Звуковая система языков. Звуковая форма языков

20. Звуковая форма —это та форма, которая создана языком для выражения мысли. Но ее также можно представить и как некий каркас, в который как бы встраивается язык. Подлинное и полное творение звуковой формы могло относиться только к первым шагам изобретения языка, то есть к тому состоянию, которое нам неизвест­но и которое мы предполагаем как необходимую гипотезу. Однако применение ранее возникшей звуковой формы для внутренних целей языка можно предположить уже в среднем периоде форми­рования языка. Благодаря внутреннему озарению и благоприятным внешним условиям народ мог так изменить форму доставшегося на его долю языка, что язык в результате принимал совершенно новый и отличный от прежнего облик. Можно, однако, с полным основа­нием оспаривать предположение, что данный процесс происходит в языках с совершенно различными формами. Напротив, несомненно, что языки под более четким и определенным влиянием внутренней формы приобретают способность выражать все более многообразные и четко разграниченные оттенки и используют для этого имеющую­ся звуковую систему, расширяя или совершенствуя ее. Сравнивая между собой отдельные родственные языки, входящие в языковые семьи, можно установить, какой из них наиболее развит в данном отношении. Множество таких примеров можно обнаружить в араб- . ском языке, сравнивая его с древнееврейским; в связи с этим могло бы стать интересным задуманное как продолжение данной работы исследование вопроса о том, можно ли вообще и в какой степени рассматривать языки островов Южного полушария в качестве ис-

основы, из которой развились затем собственно малайские Индийского архипелага и Мадагаскара.

Bce это явление в целом исчерпывающим образом объясняется естественным ходом развития языка. Язык, как это само по себе явствует из его природы, открывается душе в своей целостности: каждый его элемент соответствует другому, недостаточно четкому элементу, а также той совокупности, которая сложилась из суммы явлений и законов духа или может еще сложиться. Истинное разви­тие протекает постепенно, и то, что возникает вновь, образуется по аналогии с уже существующим. Этими принципами следует руко­водствоваться не только в любом исследовании языка; они дикту­ются историческим анализом языков с такой определенностью, кото­рая позволяет уверенно применять их. То, что уже сложилось в звуковой форме языка, силой притягивает к себе новые формы, не позволяя им идти каким-либо существенно иным путем. Различные классы глаголов в малайских языках обозначаются при помощи слогов, присоединяемых спереди к слову-основе. Таких слогов не всегда было так много, и они не всегда так тонко различались, как у тагальских грамматистов. Но те слоги, которые постепенно при­бавляются к уже имеющимся, неизменно сохраняют то же положе­ние. То же самое происходит в тех случаях, когда арабский язык пытается обозначать различия, которые не проводились в более древних семитских языках. Но этот язык скорее предпочитает ис­пользовать для образования некоторых времен вспомогательные глаголы, нежели добавлять к слову дополнительные слоги, навязы­вая ему тем самым формы, чуждые духу данной языковой семьи. Из всего сказанного вытекает, что звуковая форма есть то, на чем главным образом основываются различия языков. Это зак­лючается в самой природе звуковой формы, так как в дейст­вительности только материальные, действительно оформленные звуки составляют язык, и звук допускает значительно большее раз­нообразие различий, чем внутренняя форма языка, которая неиз­бежно несет в себе больше единообразия. Но могучее воздействие звуковой формы возникает частично за счет ее собственного влияния на внутреннюю форму; Если представлять себе формирование языка (как это и следует делать и как это будет еще более подробно обо­сновано в дальнейшем) в виде взаимодействия духовного устремле­ния, направленного на обозначение обусловленного внутренними языковыми целями материала, и артикуляции соответствующих членораздельных звуков, то уже получившая оформление матери­альность и в еще большей мере закон, определяющий ее многообра­зие, легко будут преобладать над идеей, стремящейся обрести яс­ность лишь посредством новых способов оформления.

Языкотворчество следует вообще рассматривать как процесс созидания, в ходе которого внутренняя идея вынуждена преодоле­вать некоторую трудность, для того чтобы утвердиться. Такой труд-ностыо является звук, и успешно преодолеть его удается не всегда. В таком случае часто бывает проще отступить от идей и употреблять °Дин и тот же звук или одну и ту же звуковую форму для обозначе-

ния в сущности различных идей, как это, например, происходит при обозначении футурума и конъюнктива одинаковым способом, в силу неопределенности, присущей и одному и другому (см. ниже § 21). При этом, во всяком случае, проявляется слабость образую­щих звуки идей, так как действительно развитое языковое сознание всякий раз успешно преодолевает эту трудность. Звуковая форма, однако, использует слабость языкового сознания и приобретает как бы новое оформление. Во всех языках можно обнаружить примеры, показывающие, что 'внутреннее стремление, в котором, согласно другому, и более правильному мнению, следует искать истинный язык, при выборе звука в большей или меньшей степени отклоняется от первоначального пути. Выше уже говорилось о таких языках; в них органы речи односторонне проявляют свою природу и вытес­няют истинные звуки основы, в которых заключено значение слова. Время от времени бывает интересно наблюдать, как внутреннее языковое сознание долго терпит такое положение, а затем в каком-либо отдельном случае вдруг неожиданно вмешивается и, не счи­таясь с законами благозвучия, начинает прочно удерживать даже какой-то отдельный гласный. В других случаях, хотя и создается оформление звука, которого требует языковое сознание, но вслед за этим законы благозвучия, вступающие как бы в примирительное соглашение с языковым сознанием, в одно мгновение модифицируют это оформление. В целом жесущественно различающиеся звуковые формы оказывают решающее влияние на достижение всех внутрен­них целей языка. В китайском языке, например, не могло возник­нуть склонение слов, поддерживающее связность речи, так как здесь установился звуковой строй, четко отделяющий друг от друга слоги и препятствующий изменению их формы и их сочетаниям. Изначальные же причины таких препятствий могли быть совершен­но противоположного свойства. В китайском языке причина этого, как кажется, в основном заключается в отсутствии у народа склон­ности придавать звукам причудливое многообразие и изменять их, добиваясь гармонии. Если этого не происходит и дух не видит воз­можности выражения связей различных идей при помощи точных оттенков звука, то он менее озабочен точным различением этих связей. Ведь потребность построения многообразных, четко отли­чающихся друг от друга артикуляций и стремление разума создать в языке достаточное количество разнообразных форм для того, чтобы удержать парящую в бесконечном многообразии мысль, всегда взаимно пробуждают друг друга. Первоначально, находясь в сфере незримых движений духа, нельзя никоим образом, имея в виду звук и требования внутренних целей языка, отделять друг от друга обозначающие силы и силы, создающие обозначаемое. И то и другое объединяется и охватывается общей языковой способно- • стью. Но по мере того, как мысль, став словом, соприкасается с внешним миром, по мере того, как в результате наследования уже имеющегося языка человеку, который всякий раз своими усилиями создает в себе язык, начинает противостоять власть материи, уже обретшей форму, может возникать разделение этих сил, которое обя-

нас и позволяет нам рассматривать создание языка с этих двух различных сторон. Напротив, в семитских языках сочетание органического различения богатого многообразия звуков и тонкого артикуляционного сознания, частично мотивированное характером этих звуков, возможно, является причиной того, что эти языки скорее обладают исключительно искусной и рациональной звуковой формой, чем собственно способностью ясно и четко различать необ­ходимые и основные грамматические понятия. Так, следуя в одном направлении, языковое сознание пренебрегло другим. Поскольку S языковое сознание недостаточно решительно следовало подлинным и естественным целям языка, оно было направлено единственно на достижение преимущества рационально и разносторонне сложенной звуковой формы. Его привело к этому естественное устройство звуковой формы. Корневые слова, образованные, как правило, из двух слогов, получили возможность внутренней модификации зву­ков, что привело к преимущественному развитию гласных. Являясь более прозрачными и невесомыми по сравнению с согласными, глас­ные смогли усовершенствовать и внутреннее артикуляционное со­знание 1.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: