За разноцветным стадом следом впереди Будь живописец то иль трезвый стихотворец Никто нейдет как я как маршал в Парадиз С толпою с бубенцом под малый колоколец
Лечу к большим тузам размахивать - Дедал - Крылами или в прах как сын его Икарус Который в пенный храм империи зеркал Пал обратив к волнам прозрачный солнцу парус
Я Фениксу в глаза все очи проглядел В яйцо его судьба вселилась голубое Четырежды тринадцать окон в сей удел Лицо мое лицо глядит из них в любое
Пустыня Поэма когда настраивают оркестр
1.
Пустыня начинается у воды Широко простертая в дальние страны Кто изъяснит ее смысл? Кто расскажет нам ее загадки и тайны?
2.
Небо над ней Небо, небо и бытие Ибо небо и ты - и небо и небытие. О небо! О шести небесах мы знаем вернее чем о земле поднебесной. Речи о ангелах проникновенней человеческого страдания А ангелам - что сострадать? Мы вернее щедро одарим Бескорыстным восхищением столпы пустынной пыли Что медленно шествуете вслед за редкими овцами Невольных здешних стад
3.
Но кто она Когда всегда пуста Кто именем - того не ведаем Мы только спим и видим:
4.
Пустыня проистекает от воды Широко распространенная к самым дальним побережьям К другим берегам, где все опять начинается - одна Зачем путыней названа она, того не ведаем, но думаем о ней И видим сновиденья.
5.
Теперь скажу так: Имя "Пустыня" возникает в воздухе. Кто изъяснит его смысл и труд? - Ангела имени, который так благоухает, Когда закутывается в воздух - Тот, которым полны содомские яблоки На здешней высоченной белене.
6.
Безумная трава объемлет воздух здесь Оранжевыми желтыми плодами Пустыми. Мутный ветер весь Исходит в холмы пыли семенами И облаченный в пурпур пар растекается вечером над их плоскими вершинами когда воздух уже не тот, что был о полдень.
7.
Мы все более удаляемся от воды.
8.
Эти плоды растут на высотой в полтора человеческих роста дурмане А вечером приходится видеть в воздухе довольно странные оттенки вдалеке Вот его наполненный сумасшествием ритм:
9.
Возник ли ветер от воды Но влаги не принес Кто изъяснит его труды И смысл его и слез его сухое разочарование, когда тучи собираются на западе и рассеиваются на юге, не пройдя и полукруга - едва ли четверть - к моему сердцу ветра полному жаждой?
10.
Нам остается делать наблюдения над яблоками: Снаружи они состоят из тонкой оболочки внутри же они - один воздух Говорят где-то здесь и начинается исчисление пустыни.
11.
Поверим и встанем и вступим в самое тело пустыни И оглядимся вокруг Отдаленный блеск воды там откуда мы едва начинали наше краеугольное шествие ныне лишь напоминает нам что и эта исчезающая видимость некогда гордо именовалась стихией. Отныне она будет носить совсем другое название. Что это за наваждение, право - серебро или жидкое серебро мечты Тяжелое живое серебро И отдаленнейшая ртуть Да и той, если вглядеться, более не существует.
12.
Не ветра вихрь, не влаг вода пустыни суть зерно Иной предел в началах - да - в ней - нет - предварено
Пока она только учится разговаривать, но ей предстоит звенеть, петь, тихо выть
13.
Цвети безумный мой дурман Плодами белены Пуста мечтой рыжей хурма Ртуть серебром сурьмы
Эта белена - белизна воспоминаний о неизвестном здесь море Туманная пелена - и прочие влажные знаменательные явления Даже чайки. Пусть слово "Пустыня" ведет исчисление своих истоков Из мокрого горла певца Но тщетно дыхание выдувает его тайный вой, его одушевленный смысл на запотевшую поверхность зеркального разума. Здесь действует лишь сожженный словом воздух.
14.Огненный куст (Труба)
Встанем теперь в самое средоточие огня Там пляшут голые ветви его Пляшут иглы его Пляшут мелкие цветы Переступают ногами малоподвижные корни Его сухие корни Как иглы на его ветвях Как пчелы на иглах Как цветы вытатуированные на пчелах Которые правят воздушный танец взаимно пересекающегося огня движения Над полостью костей скалистого куста Как муравьи влипшие в жаркую камедь И их огонь медовый Медвяный дом прозрачного огня Преискусительнейшее нутро пылающего воздуха пламени пляски Каменного пританцовывающего воздуха Осуществленного его листвой на сетчатых крылах Огнистых пчел - И их полет - и куст полета их - медвяный огнь полета их куста
Изображает нам пустынный полдень
15. О, Искусство! (Флейта о том же)
С расписными цветами в кувшине-горшке Не стояла стихия и в кадке Но вертелась она на соленом вершке Чтоб не пасть - не распасться в упадке
Чтобы капал на иглы веселый дымок Она в гости велеть пригласила Перевяленных рыбок копченый садок Позвала и сама их просила
А когда на медок искусительный мух Прилетело их звонкое стойбище Она встала в репей, она села в лопух И сказала им: Тише, пожалуйста!
И на небе орех раскаленный до синевы Не казался ни красен, ни зелен И дурман-молочай беленой головы Простирается к небу не велен
16.
Флейта объясняет самовольное усердие иных из тварей пустыни В известное время суток
17. Столп
Хотя мой дух еще витал И ал зари восток Однако сух его фиал И пуст его чертог
Его хрусталь сожжен в песок Горит его кимвал И соль глазниц его пустых Глядит как он пылал
От жарких волн руна - кто там? Кто там, кто там такой Прозрачный ходит по холмам И серый и сухой?
Кому там синюю лазурь Небес - и скал стекло Опал и мутную глазурь Стеклом заволокло?
Чьи это легкие следы Средь мелких волн золы Белеют меж костей травы Сквозь серый блеск слюды?
Смотри: за стадом пыльный дух Поднявшись в зрак столпа Шагает нем рождая вслух Сухого слова прах
Не отставая ни на горсть Он ходит вслед зверей Чьих шкур раскачивает гроздь Мех золотых углей
За стадом вспять невысоко А впереди - второй Склонившись рядом с пастухом Суровым пастухом
Он вечен в пастырстве пустом Кто-где его баран И пыльный джинн козел овец Хамелеон варан.
18.
(Слово "козел" в предпоследней строке есть поистине глагол, слово действия!)
19.
Гоните его! Нет, погодите.
20.О происхождении столпов
Жара непомерная. Разумеется, о ветре нет и речи. Земля прогибается между холмами и раскаленный воздух стоит здесь неподвижно, неспособный лететь. Когда приходят овцы, горячая пыль слегка приподнимается от прикосновений их заостренных копыт, а движение животных приводит в движение воздух, который устремляется теперь вверх, сквозь разрушенную структуру воздуха, словно в трубу. Увлекаемая им пыль принимает форму этой медленно вращающейся гибкой колонны высотой примерно в два-три человеческих роста. Выше вершина столпа редко существует долго: там еле заметный ветер, ее понемногу рассеивая, сносит к востоку. Голова джинна поворачивается в направлении туда. А когда стадо восходит на холм, азазель двигается за ним, согнувшись назад пополам. Случается видеть даже как он рождается на глазах - прямо из бесформенного облака. Такова природа столпов, следующих вместе с толпами. Подобные стихийные духи, как правило, высоко не летают.
21.
Ну, вот, теперь:
Гоните черного Гоните косматого Такого знакомого Он - здесь Он - вот он Его туда Гоните его до заката солнца к закату Гоните его прочь как можно дальше вглубь Гоните его с синими глазами Ибо промедление подобно смерти и угасанию Поговорили - и хватит Чего ему здесь надо самозабвенному Что колебаться - гоните его гоните Время действовать немедля сейчас или никогда Так гоните же его без долгих отлагательств Гоните его пните Обломайте ему рога Таким не место среди нас Вперед вперед гоните его вон А сами - следом за ним, следом за ним И гоните его до скончания века топчите Топите его такого черного-пегого Гоните его пока наше терпение не истощилось Гоните его куда глаза глядят Гоните его Его Гоните, невзирая на возможные последствия нашей собственной опрометчивости Гоните его от всего сердца через холмы и возвышенности Гоните его вдаль с облегчением вздохнул По очереди, все по порядку Гоните его постольку-поскольку всему свое время Каждый хотя бы самую малую толику Гоните его ни дать ни взять Всякому свое С полной откровенностью С отроческой непосредственностью Гоните его вполне заслуженно Гоните его завоевал уважение Гоните его деньги не пахнут Ткните и пните его не такой как все Вне себя от негодования Ради будущего наших детей Стоит подумать Сидел бы себе и ворковал Гоните его Пока он все еще ничего такого Покуда он Гоните его в шею Ничему не верьте его гоните Его не догнать Его не догнать по дороге и просто Сам убежал
22.
Черная туча поднялась собралась и рассеялась.
23. Хвалы бедуина
Рассудите изгнанника с его путями Но рассудите и одинокого с тропой по которой он ежедневно бродит взад-вперед А изгнанник путей не выбирает Ибо путь его есть сеть И морскую птицу судьбы своей - суть ее Он ловит крепкой сетью - Пернатую здесь Весь своей далекой горной равнины родины, Лесистой родимой степи. Отдаленнейшие последствия, Следы народа его деяний Приплясывающей толпы своего сатирического отечества Крики его гонителей косяка - В полном числе: табуна и гурта Стада отары и стаи и своры - В вертикальную Родины сеть Водянистую степь-есть-суть-здесь-весь В пустыне встают перед ним в ореоле В ореоле падают позади него в пустынном месте И куда ни обернись Всюду видит он - я, несчастный! Горелую яшму путей изгнания Истлевшие по ней в суетливом беге копыта Родительные падежи добровольного бегства: Легкое лицемерие Небольшую трусость Средней меры поступки И до огромного размаха повествования Преувеличенные воздухом мысли. В яшмовых поплавках подобной сети судьбы О, он - несчастный - О - говорит он - поистине несчастный Я есмь бедуин! О - говорю я - Спроси об этом у бедуина. Весь бедуина, несчастный - есть "у" То есть отечество его овец Преисподняя его козлов Исчерпанное величие его верблюдов - А у тебя зато есть теплое здесь, В котором ты отогрел свою помолодевшую весь Да, бедуин ведь будет, брат, пожалуй весьма потемнее лицом И вообще посуше как личность Засим оставь бедуина наедине В его переполненном доме из рваных веревок, А сам положи свое драгоченное сердце В яшмовую табакерку из-под горелого кофе И осмотрись вокруг как можно искреннее Чобы, возможно, произвести впечатление на бедуина: Естественнейшие люди Они высоко ценят смелость речей Искренность чувств Независимость в мыслях И прочие добродетели проверенные искушением.
24.
Какого же отечества отчасти - его отец? - Вопрос - не из простых!
25. Она
Спросила его подруга ши`и притворно ласкаясь А он ей ответил задумчиво топнув ножкой: Здесь отныне моя столица и Антарктида Здесь моя Атлантида и суетное отечество паки! Я даже думаю: Это ты Ты мой дом, моя крепость, моя кастелянша Я совью в тебе самое уютное на свете дупло И сяду поплевывать попадая Когда в тычинку А когда и в пестик - Кузнец своего счастья Портной своего соседа Дурак своей судьбы. И еще он сказал, обращаясь уже не к ней А к народу, А более - к самому себе - Тоже этак притворно, но с большим чувством И сказал: Лети, лети Лети мое зеленое дацзыбао К самой Стене Плача Где раскачиваются со спиралями по углам головы Австралийские гуси хасидов - И куда еще лети - как пели некогда где-то на севере Не разбиться ли на помощь нам летящим? Куда там! Дерево душ выросло напоминая по форме бороду предков По которой прыгают серые волки волосатых псоглавцев И тащат его в зубах Каждый в свою берлогу Эк разбежались!
26.
Изгнали и избавились
27.
В проклятом падении он гоня ласточку речи Вновь взлетает в смысла куполовидную твердь Крылатым кречетом речетатива
28.
Аист, аист над ареной! Огромная птица летит
29.
Над ареной пустыни тень пронеслась.
30.
Навечерие вновь возвращается в полдень Лишь тени резче от горелой яшмы Да плесень весны наполняет тень желтеющую летом Вдруг на мгновение ставшую, было, пестрой От цветения недолговечных. Дурман начинает звенеть и раскачиваться С визгом уходят пыльные столпы Бедуины сбиваются поближе к колодцам к зеленым углублениям в вертикальных куполовидных склонах с двумя глотками воды. Это каменные колоды В них можно плавать Нырять пересохшим ртом И проповедовать истинную веру дурману.
31.
Собака бедная шакал Лакает из тех же чаш Что молчишь Когда мелькнет среди удлиненных теней На высоких ногах лиса?
32.
Бежав своих монастырей Я вижу: там и тут Стада голодных пастырей За овцами бегут
И длинными и добрыми руками Они тянутся к свалявшемуся руну Но лишь одна овца глядит глазами И вспоминает отдаленную страну
Ее не утешают прикосновения отцов Ей непонятна эта суета В течение многих месяцев Она сама себе не та
Отбилась бедная от стада Краснеет и сгорает от стыда И то` одно лишь ей отрада Что не сгорает никогда
33.
Вот не сонет не песнь не стих не слово Не музыка не речь не звук не образ Не красота не мысль, что в пыльном вихре В обличье духа бродит следом стада Не музыки не звука не сонета Не образа не песни не стиха, А одурманенной толпы Неведомо кого - Гоните его Гоните Не дайте ему даже возникнуть!
34. Ночь(На арфе)
А к вечеру пустыня будет лгать: В ней начинается движение к гармонии Ее мелодии сплетут ткань тела симфонии И выйдут трубы вечер колыхать
И на несовершенном инструменте Что золотой в зеленом свете сизом Звездой румейской в мутной шелком ленте Взойдет над ней небес раздельный призрак
И в ней его тончайшие оттенки красок Изобразят возвышенности и низины И камни в образе овец армейских касок Утратят внешность сдвинув головы на спины
Все более мутный восточный край Прямо на глазах темнеет и чернеет И солнце уходит в потерянный рай Где холод смерти более не греет
А мелодия симфонии ночи все звучит и звучит Не в силах превозлечь в какой-то новый опус На севере фиал арктически молчит На юге льющийся безмолвствует Канопус
Ночь вступает в свои права По холмам и по высохших русел текучим созданьям Где шуршит дикобраз и летает сова По вороньим следам и орлиным изустным преданьям
В небесах истлевая возникнет большая стальная река И пустыня прольется навстречу такими потоками мрака Что обнимет жену в чепраке бедуина сухая рука И залает собака хвосты поднимая от счастья и страха
Звезды падают навзничь с веселых горгоньих кудрей Сквозь невзрачного воздуха ночи седые колонны И большая Венера-Иштар синеватой и лживой зарей Меж востоком и западом спляшет свой танец холодный
О как лживы, как глухи и немы пустынных небес золотые слепые вожди! Так легко уступают серебряный век свой они беззаконьям блистательных чисел Тщетно царские девушки ждут чтоб лились золотые дожди Но бесплодно их легкое лоно и холодно плоти серебряных чресел
Ни зеленый Зевес, ни Меркурий, ни угольный пыльный Нергал И ни дальний медлительный пламень латинского имени Крона Не сгустится горящей серьгой чтобы в колокол им - в озаренные недра войти и трезвонить хорал И расплавить падучие стены тюрьмы роговой пересохшего лона
Да и, право, как можно святые мгновенья любви и страстей Воплотить по охоте светил, знаменующих формы времен круговратно бесстрастно? Драгоценное тело пустыни поет завывая из Мертвого моря тростей Нарочито бессмертна она и за это она никогда не воскреснет напрасно
Только в серую бездну безмерно алкающих душ бесконечный пустынный разврат Изливает всем телом небес бытие в галактическом пагубном ритме Вот и вновь претворен в Набатейских предгорий рассвет Аскалонский заморский закат Полнолунного дня половиною тучной в желтеющем нимбе.
35.
А утром он ему сказал: Скажи камням И он сказал тогда: Лети с крыла И, если да - пади к моим ногам.
Учитесь иностранным языкам, Изгнанники! - Поди скажи камням А там - пойди, беглец - взлети с крыла Скажи камням - пади к моим ногам
Скажи камням на новом языке Что значит здесь свобода хлеб и власть А сам лети с крыла зерном в муке - Учитесь падать и неситесь пасть!
Твердите на пустынном языке Слова недолговечные камням Летите прямо с крыльев налегке Вас принесет ко мне в пустыню к нам Придите пасть - пастись к моим ногам И будет мир в руках и хлеб в руке
Цари, цари, учитесь ремеслу Уже седлают белого осла Цари, учитесь ремеслу, цари Берите ветвь и наряжайте слуг Уже седлают белого осла И на краю небес уже горит Учитесь ремеслу, цари, цари!
О он ему сказал в ответ: Не искушай Сказал ему тогда: Не искуси И если да то ныне отойди
Пока седлают белого осла Пускай седлают белого осла И куст пылает и она пуста
36.
Вослед перу щебечущего права Когда бы нам лететь на светлый остров По воздуху в котором пела пава Легко рисуя ввысь свистящий остов Без меры разума немеющего подвиг Лишь друга разумея в духе меры О небо, подожди любви другого Что льется в песнь спасенным легкой верой О жалкий стон из безобразной глотки О крик сухой щебечущей надежды Пустые паруса крылатой лодки Любви в обличье птицы прежде в небе Взлетают в воздух как обман надежды Терзая слух словам обмана с плахи Редеют перья аистовой птахи И с песни речи ветр сорвал одежды Нагой любви мутнящей разум веры Напрасно образ мнит любви из ветра Соткать Софии веры перья речи - Слепую птицу тщетно гонит кречет Вослед перу щебечущего права.
Мы ловим птиц из алебастра песни Поем мы птицу в алебастре лова Мы алебастрствуем ловлей в песне птицы Мы птицедействуем на ловле алебастра Мы ловим в алебастре песнопенья Птиц пенья нас о алебастр ловли Птах в песнь. И чуду гипсовой поимки Дивятся созерцающие твари - Речам и пенью мела в мрамор дива И памяти - белее алебастра И зренью песни что белее чуда И слуху что возвышенней улова Пернатой формы в белый мрамор гипса
Какие мне слова еще в пустыне
Ангел
Напрасно и тщетно я долго взирал На небо где ангел на арфе играл В таинственном небе лишь сумрак пустой Клубился над тучей простой
А в воздухе сизом крикливые птахи Носились по небу неистовой стаей И вились со щебетом вихрем Меж небом дневным и ночным
В сером пурпуре легкие воды Солнце ушло за тонкие горы Это длится лишь несколько мгновений У ангела нехватает слов
Галилея
Пою на флейте галилейской лютни Про озеро похожее на скрипку И в струнах голос друга или рыбы Да озеро похожее на птицу
О озеро похожее на цитру Над небесами где летает небо Там голубая рыба или птица На берегах мой друг доныне не был
Поет ли ветер это Галилея Ты слышишь голос это Галилея Узнаешь голос друга - Галилея Привет поющей рыбы - Галилея
На дудке филистимских фортепьяно На бубне голубого барабана Пою в огне органа Ханаана Под пьяный гонг баяна Иордана
Молчи - то аллилуйя Галилеи Ты слышишь - Галилеи аллилуйя О лилии белее Галилея О пламени алее аллилуйя
О небо - галилейская кифара О колокол воды как пламень звонкий Поет мне рыба голубого дара Да арфа птицы вторит в перьях тонких:
О лилии белее - Галилея Любви моей алее аллилуйя
Рай
Над небом голубым Есть город золотой С прозрачными воротами И с яркою стеной
А в городе том сад Все травы да цветы Гуляют там животные Невиданной красы
Одно как рыжий огнегривый лев Другое вол преисполненный очей Третье золотой орел небесный Чей так светел взор незабываемый
А в небе голубом Горит одна звезда
Она твоя о Ангел мой Она всегда твоя
Кто любит тот любим Кто светел тот и свят Пускай ведет звезда тебя Дорогой в дивный сад
Тебя там встретит огнегривый лев И синий вол преисполненный очей С ними золотой орел небесный Чей так светел взор незабываемый
Митин журнал
*
Омерзительное имперское совершенство Представляет собой сущую язву Поэзии - как прежней, так и новейшей.
А потому - чувствительнейшая личность - Пусть поэт навсегда избегает Того нарочитого тщания, Которое придает его творениям Омерзительное имперское совершенство
*
Как хорошо единым духом слиться С каким-нибудь сословием поганым Иль с родом-племенем, еще того поганей, Иль с тайной сущностью - что вовсе уж погано, Иль, на худой конец, с какой поганой бабой.
Терпение - порок нетерпеливых.
*
Охота кричала неволя Собакою реял сокол И заяц за цаплей падал И тень от стрелы светла
Стрелою свистящей тени Неволи в погоню стрепет И ворон журавль борзая И падали и собак
*
Белой тканью песен парус Ветер встречный мимо ибо От пустого увлеченья Погибаю и не жаль мне
Если не тенет влеченья То не чувств ли отлученный Лучше петь лепить насыщен Ткущий сеть паук распустит
Да в лазоревые кущи Зима лето соловьиный Канет в Лету зимородок Там взлетит и закудахчет
Жизнь ли смерть не жаль забавы Вот и волочусь за вами Словно пес вечно текущий За какой-нибудь собакой
*
Вон невеста с цыганом гложется: Ускакала от коронации
Изолгавшиеся ничтожества Дорожат чистотой интонации
*
Хоть шкура и черна-то Да не со шкурой жить
Из пушкина
Латынь темна. И дикий Ганнибал Блудил слоном в отечестве пастушки,
Но я - ни кашек ваших не хлебал, Ни хобот не ховал в осклизлые кормушки.
Эпитафия
Обоеполые клевретки Былой поэзии дрянной Танцуют бледные левретки Печальной сворой отставной
Всех анемонов анемичней Летят на шелест гиблых губ Как лярвы древности античной На мумии смоленый труп
Но тщетно лба свечу ей в руки Иконным мылом золотить Давно пора зевнуть со скуки И век полтины опустить
Ее уж нет. Почиет в Бозе. Один остался - бунт в обозе.
Черепаха
Ахиллес, не мели ахинею, Я к тебе, Апеллес, апеллирую: Что со мной, ты не сделаешь с нею, В том клянусь тебе шкурой и лирою!
Анакреонтика
Трусом из битвы труся лишь трусы я Отчизне оставил, Но уберег на века доблестный поротый зад.
Если ж Истории швы ограничат привольную порку Вспомнят мой зад, а трусы 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|