Типологический подход к определению структуры личности.

При типологическом подходе исходят из положения, что тип лич­ности является целостным образованием, не сводимым к комбина­ции отдельных личностных факторов (черт). Его содержание рас­крывается описанием типичного (или усредненного) представителе группы лиц, относимых к данному типу. Например, такой тип личности, как “авторитарная личность”,—конгломерат по край­ней мере четырех факторов личности, не сводящийся к одному из них—доминантности. Одно из самых разительных отличий авто­ритарности от доминантности заключается в том, что авторитар­ная личность угнетает находящихся на более низкой ступени и раболепствует перед вышестоящими, в то время как доминантная личность является лидером для занимающих более низкое поло­жение и борется за более высокое положение (169, с. 18, 37).

Издавна делались попытки свести практически бесконечное множество индивидуальностей к небольшому числу типичных порт­ретов. Гиппократовские четыре типа темперамента—наиболее древний и наиболее известный пример, в котором предполагается наличие соответствия между психологическим типом и физиче­ской формой.

Э. Кречмер описал два типа личности: шизотимический и цик-лотимический, крайними патологическими формами проявления которых являются, шизофреники и люди, страдающие маниакаль­но-депрессивным психозом. Эти типы имеют множество вариантов, наиболее характерными из которых у циклотимиков являются “ве­селые болтуны”, “спокойные юмористы”, “сентиментальные тихо-

Дзо

ни”, “беспечные любители жизни” и “активные практики”; среди шизотимиков выделяются “тонко чувствующие аристократы”, “идеалисты-мечтатели”, “холодные властные натуры и эгоисты”, “сухари” и “безвольные”.

У высокоодаренных лиц обычно богаче и резче выражены ха­рактеристики типов. Среди циклотимиков можно выделить следу­ющие типы исторических лидеров: 1) храбрые борцы, народные герои, 2) живые организаторы крупного масштаба, 3) примиряю­щие политики. Блестящим примером, сочетающим в себе разные стороны циклотимического характера, является Мирабо, лидер первого периода Великой французской революции. Он обладал качествами храброго борца и осторожностью, способностями при­миряющего политика, пламенным духом, полным ораторского та­ланта и пылающей чувствительности, остроумия и сознания соб­ственного достоинства. При этом он был всегда справедлив н примирителен, весельчак, кутила, игрок, постоянный должник, но добродушный, как дитя, человек, который любил пожить и давал жить другим, друг человека, совавший каждому нищему деньги в руки, беспечный, доступный, всюду пользовавшийся популярно­стью и кичившийся ею; мастер популярно выражаться, умевший руководить'при самых горячих прениях, пропитанный тонким юмором и умевший в самый сухой официальный документ вста­вить умное замечание или прекрасный оборот. Лишенный скрупу­лезности и не отличавшийся высокой моралью, но великодушный, со здравым смыслом и свободный от фанатизма и доктрины.

Совершенно иного склада исторические герои, обладавшие ши--зотимическими свойствами. Их успехи главным образом обуслов­лены следующими типологическими чертами шизотимической xrf-рактерологии: настойчивостью и систематической последователь­ностью, непритязательностью, спартанской строгостью, стоической выносливостью, холодностью в отношении к судьбам отдельных личностей, с одной стороны, и утонченным этическим чувством и неподкупной справедливостью—с другой, а в особенности своим состраданием к стонам слабых и раненых, пафосом по отношению к народным страданиям, по отношению к дурному обращению с угнетенными классами и склонностью к идеализму вообще. Об­ратной стороной этих преимуществ является известная склонность к доктринерству, односторонне узкому и фанатичному, недостаток доброжелательности, приятного, естественного человеколюбия, по­нимания конкретной ситуации и особенностей отдельных лично­стей. Их можно подразделить на следующие группы: 1) чистые идеалисты и моралисты, 2) деспоты и фанатики, 3) люди холод­ного расчета. Холодному, гибкому и отчасти аморальному послед­нему типу противостоит патетическая страстность и строгая по­следовательность чистых моралистов и идеалистов. Именами Канта, Шиллера и Руссо можно характеризовать эту группу. Все элементы высоконапряженного нравственного идеализма мы нахо­дим в фигурах группы фанатиков и деспотов: Савонаролы, Каль­вина, Робеспьера (168а, с. 205—207; 1256, с. 240—243).

9“ 131

Необходимо сказать несколько слов и о других типологиях, построенных на иных принципах. Прежде всего следует вспомнить о предложенном К. Юнгом делении людей на интровертов и экст­равертов, получившем .очень широкое распространение и, видимо, соответствующем повседневным наблюдениям большинства лю­дей, Основой юнговского определения типа служит не совокуп­ность тесно связанных между собой качеств, а представление о весьма важном отношении, отношении человека к объекту.

Рассматривая течение человеческой жизни, мы видим, что судьбы одного обусловливаются преимущественно внешними объ­ектами его интересов, в то время как судьбы другого—прежде всего его собственной внутренней жизнью. Когда ориентировка на объект и на объективные данные перевешивает до того, что наи­более частые и главнейшие решения и поступки обусловлены не субъективными взглядами, а объективными отношениями, то го­ворят об экстравертированной установке. Если это бывает посто­янно, то говорят об экстравертированном типе. Когда кто-нибудь мыслит, чувствует и поступает, одним словом, живет так, как это непосредственно соответствует объективным отношениям и их тре­бованиям, в хорошем и плохом смысле, то он представляет экстра-вертированный тип личности. Экстравертированный тип относи­тельно без трений примиряется со сложившимися отношениями и не имеет особых притязаний, кроме достижения объективно дан­ных возможностей, например избрать профессию, которая в дан­ном месте и в данное время представляет многообещающие воз--можности, или воздерживаться от всяких нововведений, если толь­ко они уж сами собой не напрашиваются; он считается с ограничением своих субъективных потребностей и нужд.

Для интровертированного типа его субъективные наклонности и воззрения сильнее, чем влияние внешнего объекта, их психиче­ская ценность выше, так что они покрывают собой все впечатле-' ния. Точно так, как интровертированному кажется непонятным, что объект всегда должен играть решающую роль, так и для экстравертированного остается загадкой, как субъективная точка зрения может оказаться сильнее объективной ситуации.

Каждый человек обладает обоими механизмами, экстраверси­ей и интроверсией, и только относительный перевес того или дру­гого определяет тип. Внешние обстоятельства и внутреннее пред­расположение очень часто благоприятствуют одному механизму и ограничивают и ставят препятствия другому. Отсюда естест­венно происходит перевес одного механизма. Если это состояние каким-нибудь образом становится хроническим, то вследствие этого и возникает тип, т. е. привычная установка, в которой один механизм постоянно господствует, не будучи в состоянии, конеч­но, полностью подавить другой.

Каждому выраженному типу присуща особая тенденция к компенсации односторонности его типа, тенденция, которая био­логически целесообразна, так как она позволяет удержать душев­ное равновесие. Благодаря компенсации возникают вторичные

(132

. ” характеры или типы, которые представляют чрезвычайно трудно поддающийся разгадке образ (168а, с. 213;, 1256, с. 200—202, 206—208, 216).

Типы акцентуаций характера у подростков. Типологический подход к описанию личности, использован А. Е. Личко при диаг-аостике типа психопатии и акцентуаций характера у подростков в возрасте от 14 до 18 лет. Им было выявлено 11 типов акцен­туаций.

1. Гипертимный тип. Главной особенностью этого типа в под­ростковом возрасте является постоянно приподнятое настроение, высокий жизненный тонус, активность и предприимчивость. Та­кие подростки отказываются подчиняться чужой воле, плохо пе­реносят дисциплинарные требования и строго регламентированный образ жизни, к правилам и законам относятся легкомысленно, легко могут переступить грань между дозволенным и запретным.

2. Циклоидный тип. С наступлением пубертатного периода возникает первая субдепрессивная фаза, когда фон настроения снижен, отмечаются вялость, упадок сил, повышенная раздражи­тельность и интровертированность. Субдепрессивные фазы чере­дуются с гипоманиакальным-и, при которых бросаются в глаза повышенная активность, живость, легкомыслие, тяга к наслажде­ниям. Вначале смена фаз подъема и спада настроения происходит довольно часто, но постепенно длительность периодов возрастает.

3. Лабильный тип. Отличительной особенностью является край­няя изменчивость настроения. Самые незначительные события ок­ружающей жизни оказывают на подростка существенное влияние. Малейшая неприятность способна погрузить его в мрачное пере­живание, а приятные события или даже только их перспектива способны поднять настроение. От текущего настроения зависит все: самочувствие, работоспособность, планы на будущее, отноше­ние к другим людям.

4. Астено-невротический тип. При нем рано проявляются раз­нообразные признаки невропатии: капризность, болезненность, страхи, заикание, энурез и т. п. Главными чертами типа в подро­стковом возрасте являются астения, повышенная утомляемость, плохая переносимость нагрузок и напряжения, фиксация на со­стоянии здоровья.

5. Сензитивный тип. Основные черты — повышенная впечатли­тельность и чувство неполноценности. В детстве это выражается в разнообразных страхах (темноты, животных, одиночества и т. п.), избегания компании бойких и активных детей, робости и скован­ности, боязни любых видов проверок и испытаний.

6. Психастенический тип. Основные особенности — повышен­ная тревожность, мнительность, наклонность к сомнениям. Для психастеника трудно принять окончательное решение, поэтомуонтщательно обдумывает свое поведение, взвешивает каждый шаг, многократно перепроверяет и переделывает уже законченную ра­боту.

7. Шизоидный тип. В подростковом возрастевсе шизоидные черты личности обостряются. Особенно заметными становятся замкнутость, отгороженность, духовное одиночество, своеобразие к необычность в выборе занятий и увлечений.

8. Эпилептоидный тип. Главной особенностью этого типа яв­ляется склонность к возникновению периодов злобно-тоскливого настроения. С этим настроением тесно связаны напряженность аффекта, взрывчатость .и безудержная агрессивность. Большим напряжением отличается также сфера влечений. Все влечения ха­рактеризуются чрезмерной интенсивностью и силой, а их удов­летворение протекает тяжело и сопровождается многочисленны­ми конфликтами.

9. Истероидный тип. Главные особенности истероидного типа — безграничный эгоизм и “жажда признания”. Лица этого типа обыч­но очень чувствительны к реакциям других людей, легко перестра­иваются, вживаются в любую роль, стремятся любой ценой до­биться внимания, восхищения, удивления, сочувствия или даже ненависти, не переносят только безразличия и равнодушия к сво­ей персоне.

10. Неустойчивый тип. Лица неустойчивого типа слабовольны, внушаемы, легко поддаются чужому влиянию, особенно дурному. Зависимые и безвольные, они не имеют собственных положитель­ных целей, их поступки" определяются случайными внешними об­стоятельствами. Они часто попадают в дурные компании, бросают учебу и работу, сближаются с правонарушителями, алкоголизиру-ются, употребляют наркотики и т. п

11. Конформный тип. Главная черта этого типа — постоянная и устойчивая ориентация на нормы и ценности ближайшего окруже­ния. Лица конформного типа полностью подчиняются давлению среды, не имеют собственных мнений и интересов, с трудом вос­принимают новое и необычное, отрицательно относятся к любым переменам в жизни (169, с. 18, 37, 97—101).

Инстанции личности. Типологическая и факторная концепции личности имеют в принципе статический характер. Типы и факто­ры (черты) призваны охарактеризовать форму личности. Дина­мическая концепция, напротив, исходит из представления о силах, взаимодействием которых между собой и со внешней средой и соз­дается структура личности. Эта теория имеет психоаналитическое происхождение. Далее говорится о подсистемах или отдельных областях структуры личности; не следует смешивать эти инстан­ции с чертами личности или переменными.

Известно, что сознательные явления составляют лишь малую часть психики и что психические реакции в значительной мере детерминированы деятельностью бессознательного. “У сердца есть резоны, неведомые разуму”,—сказал в свое время Паскаль, и большинство людей действительно не отдают себе отчета в истин­ных причинах своих действий. Тем не менее большая часть этих детерминант может осознаваться и выходить, таким образом, из сферы, названной 3. Фрейдом “подсознанием”.

3. Фрейд ввел понятия “Я” и “Оно”. Для различения этих структур он предложил принимать во внимание законы их функ­ционирования. Проявления системы, соответствующей “созна­нию”, “Я”, управляются принципом реальности, . проявления “Оно”—принципом удовольствия. Первые соответствуют реаль­ности и подчиняются физическим законам, социальным установ­лениям и логике. В основе вторых лежат субъективные потребно­сти биологического или аффективного порядка.

“Я” Для 3. Фрейда—это центр, регулирующий процесс созна­тельной адаптации. Он включает в себя восприятие, интеллект и моторику. Он оказывается, с одной стороны, средоточием позна­вательных и исполнительных функций и в то же время включает в себя волю и фактические цели. Это та инстанция, которая гос­подствует над побуждениями к движению, которая контролирует все частные процессы, которая ночью отходит ко сну и все же руководит цензурой сновидений. Из этого “Я” исходит также вы­теснение, благодаря которому известные душевные побуждения подлежат исключению не только из сознания, но также из других областей влияния и действий, как угрожающие представлению личности о себе самой. Этому способствуют механизмы психоло­гической защиты “Я”.

“Я” и “Оно” не разделены резкой границей. “Я” старается со­действовать влиянию внешнего мира на “Оно” и осуществлению тенденций этого мира, стремится заменить принцип удовольствия, который безраздельно властвует в “Оно”, принципом реальности. По отношению к “Оно” “Я” подобно всаднику, который должен обуздать превосходящую силу лошади. Это сравнение может быть продолжено. Как всаднику, если он не хочет расстаться с лошадью, часто остается только вести, ее туда, куда ей хочется, так и “Я” превращает обыкновенно волю “Оно” в действие, как будто бы это было его собственной волей.

3. Фрейд предположил также существование некоторой ин­станции в “Я”, которая названа “Я-идеалом” или “Сверх-Я”. В психоаналитической теории “Сверх-Я” — это инстанция социаль­ных запретов и норм, неосознаваемое действие которой побужда' ет “Я” избегать виновности, защищаться от инстинктивных им­пульсов, исходящих от “Оно”. “Я” как бы выступает ареной веч­ной борьбы между “Оно” и “Сверх-Я”, пытаясь найти компромисс, баланс между их противоположными тенденциями, в принципе не­совместимыми (168а, с. 259—260, 264, 274—276; 193; 248а, с. 427. 431—433).

111.3. Характеристик” личности

Важно отметить, что наступление зрелости человека как индивида (физическая зрелость), личности (гражданская зре­лость), субъекта познания (умственная зрелость) и труда (трудо­способность) во времени не совпадает (12, с. 71).

Жизненный план. Жизненный план возникает в результате обобщения и укрупнения целей, которые ставит перед собой лич­ность, интеграции и соподчинения ее мотивов, становления устой­чивого ядра ценностных ориентации, которые подчиняют себе ча­стные, преходящие стремления. Одновременно идет процесс конк­ретизации и дифференциации целей и мотивов. Из мечты, в которой все возможно, и идеала как абстрактного, иногда заведомо недосягаемого образца постепенно вырисовывается более или ме­нее реалистический, ориентированный на действительность план деятельности. Жизненный план — явление одновременно социаль­ного и этического порядка.

Вопросы “кем быть?” (профессиональное самоопределение) и “лаким быть?” (моральное самоопределение) первоначально, на подростковом этапе развития, не различаются. Подросток пыта­ется предвосхитить свое будущее, не задумываясь о средствах его Достижения. Эти образы будущего ориентированы на результат, а не на способности его достижения. Такая неконкретность, диф-фузность жизненных ориентации во многом проявляется и в юно­шеских представлениях о себе (114, с. 339—340).

Направленность личности. Направленность личности—сложив­шаяся система ее важнейших целевых программ, определяющая смысловое единство ее инициативного поведения, противостояще­го случайностям бытия (74, с. 40).

Персонализация и отраженная субъектность. “Потребность быть личностью”, потребность в персонализации обеспечивает активность включения индивида асоциальные связи, в обществен­ную практику и вместе с тем оказывается детерминированной этими социальными связями, общественными отношениями, склады­вающимися объективно, вне зависимости от воли индивида. Стре­мясь включить свое “Я” в сознание, чувства и волю других лю­дей посредством активного участия в совместной деятельности, приобщая их к своим интересам и желаниям, человек, получив в порядке обратной связи информацию об успехе или неуспехе реа­лизации этого стремления, тем самым удовлетворяет или не удов­летворяет потребность в персонализации. Однако даже удовлет­ворение потребности, как известно, порождает новую потребность более высокого порядка. Этот процесс продолжается либо в рас­ширении объектов персонализации, в появлении все новых индивидов,'в которых запечатляется данный субъект, либо в уг­лублении самого процесса, т. е. в усилении его присутствия в жиз­ни и деятельности других людей (197, с. 244).

Отраженная субъектность есть бытие кого-либо в другом или для другого, представленность другого во мне. В этом плане она дополнительна к персонализации (представленности меня в других). Смысл выражения “Человек отражен во мне как субъ­ект” означает, что я более или менее отчетливо переживаю его присутствие в значимой для меня ситуации, его готовность вне­сти в нее что-то свое и тем самым произвести изменения в системе моих отношений к миру. Отражаясь во мне, субъект выступает

как активное деятельное начало, изменяющее мой взгляд на ве­щи, формирующее мои новые побуждения, ставящее передо мной новые цели. Основания и последствия его активности не оставля­ют меня равнодушным, значимы для меня, имеют для меня тот или иной личностный смысл.

Эффект идеальной включенности одного индивида в жизнен­ные проявления другого может быть как позитивным, так и не­гативным, объективно способствующим не развитию, а регрессу жизненных отношений последнего (снижение способностей, суже­ние круга побуждений и т. д.).

Влияние, оказываемое одним человеком на другого, может быть направленным и ненаправленным. В первом случае субъект, оказывающий влияние, ставит перед собой определенную задачу:

произвести на другого влияние, желаемое впечатление, принудить сделать что-либо и т. д. Это влияние может быть прямым, когда субъект влияния открыто предъявляет те или иные притязания, или косвенным, когда он, имея цель модифицировать поведение другого, изменяет среду в расчете на получение требуемых ему от другого откликов.

Ненаправленное влияние не связано с целью субъекта вызвать ту или иную запланированную реакцию у другого, хотя эффект соответствующего действия может быть весьма ощутимым. Пере­живание индивидом того влияния, которое оказывает другой ин­дивид и которое в данной ситуации фактического или воображае­мого взаимодействия не вытекает из намерений последнего, есть переживание субъектом своей собственной динамики (“Мне этот человек смешон” или “Этот человек нагоняет на меня страх” и т. д.).

Возможен и такой случай представленности другого, когда да­же путем самоанализа обнаружение присутствия в сознании субъ­екта этого другого невозможно. Отражаемый субъект настолько глубоко проникает в духовный мир субъекта, осуществляющего отражение, что “Я” этого последнего оказывается внутренним и радикальным образом опосредовано взаимодействием с первым, выступает как существенно определенное им.

Отраженная субъектность выступает как продолженность одного человека в другом, как смысл первого для второго, в дина­мике определения бытия последнего, как инобытие одного челове­ка в другом. При этом отражение другого во мне может совеем не осознаваться, а если и возникает задача осознания, то она не всегда решается правильно (199, с. 18—21).

Самоактуализация. Суть подлинного обучения состоит в пере­даче путей, посредством которых мы можем помочь человеку стать тем, кем он способен стать. Это и есть способ, каким обучаются самрактуализирующиеся личности.

Все они без исключения вовлечены в какое-то дело, оно явля­ется чем-то очень ценным для них, своего рода призванием. Все они тем или иным образом посвящают свою жизнь поиску под-

линных, предельных ценностей бытия—истины, красоты, добра, совершенства.

Что означает самоактуализация в реальном поведении? Пере­числим восемь основных условий самоактуализации.

1. Самоактуализация означает полное, живое и бескорыстное переживание жизни с полным сосредоточением и погруженностью в нее, т. е. переживание без подростковой застенчивости. Моло­дые люди часто страдают от недостатка бескорыстия и избытка застенчивости и самомнения.

2. Необходимо представить себе жизнь как процесс постоянно­го выбора. В каждый момент имеется выбор: продвижение или отступление. Либо движение к еще большей защите, безопасно­сти, боязни, либо выбор продвижения и роста. Самоактуализа­ция—это непрерывный процесс, она означает многократные от­дельные выборы: лгать или оставаться честным, воровать или не воровать. Самоактуализация означает постоянный выбор из этих возможностей возможности роста.

3. Само слово “самоактуализация” подразумевает наличие -“Я”, которое может актуализироваться. Человек—это не tabula rasa и не податливый воск. Он всегда уже есть нечто, по меньшей мере некоторая стержневая структура. Имеется собственное “Я”, в нужно предоставить возможность этому “Я” проявляться. Боль­шинство из нас (особенно это касается детей и молодых людей) прислушиваются не к самим себе, а к голосу мамы, папы, выше­стоящих лиц, традиции и т. д.

4. Когда вы сомневаетесь в чем-то, старайтесь быть честными, не защищайтесь фразой: “Я сомневаюсь”. Часто, когда мы сомне­ваемся, мы бываем неправы. Обращаться к самому себе, требуя точного ответа,—это значит взять на себя ответственность. Это само по себе уже является огромным шагом к самоактуализа­ции. Всякий раз, когда человек берет на себя ответственность, он самоактуализируется.

5. До сих пор мы говорили о переживании без критики, о предпочтении выбора роста выбору страха, о честности и о приня­тии на себя ответственности. Это шаги к самоактуализации, и все они обеспечивают лучший жизненный выбор. Человек, который совершает эти небольшие поступки во всякой ситуации выбора, обнаружит, что они помогают лучше выбрать то, что ему подхо­дит. Но человек не сможет сделать хороший жизненный выбор, пока он не начнет прислушиваться к самому себе, к собственному “Я” в каждый момент своей жизни, чтобы спокойно сказать:

“Нет, это мне не нравится”. Для того чтобы высказывать честное мнение, человек должен быть нонконформистом.

< 6. Самоактуализация—это не только конечное состояние, но также процесс актуализации своих возможностей. Это, например, развитие умственных способностей посредством интеллектуальных занятий. Здесь самоактуализация означает реализацию своих по­тенциальных способностей. Самоактуализация—это необязатель­но совершение чего-то из ряда вон выходящего, это может быть,

;138 ,

например, прохождение через трудный период подготовки к реа­лизации своих способностей. Самоактуализация—это труд ради . того, чтобы сделать хорошо то, что человек хочет сделать.

7. Высшие переживания—это моменты самоактуализации. Это мгновения экстаза, которые не могут быть гарантированы. Но условия для более вероятного появления таких переживаний соз­дать можно. Можно, однако, и наоборот, поставить себя в такие условия, при которых их появление будет крайне маловероятным. Отказ от иллюзий, избавление от ложных представлений о себе, понимание того, для чего ты непригоден,—это также часть рас­крытия самого себя, того, чем ты в действительности являешься.

8. Найти самого себя, раскрыть, что ты собой представляешь, что для тебя хорошо, а что плохо, какова цель твоей жизни, — все это требует разоблачения собственной психопатологии. Для этого нужно выявить свои защиты и после этого найти в себе смелость преодолеть их. Это болезненно, так как защиты направ­лены против чего-то неприятного. Но отказ от защиты стоит того. Вытеснение не лучший способ разрешения своих проблем (165а, с. 1Ю—114).

Атрибуция успеха и неудачи. Вопросы о побудительных причи­нах действий задаются любым человеком. Каждый стремится уз­нать, что и почему происходит вокруг, в особенности если события его непосредственно затрагивают.

Допустим, кто-то хвалит меня: что это—любезность, лесть или я действительно заслужил похвалу? Выпускник вуза имеет диплом с отличием, но действительно ли он так способен, либо там, где он учился, легко сдавать экзамены? Ясно, что эти вопро­сы не просто проявление досужего любопытства. Неверные отве­ты на них чреваты последствиями. Если я не распознаю, что мой собеседник льстит, а диплом с отличием достался слишком легко, то от этого будет хуже только мне, волей-неволей я стану причи­ной будущих недоразумений. Часто все это не исключает нашего нежелания расставаться с неверным приписыванием причин, пото­му что подобная атрибуция оправдывает наше поведение или со­храняет наши представления о себе и окружающем мире.

Занимаясь поиском и обоснованием вызванных подобными во­просами ответов, люди действуют по-разному. Часто человек вы­бирает между двумя объяснениями: в какой степени причины поведения или результаты деятельности объясняются характером субъекта, а в какой—особенностями ситуации? Возможно, люди различаются и по тому, какой тип объяснения они предпочитают. Приписывание причин (атрибутирование) является частью про­цесса мотивации, оказывая сильное влияние на наше поведение.

Существует общая тенденция атрибутировать собственные ус­пех и неудачу в соответствии с самооценкой. Выделяется тип атрибуции, приводящий к незначительному усилению мотивации после успеха и к подавленности после неудачи. Так, депрессивные студенты по сравнению с иедепрессивными склонны приписывать неудачу не столько чрезмерной сложности задания, сколько своей

неспособности, а успех—легкости задания, а не своим способно­стям.

Вообще в учебной ситуации существует четыре типа объясне­ния успеха или неуспеха. Это способности, сложность задания, приложенные усилия и везение. Наиболее продуктивным спосо­бом, способствующим внутреннему росту, является объяснение успеха или неуспеха достаточностью или недостаточностью усилий.

Девочки чаще, чем мальчики, считают себя менее способными и склонны отчасти объяснять достигнутый успех везением, счаст­ливым случаем. Кроме того, они чаще думают, что учитель видит причину их неудач в недостатке способностей, в то время как мальчики полагают, что их неудачи учитель связывает с отсутст­вием усилий. Такому различению представлений о приписывании причин другим человеком, несомненно, способствуют различные реакции учителя на специфическое для каждого пола поведение. Поскольку девочки более прилежны, учитель обращает на них вни­мание чаще всего в тех случаях, когда они допытывают трудности в достижении какого-либо результата. Мальчики же привлекают к себе внимание учителя главным образом когда они отвлекают­ся или мешают ходу занятия.

Стремящиеся к успеху люди чаще приписывают успехи себе и воспринимают себя менее отягощенными неудачами, чем избе­гающие неудачи. Они склонны к объяснению своих высоких до­стижений при выполнении заданий своими способностями, а не­удача ими объясняется, главным образом, контролируемыми и из­менчивыми факторами, чаще недостаточностью старания, иногда невезением. Напротив, избегающие неудачи реже приписывают свой успех способностям и старанию, акцентируют внимание на внешних факторах, чаще на везении и иногда на легкости зада­ния. Свою неудачу они воспринимают как плохо поддающуюся изменению, так как приписывают ее недостатку способностей или чрезмерной сложности задания. Избегающие неудачи лица склон­ны прибегать к типу атрибуции, маловдохновляющему при успе­хе, деморализующему при неудаче и явно невыгодному для само­оценки (256а, т. II, с. 60—62, 144—145; 163а).

Внутренние преграды. Внутренние преграды—это особые чер­ты личности, проявляющиеся лишь в определенных ситуациях при необходимости активных действий в них.

Так, боязливость оказывается преградой для действий, требу­ющих храбрости и отваги, робость—для действий, требующих смелости, слабоволие—для действий, требующих упорства, на­стойчивости и самообладания, гордость—для действий, требую­щих смирения, ожидание негативных санкций—для действий, не­совместимых с оценкой окружающих, совесть оказывается прегра­дой для безнравственных действий.

Каждой личностной черте, выступающей в виде внутренней преграды, противостоит другая черта, которая в тех же условиях не препятствует, а способствует совершению действия. Гордости противостоит смирение, потребности в творчестве—стремление к

'140

конформизму, стремлению к благополучию—непритязательность, зависимости от внешних оценок—независимость от них, обидчи­вости—неуязвимость самолюбия и др.

Каждая внутренняя преграда ограничивает свободу выбора действия, создает в соответствующих ситуациях внутренний конф­ликт. Поступок, таким образом,—это либо преодоление прегра­ды, либо, под ее влиянием, отказ от действия. Внутриличностные преграды включены в самосознание человека двояким способом. Во-первых, если внутренние преграды оказываются препятствием в осуществлении каких-либо важных жизненных целей, препятст­вием в их достижении, то и себя в целом человек осознает как препятствие на пути самореализации и, “Я” приобретает негатив­ный личностный смысл. Если личностные черты и, в частности, личностные преграды способствуют достижению целей, удовлет­ворению потребностей,' “Я” приобретает позитивный личностный смысл. Так, например, если человек устоял перед соблазном тще­славия, то он получает повод для самоуважения. Если одни внут­ренние преграды препятствуют, а другие способствуют удовлетво­рению потребностей, достижению согласия с собственным идеалом, “Я” приобретает конфликтный личностный смысл. Во-вто­рых, внутренние преграды оказываются средством предвосхище­ния поступка (231, с. 149—151).

Дезадаптация. К. Роджерс рассматривает дезадаптацию как состояние несоответствия, внутреннего диссонанса, причем глав­ный его источник заключается в потенциальном конфликте между установками “Я” и непосредственным опытом человека. Такое несоответствие может возникнуть в тех случаях, когда “Я-концеп-ция” (представление о себе) чрезмерно обусловлена ценностями / и представлениями, исходящими от других людей. Внутренний конфликт такого рода возникает у человека, например, если его “Я-концепция” сильно акцентирует любовь к другим людям и за­боту о них, а жизненная ситуация такова, что он находится в аг­рессивном состоянии под воздействием фрустрации, вызываемой другими людьми. Чувства эти могут блокироваться, поскольку “Я-концепция” этого человека не может включить в себя мысль о том, что он способен испытывать ненависть.

К. Роджерс приводит такой пример: мать, которая не в состо­янии признаться в своих агрессивных чувствах по отношению к собственному ребенку, воспринимает его поведение как плохое h заслуживающее наказания. Тогда она может быть с ним агрес^ сивна, не разрушая при этом своего образа “хорошей и любящей матери”.

Часто причины такого несоответствия между “Я-концепцией” и чувствами следует искать в ранних периодах жизни. Нередко условием родительской любви и хорошего отношения к ребенку является его отказ от своих истинных чувств. Если он действитель­но злится на мать, то он — плохой мальчик, человек недостойный. В воспитании детей К. Роджерс считает важным не требовать от них, чтобы в качестве условия родительского расположения они

отказывалисьот своих подлинных чувств или искажали их, хотя родители и вправе требовать от детей подавления открытого вы­ражения этих чувств. Родителям следует указывать ребенку, что хотя его чувства и понятны, тем не менее непозволительно руко­водствоваться ими в своих действиях, поскольку подобное пове­дение может принести вред или причинить страдание близким. Однако нельзя выражать неодобрение по поводу самого факта на­личия у ребенка этих негативных чувств. Ребенку следует не от­казываться от них, а быть сдержанным в их проявлении. Это в значительной степени помогает избежать дезадаптации впослед­ствии (26а, с. 59—60).

Компенсация недостатка. Ребенок, имеющий и осознающий ка­кой-либо свой недостаток (физический или умственный), стре­мится его как-то компенсировать и может это осуществить разны­ми способами. Вариант первый — исправление недостатка путем напряженных усилий. Вариант второй—уклонение от осознания неприятного качества. Вариант третий—смотреть на весь окру­жающий мир сквозь призму своего несчастья с вытекающей от­сюда мнительностью, пессимизмом, иногда—озлоблением. Вари­ант четвертый—приспособление к установкам окружающих лю­дей. Вариант пятый—компенсация недостатка в одной области достижениями в другой области.

В интимном разговоре с учеником учитель должен (если воз­никает такая необходимость) показать ему, что наиболее разум­ными, наиболее достойными вариантами компенсации является первый или пятый, и всячески помочь ученику в осуществлении такой компенсации, в частности путем указания той области, в которой ученик может наиболее себя проявить (114, с. 281).

Психологическая защита. В жизни часто происходят случаи, когда мы не в состоянии взвесить все обстоятельства и выбрать го реальное поведение, которое могло бы избавить нас от непри­ятных переживаний, например, в случае конфликта. Тогда вклю­чаются механизмы внутренней защиты.

Простейшее защитное поведение — бегство. Бегство, уход из ситуации может быть не реальным, а внутренним, осуществляе­мым только в самосознании. Когда мы заранее уверены в том, что в результате какого-либо дела получим неприятные пережи­вания, мы отказываемся от этого дела. Если социальные контакты приводят в большинстве случаев к неприятностям,. то посте­пенно формируется тенденция уходить в себя (йнтроверсия), ста­новящаяся чертой личности, т. е. бегство от социальных контак­тов. Различные уходы в конечном счете приводят к ограничению “Я”, что способствует дисгармонии развития личности.

В некоторых случаях человек полностью уходит в определен­ную деятельность или занятие, которое становится основным в ущерб другим. Такого рода уход в деятельность называется “ком­пенсацией”, а в тех случаях когда этот уход делает просто не­возможным другие занятия,—“сверхкомпенсацией”. Тогда все ум­ственные и духовные силы человека выражаются только в одной

"142

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: