Валерий Александрович Подорога. Словарь аналитической антропологии

---------------------------------------------------------------

Валерий Александрович Подорога, философ, преподаватель МГУ. Текст был

опубликован в философском журнале ЛОГОС No 2 за 1999. Используется

студентами гуманитарных (философских) факультетов вузов.

1 [Мимезис (подражание)]

Родственные термины: вчувствование, Eiпfuhlung, сопричастность,

participation (Л Леви-Брюль), отражение, повторение, заражение. Понятие

мимезиса или подражания используется в современных исследованиях массовых

коммуникaций, власти, в теориях психоаналuза и психотерапии (особенно,

интерактивной), эстетике, социологии и антропологии культуры, этологии,

философии истории, этнологии, герменевтических (диалогических) философиях, в

религиозных и квазирелигиозных доктринах.

Диапазон человеческой способности к подражанию обширен и трудно

обозрим. Человек существо подражающее, он подражает постоянно, но чему

(кому)? - тому, что (кто) ему угрожает, или тому, что (кто) ему кажется

образцам для подражания, на что он хочет походить, кем хочет стать? Можно

выделить по крайней мере три наиболее устойчивых типа миметических

отношений:

1) инстинктивное или спонтанное подражание (Природа) - основная,

эволюционно сформировавшаяся, защитно-адаптивная реакция живого существа на

внешние раздражения; психофизиологическая и поведенческая данность

(достаточно упомянугь о детском и "животном" миметизме). Наиболее архаичные

и глубинные слои человеческой психики сохраняют следы первоначальной

протореакции организма на внешние воздействия (в подавляющем числе,

негативные). Миметическая реактивность заключается в "оживлении следов",

оставленных предыдущими воздействиями (В.М.Бехтерев). Бегство, стремление

исчезнуть, спрятаться, агрессия, вспышки страха и злобы, и т.п. относятся к

таким постоянно возобновляемым "следам". Подражание здесь -

непосредственная, "прямая" миметическая реакция на близость внешней угрозы;

подражание через отождествление с агентом насилия или его жертвой;

2) подражание соцuaлuзированное (Социум) - тип миметического отношения, которое

не следует смешивать с наслоившимся над ним в течение многих веков

социальной жизни подражательным поведением, со способностью человека к

выбору, повторению и воспроизводству наличных в культуре образцов поведения.

Опосредованное отношение к "образцу", отношение не по близости, как в случае

с явлениями "протореакции", а по удаленности. Требуются орудии-посредники,

чтобы образец был повторен, умножен и распространен, наделен местом в

иерархии ценностей. Благодаря установлению дистанций безопасности в социуме

контролируется регрессивный, аффективный слой подражательного поведения.

Подражательная активность здесь соотносится с сознательным выбором образца.

Вся практика воспитания строится на неукоснительном следовании образцу

поведения. Воспитывать - это обучать подражанию образцу, не самому образцу,

а тому, как ему подражать. Воспитывается способность к социальному значимому

поведению в обществе. спонтанные "взрывные" реакции, непроизвольность

телесных движений, жеста, мимики осуждаются как "неприличные" и общественно

опасные. Одновременно с развитием воспитательных институтов и средств

массовой коммуникации появляются и разнообразные возможности управления

подражанием образцу: массовому сознанию предъявляются и "образцы", и

"способы подражания";

3) подражание индивидуальное (Эго-сознание). – Начиная с Фрейда, начинают отличать индивидуальные формы подражания от общепринятых и наиболее распространенных в обществе. Носителем эго-сознания, нарциссистского по своей природе выступает тот, кто подражает самому себе. В теориях классического психоанализа и его более поздних социальных приложениях (В. Райх, Ж.Лакан, Р.Жирар) основной акцент делается на разработке фрейдовского понятия желания. Подражать это желать подражать, желать - это уже подражать. Значимость приобретает не само по себе желание подражать чему(кому)-либо, а конкретный психический механизм подражания как желания. И здесь внимание исследователей сосредотачивается на объекте желания-подражания, ведь подражание становится возможным лишь в том случае, когда желание находит удовлетворение (и неважно достигается ли оно прямыми или окольными путями).

Подражание - лишь способ удовлетворения желания, но не его цель. Например, любой фантазм, фетиш или символ могут быть эрзацобъектами исполненного желания, компенсирующими невозможность его прямого удовлетворения.

Мuмезис I Подражание в природе. Человек как "животное", животное как "человек". Широко толкуемое понятие подражания (уподобления, гипнотическою заражения, сопричастности), представленное в теориях Л.Леви-Брюля, Э.Канетти, Г.Лебона, Г.Тарда оспаривается К.Лоренцом, К.Леви-Стросом,)К.Делезом и др.

То, что обычно принимают за базовый феномен подражания, "подражание образцу" - лишь вторичное присвоение, или аккультурация аффективно-животных состояний, которые принадлежат глубинным слоям человеческой психики. Человеку как животному. Животное - неотьемлимая часть от человеческого целого. Благодаря мимезису животное становится знаком (фигурой) отношения человека к самому себе, собственным "животным страстям (поэтому опасным, угрожающим жизни, несущим безумие, страх, ненависть, грех, смерть и т.п., и, напротив, воплощающим в себе лучшие моральные и физические качества). В истории классической философии животное не имеет особых характеристик, не "индивидуализируется", оно - субститут человеческой страсти, аффект.

Аффектологиях Декарта или Спинозы (учения о страстях) не упоминается "животное", оно отчуждено от человеческой сущности и не имеет своего мира, оно - лишь "автомат". Долгое время образ животного служил знаком вырождения человеческих качеств, маркировал фазы человеческой иррациональности, болезни и неразумности. Образ "безумия" первоначально, в ранней медицинской практике, описывался в чисто животных терминах и качествах (М. Фуко).

Подражая животному, его повадкам, мимике, жестам, агрессивности, страстности, надменности, глупости, человек вступает во взаимодействие с живым природным объектом как со своей частью, вырванной из некоего целого, "животно-духовного царства" (Гегель). Лебрюн, ученый, замечательный рисовальщик и последователь Декарта представляет французской Академии искусств планшеты животных физиогномик человеческих страстей. Итак, оппозиция животное-человек создается сложным переносом человеческого в животного, но само животное выступает как часть человеческого.

Проекция с последующей интроекцией. Ламеттри пишет книгу "Человек-Машина" и добавляет к ней другую - "Человек-Растение". Животное есть чистый аффект, оно не имеет "собственного" образа; неравноправная часть в коммуникации. Символ одной из

примитивных форм мимезиса. Отраженный образ животного долгое время пребывал

среди образов "низшей природы" Философский опыт на протяжении тысячелeтий был целиком и полностью погружен в обсуждение отношения связки "Человек-Бог", в которой не было места ни для "безумного", ни для "животного", ни для "ребенка" или "женщины".

Мир картезианского Субъекта конституировался на первоначальном архетипическом подобии человеческого и божественного Разума. Все миметические связи ("страсти") устранялись как нарушающие процессы мысли. Картезианская мысль - это мысль, мыслящая формальными подобиями. Вот почему мыслится только то, что подобно тому, что может мыслиться и быть, в конечном счете, исчислимо.

"Животное" - не животное, а особая машина, человек вне мысли - подобие машины. В современных системах массовых коммуникаций образ "живого чувственного опыта" почти полностью машинизировался, точнее, замещен новейшими образами машины, которые уже не могут быть опознаны по картезианскому, деистическому принципу "подобия-неподобия" ("низшей природ" стала "высшей"). Иными словами, не образ животного или машины, а образ человека стал проблемой.

В классическом психоанализе мимезис, подражание (как форма и отношение) получает развитие в области симптоматик патологических нарушений человеческой психики. Животное здесь - не равноправный антагонист, но знак-симптом травматической ситуации. Характерны в этом отношении классические случаи психоанализа, описанные З. Фрейдом и Ш. Ференци. Коллекция имен пациентов: человек-волк, человек-лошадь, человек крыса,

человек- "петушатник".

Животное проявляется в качестве психического события или точнее, аффекта, оно - лишь элемент в цепи событий и не обладает знаком собственного существования. Например, собака ("волк") вызывает естественную реакцию страха, так как мы боимся быть покусанными. Но Фрейд указывает на страх иного рода, навязчивый, повторяющийся невроз страха, который необъясним естественными причинами и требует более глубинного толкования. Поведение пациентов описывается в терминах Эдипова комплекса: некоторые, ими "избранные" животные оказываются воплощением страха перед кастрацией со стороны отца (такие признания, как "боюсь, что меня укусит лошадь, что меня сожрет волк" интерпретируются как невозможность преодолеть пациентом бессознательного страха, "вины" перед отцом).

Человеческое существо, переживающее аффект животного страха (тотальную мимикрию), испытывает один из сильнейших припадков истерии (3. Фрейд, Л. Клагес и др.). Истерия – самый распространенный вид "животной" реакции; психомиметик пытается "раствориться", исчезнуть в том, чему он подражает (вплоть до попыток избавиться от собственного телесного образа). В психиатрии XIX века Истерия рассматривалась как симуляция. Подражают ради избавления от невротического страха перед животным (замещающим страх перед реальностью). Разрыв между человеком и животным не осознается ребенком в достаточной мере. Отсюда инфантильный тотемизм и попытка перенести невротический страх перед реальностью нa животное, которое его объективирует, придаст индивидуальные черты, наделит "историей".

В исследованиях крупнейших этолоroв К Лоренца, т. Тинбергена, П. Шовена и др. заложивших основания этологического знания, т. е. экспериментально-теоретического исследования животного мира как автономного, управляемого определенными законами, которые не могут быть интерпретированы с антропоморфной точки зрения. Животный мир нenодобен человеческому, а человеческий - животному. "Живое существо - не подобие чего-то иного, оно само есть знающая реальность" (К Лоренц). Этологическая революция 30-х годов создала новые предпосылки понимания мира Природы и освободила понятие животного от разного рода антропоморфных проекции и регрессий, ввела представление о природном разуме (который "не знает" о существовании образа человека).

При исследовании механизмов поведения различных сообществ животных этология отказалась от использования понятия подражания в широком смысле (как это было принято в первых социобиологических и антропологических работах ученых XIX века). То, что представлялось ранее подчиненным функции подражания, оказалось сложнейшим механизмом инстинктивной активности, разветвленным по многим этологическим измерениям. Сегодня активно разрабатывается семиологuя животного поведения. Природа - не фабрика мимезисов, а громадная семиотическая машина, где каждый, даже самый мельчайший знак, несет в себе важную для выживания животного информацию (знаки гормональные, территориальные, ритмические, пищевые, знаки агрессии, сексуальные, миграционные, ритуальные и т.п.).

Философиям и теориям подражания противопоставляется теории связи и массовых коммуникаций, "натуралистической" неопределенности психологического, психопатического, физиологического содержания опыта подражания - эффективность контроля за информационными потоками в обществе, в которых вырабатываются модели поведения, его знаки, символы и "теории", на основании чего становится возможной та или иная подражательная реакция. Мимезису противостоит семиозис.

Место человека в системе природы должно быть определено исходя из уже достигнутых результатов в области полевой антропологии, этнологии и этологии. Так, К. Леви-Строс в серии работ ("Дикое мышление", "Тотемизм сегодня" И др.), пришел к выводу, что такие понятия, как "сопричастие" (Л.Леви-Брюль), "утилитарная потребность" (Б.Малиновский), "интуиция чувственного сходства" (Фирт) не дают ясного представления о том, как член архаического сообщества был "включен" в Природу.

Архаический человек никогда не подражал, именно поэтому он выжил: его отношение к животному определялось не внешним подобием, но системой отношений внутренней гомологии. Когда люди одного клана избирают медведя в качестве тотема, то это не значит, что они собираются подражать его повадкам, и обрести в подражании нечто медвежье. Напротив, тотем-медведь будет посредствующей матрицей изначальных отношений между архаическим сообществом и окружающей Природой. Между миром и человеком - не стена подобий, а мирмедведь, - трехмерная матрица, подлинная система посредством зверя, а не зверь как таковой, образует предмет мышления и обеспечивает концептуальный инструмент.

Важно отметить и то, что в архаическом обществе нет представления об индивидуальном (человеческом) теле. Концептуальная сетка различий (тотем "черного медведя") и составляет коллективное тело сообщества, которым каждый член сообщества пользуется как своим собственным. Все же попытки опереться на модель мимесиса сводятся к подстановке на место архаического человека - агента подражания (со всеми его "модернизированными" субъективными характеристиками, предпочтениями и хитростью). В архаическом сообществе животный мир включен в мир человека и наоборот.

Природный мир не существует без этой двойной включенности, где человеческое неотделимо от животного, а животное от человеческого. Д. Лилли формулирует правило: человек не должен уклоняться от контакта с животным миром и быть безучастным наблюдателем. Между ним и животным должно быть нечто третье, - экран или поверхность контакта. Человек и дельфин, где И с большой буквы есть не точка раздела, а единственное место, где этот контакт осуществляется: " ... подражание является одной из программ демонстрации сиюминутногo состояния модели дельфина в нас и нас в дельфинах.

Адекватность функционирования человека в контакте человек-дельфин измеряется обратной связью, представленной в подражании". Между человеком и дельфином существует нейтральное поле, и это поле потенциальной информационной энергии, как если бы в нем был "размещен" чувствительный (межвидовой) мозг, который в равной

степени принадлежал бы и дельфину и человеку, Сверхприрода.

Таким образом, подражание (имитация) и, следовательно, возможность общения заключены в повторении и подражании чему-то, что не является объектом подражания: не дельфину подражают, но и дельфин не подражает человеку, они подражают самому подражанию. И поэтому есть возможность их будущего контакта, сотрудничества и взаимопомощи, есть нейтральная область исполнения этого танца подражания, которое подражает только себе, и где дельфин исчезает вместе с человеком. Становление дельфина человеком и человека - дельфином.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: