В.Н. Чернавская, О.И. Сергеев 4 глава

Для переселенцев на судне устанавливался четкий порядок дня, предусматривающий подъем одновременно с командою в 5 часов утра; полтора часа на умывание и окачивание. Далее с 6 часов 30 минут молитва и чай; с 8 часов уборка палубы во внутренних помещениях, а также окачивание водой верхней палубы. Кроме того, два раза в неделю казаки должны были выносить весь ручной багаж из помещений, а затем обметать и мыть нары. В 10 часов 30 минут следовал обед, затем уборка палубы. В 14 часов чай, после подметали палубу. В 16 часов 30 минут пассажиры окачивались водой (душ). В 18 часов ужин и уборка палубы. В 20 часов молитва 43.

На пути из Одессы во Владивосток Добровольный флот предоставлял переселенцам питание в счет стоимости про­езда. Пища переселенцам отпускалась согласно существующей раскладке продуктов, причем в постное время готовилась, по возможности, постная пища, для чего в посещаемых портах приобреталась рыба. Чай и сахар выдавались на руки с от­пуском кипятка в неограниченном размере, в определенные часы. Выборные старосты обязаны были принимать ежедневную провизию, согласно раскладке ее, вывешенной в отделе­ниях парохода, и затем сдавать ее казакам, находящимся при кух­не 44. На одного переселенца в день выделялись следую­щие продукты: мясо или солонина — полфунта (исключая постные дни); хлеб черный или белый — 2,5 фунта (ф.); сухари или галеты — 1 ф. 48 з. (золотников); крупы разные для каш (гречневая, пшенная, рисовая, ячневая, овсяная) — 48 з. (в постные дни — 76 з.); масло коровье — 5 з.; сало свинное — 15 з.; масло постное — 18 з.; соль — 5 ф. на 100 чел.; уксус — 0,25 чарки; зелень: капуста, картофель, бураки, помидорный морс, прессованная зелень — 48 з. (в суповые дни заменялись макаронами или вермишелью); сахар — 6 з.; чай — 0,5 з.; перец — 0,5 з.; грибы — 3 з.; вермишель, макароны — 15 з. (в пост­ные дни заменяют уксус, зелень и овсяную крупу); манная крупа и сгущенное молоко для маленьких детей — по действительной надобности 45.

Питание утром, в обед и ужин распределялось следующим образом: утром (ежедневно) — чай с хлебом или сухарями; в обед: понедельник, суббота — суп с макаронами или вермишелью; вторник, четверг, воскресенье — щи с мясом; среда — горох; пятница — щи постные с грибами и конопляным маслом; на ужин: гречневая (понедельник, среда, суббота), пшенная (вторник, пятница, воскресенье) и ячневая (четверг) каши 46.

Для выдачи обеда, ужина, кипятка и воды для мытья переселенцы разделялись на семьи, причем на каждую из таковых выдавался билет с обозначением числа порций, следуемых семье. При выдаче довольствия на предъявляемом билете делалась пометка. Требования о выдаче довольствия поз­же назначенного времени не удовлетворялись.

Переселенцам воспрещалось иметь при себе и покупать спиртные напитки, а также держать какие-либо опасные предметы, кислоты, спички или употреблять огниво. Курение не допускалось во внутренних помещениях, но разрешалось на верх­ней палубе в специально назначенном месте.

Для лечения и ухода за больными на каждом пароходе имелся врач, фельдшер и сестры милосердия, а для госпитализации больных устроены были лазареты. Осмотр больных врачом и амбулаторная помощь оказывались каждый день в известные часы, но в особых случаях заболевшие могли обращаться к вра­чу в любое время. Переселенцам вменялось в обязанность обращаться к врачу при всяком заболевании и не скрывать заразных болезней, в особенности у детей, например, оспы, дифтерита и кори. Виновные в скрытии таких болезней, как на­рушившие правила и угрожавшие здоровью и даже жизни всего парохода, предавались по прибытии во Владивосток в распоряжение местного начальства для наложения соответст­вующего взыскания.

Кроме ежедневной краткой молитвы утром и вечером, по субботам совершались вечерни, а по праздникам и воскресным дням — обедни. При богослужениях должны были присутствовать, по возможности, все переселенцы. Во время пос­та, с учетом погодных условий, переселенцам позволялось говеть 47.

Во время перехода переселенцы обязаны были «держать себя благопристойно, соблюдая правила нравственности. Не до­пускаются никакие ссоры, брань, крики или буйства. С виновных в нарушении настоящих правил и не исполняющих их после сделанных замечаний, взыскиваются штрафы от 50 коп. до 3 руб., по усмотрению капитана. Штрафы записываются в особый журнал с объяснением проступка и выписка из журнала за подписью капитана, по прибытии во Владивосток, сдается чрез агента Добровольного флота местному начальству для удержания записанных штрафов из денег, причитающихся для выдачи переселенцам. Штрафные суммы предназначаются на устройство церквей и школ в местах поселения» 48.

Обо всех недоразумениях, нуждах и обидах переселенцы могли заявлять капитану, но только через своих старост; всякие объяснения другим способом не допускались.

Как правило, переселенцы прибывали во Владивосток спустя 45-50 дней после отплытия из Одессы. Здесь они размещались в специально выстроенных бараках и затем направлялись в места расселения.

Первую партию переселенцев намечалось отправить на 1894 г., но организационные неполадки не позволили этого сделать. Первые переселенцы прибыли на Дальний Восток в 1895 г. — 289 семей донских, оренбургских и забайкальских казаков, общим числом 2061 чел. Из них с Дона пере­селилось 145 семей 49.

В 1896 г. в Уссурийский край переселился 1081 чел. (104 семьи, в том числе 50 из Донского войска). На следующий год прибыли 84 семьи донских казаков и 50 — оренбургских, всего 1145 чел. В 1898 и 1899 гг. в Приморье переселились 139 семей донских и оренбургских казаков, общим числом 1132 чел., в том числе из Донского войска 24 семьи в 1898 г. и 29 семей в 1899 г. 50.

Всего за 5 лет, с 1895 по 1899 г., на Дальний Восток (практически только в Уссурийское казачье войско) прибыли 5419 пере­селенцев из Донского, Оренбургского и Забайкальского ка­зачьих войск. В 1900 г. из-за отсутствия средств переселение не осуществлялось. В 1901-1902 гг. оно возобновилось, теперь в нем участвовали также казаки Кубанского, Терского и Уральского войск. Часть из них была зачислена в состав амурского казачества. Общая численность казаков-переселенцев в 1901 г. составила 1295 чел., в 1902 г. сократилась до 354 чел.

Русско-японская война и первая российская революция вы­звали некоторый перерыв в переселенческом движении казаков из Европейской России на Дальний Восток. Затем, в 1907 г., переселение возобновилось и продолжалось еще несколько лет, до первой мировой войны. Только за 1907-1909 гг. в Ус­сурийское войско, например, было зачислено 1800 семей казаков из европейской части страны, в том числе из Донского войска.

Прибывшие из Европейской России казаки, в том числе из Донского войска, усилили боевую мощь местного казачества, обеспечили охрану Уссурийского участка Сибирской железной дороги. Донскими казаками в эти годы было основано (в ряде случаев совместно с казаками из других войск) станица Донская, поселки Гленовский, Медведицкий, Муравьева-Амурский, Ново-Качалинский, Ново-Николаевский, Сальский, Хоперский, Хорский и др. 51.

В России был накоплен значительный опыт организации морских перевозок переселенцев из европейской ее части на восточные окраины. Переселение казаков с Дона на Тихо­океанское побережье страны стало весьма заметной составляющей этого опыта.

1 См.: Государственная служба российского казачества: от Тихого Дона до Тихого океана // Материалы Всероссийской научно-практической конференции. 14-15 февр. 1998 г. Владивосток, 1998.

2 Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф. 46. Оп. 1. Д. 3510. Л. 44.

3 ГАРО. Ф. 46. Оп. 1. Д. 3534. Л. 43, 45.

4 ГАРО. Ф. 46. Оп. 1. Д. 3510. Л. 87 об.

5 Российское казачество. Научно-справочное издание / отв. ред. Т.В. Таболина. М., 2003. С. 94.

6 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1265. Оп. 7. Д. 240. Л. 49 об.

7 ГАРО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 132. Л. 10, 15, 15 об.

8 Там же. Л. 10.

9 Там же.

10 Там же.

11 ГАРО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 132. Там же. Л. 10, 10 об.

12 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 99. Оп. 1. Д. 44. Л. 4.

13 Л. 12.

14 Ермак Г.Г. Семейный и хозяйственный быт казаков юга Дальнего Востока России. Вторая половина XIX — начало ХХ века. Владивосток, 2004. С. 32.

15 ГАРО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 156. Л. 204.

16 ГАРО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 156. Л. 514, 601; Д. 162. Л. 4-7

17 ГАРО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 162. Л. 49.

18 Там же. Л. 49-49 об.

19 ГАРО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 132. Л. 586 об.

20 Там же. Л. 586 об.-587.

21 Там же. Д. 162. Л. 11, 11 об.

22 Там же. Д. 156. Л. 481, 481 об.

23 Там же. Д. 132. Л. 590 об., 591.

24 Там же. Л. 592.

25 Там же. Л. 587-587 об.

26 Бянкин В.П. В дальневосточных морях. Владивосток, 1981. С. 186, 187.

27 Там же. С. 187, 188.

28 Дальневосточное морское пароходство. 1880-1980. Владивосток, 1980. С. 91, 92.

29 Бянкин В.П. В дальневосточных морях… С. 190.

30 РГАВМФ (Российский государственный архив Военно-Морского Флота). Ф. 417. Оп. 1. Д. 187. Л. 2.

31 Бянкин В.П. В дальневосточных морях…С. 190, 191.

32 Бянкин В.П. Русское торговое мореплавание на Дальнем Востоке. (1860-1925 гг.). Владивосток, 1979. С. 60-70; Дальневосточное морское пароходство. 1880-1980. С. 76.

33 ГАРО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 132. Л. 7; Д. 156. Л. 477; Ермак Г.Г. Семейный и хозяйственный быт казаков юга Дальнего Востока России. Вторая половина XIX — начало ХХ века. Владивосток, 2004. С. 34.

34 Бянкин В.П. В дальневосточных морях… С. 187.

35 ГАРО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 132. Л. 11, 32.

36 Там же. Л. 8.

37 Там же. Д. 156. Л. 625.

38 Там же. Д. 132. Л. 8.

39 Там же.

40 Там же. Л. 11 об.

41 Там же. Л. 8.

42 Там же. Л. 8-8 об.

43 Там же. Л. 8 об.

44 Там же.

45 Там же. Л. 9 об.

46 Там же. Л. 9.

47 Там же.

48 Там же.

49 Военная энциклопедия. Пг., 1912. Т. 10. С. 4157; Столетие военного министерства (1802-1902). СПб., 1902. Т.XI. Ч. 1. С. 558; Казачья колонизация Приамурского края. СПб., 1902. С. 31-33, 50; РГИА ДВ (Российский государственный исторический архив Дальнего Востока). Ф. 98. Оп. 1. Д. 133. Л. 7.

50 РГВИА. Ф. 1290. Оп. 4. Д. 755. Л. 295; Казачья колонизация Приамурского края… С. 50.

51 Уссурийское казачье войско: история и современность (к 110-й годовщине образования УКВ) / Сост.: В.Д. Иванов, О.И. Сергеев. — Владивосток, 1999. С. 16.

В.С. Токмаков

ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКИЕ
И НЕЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКИЕ
СФЕРЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
АМУРСКОГО И УССУРИЙСКОГО
КАЗАЧЕСТВА В СЕРЕДИНЕ XIX — НАЧАЛЕ XX вв.

Хозяйственная деятельность являлась важным фактором адаптации русских первопоселенцев в Приамурье и Приморье. Она осуществлялась с учетом природно-климатических и гео­политических особенностей данных регионов, в контексте исторически изменяющейся реальности. Современный Дальний Восток Российской Федерации является одним из наиболее перспективных в геополитическом плане регионов страны, в том числе и в плане торгово-экономический и политический от­ношений в АТР, при этом регион страдает от малонаселен­ности и обладает сравнительно слаборазвитой инфраструктурой. В свя­зи с этим большой интерес имеет исторический опыт адаптации русских переселенцев в условиях, более сложных, чем на современном этапе. Малоосвоенные, лесистые, страдающие от наводнений земли, являющиеся зоной рискованного земледелия, способст­вовали развитию многих видов хозяйственно-промысловой деятельности среди представителей казачества: торговли, охоты, различных видов предпринимательства, извоза и других.

Традиционными хозяйственными занятиями дальневосточного казачества, как и казачества других регионов России, являлись земледелие и скотоводство, причем земледелие играло ведущую роль, являясь главной отраслью сельского хозяйства. Культивировалась преимущественно пшеница, рожь, овес, гречиха, просовые культуры. Быстрее других росли посевы высоко­товарных культур — пшеницы и овса. Казаки справлялись с землепашеством менее успешно, чем крестьяне: так, в 1905 г. амур­ское казачество, располагая 477,54 тыс. дес. удобной для хлебопашества земли, обрабатывало 47,34 тыс. дес. (1,5 дес. на одного человека), а уссурийское казачество из 677,98 тыс. дес. земли засевало 20,25 тыс. дес. (0,7 дес. на одного человека). Однако размеры запашки росли: если в 1909 г. на казачий двор при­ходилось в среднем 6,4 дес. пашни, а на крестьянский 12,7 дес., то к 1917 г. в Амурской области размер казачьей запашки на один двор вырос до 11,2 дес., в Примор­ской до 6,6 дес. 1.

Несмотря на все трудности природно-климатического характера, казаки лучше обеспечивались землей. Однако большие земельные площади, по сравнению с крестьянством, они не всегда могли своими силами обработать. Из ситуации выходили путем сдачи в аренду земельных участков, в том числе и для нужд золотодобычи.

В контракте, заключенном между казаками 1-го Амурского конного казачьего полка и управляющим делами Верхне-Амурской золотопромышленной компании, потомственным почетным гражданином А.И. Нерпиным об уступке рудных золотопромышленных мест мы видим, что описанные условия являлись выгодными для уступающих. Компания платила доверителям ежегодно по шестьсот рублей серебром, которые должны были поступать в войсковой запасной капитал Амурской конной казачьей бригады. За прочие предоставляемые этим контрактом права деньги по шестьсот рублей в год поступали в пользу казаков поселка Рейновского, всего же одна тысяча двести рублей серебром в год 2.

Но многие казачьи семьи станицы Черняево и поселков одно­именного станичного округа, например, расположенного на Верхнем Амуре, страдали от нехватки удобной для хлебо­пашества земли, сурового климата, наводнений и большой трудоемкости введения в сельскохозяйственный оборот лесистых участков земли. В наводнение 1872 г. дома и посевы были уничто­жены полностью. Жители вынуждены были переселяться в Толбузинский, Бекетовский и Ольгинский. Бросать обжитые места приходилось из-за недостатка удобных пахотных земель. В 1880-х гг. в поселке Кузнецовском наблюдалось наличие за­брошенных пашен. В период 1870-1874 гг. он потерял 7 дворов. В конце XIX в. в Кузнецовском насчитывалось 62 человека, что соответствует количеству жителей в первые годы образования поселка. По аналогичным причинам пять семей покинуло хутор Ермаковский в 1870-е гг. 3.

Но и они находили дополнительные работы и источники доходов. Некоторые были удачливы и в предпринимательской деятельности. Казак Семен Баженов имел баню с четырьмя номерами, в которой торговал квасом. Антон Савин имел бакалейную лавку и большой магазин в станице Черняева Амурского казачьего войска. В компании с китайцами владел четырьмя домами, которые сдавал в аренду 4.

Постепенно наблюдался рост товарности сельскохозяйственных отраслей, что способствовало выделению зажиточных предпринимательских хозяйств, все более широко применявших наемный труд. В свою очередь, в продавцов своих рабочих рук превращались бедные казаки и казаки-новоселы 5. По данным П.Ф. Унтербергера, 50,7% крестьянских хозяйств Приамурья нанимали работников со стороны, у казаков таких хозяйств было 56,5%. Годовых рабочих нанимали наиболее зажиточные хозяйства: у крестьян — 8,06%, а у казаков — 8,60% 6. Но бедневшие и разорявшиеся казаки также шли и сами в наймиты 7.

Таким образом, мы можем утверждать о до­статочно высоком уровне развития сельского хозяйства, в том числе земледелия, о чем свидетельствует высокий уровень товарности этих хозяйств у казаков и высокая степень применения наемной рабочей силы.

Охотой, по словам Р.К. Богданова, казаки занимались не столько ради удовольствия, сколько ради приобретения рыбы и мяса. Промысел белки считался одним из самых важных, так как являлся одним из источников товарно-денежного обмена между казацкими хозяйствами 8. Ходили также на зайца, лося, кабана и других животных 9.

Г.Д. Скобельцин, забайкальский казак станицы Горбицы, дослужившийся до войскового зауряд-старшины, живший в станице Игнашинской Амурского казачьего войска, проявил себя и как предприниматель, скупая меха у тунгусов и собственных сослуживцев-охотников. В доме его было заметно довольство, но простота господствовала патриархальная 10.

Активно занимались казаки и рыболовством. Этот промысел приносил им от 200 до 2000 руб. в год и являлся одним из основных источников доходов. Пойманная рыба употреблялась непосредственно в пищу, засаливалась, шла на продажу. Старший урядник Амурского казачьего войска (АКВ) Кривоносов в 1887 г. арендовал участок на Амуре, занимаясь рыбалкой и продажей рыбы. В станице Донской Уссурийского казачьего войска (УКВ) отдельные домохозяева вылавливали до 7 тыс. пудов рыбы, которую продавали свежей своим же казакам по 10-15 коп. за пуд, а в поселке Усть-Медведицком рыбу за­саливали и продавали по цене от 80 коп. до 1 руб. 10 коп. за пуд. Уссурийским казакам сопутствовал успех в рыбалке, только за период 1891-1895 гг. их доходы от этого вида промыслов возросли с 35 до 55 тыс. руб. 11.

О развитии торговли и иных промыслов в среде казачества юга Дальнего Востока мы можем судить по обобщенным количественным показателям хозяйственно-экономической деятельности. О.А. Устюгова приводит ряд фактов, свидетельствующих о постепенном росте доходов казачьих семей. Так, увеличивалось количество магазинов и лавок уже в первые годы существования войск. В 1863 г. на территории АКВ насчитывалось 4 лавки, в 1867 — 6, в 1868 — 11. В Уссурийском казачьем пешем батальоне было 9 частных лавок. В 1901 г. на территории УКВ дейст­вовало 11 лавок (три из которых принадлежали китайцам), приносивших казачьим об­ществам в среднем от 25 до 80 руб. годового дохода 12.

В 1886 г. сплав заготовленного леса по Амуру дал амур­ским казакам 50 тыс. руб. дохода, а в 1892 г. только заготовка дров для пароходов товарищества Амурского пароходства принесла им свыше 40 тыс. руб. 13.

Крупные предприниматели были в УКВ. Казак Колышкин из поселка Графское поставлял лес на железную дорогу и для этой цели нанимал до пя­тидесяти человек рабочими. В круп­ного предпринимателя превратился также уссурийский казак В. Шабанов. В 1896 г. он владел имуществом на 25570 руб. и приобрел в частную собственность участок земли в 50 дес., на котором построил здание лесопилки и другие сооружения. На его предприятиях использовались современные машины: локомобиль, лесопильная машина, паровая мельница 14.

Но помимо делового успеха описаны и факты воровства в сре­де казачества, например — продажа ворованного хлеба вахтером Усть-Зейского провиантского магазина Шанв­тиным в мар­те 1858 г. 15. Или случай присвоения денег, вырученных от торговли в погребном магазине, урядником Т.Молотовым в 1888, 1894 и 1895 гг. 16.

Большую роль играли извоз и почтовая гоньба. Если из­возом занимаются как крестьяне, так и казаки, то почтовая гоньба была фактически прерогативой казачества 17 — отмечалось в губернаторских отчетах уже в начале 1860-х гг. Имея лучшую обеспеченность лошадьми (в 1880-е гг. в среднем 5,6 лошади на хозяйство, крестьяне — 3,5 лошади), казаки Амур­ского войска от содержания станций и почтовой гоньбы заработали в 1886 г. 155 826 руб., крестьяне — 6 500 руб. 18.

Обследования речного транспорта установили присутствие казаков и в среде рабочих этой отрасли. В частности, по данным переписи судоходцев Амура, проведенной в 1910 г., среди обследованных было около 5% казаков, в том числе среди матросов — 7%, среди горничных и кухонной прислуги — 9,5%, среди командиров и их помощников — 6,2-6,7%, среди ру­левых, лоцманов, официантов — от 0,8 до 3,9% 19.

Трудились представители казачества и в обрабатывающей промышленности: в металлообработке, кузнечном деле, мукомольном и деревообрабатывающем производстве. В Приморской области в 1903 г. было выявлено 20 казаков среди ра­бочих лесопильных предприятий, 2 — мукомольных, 2 — кузнечных, 5 — полиграфических и других предприятий 20.

Исследуя многочисленные факты тяжелого повседневного быта представителей дальневосточного казачества, мы можем отметить и позитивные способы решения проблем хозяйственно-трудовой адаптации в непривычных условиях, о чем свидетельствует и появление крупных предпринимателей 21, вышедших из среды казачества. Успешными направлениями предпринимательской деятельности являлись те, что были связаны с торговлей пушниной, извозом, лесодобычей, арендой земли и обслуживанием нужд золотодобытчиков. Широкий охват не­земледельческими промыслами было обусловлено, с одной стороны сложностью организации земледельческого хозяйствования, а с другой — высокой доходностью и широкими возможностями успешного развития в неземледельческих сферах и отраслях. Притом, что и земледелие, к началу ХХ в. достигло достаточно высокого уровня развития. Казаки, имевшие опреде­ленные проблемы при занятиях земледелием, могли обеспечивать себя за счет других промыслов 22. Представители ка­зачьего сословия сделали весомый вклад в развитие основных экономических сфер Дальнего Востока России в середине XIX — начале XX вв. В нынешних условиях, когда идет процесс возрождения казачества, главной проблемой становится обретение им экономической самодостаточности. Казаки, являвшиеся преимущественно сельскими жителями, могли бы взять на себя задачу налаживания земледелия, животноводства и лесного хозяйства в районах своего проживания.

1 Галлямова Л.И. Участие казачества в освоении российского Дальнего Востока // Сибирское казачество: история и современность. Омск, 2011. С. 148.

2 ГААО. Ф. 10-и. Оп. 1. Д. 3. Л. 6.

3 Ворон Л.В. Станица Черняева: историко-краеведческий очерк по ма­териалам Г.Н. Шохирева. Благовещенск, 2006. С. 20.

4 Ворон Л.В. Указ. соч. С. 22.

5 Галлямова Л.И. Казачество как фактор становления и развития дальневосточного рынка труда // Казачество Дальнего Востока России в XVII-XXI вв. Хабаровск, 2006. С. 37.

6 Унтербергер П.Ф. Приамурский край. 1906-1910. СПб, 1912. С. 62.

7 Коваленко А.И. Культура казачества восточных окраин России (XVII — начало XX вв.). Благовещенск, 2008. С. 83.

8 Богданов Р.К. Воспоминания амурского казака о прошлом: с 1849 по 1880 гг. // Амурские казаки в 2-х тт. Т. 2. Благовещенск: ОАО «Амурская ярмарка», 2008. С. 71.

9 Богданов Р.К. Указ. соч. С. 79.

10 Востоков З.В. Биографический словарь деятелей Восточной Сиби­ри. Хаба­ровск, 1994. С. 109.

11 Устюгова О.А. Развитие торговли у казачества юга Дальнего Востока России во второй половине XIX века // Казачество Дальнего Востока России в XVII-XXI вв. Хабаровск, 2009. С. 52.

12 Устюгова О.А. Указ. соч. С. 50.

13 Устюгова О.А. Указ. соч. С. 52.

14 Уссурийское казачество: история и современность (к 110-й годовщине образования УКВ). / Составители: Иванов В.Д., Сергеев О.И. Владивосток, 1999. С. 24.

15 ГАЗК. Ф.30. Оп.2. Д.200. Л.8-8 об.

16 ГААО. Ф.15-и. Оп.2. Д.93. Л.1-43.

17 РГИА. Ф.1263. Оп.1. Д.3260. Л.1067. Ф.1281. Оп.6. Д.88. Л.13.

18 Грум-Гржимайло Г.Е. Описание Амурской области. СПб., 1912. С. 560-563.

19 ГААО. Ф.56. Оп.1. Д.38. Л.4, 11об., 12; Состав и условия труда судоходцев Амурского бассейна. Благовещенск, 1913. С. 14.

20 Галлямова Л.И. Казачество как фактор становления и развития дальне­восточного рынка труда. С. 42.

21 На рубеже XIX-XX вв. из среды казачества выделяются крупные предприниматели и торговцы, такие как К. Шереметьев, К. Грушко, Н.Х. Игнать­ев, В.Т. Пташников, А.А. Караулова.

22 Понятно, что выделение в среде казачества наиболее богатых ее представителей не было идиллией и являлось достоверным показателем социальной дифференциации, тем не менее, этот исторический опыт остается весьма ценным и актуальным для современности.

О.А. Устюгова

ТОРГОВЛЯ СПИРТНЫМ НАПИТКАМИ
У КАЗАЧЕСТВА
ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ
(ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX —
НАЧАЛО ХХ вв.)

Важное место на дальневосточном рынке в дореволюционный период занимали спиртные напитки, которые входили в группу товаров первой необходимости. Первоначально на российский Дальний Восток поступал только казенный спирт, предназначавшийся на довольствие казакам (по 100 чарок в год или по одному ведру на каждого) 1. Этот спирт хранился в специальных подвалах, не всегда оборудованных должным образом, поэтому утечка была значительной. «Приход и раздача этого спирта составляли всегда на Амуре эпоху, ибо получившие его выпивали так усердно, что всей годовой пропорции недоставало им на один месяц, — и пока не выпьют выданного спирта, — все бросают свое занятие и пьянствуют до безобразия» 2. Особенно склонны к пьянству были зачисленные в казаки в кон­це 50-х — начале 60-х гг. XIX в. «штрафованные нижние чины». Появление этой категории войскового населения объяснялось стремлением правительства усилить казачьи части воинских окраин страны путем поселения здесь про­штрафившихся нижних чинов из гарнизонных батальонов внутренних губерний России. В основном это были холостые люди, и лишь немногие из них прибыли с семьями 3. Однако «штрафованные нижние чины» не оправдали возлагавшихся на них надежд: они были «склонны к праздности», только 35% из них обзавелись хозяйством, низким было и их нравственное состояние 4. До­революционный исследователь И. Носков, отмечая, что в Благо­вещенске их назвали гольдипаками или гольдапаками, по одной малороссийской поэме 5, сообщал, что они «…не имея при себе почти никакого одеяния, решались иногда на благоразумную меру: запродавали свой спирт купцам или зажиточным казакам, получали за него товаром или деньгами от 6 до 8 руб. за ведро, но никогда не могли удержаться, чтобы потом не покупать этот же спирт бутылками, платя по рублю за каждую, а под конец продавали взятые ими товары и пропивали деньги, оставаясь опять без рубашки» 6.

Согласно существовавшим правилам, разрешалась и свободная продажа спирта: казаки могли приобретать его сверх нормы 7. В начале 1860-х гг. в Амурской конной казачьей бригаде и Амурском пешем казачьем батальоне спирт про­давался по 5 руб. и 7 руб. 50 коп. за ведро. В Уссурийском пешем ка­зачьем батальоне вахтер спиртового подвала должен был внес­ти 7 руб. 50 коп. за каждое принятое им в подвале ведро спирта, оставляя из цены в 8 руб. по 50 коп. с ведра в свою пользу для уплаты за утекший спирт 8. Так, в Амурском пешем ка­зачьем батальоне с 1858 г. по 1 марта 1862 г. было продано 1330 ведер спирта, а в 1862 г. в первом и втором полках Амурской конной казачьей бригады — 538 ведер спирта 9.

Хотя это и противоречило закону, в некоторых сотнях спирт отпускался покупателям только с разрешения командира. Ограни­чение накладывалось ими, чтобы противодействовать развитию пьянства 10. Надворный советник Малевич, про­водивший ревизию спиртовых подвалов Амурского казачьего войс­ка в 1863 г., писал: «Наше казачество дошло до того, что полугар пьет как воду. Амурского пьющего казака в частях за Байкалом положительно не могут напоить» 11. Полугаром в то время называли хлебный спирт однократной перегонки, разбавленный чистой холодной водой (одно ведро воды на три ведра спирта) 12.

Российские подданные невойскового сословия имели право приобретать или арендовать помещения на казачьих землях, однако для открытия питейных заведений требовалось со­гласие станичного общества — приговор станичного схода 13. К 1901 г. в 59 поселениях Уссурийского казачьего войска действовало 21 питейное заведение. Содержатели питейных заведений (как правило, лица других сословий) выплачивали казачьим об­ществам деньги за право торговли и аренду помещения. В 1900 г. в Уссурийском войске продавалось в среднем около 335 ведер водки (от 164 до 439 ведер в разных поселениях), годовой оборот питейных заведений составил около 86 тыс. руб. (от 1 тыс. руб. до 10 тыс. руб. с каждого). Плата за аренду питейных заведений поступала в станичные суммы и варьировала от 150 руб. до 1-2 тыс. руб. 14.

С установлением торговых связей с приграничным китай­ским населением на территорию русского Дальнего Востока начали контрабандно доставлять ханшин (сули) — водку из проса и буды, отличавшуюся сильным опьяняющим эффектом 15 и особой крепостью (60°). Ханшин не очищался от сивушных масел и других примесей, поэтому имел неприятный, резкий запах и вкус. Низкое качество китайской водки часто приводило к тяжелым отравлениям и даже смерти потребителей 16. На основании высочайше утвержденного 21 апреля 1862 г. мнения Государственного совета, этот напиток, представлявший угрозу для здоровья, было запрещено привозить в Россию 17. Однако более крепкий, чем водка, ханшин был дешевле — бутылка водки стоила 45-55 коп., а ханшина — 25-30 коп., местное население оказалось недовольно запретом, наложенным на экспорт китайской водки. Даже после того, как администрация Уссурийского края назначила премии за информацию о контрабандистах и подпольных заводах, случаи выдачи китайцев были довольно редки. Попытки российских властей положить конец контрабанде ханшина успеха не имели, так как обес­печить охрану всей пограничной полосы было невозможно в си­лу ее огромной протяженности, к тому же — низшие исполнительные органы полиции неохотно содейст­вовали акцизному над­зору 18.

Китайская водка проникала на российский Дальний Восток следующим образом. Зимой через Цицикар и Мерген она поступала в Айгунь, с открытием навигации сплавлялась на джонках по р. Сунгари; затем одна часть шла вниз по Амуру в Приморскую область, а другая — развозилась по китайским и русским селениям вдоль берегов Амура. Пограничная полоса с ки­тайской стороны была малонаселенной, однако практически во всех поселениях существовали и китайские лавки, и заводы для приготовления ханшина, предназначенного для ввоза в русские пределы. Китайцы переправлялись через Уссури, игнорируя постановление относительно пунктов перехода через границу, и свободно торговали на русской стороне с казачьим населением, продавая им ханшин 19. На русской территории маньчжуры, официально населявшие устье р. Зеи со времени подписания Айгуньского договора, также изготовляли ханшин, затем попадавший в казачьи станицы 20. По данным, содержащимся в отчетах Приамурского акцизного управления, в на­чале 1890-х гг. в маньчжурских селениях, расположенных на рус­ской стороне Амура, было не редкостью встретить вывеску, гласящую: «Продажа ханшина распивочно и на вынос и раскурка табаку». Естественно, всякий проезжавший крес­тьянин или казак поддавался искушению выпить. Ни один праздник, ни одно тор­жество или пирушка не обходились без обильного употреб­ления ханшина 21. Количество импортировавшегося ханшина определить невозможно, но оно, несомненно, было значительным. Так, по сведениям Н.Г. Матюнина, к концу XIX в. в станицы Михайло-Семеновскую, Игнашино и Екатерино-Никольскую ежегодно ввозилось по 1 тыс. пуд. ханшина 22.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: