|
ДРЕВНЕРУССКОЕ ИСКУССТВО 197
Андрей Рублев. Спас. Икона из Звенигородского чина. 1420-е гг.
Положение во гроб. Икона. Последняя четверть 15 в.
В том же иконостасе Троицкого собора помещались и иконы с изображениями «праздников» — они сравнительно недавно раскрыты. Исследователи приписывают их художникам круга Рублева, его ученикам, но среди них есть и такие, которые не посрамили бы самого мастера, например «Явление ангела женам-мироносицам». Это еще один шедевр московской иконописи; как и «Троица», он напоминает произведения итальянского проторенессанса и более - всего — утонченного художника сьенской школы Симоне Мартини (которого, впрочем, ни Рублев, ни его ученики не знали). Женщины приближаются к пещере, где стоит гроб Христа, и видят, что гроб пуст, а возле него на камне сидит ангел. «Вид его был как молния, и одежда его была как снег». Ангел говорит женщинам, что распятый воскрес. Протягивая одну руку к женщинам, он другой рукой указывает
ввысь. Устремленность в высоту выражают его взметнувшиеся крылья, их движению вторит подобный языкам пламени силуэт скал, разверзшихся над пещерой. Вся композиция развивается в высоту, рождает ощущение взлета, радостного освобождения от оков смерти. Она построена на впечатляющих контрастах: тяжелый тускло-красный камень контрастирует с воздушностью одежд ангела, мрак пещеры — с белым силуэтом брошенной пелены, мощь скал — с хрупкостью женских фигур. Сходство с итальянским треченто многозначительно — это стадиальная близость: русское искусство стояло тогда на пороге своего «проторенессанса». Несколькими десятилетиями позднее Иван III, первый государь «всея Руси», предпринял большое строительство в Москве, украшая ее как «третий Рим». Он выписал итальянских архитекторов для руководства постройкой
198 СРЕДНИЕ ВЕКА
соборов в Кремле — того ансамбля, которым мы любуемся и сейчас. Иноземные зодчие сохранили национальный русский облик архитектуры — они сами поддались его обаянию. Успенский собор, построенный итальянцем Фиора-ванти, чем-то неуловимо напоминая венецианский собор св. Марка, остается плотью от плоти предшествовавшего русского зодчества. Он только более строг и массивен, чем близкий ему по типу пятиглавый Успенский собор во Владимире.
На протяжении XV века русские иконы сохраняли свой «проторенес-сансный» характер. Только на очень поверхностный взгляд они могут показаться однообразными, в действительности они неистощимо разнообразны в поэтических вариациях сходных мотивов. Иконописцев тогда еще никто не обязывал буквально следовать «подлинникам», то есть прорисям со старинных образцов. Они соблюдали традиционную иконографию, но относились к ней вполне творчески и сами создавали рисунок. Часто икона представляет собой длинное и подробное повествование в красках, причем отдельные эпизоды не всегда заключаются в «клейма», а, перетекая один в другой, свободным венком окружают центральное изображение (см., например, икону XV в. «Рождество Христово» из Третьяковской галереи). При этом сама икона обычно большого размера, а заполняющие ее поле фигуры миниатюрны и написаны с тонкостью, изяществом и тщательностью миниатюрного письма. По таким иконам можно долго зрительно «путешествовать», не уставая и открывая все новые чарующие подробности, — какого-нибудь пастуха, играющего на свирели среди стада овец, глубоко задумавшегося старца, женщину, склонившуюся над источником. Иногда эти фигуры и композиции чем-то напоминают росписи греческих ваз.
Русский «проторенессанс» так и не перерос в художественный Ренессанс, подобный итальянскому. Последним его словом было творчество Дионисия, работавшего на рубеже XV и XVI столетий. Дионисию принадлежат росписи, сплошь покрывающие стены церкви Ферапонтова монастыря в Белозерском крае. Ферапонтов монастырь и сейчас остается одним из лучших заповедников древнерусского искусства, местом паломничества художников-монументалистов, которых притягивает артистическое мастерство Дионисия. Его композиции небывало разнообразны, краски светлы и нежны, характерно удлиненные фигуры с маленькими головами полны грации. Господствующее настроение его живописи — кротко-радостное; к его работам хорошо подходит евангельское изречение «Иго мое — благо, и бремя мое легко». Он— продолжатель традиций Рублева, хотя, может быть, у него уже нет глубины Рублева. Перед нами икона Дионисия «Распятие». Мы помним, сколько драматизма, подчас грубого, «вопиющего», вносили в этот сюжет романские и готические художники. Что же у Дионисия? Несмотря на лирический оттенок печали, господствует мажорный тон. Христос стоит на кресте, грациозно изогнувшись, ничто не говорит о его страданиях, раскинутые руки кажутся широким жестом благословения. Нет ни крови, ни судорог. Набедренная повязка сияет девственной белизной. Ступни ног не скручены, как на готических распятиях, а непринужденно стоят на нижней перекладине креста. Ангелы вьются кругом легко, как бабочки. Ласкающая глаз, светлая и богатая гамма цветов начинает и до вершает ощущение радости: Христос распят, но он жив. Это песня, у которой заранее известен хороший конец, и потому мелодия ис-
ДРЕВНЕРУССКОЕ ИСКУССТВО 199
Успенский собор в Московском Кремле. 1475—1479 гг.
СРЕДНИЕ ВЕКА
Архангельский собор в Московском Кремле. 1505—1509 гг.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|