Защита неприкосновенности личной жизни

В связи с тестами, особенно личностными, возникает вопрос о вторжении в личную жизнь. В докладе, озаглавленном «Неприкосновенность личной жизни и поведенческие исследования» (Privacy and Behavioral Research, 1967), право на неприкосновенность личной жизни определяется как право индивидуума самостоятельно решать, в какой степени ему делиться своими мыслями, чувствами и событиями личной жизни с другими людьми, причем это право далее характеризуется как «совершенно необходимое для обеспечения свободы и самоопределения» (р. 2). Поскольку некоторые тесты эмоциональных, мотивационных и аттитюдных характеристик личности обязательно имеют замаскированный характер, то обследуемый человек может раскрывать в процессе такого теста эти характеристики, не отдавая себе в этом отчета. Для эффективности тестирования иногда приходится скрывать от тестируемого специфику интерпретации его ответов. Тем не менее никто не должен подвергаться какому бы то ни было тестированию под выдуманным предлогом. В этой связи первейшая

¹ Комитет по этике АПА недавно подготовил официальное заявление по поводу политики «прохождения тестов на дому» в ответ на запрос, касающийся правомерности рассылки MMPI для заполнения в домашних условиях (АРА, Ethics Committee, 1994, p. 665-666).

Глава 18. Этические и социальные аспекты тестирования

обязанность тестирующего — довести до сознания тестируемых будущее использование результатов теста.

Хотя озабоченность вторжением в личную жизнь выражалась, в основном, в связи с личностными тестами, логично распространить ее на все типы тестов. Бесспорно, любой из тестов интеллекта, способностей или достижений может выявить такие пробелы в навыках и знаниях, которые тестируемый предпочел бы скрыть. Более того, простое наблюдение за поведением человека во время целенаправленной беседы, случайного разговораили встречи может открыть такую информацию о нем, которую он не хотел бы выдавать и обнаружил невольно. То, что именно психологические тесты часто выбирались на роль главных обвиняемых в дискуссиях о посягательстве на тайну личной жизни, вероятно, отражает преобладание ошибочных представлений о сути тестов, равно как и злоупотребление ими в качестве единственной основы для принятия решения в отношении конкретных людей. Если бы все тесты понимались как средства измерения выборочных образцов поведения, не обладающие никакими мистическими способностями проникать за границы поведения, то распространенные опасения и подозрения быстро бы рассеялись. Аналогично, если бы тесты интерпретировались в контексте комплексных оценок всякий раз, когда дело касается важных для конкретного человека решений, снизилось бы и то чрезмерное значение, которое часто придается полученному результату по какому-либо тесту.

Следует заметить, что всякое исследование поведения, независимо от того, используются ли в нем тесты, или другие обсервационные методы, заключает в себе возможность вторжения в личную жизнь. Разумеется, как ученые, психологи преследуют цель преумножения знаний о человеческом поведении. Возникающие при этом ценностные конфликты каждый раз должны разрешаться с учетом конкретной ситуации.¹ Проблема, очевидно, не столь проста и потому стала предметом широкого обсуждения.² Обеспечение тайны личности никакие универсальные правила гарантировать не могут, они только служат общими ориентирами, но в конкретном случае эти ориентиры не в состоянии заменить этическую сознательность и профессиональную ответственность самого психолога, принимающего свои решения в соответствии с частными обстоятельствами.

Одним из релевантных факторов является цель проведения тестирования — индивидуальное консультирование, отбор и распределение персонала или научное исследование. Например, в условиях клиники и при индивидуальной консультации клиенты обычно более охотно раскрываются с тем, чтобы получить помощь в решении своих проблем. Однако, какой бы ни была цель тестирования, защита неприкосновенности личной жизни связана с двумя ключевыми понятиями: релевантности (relevance) и осведомленного согласия (informed consent). Запрашиваемые у индивидуума сведения должны быть релевантны заявленным целям тестирования. Важное следствие этого принципа состоит в том, что должны быть использованы все реальные возможности, чтобы установить валидность тестов в отношении той диагностической или

¹ Такой документ, как Этические принципы проведения исследований на людях (Ethical Principles in the Conduct of Research with Human Participants — АРА, 1982), обеспечивает некоторые ориентиры в этом отношении.

² См., например, книгу Ф. Аллана Хэнсона (Hanson, 1993), посвященную критике тестирования и его роли в современном обществе. Хотя его трактовка проблемы явно базируется на идеологии, несовместимой с тестированием, и далека от беспристрастной, она может представлять интерес для читателей в силу выбора автором антропологической перспективы.

Часть 5. Области применения тестирования

прогностической цели, ради которой они используются. Недавние события в юридической жизни Америки, такие как слушание дела Soroka v. Dayton Hudson (см,, например, Merenda, 1995) и Закон об инвалидах-американцах от 1990 г. (ADA — P.L. 101— 336), подчеркнули важность сведения содержания анкетирования и собеседования при приеме на работу к необходимому минимуму и обеспечения доказуемой релевантности собираемой информации о работнике в случае оценки выполнения работы (см., например, Bruyere, & O'Keeffe, 1994; D. С. Brown, 1996; Herman, 1994, chap. 2). В деле Soroka v. Dayton Hudson претенденты на получение работы оспорили использование скрининг-теста на том основании, что его вопросы о религиозных убеждениях и сексуальных предпочтениях (взятые из MMPI и СРГ) являются вторжением в личную жизнь и носят дискриминационный характер. Хотя это дело было улажено без вынесения окончательного судебного решения, некоторые разработчики тестов, — включая авторов последних версий MMPI и CPI, — уже исключили такие пункты из опросников для самоотчета (см. главы 13 и 17).

Понятие осведомленного согласия также нуждается в прояснении, а его применение в отдельных случаях требует проявления немалой мудрости (AERA, АРА, NCME, 1985). Хотя нынешний Кодекс этики содержит явную норму, требующую информированного согласия только в отношении терапии, в неявной форме такое требование присутствует в нормах, касающихся оценки и диагностики в профессиональной сфере, а также в некоторых других частях этого кодекса. Кроме того, разнообразные нормативные документы, принятые на уровне штата, прецедентное право, инструкции лечебных, исправительных и других учреждений, а также распространенные стандарты психологической практики обычно требуют получения информированного согласия как в случаях оценки, так и при реализации программ вмешательства (Canter et al., 1994, p. 67). Конечно, тестируемого следует уведомить о цели тестирования, типе собираемых данных и о том, как будут использованы тестовые показатели. Это, однако, не означает, что ему заранее будут показаны тестовые задания или сообщено, как будут оцениваться его ответы. Не следует также показывать тестовые задания родителям, если обследуются несовершеннолетние.¹ Такая информация обычно делает тест невалидным. Эти и другие специальные вопросы, которые могут возникать по поводу информированного согласия и связанных с ним спорных моментов в ситуациях тестирования и психологической оценки, рассматриваются в главе Стандартов тестирования, посвященной правам тестируемых.

Конфиденциальность

Так же как и защита неприкосновенности личной жизни, связанная с ней проблема конфиденциальности данных теста является многоаспектной. Основной ее вопрос: «Кто будет иметь доступ к тестовым результатам?» Ответ на него в конкретных ситуациях определяется рядом соображений, к числу которых относятся защита содержания теста от разглашения, избежание риска неправильного толкования показателей теста и потребность разных лиц в знании результатов тестирования.

' Что касается правил получения согласия на оценку и других этических и юридических вопросов психологического оценивания несовершеннолетних, см. Kamphaus, & Frick (1996, chap. 4).

Глава 18. Этические и социальные аспекты тестирования

Растущее понимание права человека на получение доступа к данным своего тестирования, а также осознание, что он должен иметь возможность комментировать содержание своего ответа и, в случае необходимости, пояснить или исправить фактическую информацию, заставляет консультантов все больше делать клиента активным участником собственного обследования. Для этих целей тестовые результаты должны быть представлены в удобной для понимания форме, свободной от специальных терминов или профессионализмов и ориентированной на непосредственные задачи тестирования. Против неправильного использования и неверной интерпретации тестовых данных должны быть приняты соответствующие меры предосторожности.

В центре дискуссий по поводу конфиденциальности тестовых данных обычно оказывается их доступность третьему лицу, а не тестируемому (или его родителям в случае несовершеннолетия тестируемого) и тестирующему. Основной принцип состоит в том, что такие данные не должны раскрываться без ведома и согласия испытуемого, если их раскрытие не санкционировано решением суда или не разрешено законом для оправданных целей. Когда тесты проводятся в учреждении, например в школе, суде или при поступлении на работу, тестируемого следует проинформировать о целях тестирования, о том, как будут использоваться его результаты, и об их доступности персоналу учреждения, который на законных основаниях будет работать с ними. В тех случаях, когда результаты теста запрашиваются посторонними людьми или другими организациями, например когда возможный наниматель или колледж запрашивают результаты тестирования, проведенного в школе, нужно уже отдельное согласие на передачу данных. Эти же требования применимы и к тестам, проводимым в условиях клиники, при консультировании или с исследовательскими целями. Дополнительные инструкции по этому вопросу можно найти в Положении о раскрытии тестовых данных {Statement on the Disclosure of Test Data — АРА, 1996), разработанном СРТА в помощь психологам, получившим повестки в суд или вызванным в качестве свидетелей и, таким образом, обязанным давать показания, касающиеся сведений о клиенте или тестовых данных, накопленных в ходе практики (АРА, COLI, 1996).

Еще одна проблема связана с хранением данных тестирования в учреждениях. С одной стороны, лонгитюдные данные по конкретным людям могут быть весьма полезными не только для исследовательских целей, но и для правильного понимания и консультирования наблюдаемого человека. Но, как это часто бывает, их ценность определяется правильным использованием и верной интерпретацией тестовых результатов. С другой стороны, наличие старых данных открывает путь к такому неверному их использованию, как ошибочные выводы из устаревших результатов и неправомочный доступ к ним с иной, отличной от первоначальной, целью. Было бы явной нелепостью, например, ссылаться на IQ или показатель теста овладения чтением, полученные ребенком в 3-м классе, в ходе оценивания абитуриента при приеме в колледж. Аналогично, когда протоколы тестирования хранятся много лет, всегда существует опасность их использования с целями, которых ни сам тестируемый, ни его родители никогда не предполагали и не одобрили бы. Во избежание подобного неправильного обращения с данными, предназначенными для длительного использования либо в интересах наблюдаемого человека, либо с научными целями, доступ к ним должен особенно строго контролироваться. Для учреждений любого типа было бы разумным разработать писаные правила уничтожения, хранения и получения доступа к информации о конкретных людях. Более подробно эта тема затрагивается в изложении Принципов учета и хранения данных (Record Keeping Guidelines — АРА, COPPS, 1993).

Часть 5. Области применения тестирования

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: