ПРИНЦЕССА ГЕЙЛЬ (по прозванию Зимнее Дитя) 4 глава

Эйгон Таргариен быстро обнес палисадом из земли и бревен самый высокий из трех холмов и отрядил своих сестер покорять ближайшие замки. Замок Росби сдался Рейнис и златоглазой драконице Мераксес без боя. В Стокворте несколько арбалетчиков пускали болты по Висенье, пока пламя Вхагар не подпалило кровлю замка – после этого сдался и Стокворт.

Первому истинному испытанию завоевателей подвергли лорд Дарклин из Сумеречного Дола и лорд Мутон из Девичьего Пруда, которые соединили свои силы и с тремя тысячами воинов отправились на юг, чтобы загнать захватчиков назад в море. Эйгон послал Ориса Баратеона атаковать их на марше, а сам напал на врага с небес на спине Черного Ужаса.

Оба лорда пали в неравной битве; сын Дарклина и брат Мутона незамедлительно открыли ворота замков и присягнули на своих мечах служить дому Таргариенов. В те времена Сумеречный Дол был важнейшим портом Вестероса на Узком море, богател и жирел благодаря торговым кораблям, проходившим через его гавань. Висенья Таргариен не позволила своим воинам разграбить город, но сама не погнушалась присвоить его богатства, изрядно пополнив казну завоевателей.

Здесь, пожалуй, стоит обсудить столь разные натуры Эйгона Таргариена и его сестер-королев.

Висенья, старшая из всей троицы, была воительницей не хуже самого Эйгона, и в кольчуге ей было так же удобно, как и в шелках. Она носила валирийский двуручный меч по имени Темная Сестра и владела им искусно, так как с детства упражнялась в этом вместе со своим братом. Хотя Висенья унаследовала серебристо-золотые волосы и пурпурные глаза Валирии, красота ее была строга и сурова. Даже те, кто любил ее больше жизни, соглашались с тем, что Висенья жестка, серьезна, беспощадна, а кое-кто говорил, что она играется с ядами и занимается черной магией.

Рейнис, младшая из троих Таргариенов, была полной противоположностью своей сестры: игрива, любопытна, опрометчива и склонна к фантазиям. Не будучи истинной воительницей, Рейнис любила музыку, танцы и поэзию, благодетельствовала многим певцам, актерам и кукольникам. Но говорили, что Рейнис проводит на драконьей спине больше времени, чем ее брат и сестра вместе взятые, ибо больше всего на свете она любила летать. Передавали, что однажды она заявила, что прежде смерти хочет полететь на Мераксес через Закатное море и поглядеть, что там, на его западных берегах. Хотя никто не подвергал сомнению верность Висеньи ее брату-мужу, Рейнис окружала себя красивыми юношами, и, как поговаривали, даже развлекала кое-кого из них в своей опочивальне в те ночи, когда Эйгон был со старшей сестрой. Но, невзирая на все эти слухи, наблюдатели при дворе не могли не заметить, что и сам король проводит десять ночей с Рейнис на каждую ночь с Висеньей.

Сам же Эйгон Таргариен, как это ни странно, был такой же загадкой для своих современников, как и для нас с вами. Эйгон, владея мечом из валирийской стали – Черным Пламенем, считался одним из самых могучих воинов своего времени, но он не находил удовольствия в воинских игрищах и никогда не выезжал на турниры и общие схватки. Под седлом у него был Балерион Черный Ужас, но на дракона король садился только тогда, когда ему нужно было сразиться с врагом или быстро переправиться над сушей и морем по воздуху. Его командирские качества заставляли людей идти под его знамена, но близких друзей у Эйгона не было, за исключением Ориса Баратеона, его наперсника еще со дней юности. Женщины тянулись к нему, но Эйгон был верен своим сестрам. Как монарх, он оказывал великое доверие малому совету и своим сестрам, поручая им повседневные заботы о государстве… но и сам не гнушался брать власть в свои руки, когда находил это необходимым. Хотя он сурово обходился с мятежниками и предателями, Эйгон был милостив с бывшими врагами, преклонившими перед ним колени.

В первый раз он показал это в Эйгонфорте, грубой крепости из земли и бревен, которую Эйгон воздвиг на вершине того, что отныне и во веки веков было известно под названием Высокий холм Эйгона. Взяв дюжину замков и утвердив свою власть на обоих берегах в устье Черноводной, он повелел покоренным лордам явиться к нему. Они положили свои мечи к его ногам, а Эйгон велел им подняться на ноги и возвратил им земли и титулы. Своих старых соратников он осыпал новыми милостями. Деймон Веларион, лорд Приливов, был назначен мастером над кораблями – командующим королевским флотом. Тристон Масси, лорд Камнепляса, получил пост мастера над законами, Криспиан Селтигар – мастера над монетой. А Ориса Баратеона Эйгон назвал «щит мой, защита моя, крепкая десница моя». Потому мейстеры помнят Баратеона как первого десницу короля в истории.

У лордов Вестероса издавна была принята традиция носить гербовые знамена, но драконьи владыки старой Валирии такого обычаи не знали. Когда рыцари Эйгона развернули его огромный боевой штандарт из шелка, где красный трехголовый дракон полыхал пламенем на черном поле, для лордов Черноводной это стало знаком: теперь он один из них, достойный верховный правитель Вестероса. Когда королева Висенья возложила венец из валирийской стали, усыпанный рубинами, на голову своего брата, и когда королева Рейнис провозгласила его «Эйгоном, первым этого имени, королем всего Вестероса и защитником своего народа», драконы взревели, и лорды и рыцари разразились радостными возгласами… но пуще всего ликовал простой народ: рыбаки, батраки и селянки.

Семь королей, которых Эйгон-Дракон вознамерился лишить корон, были, однако же, далеки от радости. В Харренхолле и Штормовом Пределе Харрен Черный и Аргилак Надменный уже созвали свои знамена. На западе король Простора Мерн отправился верхом по Океанской дороге для встречи с королем Лореном из дома Ланнистеров. Принцесса дорнийская отправила ворона на Драконий Камень, предлагая присоединиться к Эйгону в войне со Штормовым Королем Аргилаком… но как равный союзник, а не как подданная. Еще одно предложение союза пришло из Орлиного Гнезда от мальчишки-короля Роннела Аррена, чья мать просила уступить ей все земли к востоку от Зеленого Зубца реки Трезубец в обмен на поддержку Долины против Харрена Черного. Даже на Севере король Торрхен Старк из Винтерфелла заполночь заседал со своими знаменосцами и советниками, решая, что делать со самозваным завоевателем. Весь материк тревожно ждал, куда двинется Эйгон.

Не прошло и нескольких дней после коронации, как армии Эйгона снова двинулись в поход. Большая часть его армии под началом Ориса Баратеона пересекла Черноводную и выступила на юг, на Штормовой Предел. Их сопровождала королева Рейнис верхом на златоглазой и среброчешуйной драконице Мераксес. Флот Таргариенов под началом Деймона Велариона вышел из Черноводного залива и повернул на север, в сторону Чаячьего города и Долины. С ними были королева Висенья и Вхагар. Сам король отправился на северо-восток к Божьему Оку и Харренхоллу, Эта циклопическая крепость служила королю Харрену Черному предметом гордости и одержимости – он закончил ее строительство и поселился в ней в тот самый день, когда Эйгон высадился на месте будущей Королевской Гавани.

Все три наступления Таргариенов встретили самое яростное сопротивление. Лорды Эррол, Фелл и Баклер, присягнувшие Штормовому Пределу, устроили засаду войску Ориса Баратеона на переправе через реку Путеводную, перебили на месте больше тысячи воинов и скрылись в лесу. Поспешно собранный флот Арренов, усиленный дюжиной браавосских боевых кораблей, встретил и разгромил флот Таргариенов в водах близ Чаячьего города. Среди погибших был и адмирал Эйгона – Деймон Веларион. Даже сам Эйгон подвергся нападению на южном берегу Божьего Ока, и не единожды, а дважды. Битву в Тростниках Таргариены выиграли, но потом понесли тяжелые потери у Плакучих Ив, когда двое сыновей короля Харрена пересекли озеро в ладьях, обмотав весла тряпками, и внезапно обрушились на противника с тыла.

Однако же, все эти поражения были лишь помехами на пути Завоевателя – в конце концов, врагам Эйгона было нечего противопоставить его драконам. Долинцы потопили треть таргариенских кораблей и захватили еще почти столько же, но когда королева Висенья обрушилась на них с небес, вспыхнули их собственные корабли. Лорды Эррол, Фелл и Баклер скрывались в хорошо знакомых им чащобах до тех пор, пока королева Рейнис не дала волю Мераксес, и стена огня не пронеслась по лесу, превращая деревья в факелы. А победители в битве у Плакучих Ив, возвращаясь через озеро в Харренхолл, оказались не готовы, когда Балерион спикировал на них с утренних небес. Ладьи Харрена сгорели, сгорели и его сыновья.

Противники Эйгона в то же самое время столкнулись и с другими врагами. Когда Аргилак Надменный собрал своих воинов в Штормовом Пределе, пираты со Ступеней высадились на берегах мыса Гнев, пользуясь отсутствием защитников, а дорнийские налетчики хлынули из Красных гор и прошлись по Марке огнем и мечом. В Долине юному королю Роннелу пришлось усмирять восстание на Трех Сестрах, когда сестринцы отреклись от своей присяги Орлиному Гнезду и провозгласили леди Марлу Сандерленд своей королевой.

Но по сравнению с тем, что обрушилось на голову Харрена Черного, это были сущие пустяки. Хотя дом Хоаров правил Речными землями уже три поколения, народ Трезубца не питал любви к своим железнорожденным господам. Харрен Черный загубил тысячи подданных на строительстве своего великого замка Харренхолл, ограбил Речные земли, изыскивая материалы для строительства, и пускал по миру и лордов, и простолюдинов – так он был жаден до золота. И вот теперь Речные земли поднялись против него, и восстание возглавил лорд Эдмин Талли из Риверрана. Харрен призвал его на защиту Харренхолла, но Талли объявил себя сторонником дома Таргариенов, поднял знамя с драконом на стенах своего замка и отбыл вместе со своими рыцарями и лучниками, дабы присоединиться к войску Эйгона. Его непокорность послужила благим примером для других речных лордов. Один за другим, лорды Трезубца отложились от Харрена и встали на сторону Эйгона-Дракона. Блэквуды, Маллистеры, Вэнсы, Бракены, Пайперы, Фреи, Стронги… все они призвали свои ополчения и подступили к Харренхоллу.

Внезапно обнаружив себя в окружении, король Харрен Черный поспешил укрыться в своей, как он считал, неприступной твердыне. Харренхолл, самый большой замок, когда-либо построенный в Вестеросе, мог похвастаться пятью исполинскими башнями, неисчерпаемыми источниками свежей воды, огромными подземными кладовыми, битком набитыми провизией, и массивными стенами из черного камня – выше, чем могла достать любая лестница, толще, чем мог пробить любой таран или требушет. Харрен запер ворота и, вместе со своими оставшимися сыновьями и сторонниками, изготовился к осаде.

Эйгон с Драконьего Камня был иного мнения. Как только он со своим войском присоединился к армии Эдмина Талли и других речных лордов, окружившей замок со всех сторон, Завоеватель послал к воротам мейстера под мирным знаменем – вести переговоры. Харрен вышел навстречу Эйгону – старый, седой, но все еще грозный в своих черных доспехах. При каждом короле был знаменосец и собственный мейстер, так что слова, которыми Эйгон и Харрен обменялись в тот день, помнят и по сей день.

«Сдайся сейчас, – начал Эйгон, – и ты останешься лордом Железных островов. Сдайся, и твои сыновья останутся в живых и займут твое место, когда тебя не станет. Под твоими стенами стоит мое войско в восемь тысяч человек».

«Мне нет дела, кто там стоит под моими стенами, - отвечал Харрен. – Мои стены крепки». «Но недостаточно высоки, чтобы не пустить внутрь драконов. Драконы умеют летать». «Я выстроил замок из камня, – возразил Харрен. – Камень не горит».

На это Эйгон ответил: «Когда зайдет солнце, твой род прервется».

Говорят, Харрен плюнул и ушел в замок. Оказавшись внутри, он послал всех солдат, что у него были, на крепостные стены, вооружил их копьями, луками и арбалетами и обещал земли и богатства любому из них, кто сможет сбить дракона. «Будь у меня дочь, я отдал бы ее в жены тому, кто убьет дракона, - объявил Харрен Черный. – Вместо этого я отдам ему одну из дочерей Талли, или всех трех, если ему так захочется. Или он может выбрать себе любую из блэквудовских сучек, или стронговских, или любую, какая только родилась у этих предателей с Трезубца, этих лордов речной грязи».

После этого Харрен Черный вернулся в свою башню в окружении своей домашней стражи – ужинать со своими оставшимися в живых сыновьями.

Когда на закате угас последний свет дня, люди Харрена Черного вглядывались во тьму, сжимая в руках копья и арбалеты. Дракон все не появлялся, и многие, вероятно, вообразили, что угрозы Эйгона были пусты. Но Эйгон Таргариен поднял Балериона высоко, за облака, выше и выше, пока дракон не стал казаться меньше мошки перед лунным диском. И только тогда он спикировал вниз – прямо в кольцо замковых стен. На крыльях, черных, как смоль, Балерион устремился сквозь ночь, и когда огромные башни Харренхолла показались перед ним, дракон яростно взревел и затопил их черным пламенем, пронизанным красными завитками.

Камень не горит, как и хвалился Харрен, но его замок был выстроен не только из камня. Дерево и шерсть, пенька и солома, хлеб, солонина и зерно – все вспыхнуло. Не из камня были и харреновы железнорожденные – в дыму, с воплями, охваченные пламенем, они бегали по дворам и падали со стен вниз, разбиваясь о землю. А огонь был так жарок, что и сам камень трескался и плавился. Речные лорды за стенами замка позже рассказывали, что башни Харренхолла зарделись в ночи красным, как пять гигантских свечей… и как свечи, они начали скручиваться и оползать, а ручейки расплавленного камня сползали у них по бокам.

Харрен и его последние сыновья сгинули в пожаре, охватившем в ту ночь его чудовищную крепость. Вместе с Харреном умер и дом Хоаров, и власть Железных островов над Речными землями кончилась. На следующий день снаружи дымящихся руин Харренхолла король Эйгон принял вассальную клятву Эдмина Талли, лорда Риверрана, и назначил его верховным лордом Трезубца. Затем присягнули и другие речные лорды – Эйгону как королю и Эдмину Талли как своему сюзерену. Когда уголья достаточно остыли, чтобы люди могли без опаски войти в замок, мечи павших – расколотые, расплавленные, скрученные драконьим огнем в стальные полосы– собрали и отправили в Эйгонфорт, погрузив на телеги.

В то же самое время на юго-востоке знаменосцы Штормового Короля проявили много больше верности своему господину, чем подданные Харрена. Аргилак Надменный собрал у своего Штормового Предела огромное войско. Замок Дюррандонов был велик и могуч, стены его крепостной ограды были еще толще, чем у Харренхолла – и его тоже считали неприступным. Однако же вскоре весть о гибели короля Харрена достигла ушей его старого недруга Аргилака. Лорды Фелл и Баклер, отступавшие перед идущим на юг войском завоевателей (лорд Эррол был убит), сообщили о королеве Рейнис и ее драконе. Старый король-воин взревел, что не собирается умереть, как Харрен – зажаренным в собственном замке, как поросенок с яблоком во рту. Он непонаслышке знал, что такое битва, и вознамерился сам решить свою судьбу с мечом в руках. И Аргилак Надменный в последний раз выступил в поход из Штормового Предела– встретить врагов в открытом поле.

Решение Штормового Короля не застало Ориса Баратеона и его людей врасплох; королева Рейнис верхом на Мераксес видела отправление Аргилака в поход из Штормового Предела и сумела во всех подробностях рассказать о числе врага и его расположении. Орис занял сильную позицию на холмах к югу от Бронзовых Врат и окопался там на высоте, ожидая прихода штормовиков.

Когда две армии сошлись, Штормовые земли оправдали свое название. С утра пошел затяжной дождь, который к полудню обратился в воющую бурю. Лорды-знаменосцы умоляли короля Аргилака отложить атаку на следующий день в надежде, что дождь пройдет, но войско Штормового короля превосходило силы завоевателей почти вдвое, а в рыцарях и тяжелой кавалерии – без малого вчетверо. Вид намокших под дождем знамен Таргариенов над его собственными холмами разъярил короля, и закаленный в боях старый воин не мог не заметить, что дождь несет ветром с юга – прямо в лицо солдатам Таргариенов на холмах. Потому Аргилак Надменный отдал приказ атаковать, и так началась битва, вошедшая в историю под названием Последнего Шторма.

Схватка продолжалась до поздней ночи – кровавое побоище и намного менее одностороннее, чем покорение Харренхолла Эйгоном. Трижды Аргилак Надменный возглавлял своих рыцарей в атаке на позиции Баратеона, но склоны холма были круты, а почва размокла под дождем и обратилась в слякоть, так что боевые кони вязли в грязи и падали, и атаки теряли разбег и рассыпались. Дела у штормовиков пошли лучше, когда они послали на холмы пеших копейщиков. Ослепленные дождем захватчики не видели врагов, лезущих вверх по склонам, а когда увидели – было уже слишком поздно, и намокшие тетивы луков сделали их бесполезными. Пал один холм, затем другой, а третья и последняя атака Штормового короля и его рыцарей разорвала баратеоновский строй по центру… и оказалась лицом к лицу с королевой Рейнис и Мераксес. Даже на земле дракон оказался грозным противником. Дикон Морриген и Бастард из Черной Гавани, возглавлявшие авангард, сгорели заживо в драконьем пламени вместе с рыцарями-телохранителями короля Аргилака. Боевые кони паниковали и удирали в ужасе, сталкивались со всадниками позади них, и атака обратилась в хаос. Самого Штормового короля выбросило из седла.

Но Аргилак продолжал сражаться. Когда Орис Баратеон и его люди спустились по мокрому склону к подножию, они застали старого короля бьющимся в одиночку с дюжиной солдат, и еще столько же трупов лежало у его ног.

– Отойдите, – скомандовал Баратеон. Он спешился, чтобы встретиться с противником на равных, и предложил Штормовому королю последний шанс сдаться. Аргилак ответил ему проклятием. И так они сразились – старый король-воин с развевающимися седыми волосами, и свирепый чернобородый десница Эйгона. Каждый, как говорят, нанес другому рану, но в конце концов желание последнего из Дюррандонов исполнилось – он умер с мечом в руке и с проклятьем на устах. Штормовиков покинули остатки мужества после гибели их короля, и, когда по войску разнесся слух, что Аргилак пал, его лорды и рыцари бросили мечи наземь и бежали.

Несколько дней в Штормовом Пределе опасались, что замок постигнет та же самая участь, что и Харренхолл – Аргелла, дочь Аргилака, с приближением Ориса Баратеона и армии Таргариенов заперла ворота и объявила себя Штормовой королевой. Защитники Штормового предела не преклонят колени, но погибнут до последнего человека – так она пообещала королеве Рейнис, когда та верхом на Мераксес залетела в замок для переговоров.

– Можете забрать мой замок, но вы не завоюете в нем ничего, кроме костей, крови и пепла, – объявила она. Увы, солдаты гарнизона не горели желанием умереть. В ту же ночь они подняли мирное знамя, открыли замковые ворота и отвели леди Аргеллу в лагерь Ориса Баратеона нагой, в цепях и с кляпом во рту.

Согласно хроникам, Баратеон своими руками снял с нее цепи, закутал в свой собственный плащ, налил вина и любезно обратился к Аргелле, повествуя об отваге ее отца и том, как он погиб. И после этого, дабы почтить покойного короля, он взял себе герб и девиз Дюррандонов. Увенчанный короной олень украсил его щит, Штормовой Предел стал его замком, а леди Аргелла – женой.

Теперь, когда Речные и Штормовые земли оказались под властью Эйгона Дракона и его союзников, оставшиеся короли Вестероса мало-помалу осознавали, что приходит и их черед. В Винтерфелле король Торрхен созвал знамена; он знал, что армия соберется нескоро, учитывая просторы Севера. Шарра, королева Долины и регентша при ее сыне Роннеле, укрылась в Орлином Гнезде, позаботилась об укреплении замка и послала армию к Кровавым Вратам на входе в Долину Аррен. В юности королева Шарра славилась как первая красавица Семи королевств, ее называли «Горным Цветком». Вероятно, вознамерившись прельстить Эйгона своей красотой, она послала ему свой портрет и предложила себя в жены – с тем условием, что Эйгон назначит ее сына Роннела своим наследником. Хотя портрет Эйгону и передали, неизвестно, ответил ли он вообще на это предложение: у него и без того было две королевы, и красота Шарры Аррен, что была десятью годами его старше, уже успела увянуть.

В то же самое время два великих короля Запада заключили союз друг с другом и собрали свои собственные армии, рассчитывая покончить с Эйгоном раз и навсегда. Из Хайгардена выступил Мерн IX из дома Гарднеров, король Простора, со своим могучим войском. Под стенами замка Золотая Роща – вотчины дома Рованов – он встретился с Лореном I Ланнистером, королем Утеса, который привел собственное войско из Западных Земель. Вместе два короля собрали самую могучую армию, которую когда-либо видел Вестерос: пятьдесят пять тысяч воинов, в том числе шестьсот лордов, великих и малых, и больше пяти тысяч конных рыцарей. «Наш железный кулак», – хвастался король Мерн. Четверо сыновей сопровождали его в походе, и два юных внука прислуживали ему в качестве оруженосцев.

Два короля не задержались в Золотой Роще надолго: войско таких размеров должно двигаться, иначе оно объест всю округу до последней травинки. Союзники выступили в поход без промедления и двинулись на северо-восток через высокие травы и золотые пшеничные поля.

Эйгон, извещенный об их приближении в своем лагере у Божьего Ока, собрал свою армию и выдвинулся навстречу новым врагам. Воинов у него было впятеро меньше, чем у этих двух королей, и его войско по большей части состояло из солдат, присягнувших речным лордам, чья верность дому Таргариенов была нова и не проверена. Однако же, с меньшим войском Эйгон смог двигаться намного быстрее, чем его враги. У городка Каменная Септа к Завоевателю присоедились обе его королевы со своими драконами – Рейнис из Штормового Предела и Висенья с Раздвоенного Когтя, где она приняла немало пылких клятв верности от местных лордов. Втроем Таргариены взирали с высоты, как войско Эйгона переправляется через верховья Черноводной и устремляется на юг.

Две армии сошлись на обширных открытых равнинах южнее Черноводной, там, где со временем проляжет Золотая дорога. Два короля возрадовались, когда к ним вернулись разведчики, сообщив о числе и позициях таргариенской армии. У них было пятеро воинов на каждого эйгоновского, а неравенство в числе лордов и рыцарей было еще больше. И место было открытое, просторное – трава и пшеница, сколько хватало глаз, для тяжелой конницы лучше и не придумаешь. Эйгон Таргариен не смог занять никакой возвышенности, как это сделал Орис Баратеон во время Последнего Шторма; и земля была твердой, не размокшей, и дождь не тревожил воинов. День был безоблачный, хотя и ветреный. Дождя не было уже больше двух недель.

Король Мерн привел на битву в полтора раза больше воинов, чем король Лорен, и на этом основании требовал себе права возглавить центр. Его сыну и наследнику Эдмунду был доверен авангард. Король Лорен и его рыцари повели правое крыло, лорд Окхарт – левое. В чистом поле, где таргариенский строй не мог укрыться ни за какой естественной преградой, два короля намеревались обойти Эйгона по обоим флангам и зайти в тыл, тогда как их «железный кулак», огромный клин из рыцарей и лордов в доспехах, должен был прорвать центр эйгонова боевого порядка.

Эйгон Таргариен выстроил своих солдат неровным полумесяцем, ощетинившимся копьями и пиками, выстроил лучников и арбалетчиков позади и поставил легкую конницу на обоих флангах. Командование войском он поручил Джону Мутону, лорду Девичьего Пруда и одному из первых неприятелей, перешедших на его сторону. Сам король решил вести бой с высоты вместе со своими королевами. Эйгон не оставил без внимания и засушливую погоду: трава и пшеница на окрестных полях были высоки, созрели для жатвы... и были очень сухи.

Таргариены выжидали, а тем временем два короля протрубили в трубы и двинулись вперед под целым морем знамен. Король Мерн на своем золотом жеребце лично повел атаку по центру строя, его сын Гавен следовал за ним с личным знаменем короля – огромной зеленой рукой на белом поле. С ревом и криком, подстегивая себя звуками боевых рогов и барабанов, Гарднеры и Ланнистеры устремились на своих врагов сквозь дождь стрел, сметая с пути таргариенскую пехоту и разбивая ее строй. Но к тому времени Эйгон и его сестры были уже в воздухе.

Эйгон верхом на Балерионе пролетел над вражескими боевыми порядками, сквозь ураган копий, камней и стрел, раз за разом пикируя вниз и поливая врагов огнем. Рейнис и Висенья разжигали пожары с подветренной стороны от противника и позади него. Сухая трава и несжатая пшеница занялись мгновенно. Ветер раздул пламя и понес дым на надвигающиеся войска двух королей. Запах пожара перепугал коней, сгустившийся дым слепил глаза и скакунам, и всадникам. Боевой строй начал рассыпаться, когда по обеим сторонам от армии поднялись стены огня. Люди лорда Мутона, выстроенные на безопасном месте с наветренной стороны, ждали со своими луками и копьями и с легкостью расправлялись с обгорелыми и горящими людьми, выползавшими из огненного ада.

Пламенное Поле – так позже прозвали эту битву.

Свыше четырех тысяч человек погибли в пожаре. Еще тысяча пала от мечей, копий и стрел. Десятки тысяч обошлись ожогами, и у некоторых эти ожоги были так тяжелы, что обезобразили их на всю жизнь. Среди погибших был и король Мерн IX, а также его сыновья, внуки, братья, кузены и прочая родня. Один из племянников короля прожил еще три дня. Когда он скончался от ожогов, дом Гарднеров умер вместе с ним. Король Лорен с Утеса выжил, выехал на коне сквозь стену огня и дыма в безопасное место и увидел оттуда, что битва проиграна.

Таргариены потеряли меньше сотни бойцов. Королева Висенья была ранена стрелой в плечо, но скоро поправилась. Пока драконы Эйгона пожирали мертвецов, Эйгон велел собрать мечи павших воинов и отослать по реке вниз.

Лорен Ланнистер попал в плен на следующий день. Король Утеса сложил свой меч к ногам Эйгона, преклонил колено и принес Завоевателю присягу на верность. И Эйгон, блюдя свое слово, поднял побежденного врага на ноги и утвердил Лорена во власти над его же землями, вознаградив титулы лорда Утеса Кастерли и Хранителя Запада. Знаменосцы лорда Лорена последовали его примеру, и так же поступили и многие лорды Простора из числа переживших драконье пламя.

Однако покорение Запада осталось незавершенным, так что король Эйгон отделился от своих сестер и немедленно выступил на Хайгарден, надеясь добиться капитуляции замка прежде, чем им завладеет иной претендент. Оказалось, что замок находится в руках Харлана Тирелла, стюарда, чьи предки столетиями служили Гарднерам. Тирелл без боя преподнес королю-завоевателю ключи от замка и поклялся в верности. В награду Эйгон пожаловал его замком Хайгарден и всеми его землями, дав Тиреллу титул Хранителя Юга и верховного лорда Мандера, а также сделал его сюзереном над всеми бывшими вассалами дома Гарднеров.

Король Эйгон намеревался продолжить свой поход на юг и подчинить себе Старомест, Арбор и Дорн, но в Хайгардене до него дошла весть о новой угрозе. Торрхен Старк, король Севера, пересек Перешеек и вступил в Речные земли во главе армии из тридцати тысяч свирепых северян. Эйгон немедленно отправился на север навстречу Торрхену, торопясь впереди собственной армии на крыльях Балериона Черного Ужаса. Он послал весть обеим своим королевам, а также всем лордам и рыцарям, которые преклонили перед ним колени после Харренхолла и Пламенного Поля.

Когда Торрхен Старк приблизился к берегам Трезубца, он обнаружил на южном берегу армию в полтора раза больше его собственной. Речные лорды, западники, штормовики, просторцы… пришли все. И над их лагерем Балерион, Мераксес и Вхагар бороздили небеса круг за кругом.

Разведчики Торрхена видели руины Харренхолла, где под обломками все еще тлели пожары. Король Севера услышал из уст многих свидетелей и рассказы о Пламенном Поле. Он знал, что та же самая участь может постигнуть и его самого, если он попытается пересечь реку. Некоторые из его лордов-знаменосцев требовали атаковать несмотря ни на что, уверяя, что доблесть северян сделает его победителем. Другие умоляли короля отойти назад ко Рву Кайлин и обороняться там, на северной земле. Брат короля, бастард Брандон Сноу, взялся пересечь реку в одиночку под покровом ночи и убить драконов, пока они спят.

Король Торрхен действительно послал Брандона Сноу на ту сторону Трезубца. Но с ним реку пересекли три мейстера: не убивать, а вести переговоры. Всю ночь послания порхали туда и сюда. Наутро Торрхен Старк сам переправился через Трезубец. Там, на южном берегу Трезубца, он преклонил колено, сложил древнюю корону Королей Зимы к ногам Эйгона и поклялся ему в верности. Он встал на ноги лордом Винтерфелла и Хранителем Севера – и больше не королем. С тех пор Торрхена Старка помнили под прозвищем Король, Преклонивший Колено… но ни один северянин не оставил своих обгорелых костей на Трезубце, и мечи, которые Эйгон собрал в качестве дани с лорда Старка и его вассалов, не были ни согнуты, ни скручены, ни расплавлены.

И вновь пути Эйгона Таргариена разошлись. Эйгон вновь повернул на юг, отправившись в поход на Старомест, а две его королевы оседлали драконов – Висенья предприняла вторую попытку покорить Долину Аррен, а Рейнис отправилась в Солнечное Копье и пустыни Дорна.

Шарра Аррен укрепила стены Чаячьего города, послала сильную армию к Кровавым Вратам и утроила гарнизоны Каменного, Снежного и Небесного замков – крепостей, охраняющих подходы к Гнезду. Все эти укрепления нисколько не задержали Висенью Таргариен, которая пролетела над ними всеми на кожистых крыльях Вхагар и приземлилась во внутреннем дворе Орлиного Гнезда. Когда правительница Долины с дюжиной гвардейцев выбежала ей навстречу, она обнаружила Роннела Аррена на колене у Висеньи, зачарованно глядящим на дракона.

– Матушка, можно я полетаю с леди? – спросил мальчик-король.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: