Сделай Сам Свою Работу на 5

Общая характеристика «групп встреч» как групп «роста личности»





На основе рассмотренных выше принципов экзи­стенциально-гуманистической психологии выросло так называемое движение за актуализацию челоаеческого потенциала (human potential movement). Оно нашло выражение, в частности, в рождении множества груп­повых форм, используемых как средство психологи­ческой помощи в решении различных проблем, и прежде всего в достижении самоактуализации. «Интенсив­ный групповой опыт функционирует в различных обла­стях. Он применяется в промышленности, в универси­тетах, церковных группах и в курортных местах, по­зволяющих отступление от повседневной жизни. Он функционирует в различных учебных заведениях и в исправительных домах. Удивительно много людей во­влечено в эти группы. Есть группы для президентов больших корпораций. Есть для подростков-преступни­ков и трудновоспитуемых. Созданы группы студентов колледжей и членов факультативов, консультантов и психотерапевтов, супругов, хронических наркоманов, преступников, отбывающих наказание, будущих мед-сестер, воспитателей, директоров школ и преподава­телей. В своих внешних образцах эти групповые отш­ил также обнаруживают огромное разнообразие» [127, 187]. В данном перечне участников обращает на себя внимание две их основные категории. Во-первых, Ото люди, которые по роду своей деятельности обща-




ются с людьми, работают с группами людей (настав­ники, руководители и т.п.), и, во-вторых, это люди с самыми различными проблемами, трудностями. «Хотя эти группы начали появляться вскоре после второй мировой войны, они разрослись и чрезвычайно рас­пространились в последние десять лет» [62, 236].

При некоторой общности внешних характеристик группы различаются прежде всего с точки зрения целей и используемых методов, что, в частности, на­ходит отражение в разнообразии терминов для их обозначения. «Различные термины часто используются как взаимозаменяемые, но фактически они означают различия в ориентации и технике» [там же]. В качестве родового используются понятия «интенсивный группо­вой опыт» (intensive group experience), «лабораторное обучение».

Роджерс предложил одну из известных классифи­каций таких групп. Он выделяет две их основные ка­тегории, или два основных типа: группы «тренинга сензитивности» и группы «организационного разви­тия». Термин «тренинг-сензитивности» обычно исполь­зуется для обозначения и роджерсовских «групп встреч», и так называемых Т-ррупп или групп тренин­га человеческих отношений (human-relations training group), возникших в русле школы групповой динами­ки Левина. В первую очередь именно эти группы ассо­циируются с «движением за актуализацию человече­ского потенциала». Вторая разновидность групп из классификации Роджерса составляет «привычный эле­мент программы», известной под названием «органи­зационное развитие» (organisational development). Указанные две основные формы лабораторного тре­нинга не являются взаимоисключающими, тем не ме­нее их целевые и методические акценты различны.



Термин «группа встреч» чаще всего ассоциируется с более радикальным (по сравнению с Т-группой. — Л. П.) крылом движения за актуализацию человече­ских возможностей... «Хотя есть тенденция связывать их с такими центрами Западного побережья, как Эсе­леновский институт, группы встреч могут быть обнару­жены в Соединенных Штатах повсюду» [63, 236]. Ча­сто характеристики этих групп начинают с указания на их отличие от традиционной психотерапевтической


и от обычной учебной групп. Хотя опыт группы интен­сивного общения — обучающий (educational), но он отличается от известного нам в этом отношении опы-ta: «Он отличается как по содержанию познаваемого материала, так и по процессу, посредством которого происходит обучение» [63, 238]. Ведущий здесь не вы­ступает в традиционной роли учителя-наставника, пы­тающегося передать знания посредством чтения лекций или проведения семинара. От психотерапевтических групп они отличаются прежде всего контингентом уча­стников, и хотя их терапевтический эффект обычно значительный, он не является основной целью.



Поскольку опыт групп интенсивного общения явля­ется обучающим, анализируя их, правомерно поста­вить вопросы о том, чему обучает группа и каким образом достигаются поставленные цели. Однако сна­чала кратко опишем ее внешние характеристики, ко­торые сходны для всех разновидностей групп тренин­га сензитивности.

Обычно это немногочисленная (от 7 до 15, 18 че­ловек), относительно неструктурированная группа, основная ее направленность — интенсивное общение по принципу «здесь и теперь», то есть анализ непо­средственно происходящего в группе в основном без апелляции к прошлому участников. Обычно конкрет­ные темы для дискуссий заранее не планируются — дискутируются различные проявления, взаимодействия участников в данной группе. Продолжительность групп различна — от нескольких дней до нескольких месяцев, встречи участников могут быть ежедневными и более редкими .(1—3 раза в неделю). Время каждой встречи — от одного до трех и более часов. Особо следует упомянуть так называемые марафонские группы, проводимые в сжатые сроки — за выходные

дни.

Сам Роджерс следующим образом в краткой форме определяет суть «интенсивной группы»: «Она относи­тельно неструктурированная, обеспечивающая климат максимальной свободы для выражения личности, ис­следования чувств и межличностной коммуникации. Акцент помещается на интеракциях между членами группы в атмосфере, которая поощряет каждого от­казаться от своей защищенности и фасадов и таким


образом дает ему возможность относиться к другим членам группы прямо и открыто... Индивиды приходят к знанию себя и каждого другого более полному, чем это возможно в обычных социальных или рабочих отношениях; климат открытости, принятия риска и честности порождает доверие, которое позволяет лич­ности осознать и изменить установки к самозащите, проверить и принять обновленные и конструктивные поведения и впоследствии в ситуациях повседневной жизни относиться к другим более адекватно и эффек­тивно» [125, 304—305].

Одно из своеобразий в проведении групп Роджер­сом — избегание запланированных процедур и упраж­нений, в которых он видит определенную искусствен­ность. «...Если планируется какая-то процедура, то члены группы должны быть включены в это настолько же, насколько и фасилитатор, и поэтому должны сами решить, нравится она им или нет. В редких случаях, когда возникает ситуация фрустрации или когда групповой процесс достигает своего плато, я прибегаю к тому, что называю «средствами», но они редко по­могают» [124, 61].

В отношении масштабности использования приемов невербальной коммуникации «группы встреч» суще­ственно варьируют. Сам Роджерс ограниченно вклю­чает физические движения и невербальный контакт, поскольку, как он пишет, «мои личные особенности не дают мне чувствовать себя в определенном отно­шении свободно в таких случаях». Однако многие ве­дущие используют их широко и успешно.

В статьях и в книге, специально посвященной «группам встреч», Роджерс обстоятельно описывает процесс развития группового взаимодействия, иллю­стрирует его магнитофонными записями и отзывами участников. Все это позволяет получить следующую картину феноменологии групповой ситуации, ее основ­ных составляющих [124, 125, 127].

Участники осматриваются.После объяснений ве­дущего относительно того, что никто не будет органи­зовывать деятельность группы в каком-либо направ­лении, наступает период внутренней растерянности, неловкого молчания, вежливого поверхностного обще­ния. «В этой ситуации смущение и фрустрации есте-


ственны. Особенно удивительным для наблюдателя оказывается отсутствие связанности между высказы­ваниями участников» [127, 189—190].

Сопротивление раскрытию личности. Уже в период осматривания некоторые раскрываются со стороны своих личностных установок. Сначала члены группы Представляют другим свое внешнее «Я» и только по­степенно, осторожно и не без противоречивых чувств начинают делать шаги к выявлению некоторых сторон внутреннего мира.

Описание прошлых чувств. Несмотря на недоста­ток доверия к группе и риск раскрыть себя, чувства начинают выражаться в дискуссии довольно часто. Но они в основном касаются людей, событий внегруп­повых, то есть имевших место «там и тогда». Это пер­вый подход к описанию внутренних переживаний.

Выражение негативных чувств. «Достаточно любо­пытно, что первое выражение истинно значимых чувств» здесь и теперь «связано с негативным отноше­нием к членам группы или групповому лидеру» [127, 191]. Часто предпринимаются нападки на ведущего за то, что он не руководит, по мнению участников, должным образом.

В качестве предположительных причин первично­сти проявления негативных чувств как переживаний «здесь и теперь» Роджерс отмечает следующие: а) это одиниз лучших способов проверить степень действи­тельного доверия и свободы в группе; б) позитивные чувства труднее выражать, чем негативные: призна­ние, например, в любви оставляет беззащитным перед оскорбительным отказом, тогда как признание в не­нависти подвергнет нападкам, от которых можно за­щищаться. «Каковы бы ни были основания, негатив­но окрашенные чувства имеют тенденцию быть первым материалом, проявляющимся здесь и теперь» [127,

192].

Выражение и исследование личностно значимого материала. «Может показаться странным, что за таким негативным опытом, как первоначальная рас­терянность, сопротивление выражению личности, кон-центрированность на внешних событиях, критику­ющие высказывания или гневные чувства, с наиболь­шей вероятностью следуют события, в которых инди-


вид проявляет себя в группе со значимой для него стороны» [там же]. По мнению Роджерса, это проис­ходит потому, что члены группы начинают понимать, что находятся в своей группе. Каждый может способ­ствовать сделать ее такой, какой ему хотелось бы ее видеть. Кроме того, все убедились, что выражение отрицательного отношения здесь не ведет к катастро­фическому результату. Начинает развиваться климат доверия. «Начинается процесс, часто очень болезнен­ный, который один из членов мастерской (это еще одно название подобной группы. — Л. П.) назвал «пу­тешествием к центру «Я»...» [127, 193].

Выражение межличностных чувств, возникающих непосредственно в группе.«Вовлечение в процесс, иногда раньше, иногда позже, представляет собой от­крытое выражение чувств, возникающих в данный мо­мент у одного члена группы по отношению к друго­му» [там же]. Эти чувства могут быть позитивными и негативными. Приводятся следующие примеры: «Я чувствую угрозу в вашем молчании»; «Я почувст­вовал антипатию к вам в первый момент, как только увидел вас»; «Для меня вы, как дуновение свежего воздуха в группе» и т. д. «Каждое из этих отношений может быть исследовано в растущей атмосфере до­верия, как обычно это и происходит» [там же].

Развитие терапевтической способности в группе— «один из наиболее удивительных аспектов интенсив­ного группового общения». Он состоит в том, что чле­ны группы естественно и спонтанно обнаруживают и проявляют способность отзываться на переживания других, оказывать облегчающее и в этом смысле те­рапевтическое воздействие на «боль и страдание дру­гих».

Принятие себя и начало изменения.По мнению Роджерса, принятие себя — это предпосылка измене­ния в человеке и в известной мере его начало. «Это чувство возросшей реальности и аутентичности оказы­вается весьма общим опытом. Похоже, что индивид обучается принимать себя и быть собой, и это лежит в основе изменения. Он становится ближе к собствен­ным чувствам, следовательно, они больше не так ри­гидно организованы и более открыты изменению» [127, 195].


Ломка фасадов. «По мере продолжения сессий. многое происходит одновременно, что трудно ре­шить: что описать в первую очередь. Необходимо снова подчеркнуть, что различные тенденции и стадии переплетаются и накладываются друг на друга» [там же]. В частности, возрастает нетерпимость в отношении сохранения участниками личины, или маски.

Получение обратной связи. В процессе таким обра­зом организованного общения участники за короткое время получают достаточно много сведений относи­тельно того, как они воспринимаются другими. Обрат­ная связь может быть отрицательной и положитель­ной, но главное, что представление в терминах чувст­ва, а не оценок облегчает принятие человеком таких данных.

Конфронтация. Иногда термин «обратная связь» недостаточен для описания происходящих в группе взаимодействий, он оказывается слишком слабым. В этих случаях лучше говорить, что индивид сталки­вается с другим лицом к лицу. Такие конфронтации могут быть позитивными, но чаще они носят негатив-вый характер.

Взаимопомощь вне групповых сессий. Одним из важных аспектов группового опыта является оказание помощи, поддержки друг другу, когда участник пыта­ется раскрыть себя или страдает от какого-то неприят­ного открытия относительно самого себя. Это может иметь место и во время групповых встреч, и во вне-ррупповых контактах.

Основное столкновение (basic encounter). Из опи­санных тенденций видно, что в группе «индивиды вступают в более близкий и непосредственный кон­такт, чем в повседневной жизни. По-видимому, это один из наиболее центральных, напряженных и проду­цирующих изменение аспектов такою группового опыта» [127, 198]. Например, один из участников, пы­таясь выразить свои ощущения непосредственно сразу после группы, говорил о появлении незнакомого ему прежде чувства связанности с другими людьми

Выражение положительных чувств и близости. Как уже отмечалось, неизбежной частью группового Процесса оказывается факт возрастания «близости и проявления позитивных чувств, когда есть возмож-


ность выражения и принятия чувств в общении» [там же]. По мере продолжения «сессий» возрастает чув­ство теплоты, чувство группы, дух доверия, которые возрастают не только из положительных установок, но из реальности, включающей и позитивный, и негатив­ный опыт.

Поведенческие изменения в группе.Наблюдения показывают, что многие изменения происходят в самой группе. Например, меняется жестикуляция, тон голо­са, участники проявляют в отношении друг к другу поражающую степень заботы и понимания. Однако основной интерес представляют поведенческие изме­нения, которые следуют после группы. Это наиболее важная проблема, требующая глубокого изучения. В качестве иллюстраций Роджерс приводит ряд суж­дений самих участников об изменениях после группы. Вот одно из них: «Я стал более открытым, непосред­ственным. Я выражаю себя более свободно. Я стал более симпатизирующим и терпимым к людям. Я уве­реннее в себе... Мои отношения в семье, с друзьями и сотрудниками честнее, и я более открыто выражаю свои симпатии, антипатии и истинные чувства. Я с большей готовностью допускаю свое незнание. Я стал более жизнерадостным. Мне больше хочется помогать другим» [127,200].

Недостатки, разочарования, риск.Отмечая пози­тивный для большинства участников характер изме­нений, Роджерс касается и отдельных неудач, неко­торых негативных аспектов группового процесса. «Наиболее очевидным недостатком интенсивного груп­пового опыта является то, что часто поведенческие изменения, если они имеют место, оказываются непо­стоянными. Это часто признается участниками» [127, 200]. Роджерс также обращает внимание на такой ред­кий, но возможный эффект участия в группе, как пси­хологическая травмированность; осложнение супру­жеских отношений в том случае, когда лишь один из супругов включается в группу.

Суммируя данные об эффекте «группы встреч», Роджерс выделяет изменения, происходящие в трех сферах: в индивидах, в отношениях, в организациях Что касается изменения индивидов, то, как свидетель­ствуют данные, они происходят прежде всего в пред-


ставлении о самом себе. В свою очередь, это является предпосылкой большей реализации потенциальных возможностей человека — приводит к выработке но­вого стиля жизни — интеллектуального, философско­го, профессионального. Отмечается весьма индивиду­ализированный характер воздействия группы на уча­стников: одних группа не затронула, у других эффект Проявился позже, у третьих он оказался временным, положительным либо отрицательным и т. д

Описывая изменения во взаимоотношениях, Род­жерс ссылается на наблюдения людей, для которых опыт «группы встреч» привел к удивительному изме­нению глубины контактов, например с супругами, детьми, у учительницы — с учениками. Правда, в за­ключение отмечает Роджерс, все это случается не с Каждой семьей и не с каждой учительницей, приняв­шей участие в группе. Относительно изменений в орга­низации суждения автора более осторожны. Он ссылается на отдельные примеры, когда «меж­личностная коммуникация становилась ядром и сердцевиной деловых отношений». Однако в то же время подчеркивает факт сложного, неодно­значного воздействия опыта групп на жизнь органи­зации, социального института. Это иллюстрируется примером из жизни одной школы, опыт которой пока­зал, что атмосфера «группы встреч» может внести конструктивные изменения в работу учебного заведе­ния, но может порождать и острые разногласия, «ра­зочаровывая и пугая тех, кто придерживается сложив­шихся традиций»

В целом суждения Роджерса касаются психологи­ческого и социального эффектов «групп встреч» как «нового набирающего силы» явления. Подчеркивая психологическую значимость этих групп, Роджерс обращает внимание на те возможности, которые они представляют для изучения личности, ее изменений. «Во-первых, это весьма сильный опыт и поэтому явно заслуживающий научного исследования. Как явление, его и хвалили, и критиковали, но лишь немногие из участников сомневаются в том, что в этих группах происходит нечто важное. На интенсивный групповой опыт люди не реагируют нейтрально. Они считают его либо поразительно ценным, либо глубоко неодно-


значным. Однако все согласны, что это значимый опыт. Данный факт делает его особенно интересным для поведенческих наук, так как наука обычно про­двигается благодаря изучению мощного и динамичного явления... Мне кажется, что по мере более глубокого изучения этого группового процесса мы сможем боль­ше узнать о том, как происходит конструктивное из­менение личности» [127, 203].

К настоящему времени пока нет психологической теории, системно объясняющей явления и процессы, которые имеют место в «группах встреч»: «Вся эта область такова, что в ней практика далеко опередила и теорию, и исследование» [125, 306]. В другом месте Роджерс по этому поводу пишет следующее: «Что касается теоретических оснований всего этого движе­ния, то каждый может выбрать себе концепцию по вкусу. Левиновская и центрированная на клиенте тео­рии наиболее известны, но внесли определенный вклад и гештальттерапия, и различные ветви психоанализа» [127, 188].

Представив обстоятельное описание группового процесса, Роджерс выражает надежду на то, что из этого материала наблюдений может быть построена теория. Сам он выдвигает ряд «практических гипо­тез» как подход к интерпретации процессов, происхо­дящих в «группе встреч». Среди них, в частности, сле­дующие.

Фасилитатор (этим термином у Роджерса обозна­чается ведущий) может развить в интенсивно встре­чающейся группе психологический климат безопасно­сти, в котором постепенно появляется свобода выра­жения личности и уменьшается ее защищенность.

В таком психологическом климате имеют тенден­цию к выражению многие из непосредственных чувст­венных реакций каждого участника в отношении дру­гих и в отношении себя самого.

Из этой взаимной свободы выражения реальных чувств, позитивных и негативных, развивается взаим­ный климат доверия. Каждый участник продвигается к большему принятию себя как целостности — своего эмоционального, интеллектуального и физического бытия, как оно есть.

Для индивидов, менее сдерживаемых защитной


ригидностью, становится менее угрожающей возмож­ность изменения — в личных установках и поведении, в методах обучения, в административных методах.

С уменьшением защитной ригидности индивиды могут слушать друг друга, в большей степени учить­ся друг у друга.

Развивается обратная связь от одной личности к другой, так что каждый участник узнает, каким его видят другие и каково его влияние в межличностных отношениях.

С этой большей свободой и улучшенной комму­никацией возникают новые идеи, понятия, направ­ления. Новшество становится желаемой, а не угро­жающей возможностью.

Приобретенное в групповом опыте имеет тенден­цию к временному или более постоянному переносу на отношения в послегрупповом опыте с равными партнерами, подчиненными и даже вышестоящими [125, 306—307].

Как уже отмечалось, наряду с оценкой психоло­гического эффекта «групп встреч» Роджерс касается и их социальных аспектов. Этот вопрос заслуживает специального рассмотрения, поскольку, на наш взгляд, следует безусловно разделять отношение к данным группам как частному психологическому ме­тоду решения некоторых психологических проблем, с одной стороны, и как к способу социального измене­ния, переустройства в широком смысле — с другой.

Потребность людей в психологической помощи вытекает в соответствии с логикой гуманистического подхода из следующих обстоятельств: магистральный путь в решении все умножающихся человеческих про­блем, экзистенциальных по своей природе, — само­познание. Однако процесс познания самого себя все более и более затрудняется в практике общения со­временного «массового общества» — человек стано­вится «незнакомцем» для себя.

Для Роджерса весьма характерны свойственные «гуманистической психологии» критические тенден­ции, в частности острая озабоченность дегуманизаци­ей человека и человеческих отношений в американ­ском обществе. Здесь масса усилий тратится не на самораскрытие человека во всем богатстве его внут-


ренних качеств, а, например, на создание и поддер­жание социально одобряемого образа, за которым могло бы спрятаться подлинное «Я». Постоянный конфликт между «Я» реальным и «Я» — маской де­лает существование психологически дискомфортным, безрадостным.

Однако следует подчеркнуть, что при всей анти­капиталистической направленности социальной кри­тики этот автор, как и вся «гуманистическая ориен­тация» в целом, остается на позициях ценностей буржуазного общества. В частности, это видно на примере решения проблемы социальных изменений: они допускаются лишь в рамках и при условии не­зыблемости статус-кво. Основное средство их дости­жения — психологическое совершенствование отдель­ных личностей, групп. Неприемлемому низведению человека до уровня манипулируемого объекта проти­вопоставляется альтернатива в виде направления усилий исключительно на камерное развитие собст­венной личности, на осознание собственных потреб­ностей, на рост более интимных эмоциональных меж­личностных отношений. Все это в совокупности вы­ступает как утопический способ абстрактной гумани­зации буржуазного общества.

Именно в таком контексте Роджерс рассматрива­ет «интенсивный групповой опыт» как инструмент социального изменения. «Представляется, что все это развитие имеет особое значение в культуре, обна­руживающей тенденцию к дегуманизации индивида и человечеоких отношений. Это важная сила, дейст­вующая в противоположном направлении, работаю­щая над тем, чтобы сделать более наполненными смыслом и более личными отношения в семье, в системе образования, в правительстве, в учреждени­ях, в промышленности» [127, 204]. По мнению Род­жерса, «интенсивный групповой опыт» представляет собой попытку преодоления изолированности челове­ка в современном капиталистическом обществе. «Лич­ность, которая имеет опыт отношения по типу Я — ТЫ, которая вступила в эту связь, больше не явля­ется изолированным индивидом. Как весьма вырази­тельно сказал один из членов мастерской, «по-ви­димому, мастерские являются по крайней мере ча-


стичным ответом на проблему одиночества современ-

ногo человека и его поиска нового смысла жизни» [127,203].

Примером того, как Роджерс представляет себе природу социального изменения, является его про грамма переустройства американской системы обра-зования, обстоятельно представленная в книге «Сво­бода обучения: мнение о том, каким может стать об­разование» (1969). Характеризуя современное состоя-ние образования в своей стране, Роджерс пишет: «Я вижу нашу систему образования в целом в состоянии кризиса — состоянии отчаянно важного выбора. И именно по этой причине я хотел бы быть полезным людям этой сферы всем, что может пригодиться из моего собственного опыта» [124, 11].

В книге рассматривается целый ряд проявлений констатируемого кризиса, и в частности безличност­ный характер «институтов обучения». Эта их харак­теристика становится у автора по существу предпо­сылкой, детерминантой всех прочих, поскольку в ка­честве основного средства преобразования всей си­стемы избирается «интенсивный групповой опыт», по мнению автора, равно эффективный в начальной и высшей школе, колледже и университете.

Основным фокусом программы Роджерса являет­ся «обеспечение психологического климата, соответ­ствующего обучению осмысленному и направляемому самим обучающимся» [124, 200]. Эта программа ак­тивно направлена против не менее активной тенден­ции рассматривать обучающихся «как манипулируе­мые объекты, а не личности». Роджерс полагает, что данная тенденция произрастает из двух источников: Прежде всего современная ультрабихевиорист­ская философия, которая лежит в основе сегодняш­ней психологии, стремится видеть всех индивидов просто в качестве машин, управляемых вознаграж­дением и наказанием» [124, 183]. Другой помехой подлинно личностным отношениям автор считает тот факт, что преподаватель поставлен в отношение к обучающемуся прежде всего через оценку. Предла­гаемый план предусматривает перестройку существу­ющих межличностных отношений, преобразование их вистинно личностные через «интенсивный групповой


опыт» для всех вовлеченных сторон, то есть для ад­министраторов, преподавателей, обучающихся, их родителей.

Гуманизация образования предполагает обуче­ние, центрированное на обучающемся (аналогично центрированной на клиенте терапии) В задачу пре­подавателя в первую очередь входит создание кли­мата свободы и доверия, позволяющего исследовать личностно значимый материал. Это прежде всего предполагает умение самого учителя быть самим со­бой: быть открытым, честным, понимающим, способ­ным к эмпатии и т д. «Здесь роль преподавателя,— пишет Роджерс, — трудна и совершенно отлична от обычной. Он встречает обучающегося как личность и реагирует сам как личность.. Он может расслабить свой фасад и быть собой, личностью с определенны­ми установками, интересами, чувствами, склонностя­ми и целями» [124, 200—201].

Данная программа, фундаментально основываю­щаяся на «самокритике и самооценке», обеспечивает, считает Роджерс, действительное творчество в обуче­нии. Студент будет читать книгу не просто ради от­вета на экзамене определенной темы, но для того, чтобы развить «собственную внутреннюю направлен­ность», открывать в себе ©се новое и навое, что вы­ступает подлинным вознаграждением — вместо пре­жних внешних наград со стороны

Основным инструментом «развития целостной лич­ности, которая существует в значимом отношении к другим и к себе», выступает «группа встреч». Род­жерс характеризует различные образцы этих групп применительно к соответствующему контингенту: ад­министраторы, преподаватели, родители и т. д. «Группа встреч дает администратору, — пишет, на­пример, Роджерс — микрокосм для изучения проб­лем, с которыми он сталкивается, и проблем, кото­рые он создает в своей организации. Через конфрон­тацию он обнаруживает, каким он кажется другим. Он также имеет возможность экспериментировать и испытывать новые способы поведения в относительно безопасной ситуации» [124, 309].

В этой группе участники, ранее взаимодействую­щие как их роли, начинают общаться как личности,


в результате происходит следующее. «Администрато­ры, проработавшие вместе двадцать лет, обнаружи­вают, что вообще никогда не знали друг друга как личности; негативные чувства, которые годами пара­лизовали планирование и работу и которые теперь безопасно могут быть открыты, становятся понятны­мия исчезают; позитивные чувства, которые, кажет­ся, всегда слишком рискованно выражать, идеалы и надежды, которые представлялись слишком фанта­стичными, чтобы делиться этим с другими; гневные вспышки, которые возникают в группе, выражаются и усиливают, а не разрушают отношения в контексте достигнутого доверия и открытости...» [124, 309]. привели здесь часть длинного перечня для того, этот пример помог конкретизировать те прин­ципы «интенсивного группового опыта» Роджерса, ко­торые были рассмотрены выше.

Исход подобного опыта для администраторов Роджерс видит таким образом. Участник станет меньше защищенным в отношении, собственных кон­структов и убеждений и, следовательно, сможет луч­ше слушать и слышать других; принятие новых идей при решении вопросов будет для него делом более легким и менее угрожающим, окажется меньшей по­требность в обращении к «бюрократическим прави­лам»; коммуникация станет более ясной, поскольку ориентируется больше на «открыто заявляемые це­ли» и меньше на скрытую защиту «Я»; он будет бо­лее личностно ориентированным и демократичным и т.д. Завершает данный список выражение надеж­ды, что такой администратор, «возможно, заложит основу для изменения организационной структуры системы образования (это будет особенно вероятно, если те, с кем он работает, также были вовлечены в интенсивный групповой опыт)» [124, 310].

Аналогично, хотя с некоторыми вариациями, вы­глядит «интенсивный групповой опыт» для препода­вателей. Исходы его во многом те же, на с некото­рыми нюансами. В качестве специфичных для этого Контингента изменений отмечаются следующие: по­является тенденция уделять своим отношениям с обу­чаемыми столько же внимания, сколько содержа­тельному материалу курса; стремление лучше прини-


мать новаторские, творческие идеи учащихся (сту­дентов) , а не реагировать на них, как на угрозу, более вероятным оказывается решение межличностных разногласий и проблем с самими учащимися (сту­дентами), а не в дисциплинарной или карательной манере и т. п.

«Интенсивный групповой опыт» для обучающих­ся приведет к тому, что они станут более свободны­ми в выражении позитивных и негативных чувств в аудитории (классе) — к своим соученикам, к препо­давателю, к изучаемому материалу; появится тенден­ция вырабатывать посредством этих чувств реали­стические отношения «вместо того, чтобы прятать их, пока они не станут взрывными»; увеличится энергия, отдаваемая учению, поскольку уменьшится страх пе­ред непрерывным оцениванием и наказанием; они обнаружат, что сами ответственны за собственное обучение; найдут, что их трепет перед властью или протест против нее исчезает по мере обнаружения того, что и преподаватели, и администраторы — лю­ди, строящие с ними отношения не всегда совершен­ным образом; почувствуют, что процесс учения де­лает их способными решать прямо и личностно про­блему смысла своей жизни и т. д. [124, 313—314].

Роджерс отмечает, что различные категории лю­дей в системе образования с различной степенью трудности могут быть вовлечены в «интенсивный групповой опыт». Имеется в виду не только изъявле­ние желания участвовать в такой группе (это может быть делом только добровольным), но реальное включение в групповой процесс. Он выдвигает гипо­тезу, согласно которой чем больше статус и престиж человека, тем труднее ему вступить в действитель­но реальные психологические отношения с другими людьми.

Что касается ожидаемого эффекта, то изменения прежде всего наблюдаются в сфере отношений участ­ников с близкими людьми — супругами, родителя­ми, детьми, друзьями. Следующий возможный эф­фект — в тех сферах жизни, где человек чувствует себя сильным, состоятельным, например учительница в классе наедине со своими учениками. Более медлен­ными оказываются изменения в отношениях с равны-


ми себе. «Кажется, последним, — пишет Роджерс, — приходит изменение в организационную структуру и организационные процедуры» [124, 339].

Заключает он следующим образом: «Не кажется безосновательным надеяться, что это изменение в психологическом климате даст обучающимся, препо­давателям, администраторам большую свободу обуче­ния» [124, 343]. Таким образом, «интенсивный груп­повой опыт» выступает основным средством дости­жения поставленной Роджерсом цели — «помочь си­стеме образования измениться с тем, чтобы стать бо­лее свободной, более коммуникативной, с более на­правленным на себя, доверяющим себе участием со стороны и обучающихся, и преподавателей ..» [124, 341]. Психологически изменившиеся индивиды, их перестроенные межличностные отношения оказывают­ся «агентами» социального изменения, трансформи­руя в данном случае такой социальный институт, как система образования.

Если отвлечься от психологического анализа пси­хологического инструмента Роджерса, каким явля­ются «группы встреч», и обратиться к социальной оценке его позиции, то мы видим еще один вариант социальной утопии, разрабатываемой в русле, наме­ченном «доктриной человеческих отношений» в нача­ле нашего века [8, 47].

В действительности психологические издержки и несовершенства, о которых пишет Роджерс, харак­теризуя американское общество, — это лишь отра­жение и проявление глубокого кризиса основ этого общества. Можно квалифицировать как социальную иллюзию надежду психологическими средствами пре­образовать систему, причины кризиса которой коре­нятся прежде всего в процессах, социально-экономи­ческих по своей природе.

На примере концепции Роджерса мы видим, что развиваемые западными авторами психологические теории отнюдь не остаются чисто академическими беспристрастными изысканиями. Они тесно связаны с запросами общества, в условиях которого сформи­ровались. Один из социальных заказов, с которым сталкивается психология в западном обществе, — разработка определенных форм психологической


адаптации человека к этому антигуманному общест­ву. Можно сказать, что это поиск форм, выполняю­щих в известном смысле компенсаторные задачи. На наш взгляд, анализ способов реализации данного социального заказа представляет интерес как с пси­хологической, так и с социальной (в широком смыс­ле слова) точек зрения, в частности, в рамках реше­ния общего вопроса об идеологической функции психологии.

В оценке собственно психологической значимости «интенсивного группового опыта» прежде всего обра­щает на себя внимание неоднозначность суждений различных психологов. Наряду с повышенным инте­ресом, преувеличенными надеждами представлена и трезво умеренная позиция, и сильная критическая струя. Достаточно широко признается вклад данно­го опыта в область психогигиены — в решение проблемы профилактики психических расстройств, в подготовку (тренинг) различных категорий работни­ков школы, медицины и т. д. к мастерству в челове­ческих отношениях. Отмечается в целом эвристич­ность подхода, способствующего постановке новых психологических проблем.

Если обратиться к имеющейся в зарубежной ли­тературе критике данного подхода, в ней необходи­мо вычленить несколько аспектов. Прежде всего сле­дует учитывать существование теперь уже целого спектра «групп встреч», в том числе таких их разно­видностей, в которых преобладают невербальные про­цедуры, например танцы, массаж и т. п. Есть груп­пы, избравшие в качестве основной формы самовы­ражения крик, есть нудистские группы и т. д. Очень часто, к сожалению, предубеждение против подхо­да в целом формируется на основе критического от­ношения к этим крайностям.

Больший интерес представляет негативизм, вы­растающий из критического восприятия питающих дан

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.