Предварительное расследование. Фигуры.

Итак, дело возбуждено. Переходим на этап предварительного расследования. С точки зрения познания предварительное расследование заключается как раз в том, чтобы добыть, обнаружить и зафиксировать все факты, связанные с произошедшими событиями, и восстановить по этим фактам события происшедшие в данном случае. На данном этапе познание непременно должно быть предельно вербализовано. Ведь именно выводы, к которым придет субъект в процессе расследования он должен будет доказать в суде. Таким образом все факты должны быть собраны так, чтобы исключить всякую возможность усомниться в их достоверности и полноте, а рассуждения должны быть сугубо определенными.

Здесь российское законодательство пошло по пути предельной регламентации действий субъекта. Приняв за принцип – законное, значит достоверное. Факты, собранные законным путем – то есть в соответствии с УПК признаются единственно достоверными.

При этом, естественно, каждое действие субъекта предельно формализовано. То есть практически каждое действие, каждое решение его по делу обязательно фиксируется, оформляется в документ.

На втором этапе на сцену выходят новые персонажи.

Так, на этапе возбуждения уголовного дела присутствуют – субъект и потерпевший. При этом потерпевший может и не приниматься во внимание. Так что по большому счету первый этап уголовного преследования – это деятельность (действие либо бездействие) субъекта движимого не обязательно вербализованным внутренним убеждением.

Второй этап – вербализован и формализован. На втором этапе все иные персоны, помимо субъекта, приобретают вполне определенные права, но, самое главное – обременяются обязанностями.

Потерпевший.

Потерпевший обременяется обязанностями согласно ч. 5 ст. 142 он обязан являться по вызову субъекта и в суд, давать правдивые показания (за исключением п.3 ч.2), хранить тайну следствия. Естественно, обязанностями это является именно потому, что нарушение этих обязанностей влечет за собою то или иное наказание согласно УПК (ч.7 ст.42)[36]. Интересна ч. 8 той же статьи.

8. По уголовным делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть лица, права потерпевшего, предусмотренные настоящей статьей, переходят к одному из его близких родственников

сама по себе формулировка вызывает возражения. Поскольку причинение смерти лицу, а особенно в случае убийства, нанесения вреда здоровью повлекшего смерть, и другие подобные преступления являются ярко выраженными публичными преступлениями, постольку потерпевшим может считать себя любой член общества. Не вполне ясно, какие именно «права» переходят к одному из близких родственников. Здесь видна половинчатость данного решения. Ведь в сущности один из близких родственников с одной стороны ничем не отличается от других близких родственников. С другой стороны, близкие родственники ничем не отличаются и от иных людей, которые конечно могут в не меньшей мере считать себя потерпевшими. В данном случае страдает вообще общинный мир, создается реальная опасность для каждого члена общества. Представляется разумным использование формулы английского уголовного производства «королева против имярек», или же американская формула «народ против имярек». С другой стороны, даже живой и здоровый потерпевший наделяется правами, которые в сущности очень мало отличаются от прав иных участников процесса. Поэтому, вообще не очень понятно, зачем наделять потерпевшего особенными правами. Здесь путаница возникает вероятнее всего именно из того, что законодатель и к сожалению и российская наука не вполне четко определяет что такое право публичное, и что такое право частное. Деление уголовного производства на частное и публичное к сожалению остаются произвольными, а потому естественно, никаких определенных выводов из этого деления сделать невозможно[37]. Кроме того, нет никаких оснований утверждать, что близкие родственники не могут быть заинтересованы как раз в смерти убитого, либо могут как раз и не считать себя пострадавшими от его ликвидации. Но законодатель с упорством, достойным лучшего применения настаивает на том, что они все же должны стать официальными потерпевшими. Хотя бывает и так, что родственник охотнее принял бы сторону защиты.

Не менее интересен и п. 9 ст. 42. а именно:

В случае признания потерпевшим юридического лица его права осуществляет представитель.

Данная сентенция вызывает недоумение, как минимум. Ведь действительно, даже не обращая внимания на то, что в общем то вопрос о статусе юридического лица открыт до сих пор, и существуют серьезные основания для того, чтобы подобно законодателям успешных стран считать юрлицо все же вещью, пусть и вещью фиктивно признаваемой наравне с людьми в области гражданского права, однако, против юридического лица возможно лишь причинение имущественного вреда. И такого рода вред вполне может быть возмещен путем гражданского иска. Однако, опять таки мы упираемся в упрямое сопротивление российской юриспруденции. А именно – в упорное нежелание внятно размежевать публичное и частное. Вполне естественно, что поиск преступника в случае например кражи – дело уголовной милиции. Такие же преступления, как растрата, присвоение, и некоторые другие, наносящие ущерб предприятию, а тем самым, несмотря на все хитросплетения юристов все же – его акционерам, или иным лицам, создавшим предприятие с целью получения в результате его деятельности прибыли, вернее было бы оставить без внимания уголовного суда. Однако, имеется ст. 23, которая прямо позволяет предприятию не возбуждать уголовного дела в случае нанесения ему ущерба. Физическое же лицо лишено этой интересной возможности.

Если деяние, предусмотренное главой 23 Уголовного кодекса Российской Федерации, причинило вред интересам исключительно коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, и не причинило вреда интересам других организаций, а также интересам граждан, общества или государства, то уголовное дело возбуждается по заявлению руководителя данной организации или с его согласия.
наверное это правильно, однако нельзя ли было бы уравнять в правах граждан и организации? Ведь нанесение вреда гражданину так же могло бы быть оценено в денежном выражении? И тогда гражданин отказываясь от уголовного преследования преступника, тем не менее мог бы воспользоваться работой уголовной милиции для поимки и изобличения преступника, а затем потребовать от последнего сатисфакции в порядке гражданского производства?! А ведь именно такая возможность предоставлена организациям?

В настоящее время потерпевший (в бытовом смысле слова далее в тексте будет применяться слово терпила, простите за жаргон) либо должен отказаться от всякого преследования преступника, например отказавшись сообщать о совершенном преступлении, либо принуждается взвалить на себя обязанность требовать мести, которая вероятнее всего не принесет ему ни морального, ниже материального удовлетворения. Это касается и дел отнесенных к частнопубличному обвинению, и к публичному тоже. И даже по делам чисто частного обвинения невозможно официально требовать отступного от преступника.

Однако вернемся к правам потерпевшего. Во первых они ничем не подкреплены, а во-вторых – не эксклюзивны.

Чем скажите отличаются права потерпевшего от скажем прав свидетеля?

Свидетель.

Согласно п. 1 ст. 56 . Свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний

Ладно. Из данного пункта должно бы следовать, что в качестве свидетеля может выступить казалось бы кто угодно. То есть каждый, кто полагает, что ему известно что либо о совершенном преступлении. Однако, нет. Необходимо, чтобы субъект согласился с необходимостью вызвать данное лицо для дачи показаний…

Вызов и допрос свидетелей осуществляются в порядке, установленном статьями 187 - 191 настоящего Кодекса

Посмотрим, кто и как решает, привлекать ли в качестве свидетеля то или иное лицо. Здесь по видимому приходится признать, что только субъект в праве решать вопрос о привлечении лиц в качестве свидетелей. Хотя в соответствии со ст. 86 можно предположить, что в принципе, в качестве свидетеля может выступать любое лицо, даже и вопреки желанию следователя, прокурора, дознавателя. Ибо сказано, что защитник имеет право собирать необходимые для защиты доказательства путем в том числе и опроса лиц, с их согласия. Но , это также вполне половинчатое решение, ибо, если для защиты может быть признано свидетельство любого лица, то в случае, если лицо желает обвинить кого –либо в совершении преступления, либо же уверено в том, что преступление совершено, то оно вынуждено обращаться за посредничеством к правоохранительным органам, которые, в свою очередь могут и совершенно спокойно оставить это заявление без последствий, отказав в возбуждении уголовного дела, отказав в привлечении лица в качестве свидетеля, не приняв во внимание его умозаключения. Казалось бы ничего страшного, однако в странах, где каждый человек имеет право вызвать на суд каждого, где каждый имеет право сам решать, есть ли ему что сказать, может ли его информация пролить свет на существо дела, нет возможности замалчивать дела, в отношении сильных мира. И потому газетная статья может послужить причиной отставки любого министра, потому нет возможности надавить на следователя, дознавателя, прокурора. Ведь напугав, или купив одно должностное лицо, ничего добиться нельзя, поскольку каждый может занять его место – доступное для всех место – свидетеля обвинения. Не ставя под сомнение порядочность и компетентность сотрудников наших правоохранительных органов я все же заявляю, что в вопросах применения силы против индивида или корпорации, неважно, мы не можем полагаться на личные качества людей. Ведь мы даже на друзей можем только надеяться, но не рассчитывать. Здесь же, закон должен быть сформулирован таким образом, чтобы у любого человека была возможность в случае, если личные качества должностного лица окажутся вдруг не совсем соответствующими, исправить его оплошность, или наказать за его сознательное нарушение. Как бы то ни было, но договориться невозможно только в том случае, если договариваться приходится со всеми и с каждым. Никакие официальные проверяющие не могут служить гарантией безукоризненности деятельности других официальных лиц и органов. Ведь именно так и устроено право всех успешных народов. Есть обязанные лица, между которыми имеют место быть естественно отношения власти-подчинения, и есть граждане, каждый из которых, включая и должностных лиц, естественно, имеет возможность контролировать деятельность этих должностных лиц. А отсюда невозможность для государства стать корпорацией, имеющей иные, нежели у остальных граждан и корпораций интересы. Ведь каждый сотрудник государственного аппарата – от президента до рядового милиционера (условно) прежде всего гражданин, а уж потом член госаппарата.

Однако вернемся к правам и обязанностям свидетеля. Буде лицо вызвано в качестве свидетеля, оно уже не может отказаться от дачи правдивых показаний. Исключение – возможен отказ свидетельствовать против себя самого или членов семьи. Ладно, но ведь свидетель не знает, как будут использованы его показания. А потому, само его свидетельство, что он в такое то время присутствовал в определенном месте, в принципе может быть использовано против него. Это значит, что любое свидетельство может быть на проверку свидетельством против себя. А это означает, что лицо вызванное в качестве свидетеля имеет полное право не свидетельствовать вообще. Кроме того, есть еще прекрасная возможность на все вопросы отвечать «не помню». Ну и зачем тогда огород городить? Норма ради нормы? Но мы то знаем, что все что не полезно, то вредно…

Думается, что более целесообразно было бы позволить быть свидетелем всякому, кто полагает, что располагает необходимой следствию информацией, и желает ее изложить. А вот тут уже можно говорить об ответственности за дачу ложных показаний. И то, именно заведомо ложных.

П.3 ч.5 ст. 56 и п. 3 ч.5 ст. 42 запрещают свидетелю и потерпевшему разглашать ставшие им известными данные предварительного расследования. И это мне лично кажется не правильным. Мне вообще не понятно, почему расследование проводится тайно. Что необходимо скрывать от общества должностным лицам? То, что совершено преступление? То , что проводится расследование? Имя подозреваемого, свидетелей, наличие улик? Мне непонятно. Как все это может помочь или помешать расследованию? Там, где имеет место быть непонятное, следует ожидать скверного. Тайная игра – грязная игра. Вообще наше государство очень любит тайны, что стоит только уголовная ответственность за так называемое разглашение государственной тайны! У государства полно секретов от собственного населения. У следствия полно секретов от граждан. Почему? Ведь наличие информации может как раз и помочь следствию. И не понятно, каким образом разглашение данных предварительного следствия может помешать правосудию…

Впрочем, иные участники уголовного процесса так же обязаны хранить тайну следствия. Хотя, и это положение закона не менее декларативно. Ну ладно, нельзя заявить публично, но кто помешает разгласить тайну шепотом? То есть слухов невозможно избежать. А слухи, в отличие от достоверной прямой и публичной информации усиливают в обществе напряженность. И конечно, это не способствует повышению общественной стабильности и безопасности.

Вообще необходимость сугубой регламентации предварительного расследования вызывает стойкие сомнения. Почему бы не положиться в данном случае на компетентность исполнителя? Почему бы не отдать предварительное расследование на откуп ведомственным инструкциям? Разумеется абсолютно четко прописав рамки за которые нельзя выходить? Ведь скрупулезное, педантичное следование законом установленной процедуре отнюдь не делает собранных фактов достоверными. И в судебном заседании, перед лицом судей и народа все равно придется доказывать то, что собранные факты и свидетельства достоверны. Все равно, все свидетели будут вновь подтверждать свои показания, все равно будут оглашены данные экспертиз, и так далее. И следование установленному порядку отнюдь не является доказательством достоверности. Так стоит ли копья ломать?

Однако, расследуя преступление субъект отнюдь не должен нарушать права граждан вовлеченных им в участие в процессе. Неважно, будет это свидетель, подозреваемый, другое лицо. Более того, всякое нарушение такого рода должно с необходимостью влечь за собой аннулирование добытых с нарушением чьих либо прав сведений, предметов, прочих фактических данных. Естественно, что защита должна была бы доказать каждый факт нарушения чьих либо прав в процессе добычи материалов обвинения, каждое обстоятельство делающее недостоверной какую либо информацию, на которой базируется обвинение. И здесь, учитывая многообразие жизненных ситуаций, а также известную и далеко не всегда неполезную инертность законодателя не совсем разумно на мой взгляд сугубо регламентировать порядок и способы ведения предварительного расследования. Поскольку во первых – вовсе не факт, что собранные в полном соответствии с законным порядком материалы безусловно достоверны, ибо закон всегда можно так или иначе обойти, а во вторых – всегда остается возможность собрать достоверные материалы без нарушения чьих либо прав, но иными нежели указанными в законе способами.

Впрочем, законодатель как обычно в России – лукавит. Конечно, такого рода регламентирование всех шагов предварительного расследования облегчает на самом деле задачу субъекта. И в плане того, что можно при случае сослаться на некие объективные причины, и в плане того, что можно замять неудобное дело, пользуясь сугубой таинственностью всех действий «в интересах следствия» .

Однако, главной причиной остается то, что формализация и регламентация предварительного расследования устанавливает отношения власти – подчинения между различными участниками уголовного процесса. Несмотря на то, что казалось бы таких отношений без договора быть и не может. Несмотря на декларированное равенство сторон…

С одной стороны – право требовать и принуждать, с другой – всего лишь право просить…

И здесь следует рассмотреть следующего участника процесса, его главную страдательную фигуру – подозреваемого.

подозреваемый.

Казалось бы, каждый человек может подозревать кого угодно, в чем угодно. И при этом, тому, на которого падает подозрение должно быть в принципе безразлично в правовом отношении, подозревает ли его кто то.

Ведь подозрение – суть абсолютно эфемерная категория, относящаяся к моральным отношениям, межличностного уровня. Конечно, это неприятно, но не более того. Казалось бы…. Однако, в нашем случае подозреваемый, это совершенно особая категория. Ибо если тебя подозревает не абы кто, а субъект, ты немедленно попадаешь в особую разновидность граждан. Одно только подозрение, основанное пока еще только на пресловутом внутреннем убеждении субъекта, создает для подозреваемого ряд правовых ограничений, ряд обязанностей, делает его объектом подчинения. И это при том, что в сущности, подозреваемых может быть сколь угодно много…. Есть литературное произведение (Иоанны Хмелевской) которое так и называется – «Подозреваются все»….

Участь подозреваемого незавидна. Ведь к подозреваемому может быть применена мера пресечения. Вплоть до взятия под стражу. То есть этого человека, без суда можно лишить свободы. А почему? А если подозреваемых может быть неограниченное количество? Это делается понятно для того, чтобы облегчить следствию его задачу. Ограничить для вероятного преступника возможность помешать следствию, скрыться, совершить иное преступление. В конечном счете защитить остальных граждан. Однако, кто же такой подозреваемый? До суда он тот самый гражданин, который должен быть защищаем законом. Наравне со всеми другими. Именно так дела и обстоят в успешных странах. Подозрение не есть правовая категория. Если есть основания обвинять человека в совершении преступления – так и обвиняйте. Тогда это будет совершенно иное дело, это будет обвиняемый, которому назначено время судебного заседания, и который обладает тем не менее всеми гражданскими правами. Человека, обвиненного в совершении преступления действительно можно ограничить в правах, постольку, поскольку его обвинение тяжко. Но и то, еще в 12 веке, грубые англичане понимали, что содержать под стражей можно только в случае тяжкого обвинения, когда назначено судебное заседание. Обвинение же должно было быть произнесено в суде, и обвиняемый имел возможность немедленно защищаться. На равных. Но если оснований для обвинения нет, то подозрение – вообще одиозная причина для лишения человека его прав….

Подозреваемый обладает рядом специфических прав. Однако, непонятно, почему они являются специфическими. Почему ими не обладает лицо не признанное в законном порядке подозреваемым, и не ограниченное таким образом в правах. В конечном итоге так называемые права подозреваемого – суть продолжение его же обязанностей. И только….

Поскольку же и свидетель является обязанным лицом, постольку он оказывается в положении человека, к которому применяется произвольное принуждение, а его то, свидетеля, казалось бы, ни в чем не обвиняют. Забегая вперед, вынужден заметить, что самое главное то, что такого рода принуждение оказывается почти бессмысленным в свете того, что от любых своих показаний эти обязанные вполне могут отказаться в судебном заседании. И потому, все эти ограничения оказываются бессмысленными[38]. Свидетель происшествия часто отказывается выступить в качестве свидетеля в процессуальном смысле, поскольку на него в этом случае будут наложены достаточно обременительные и почти бессмысленные обязанности. Кроме того, свидетель оказывается именно в силу длительности и обязательности процедуры предварительного расследования объектом приложения иных сил. Ибо давление на свидетеля может оказываться и со стороны потерпевшего и со стороны обвиняемого, и со стороны следствия и иных сил. В случае, если бы предварительное расследование не было столь формализовано, и подобно тому, как делается в ряде успешно развивающихся стран, свидетель обязан был бы только лишь предстать перед судом со своим свидетельством, граждане охотно становились бы свидетелями. Ибо единственной обязанностью свидетеля оказалось бы преодолеть однажды свой страх. И дальнейшие попытки оказать на него давление оказались бы бессмысленными. Да, свидетель мог бы оказаться объектом мести, но в этом случае действенным оказывается механизм защиты свидетеля. Для свидетеля же выступление в суде оказывается не обременительной докукой, а почти героическим поступком, который конечно же дает возможность человеку считать себя достойным членом общества.

На определенном этапе подозреваемый может стать обвиняемым.

Обвиняемый

Статья 47. Обвиняемый

1. Обвиняемым признается лицо, в отношении которого:
1) вынесено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого;
2) вынесен обвинительный акт.

Вот это уже несколько более определенная фигура. Однако, только на первый взгляд. Ибо в действительности обвиняемый очень мало отличается от подозреваемого. Поскольку у него нет главного права – права требовать немедленного предоставления возможности защищаться в суде. От момента признания лица обвиняемым до дня суда может пройти не много не мало полтора года. И все это время обвиняемый поражен в правах без суда. То есть к нему фактически произвольно применяется сила.

Интересно то, как лицо становится обвиняемым. Опять таки, в результате действий субъектов, которые выносят постановление, либо выносят обвинительный акт. Посмотрим, что это за документы, и каков порядок их вынесения.

Статья 171. Порядок привлечения в качестве обвиняемого

1. При наличии достаточных доказательств, дающих основания для обвинения лица в совершении преступления, следователь выносит постановление о привлечении данного лица в качестве обвиняемого.
2. В постановлении должны быть указаны:
1) дата и место его составления;
2) кем составлено постановление;
3) фамилия, имя и отчество лица, привлекаемого в качестве обвиняемого, число, месяц, год и место его рождения;
4) описание преступления с указанием времени, места его совершения, а также иных обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии со статьей 73 настоящего Кодекса;
5) пункт, часть, статья Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающие ответственность за данное преступление;
6) решение о привлечении лица в качестве обвиняемого по расследуемому уголовному делу.
3. При обвинении лица в совершении нескольких преступлений, предусмотренных разными пунктами, частями, статьями Уголовного кодекса Российской Федерации, в постановлении о привлечении его в качестве обвиняемого должно быть указано, какие деяния вменяются ему по каждой из этих норм уголовного закона.
4. При привлечении по одному уголовному делу в качестве обвиняемых нескольких лиц постановление о привлечении в качестве обвиняемого выносится в отношении каждого из них.

Статья 172. Порядок предъявления обвинения

1. Обвинение должно быть предъявлено лицу не позднее 3 суток со дня вынесения постановления о привлечении его в качестве обвиняемого в присутствии защитника, если он участвует в уголовном деле.
2. Следователь извещает обвиняемого о дне предъявления обвинения и одновременно разъясняет ему право самостоятельно пригласить защитника либо ходатайствовать об обеспечении участия защитника следователем в порядке, установленном статьей 50 настоящего Кодекса.
3. Обвиняемый, содержащийся под стражей, извещается о дне предъявления обвинения через администрацию места содержания под стражей.
4. Обвиняемый, находящийся на свободе, извещается о дне предъявления обвинения в порядке, установленном статьей 188 настоящего Кодекса.
5. Следователь, удостоверившись в личности обвиняемого, объявляет ему и его защитнику, если он участвует в уголовном деле, постановление о привлечении данного лица в качестве обвиняемого. При этом следователь разъясняет обвиняемому существо предъявленного обвинения, а также его права, предусмотренные статьей 47 настоящего Кодекса, что удостоверяется подписями обвиняемого, его защитника и следователя на постановлении с указанием даты и времени предъявления обвинения.
6. В случае неявки обвиняемого или его защитника в назначенный следователем срок, а также в случае, когда место нахождения обвиняемого не установлено, обвинение предъявляется в день фактической явки обвиняемого или в день его привода при условии обеспечения следователем участия защитника.
7. В случае отказа обвиняемого подписать постановление следователь делает в нем соответствующую запись.
8. Следователь вручает обвиняемому и его защитнику копию постановления о привлечении данного лица в качестве обвиняемого.
9. Копия постановления о привлечении в качестве обвиняемого направляется прокурору.

Итак, мы видим, что решение о привлечении в качестве обвиняемого выносится не судом, а как и прежде – единолично субъектом, и по прежнему всего лишь по его, субъекта внутреннему убеждению. При этом положение лица отнюдь не изменяется. Он по прежнему не может защищаться. поскольку речь о суде по прежнему не идет. То, что человек стал обвиняемым отнюдь не означает, что в его отношении будет назначено судебное слушание. Это отнюдь не означает, что лицо сможет защищать себя в суде. Нет. это не означает даже того, что суд вообще состоится! Это означает всего лишь, что в отношении данного лица появляются новые властные полномочия.

Согласно ст. 173 проводится допрос обвиняемого, на котором тот может в том числе и признать себя виновным в совершении вменяемого ему преступления. Однако, это никак не изменит его судьбы[39]. Так же как и не предполагается прекращение следствия. Хотя, казалось бы чего еще? Обвинение признано, дело только за судом, который мог бы взвесить причины, обстоятельства, личность преступника, и определить тяжесть содеянного и определить меру наказания. Признание является лишь обстоятельством, смягчающим тяжесть вины, однако не влечет за собой какие-либо конкретные последствия. Обвинение предъявлено, однако это не дает возможности защищаться.

Кроме того, предъявление обвинения не создает и ясности в плане того, что именно будет вынесено на суд. Предъявление обвинения не имеет ничего общего с первой стадией судебного разбирательства в древнем Риме. Обвинение может быть изменено, и неоднократно. Так, статья 175 гласит:

1. Если в ходе предварительного следствия появятся основания для изменения предъявленного обвинения, то следователь в соответствии со статьей 171 настоящего Кодекса выносит новое постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого и предъявляет его обвиняемому в порядке, установленном статьей 172 настоящего Кодекса.
2. Если в ходе предварительного следствия предъявленное обвинение в какой-либо его части не нашло подтверждения, то следователь своим постановлением прекращает уголовное преследование в соответствующей части, о чем уведомляет обвиняемого, его защитника, а также прокурора.
Напомню, что в нормальных правовых системах обвинение должно быть абсолютно определенным. Оно не может быть изменено или дополнено. Одно дело, одно обвинение, один суд. Если вы обвинили человека в убийстве, то бессмысленно доказывать, что он нанес тяжкий вред здоровью, по неосторожности приведший к смерти потерпевшего. Убийство – суть вполне определенный состав. Обвинил – доказывай. Если нет намерения, умысла, или он не доказан, обвиняемый – невиновен. Это старинное правило о pluris petitio. Причем обвинение должно быть доказано не в «какой либо части», не частично а полностью. Либо обвиняемый должен быть признан вполне невиновным. Ведь невозможно быть частично беременной, правда?

Однако, вернемся к нашим участникам.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: