Теоцентризм средневековой философии. Соотношение веры и разума

Начало средневековья, как правило, связывают с падением Западной Риской империи. Однако завоевание Рима варварами в V веке не могло в одночасье изменить социально-экономических отношений, культуры и философских учений эпохи. Хотя варварские народы разорвали империю в клочья, но переход от рабовладельческого общества к феодальному произошел не внезапно; период формирования нового типа общества оказался длительным. Поскольку указать точную дату и провести демаркационную линию, отделяющую старый тип общества от нового, не представляется возможным, то период становления средневековой культуры и философского мышления справедливо было бы датировать 11 – V веками, когда на развалинах рабовладельческого общества шел процесс формирования феодальных отношений.

Медленные темпы исторического развития феодального общества способствовали возникновению неверного представления о нем как о периоде сплошного застоя и даже регресса по сравнению с уровнем античного общества. На самом деле научные и философские знания, накопленные в эпоху античности, в значительной своей части были сохранены (особенно в странах Востока) и проделали медленное развитие в новых условиях.

В средние века – хотя когда-то столь распространенное представление об этом периоде европейской истории как о времени господства духовного варварства и общего упадка культуры оказалось ошибочным – античная традиция на какой-то срок была почти заглохшей, ушедшей в «подтекст», во всяком случае, античность не была образцом мыслителей эпохи. Этот факт не требует хвалы или порицания, он не требует примитивно-оценочного вывода. Дело в том, что каждая историческая эпоха имеет свои прототипы, свои образцы и эталоны, свою систему ценностей. И что бывает близким, волнующим для людей одной эпохи, то может совсем не найти отзвука, не затронуть чувств и интересов людей другой эпохи. Вместе с тем не следует забывать, что античная традиция полностью никогда не прерывалась, более того, она дошла до нас именно в средневековых рукописях. Хотя для христианина Платон и Аристотель уже не являлись безусловными авторитетами, каковыми они были в античности, но духовный опыт античной культуры, переосмысленный и переработанный неоплатониками и стоиками, вошел составной частью в средневековое мировоззрение.

Важнейшим элементом духовной культуры западноевропейского средневековья было христианство, которое значительно перестроило отношения человека с миром и другими людьми. Идея о радикально отличном от всего прочего, едином, и трансцендентном Боге направило человеческое внимание вглубь, на собственную духовную жизнь. Новая вера призывала человека отрешиться от мирской суеты и волнений, погрузиться в глубины духа своего, созерцать вечные и абсолютные истины. Христианство предписывало человеку держать чувственные удовольствия в строго установленных рамках, а в некоторых случаях и вовсе отказаться от них. Признавались лишь удовольствия духовного порядка, все же остальное считалось преходящим и порочным.

Наиболее примечательной чертой средневековья является могущество церкви – социального института, базирующегося на монотеизме (гр. монотеизм – единобожие). Церковная догма становится « исходным моментом и основой всякого мышления. Юриспруденция, естествознание, философия – все содержание этих наук приводилось в соответствие с учением церкви»^[30]. Школа, просвещение перешли в руки церкви, догмы которой лежали в основе всех представлений о мире и человеке. Нельзя забывать и то, что большинство ученых было представителями духовенства, а монастыри являлись очагами культуры и науки.

В таких условиях философия могла существовать и получить признание только в рамках учения церкви. Философия на ряд веков превратилась в «служанку богословия», отправным пунктом и мерой оценки любых философских теорий стала Библия.

Уже в самой постановке основных проблем видна тенденция философии к сакрализации (сближению с религиозным учением) и морализации (сближению с этикой). Сотворен ли мир Богом или существует от века? Каково место человека в мире и какова его роль в истории? Как сочетаются свобода воли человека и божественная необходимость? Что есть общее, единичное и особенное в свете учения о «тринитарности» (триединстве)? Если Бог есть истина, добро и красота, то откуда в мире зло и почему его терпит Творец? Как соотносятся библейские истины откровения и истины человеческого разума? Для чего Бог дал человеку свободу воли?

Такая постановка основных проблем, радикально переворачивающая все построения греческой философии, сделала отныне невозможным философствование, игнорирующее Библию как полный свод законов бытия и повелений Бога. Считается, что подлинное, абсолютно достоверное знание невозможно получить средствами интеллекта, оно даровано Богом в откровении и запечатлено в Писании. «Чем древнее, тем подлиннее, чем подлиннее, тем истиннее – такова максима средневекового сознания. Любая форма новаторства считается признаком суетной гордыни, отступлением от архетипа, а значит, и от истины»^[31]. В результате считалось, что предметы и явления сотворенного мира в определенной мере доступны, разуму человека, а религиозные догмы, имеющие своим источником откровение, не постигаются умом людским.

В связи с этим особое значение приобретала экзегетика – искусство правильного толкования и разъяснения положений Библии. Соответственно и вся философия экзегетична в своих формах, то есть она очень много внимания уделяет текстам Библии и отцов церкви. Текст становится началом и концом любой философской теории, он анализируется семантически (со стороны смысла и значения слов и выражений), концептуально (со стороны общего замысла, основополагающей идеи), спекулятивно (для собственных умозрительных построений).

Если античное мировоззрение было связано с политеизмом (гр. политеизм – многобожие) и носило космоцентрический характер, то средневековое мировоззрение уходит своими корнями в монотеизм и является теоцентрическим. Реальностью, определяющей все сущее, для него является не природа, как это было в античности, а Бог. «Бог есть всевышний властелин, единый и всемогущий, творец и создатель всех душ и тел, начало всякой формы и всякой красоты» - писал А. Августин.

Если в античной философии природа (космос) есть самостоятельное и вечное бытие, то средневековое учение о всемогуществе Бога лишает природу самостоятельности и творческого начала. Есть только одно абсолютное начало – Бог, а все остальное – его творение. Подлинным бытием обладает только Бог: он вечен, самотождественен и является источником всего сущего. В отличие от Бога природа не обладает самостоятельностью, ибо ее сотворил Бог по своей божьей воле, и она существует не благодаря себе, а благодаря Богу. Бог не только сотворил природу из ничего, но и постоянно поддерживает ее в существовании, непрерывно воспроизводя посредством перманентного творения. Без этого природа тут же провалится в небытие, из которого она была некогда извлечена. Более того, Бог может действовать, если будет на то его воля, и вопреки природе, то есть творить чудеса.

Идея сотворения мира из ничего принадлежит религиозному сознанию средневековья. Она была чужда греческой философии: когда Платон или Аристотель говорят о сотворении мира, они предполагают существование вечной, несотворимой и неуничтожимой субстанции, которой Бог лишь придает форму, не более того. Понимание Бога лишь как оформителя вечно существующей и никогда не сотворенной материи, которая была использована как строительный материал, превращает Творца в простого мастерового или строителя. Возражая против этого, Августин говорит, что Бог, благодаря своему всемогуществу не только придал гармонию и форму мирозданию, но и сотворил саму субстанцию мира. Более того, Бог не только творец природы, человека и его души, но и источник блага. Бог - высшее благо, все благо в природе и человеке от Бога.

Бог имеет свободную волю. Соответственно и в человеке воля выступает на передний план. Если в античности центр тяжести этики был в знании, то в средние века он в вере, а значит, перенесен из разума в волю.

В средневековой теологии осмысление взаимоотношения веры и разума связано с пониманием смысла и цели человеческой жизни. Смысл человеческой жизни, его счастье не состоит в плотских наслаждениях, почестях, славе, богатстве, мирской власти и благах тела – оно не носит чувственного характера. Ошибка людей состоит в том, что они, стремясь к своему благу, не обращают внимания на его подлинный источник, и, гоняясь за призраками, не ведают о действительном счастье. Действительное благо следует искать не во внешних вещах, а в душе человека. Насколько же не достоин человек самого себя, когда он гоняется за суетными благами, а душой своей пренебрегает. В этом есть что-то кощунственное: стремясь к низкому, человек оскорбляет своего Творца. Только те сокровища, которые собраны в душе, возвышают человека. Земная жизнь с его суетными делами и заботами не должна занимать центрального места в существовании человека, она не должна поглощать все его внимание. Человек должен постоянно стремиться возвыситься до своего Творца, постоянно чувствовать присутствие Бога в душе, ибо отпадение от Бога делает душу мертвой и бесчувственной. А если душа духовно мертва, если она «умерщвлена грехом», жизнь человека становится бессмысленной.

Средневековый человек, в отличие от античного, не чувствует себя органической частью космоса. По замыслу Творца он выше космоса и должен быть господином природы, но в силу своего грехопадения не властен даже над собой и полностью зависит от божественного милосердия. Мировоззрение человека окрашивается эсхатологическим мотивом (гр. эсхатология – учение о конечных судьбах мира и человека, о конце света и страшном суде). Отсюда его направленность на замкнутую духовную жизнь, совершенствование души, воспитание чувства покорности и непротивления. В жизни средневекового человека имеет место своеобразная сублимация телесного духовным. Конечная цель человеческого существования, смысл его жизни заключен в познании и созерцании Бога, любви к Богу, задачам чего должны быть подчинены все остальные моменты жизни человека, включая и познание мира.

Но способствует ли разум продвижению человека по пути познания Бога, или же, наоборот, лишь отвлекает его от поиска спасительной истины? В философии средневековья можно найти два противоположных ответа на этот вопрос.

Тезис об абсолютной несовместимости разума и религиозной веры четко высказал теолог К.Тертуллиан. Смысл его знаменитого принципа: «Верую, потому что абсурдно»^[32] состоит в том, что между верой и разумом нет никаких точек соприкосновения, истинность веры является совершенно иной, чем истинность разума. Парадоксы, непостижимые для ума, требуются принять на веру. Тертуллиан убежден, что научные исследования не просто излишни, но и вредны, единственный источник познания Бога, и, следовательно, любого знания – Евангелие. Так как истинный верующий должен избегать всего того, что может помешать ему направить свои помыслы к Богу, то изучение этого суетного и порочного мира не может представлять интереса. Истина от Бога, считает он, тогда как философия и наука от дьявола – этого тщеславного соперника Бога.

В дальнейшем отказ от рационального познания мира был воспринят представителями монашеской традиции. Они утверждали, что монах, стремящийся к совершенству, должен затвориться в стенах обители, полюбить духовную тишину, устрашиться мирской суеты. Он не нуждается ни в философии после Евангелия, ни в разуме после веры. Рациональное познание, согласно их мнению, вредно, оно – причина грехопадения.

Однако в средневековье существовала и другая традиция, которая в известной мере признавала роль разума в познании сотворенного мира. Схоластика (лат. schola - школа; схоластика - философия, которая преподавалась в монастырских школах) утверждала, что знание о несотворенном божественном бытии можно получить только сверхъестественным путем и ключом к такому знанию является вера. Что же касается сотворенного мира, то он – хотя и не до конца - постижим с помощью разума.

Надо сказать, что средневековая церковь в известных пределах покровительствовала учености. Считалось, что познание мира не уводит от Бога, ибо Бог в определенной степени открывается человеку в сотворенных им вещах, доступных рациональному познанию. «По плодам их узнаете их». Помимо этого, без рационального знания невозможно обойтись в повседневной жизни; общество не может существовать без ведения государственных дел, без экономической и производственной деятельности, без развития культуры - а все это опирается на те или иные формы рационального знания. Хотя верующий человек ищет и находит цель своей жизни внутри мира духовного существования, но помимо внутреннего духовного мира есть и внешний мир, доступный восприятию и разумному познанию.

При всей внутренней цельности средневековой философии в ней четко выделяются этапы патристики и схоластики. На этапе патристики происходит интеллектуальное оформление и разработка христианской догматики и философии, где определяющую роль играет философское наследие Платона; на этапе схоластики догматы церкви приобретают законченную рационально оформленную систему, опирающуюся на философское наследие Аристотеля.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: