ГЛАВА 15. SABBATH и по стопам Игрока.

«Official Live» был выпущен в 97-м году, и содержал в себе небольшое количество записей с прошлых туров, записанных на оборудовании, что мы брали с собой. Мы были известны как концертная группа, поэтому настало время выпустить концертный сборник. Мы отыграли множество концертов, у нас были записи наших выступлений, и кому-то нужно было просто разгрести их и найти лучшие версии нужных песен. Мы также добавили туда пару новых студийных треков, записанных самостоятельно, без помощи продюсера, в доме Дайма.

В то время я много работал над материалом Джерри Кантрелла, и вылетел в Даллас только ради того, чтобы записать бас-партии для новых песен. Я не помню, чтобы на записях было много шума и наложений, нужно было только грамотно все смикшировать. Возможно, мы немного подняли громкость шума толпы и вокала Фила, но так делали все. Без этого не обходится ни одна живая запись.

УОЛТЕР О'БРАЙАН

«У нас было множество проблем из-за высказываний Фила на сцене, поэтому я сказал «Мне нужны все записи выступлений на кассетах». Меня бесило постоянно слушать «Фил сказал «Поднимитесь на сцену и побейте охранников».», и так далее. Проблема была в том, что Фил говорил такие вещи довольно часто. Так, я дал указание нашему звукорежу «Записывайте шоу, но если он скажет подобное – сожгите кассету». Поэтому у нас была куча шоу, на которых не было записано ничего непотребного. Нас по-прежнему просили выступить на радио, дать живое интервью, но парни ни на что не соглашались. Я говорил им «У вас самые лучшие живые выступления. Так давайте же держать марку». Телеканалы были готовы транслировать наши шоу на национальном уровне, но они все равно продолжали твердить «Нет, мы хотим записать это», я отвечал «Вы не можете. Это все равно живое выступление». Но они не слушали меня. В конце концов, мы разрешили взять им с собой высококачественное оборудование для мультитреков, и начали записывать наши шоу. И, когда у всех начали заканчиваться деньги, мы сказали «Давайте выпустим концертную запись!». Как делали все в этом мире».

В 98-м году я поехал в Новый Орлеан, чтобы отдохнуть от Далласа. Мне нужно было отдохнуть пару дней от парней, но все обернулось иначе. Фил сказал «Чувак, не хочешь приехать и записать несколько песен?», на что я, конечно же, ответил «Да, разумеется». Я поехал в старый дом Фила, на окраине Нового Орлеана – Колберт-стрит, насколько я помню – это был крохотный домик, который он купил еще в начале карьеры, когда Pantera только начинала делать деньги.

Когда я вошел туда, внутри сидели Кирк Уиндстейн, Джимми Бауэр и Пеппер Кинан, и я подумал «Круто, мужик! Это случилось!». Тогда они спросили «Хочешь поджемить?». Я все еще не знал, что меня прослушивали на роль басиста Down. У Фила был свой гараж для репетиций, а дом наполняли призраки. Пена, скелеты, всякие причудливые вещи. Дом стоял на сваях, поэтому гараж находился под землей, а на дне его бассейна была нарисована пентаграмма.

Я сказал «У меня даже гребаного баса с собой нет», ведь я не планировал играть, когда приехал в город. Тем не менее, у Фила нашелся для меня бас и старый горевший усилитель, и мы начали джемить – процесс шел сам собой. Во время таких репетиций было много запоминающихся моментов, один из них запечатлен в песне «Lies».

Пеппер использовал джазовые лады, и я инстинктивно подстроился под него своим джазовым басом. Это было нечто совершенно иное, отличное от того хеви-метала, которого играли мы. Я чувствовал, что мы не только зашли на новую, для нашей группы, территорию, но и я почувствовал резонанс с моими джазовыми корнями, группами, в которых я играл в детстве. Это очень вдохновляло.

Down родом из Нового Орлеана, огромного, разнообразного, культурно кипящего котла. Джаз, ритм-энд-блюз, рок, метал и сладж смешивались в нем в одну большую смесь. Я сам из Техаса, но я знал остальных парней из Нового Орлеане также долго, как знал Фила, и когда мы садились в одной комнате, мы начинали делиться друг с другом нашим личным вдохновением, нашими вкусами, и смотрели, что выйдет из подобного соединения.

В итоге, тогда мы написали большую часть материала для второго альбома Down – шесть или семь треков – и для меня лично подобное разнообразие было необходимо. Это было именно то, чего я хотел от записи альбома, но только при отвлеченности от деятельности Pantera.

В 98-м или 99-м году, после короткого промо-турне «Official Live», мы отправились в тур вместе с воссоединившимися Black Sabbath, на девять месяцев. Это было круто, они заплатили нам кучу денег, а когда ты видишь подобные суммы, отказать трудно. Мы также ощущали, что принимаем участие в каком-то значительном событии, ведь это был первый раз, когда Black Sabbath выступали вместе с 1979-го года, когда Оззи покинул группу. Концерты, по большей части, проходили на огромных стадионах – места, которые мы уже хорошо знали – и мы переворачивали их с ног на голову каждую ночь.

Даже если ты – Black Sabbath, ты не выходишь на сцену после Pantera. Глупо даже пытаться. Даже с бухим Филом – «пан или пропал» тех дней – ты этого не сделаешь, потому что остальные трое из нас оставались крутыми засранцами. Этот тур с Sabbath, возможно, был лучшим из всех. Игра шла полным ходом. Мы стали настраивать наше сценическое оборудование гораздо ниже – мы пытались уйти от огромного стэка усилителей Marshall – поэтому мы не использовали большого количества кабинетов в этом туре, мы просто выходили на сцену и играли, не зацикливаясь на количестве спецэффектов.

УОЛТЕР О'БРАЙАН

«Банда, можно сказать, вернулась в игру в туре-воссоединении Black Sabbath. Они хорошо выступали в небольших клубах, но, вместе с тем, это была одна из тех групп, которая с тем же успехом надирала задницы огромной толпе».

Когда мы заканчивали выступление, я садился и смотрел на Black Sabbath каждую ночь, и я не мог поверить своим глазам. Само собой, что я встретил Гизера (прим. – басист Black Sabbath) и познакомился с ним поближе. Ближе к концу тура, он пригласил меня к себе в гримерку, где мы выпили почти три бутылки красного вина, беседуя о всякой херне. У Гизера было своеобразное чувство юмора, и когда мы познакомились ближе, он стал называть меня «Рокс». Забавно.

С того момента, мы провели кучу времени вместе. Я брал у него интервью для бас-журналов. Было круто сидеть с ним в одной комнате, осознавая то, что он знает меня, кто я вообще таков. Будучи моим другом, он был и моим большим вдохновителем. Думаю, это из-за его атаки в звучании, из-за того, как он берет ноты. Он как бы бьет по струне своей правой рукой, вместо того, чтобы просто дернуть ее вниз, держа руку прямо. Его рука делает почти круговые движения, пока он бьет пальцами левой руки по струнам. Никто не играет так, как он.

КРОМЕ ХОРОШИХ моментов путешествия с Sabbath – коих было даже много – на персональном уровне царил разлад. Напряжение между членами группы ощущалось, как никогда, и я был близок к состоянию, когда мне уже не хотелось иметь с этим никаких дел.

Винни был самой большой проблемой.

В бессчетное количество ночей, пока мы с Даймом пытались приготовить себе горячей еды, Винни приводил молодых девчонок в автобус, в надежде уцепить кусок задницы. Этими бабами уже воспользовалась вся команда, было даже неловко смотреть на жалкие попытки Винни завалить одну из них. В половине таких случаев, он напивался и вырубался, оставляя мне и Дайму задачу разбираться с его дерьмом.

Вы должны понимать, что Винни – очень странная персона – в этом все дело – и таким он был всегда. Думаю, он перенял свой «мудизм» от своего старика, они были очень похожи. Винни всегда думал подобным образом - «Вечеруха, вечеруха, вечеруха!» или «Сожрать эту киску!» - будто вообразил себя чертовым Дэвидом Ли Ротом. И это наш барабанщик, представляете? Правда в том, что ему удавалось завалить лишь одну девку из десяти. Игра в группе с платиновыми альбомами, дает тебе возможность всякий раз брать высокий старт, когда ты пытаешься снять девчонку, но он даже не понимал, как подобраться к ним. Он просто подходил и начинал лапать их, поэтому его уровень его успеха был так низок. Он действовал так, будто встреча с ним – это секс-аудиенция, это и отторгало их.

Все было бы не так плохо, но когда Винни получал отворот-поворот (в девяти случаях из десяти, напоминаю), он становился самым несчастным парнем на планете. Я просто не мог с ним жить. Он входил в комнату утром, и я сразу все понимал. Он становился резким и грубым, и ничто не могло изменить его настроение. Это начинало надоедать.

ФИЛ ПЕРЕЕХАЛ в свой личный автобус в 95-м году, и ездил со своим ассистентом, тренером, и иногда я заглядывал к нему.

«Я скоро сбегу из их автобуса, мужик, Винни сводит меня с ума».

Он ответил, «Чувак, можешь занять переднее место в моем автобусе, я никогда им не пользуюсь».

Спасибо, черт возьми, что он сам предложил это. Я принял решение переехать от Винни и Дайма в автобус Фила, и это стало причиной большого количества негодования и возмущения. Дайм воспринял это близко к сердцу, чего я даже не заметил. Я был слишком сконцентрирован на собственном покое. Я не придавал значения ничему, что было сказано – это было сказано не в мой адрес. Я был подавлен, все, о чем я думал – немного спокойствия, автобус Фила имел атмосферу более спокойную и взрослую, это был словно другой мир, отличный от детского нытья Винни. Дайм, возможно, просто ревновал, ведь ему теперь нужно было заботиться о себе самостоятельно.

РИТА ХЕЙНИ

«Даррелл был опечален переездом Рекса в автобус Фила. Он думал, что это было на него не похоже, ведь Фил и Рекс никогда не были особо близки. Он не мог принять этого. Когда Фил приезжал в город, он останавливался у нас, ведь его дружба с Дарреллом зародилась с самого первого дня. Поэтому странно было, что Фил и Рекс внезапно оказались приятелями».

МНЕ ВСЕГДА НРАВИЛОСЬ ИГРАТЬ в азартные игры. Азартные игры в дороге и казино были неотъемлемой частью Pantera. Я, Винни и Дайм, иногда кто-то из команды, всегда посещали их. Но не Фил. Он никогда не играл, и ненавидел подобные заведения. Но если в паре миль от нас вдруг появлялось казино, мы часто разворачивали автобус и направлялись туда. Я любил играть в кости, и иногда выигрывал по двадцать две тысячи за ночь. Но, разумеется, как большинство игроков, я выигрывал не всегда. И как меньшинство игроков, я расскажу вам о случаях, когда я проигрывал.

Я знал братьев Малуф, владевших казино в Вегасе, баскетбольными командами, и так далее, потому как они ходили в школу вместе с парнем, с которым я познакомился в баре Hetfield's, вниз по улице от моего дома. Я хорошо их знал, и всякий раз, когда я приезжал в Вегас, они снимали мне комнату. Под комнатой я имею ввиду большой, красивый номер. Мой ассистент и я поехали в Вегас во время тура с Sabbath в 99-м; мы зарегистрировались в отеле «Aladdin», в VIP апартаментах, и планировали сорвать банк в тамошнем казино. Оттуда у меня был ставочный маркер.

Мы спустились к столам примерно в семь вечера, и я начал играть, поставив свой пятитысячный маркер. К тому моменту, я уже пропустил пару напитков – можете считать это моей подписью. Я тут же проиграл свои пять штук и подумал «Ладно, я отыграюсь», делать было нечего, кроме как поставить еще раз.

Разбрасывание деньгами продолжалось до четырех или пяти часов утра, и когда я проснулся утром следующего дня, я обнаружил под своей дверью счет на двадцать тысяч долларов, и просмотрев его до конца, я увидел, что это был счет за пятитысячные маркеры. И вы снова можете увидеть под этим мою подпись. Причиной этого, было то, что иногда мы брали перерывы, брали бутылки Crown Royal, заказывали шампанское в номер, все это добавлялось к маркерам и увеличивало счет. И что в итоге? Я просрал двадцать штук за одну неудачную ночь. Разумеется, у меня не было с собой такой суммы, но я знал, что владельцы казино обычно дают тридцать дней на возмещение, прежде чем они начнут беспокоиться о своих денежках. Мне нужен был план, и вскоре я придумал его. Рискованный, разумеется, так я собирался испытать свою удачу в превращении дерьма в золото, но попробовать, все же, стоило.

К счастью, водитель нашего автобуса тоже любил азартные игры. Филу было похрен – он всегда крутился где-то позади, поэтому я, водитель и ассистент Фила решили посещать все Индейские игорные заведение по дороге, в попытках отбить двадцать тысяч. Поездка должна была закончиться в Сан-Диего, у нас было целое Западное побережье до севера Сан-Диего, чтобы поймать удачу.

Водитель пометил точки на карте, и всем, кто собирался играть, я сказал «Смотрите, таков наш план. Каждый вступает в игру с тремя сотнями баксов. Если вам нужны будут еще деньги, я дам, но вы отдадите мне эти три сотни, когда мы закончим». После я добавил «У нас один час, чтобы отыграть три сотни баксов. Если вы проигрываете – вы выбываете».

И после каждого шоу, полторы недели, мы сматывались в намеченные места, чтобы воплотить наш план в реальность. Мы играли в блэкджек, строго по правилам. Мы взяли с собой шпаргалки с подсказками на ставки, в зависимости от того, что показывает банкир. Я расположил стол, как в «Одиннадцати друзьях Оушена». У меня был свой человек на первой базе, на четвертой, я же играл на двух центральных. Так у нас было прикрытие. Чтобы быть более проницательным, я снизил употребление напитков – только один в час – так я мог оставаться сконцентрированным на работе системы. Должен сказать, что таким я себе даже больше нравился.

В какие-то ночи мы проигрывали, в другие - я оставался в большом плюсе, а иногда мы выполняли план еще до того, как заканчивалось отведенное время. Это называется продуманный, научный блэкджек. И в конце нашего путешествия, я заработал двадцать семь тысяч восемьсот долларов. Этого было достаточно, чтобы покрыть маркеры в Вегасе и купить себе мотоцикл Yamaha YZ250.

ТУР С SABBATH также положил конец сотрудничеству с начальником нашей охраны, Биг Вэлом. Он хорошо выполнял свои обязанности, но, вместе с этим, начал мнить себя богом рок-н-ролла, как и большая часть команды. Мы всегда были близки с нашей охраной, как одна большая семья, и поэтому странно, когда такие люди сначала пользуются тобой, а затем возмущаются, начиная думать, что они имеют какое-то отношение к твоему успеху.

Винни создавал большинство таких проблем, ведь он никогда ничего не делал. Он пускал вещи на самотек. Создавать подобного монстра и ненавидеть конфронтации, как это делал он, было плохой комбинацией, особенно когда кто-то, как Биг Вэл, заходит слишком далеко. Переломный момент настал, когда мы обнаружили, что он делал собственные футболки Pantera, с нашим логотипом, и планировал продавать их с рук во время шоу. Он не был знаменитостью, он был гребаным охранником, но, думаю, это было неизбежно, что он начнет мнить себя звездой, находясь в подобной ситуации. Однако черту подвело то, что парень из охраны стал наживаться на нашем имени, ради собственной выгоды.

«Твою мать, и что нам с этим делать?», спросил меня Даррелл.

«А у нас есть гребаный выбор?», спросил я его. «Подумай сам и поступай, как хочешь».

Дайм уволил его. Он, наконец, понял ситуацию и принял верное решение.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: