Первые исследователи колдовства 6 глава

Во Франции и Германии признавшиеся ведьмы не могли отрекаться от своих показаний вследствие нескольких практических причин. Если они отрекались во время судебной процедуры, они немедленно возвращались в комнату пыток и подвергались пытке дважды: чтобы ликвидировать последствия своего отречения и затем сделать «настоящее» П., подтверждавшее первоначальное. Если они отрицали свое П. на пути к месту казни, им не предоставлялась «милость» в виде удушения перед повешением, и они сжигались живьем.

В 1460г. в Аррасе инквизиция обвинила нескольких известных людей в колдовстве и , спустя некоторое время получила П. Вынеся приговор, инквизитор зачитал вслух их П. о присутствии на шабаше, и заключенные подтвердили, что они соответствовали истине. Тогда заключенные были переданы для казни светскому суду. Они тотчас закричали, что им обещали помилование в обмен на П., и смерть, если они будут отрицать колдовство. Они настаивали на том, что никогда не были на шабаше и не являются ведьмами. Однако все они были сожжены живьем, без j удушения, крича о своей невиновности до самой смерти [Аррасские ведьмы].

Несмотря на опасность отречения от П., некоторые из осужденных смогли настоять на своей невиновности. В Англии это было в некотором роде проще. Синклео в «Satan's Invisible World Discovered» (1685), например, сообщает об осужденной ведьме, которая по пути на эшафот говорила с толпой, пришедшей наблюдать за казнью:

«Пусть все, кто видит меня сегодня, знают, что я теперь должна умереть как ведьма на основании моего собственного признания. И я прощаю всех мужчин, особенно священников и магистрата, виновных в моей крови, я принимаю все на себя, пусть моя кровь прольется на мою голову. И поскольку я должна сейчас ответить перед Господом, я заявляю, что свободна от колдовства, как и любой ребенок, но, будучи обвиненной порочной женщиной и помещенная в тюрьму под именем ведьмы, от которой отреклись муж и знакомые, и не находя никакой возможности освободиться из тюрьмы или восстановить когда-либо свое доброе имя, по наущению дьявола я сделала это признание с намерением покончить с жизнью, устав от нее, предпочитая скорее умереть, чем жить».

Синклер приводит пример, рассказанный ему сэром Джорджем Макензи, генеральным прокурором короля Карла II:

«Он отправился допрашивать неких признавшихся женщин, и одна из них, ...весьма простодушная, рассказала ему «по секрету, что она призналась не потому, что была виновна; но, будучи бедным существом, работавшим, чтобы не умереть с голода, и оказавшись обвиненной в колдовстве, она знала, что должна будет голодать, поскольку после этого никто не даст ей ни еды, ни жилья, и что все люди могут побить ее, и спустить собак на нее, и что, следовательно, она хочет уйти из мира». После чего она заплакала самым жалостным образом и на коленях призвала Господа в свидетели всему тому, что она сказала».

Стапириус в «Brillentraclat», известной только по отрывкам, представленным Ло-эром, приводит примеры вынужденных П., сделанных в Вестфалии в начале XVIIe. Подозреваемый сознался лишь при третьем применении пытки; как раз перед тем, как его должны были бросить в пламя, он выкрикнул: «Все, в чем я уже признался, является ничем иным, как паутиной лжи. Подвергая меня этой невыносимой пытке, вы вынудили меня дать под присягой ложное показание». Другая женщина рассказала священнику, что боится, что ее П. приведет ее к вечному проклятию: «Я никогда не думала, что с помощью пытки человека можно довести до того, что он станет рассказывать небылицы, подобные тем, что я рассказала вам. Я не ведьма, и никогда не видела дьявола, и все же я должна признать себя виновной и обвинить других. Я умоляю вас, ради всего святого, помочь мне спастись!»

Следующим примером из Германии является чудом сохранившееся письмо бургомистра Юниуса. Оно написано с большим трудом и предназначалось только для его возлюбленной дочери.

Признание «без пытки». Из "История инквизиции" Генри Ч. Ли.

В письме пожилого магистрата говорится: «Теперь, мое дорогое дитя, здесь перед тобой все мои действия и признание, на основании которого я должен умереть. И, видит Бог, все это чистейшая ложь и вымысел. Ибо я принужден был все это сказать под угрозой пытки, которой и так уже был изнурен». Сходство с письмами Ребекки Лемп очевидно.

Когда парламент Нормандии в 1670г. выразил протест королю Людовику по поводу смягчения первоначального смертного приговора 12 ведьмам, осужденным в Руане, члены парламента спорили о том, являлось ли единообразие признаний достаточным доказательством реальности колдовства и, следовательно, основанием вины обвиняемых:

«...столь сильное согласование и совпадение в различных делах, и то, что самые невежественные личности, осужденные за это преступление, говорят при одних и тех же обстоятельствах одно и то же и почти одними и теми же словами, отмечает большинство ученых, которые пишут об этом. И все это может быть легко доказано, если Вашей милости будет угодно, с помощью отчетов различных судов, представленных парламенту».

Но истина заключалась в обратном. Все эти «чистосердечные» П. сходятся, поскольку они должны были подтвердить стандартную идею колдовства, выстроенную теологами, инквизиторами, адвокатами и судьями. Эту точку зрения может прояснить даже беглый взгляд на способ допроса ведьм. Обвиняемым задавались вопросы, ответы на которые должны были доказать их вину. В стенографическом или судебном отчете, в котором сообщалось о допросе, вопросы и ответы часто появлялись в параллельных колонках, каждый лист пронумеровывался, как в случае допроса Катерины Бюхер в Гросс-Мюлингене (Анхальт-Бернбург) в 1689г. Обычно количество вопросов не превышало трех дюжин; здесь, однако, отражено 130 вопросов из 133, вопросы находятся в левой колонке и ответы Катерины Бюхер в правой. Интерес представляет и П. 1650г. Николауса Вейтлюфта из Гмунда (Швабия), что в тридцати милях от Штутгарта, сделанное под пыткой.

Вейтлюфта обвинил в колдовстве мальчик-нищий по имени Захерлен. Писец не записал настоящие имена тех, кого Вейтлюфт назвал своими сообщниками, но использовал латинские псевдонимы. Подобная замена была, возможно, следствием того, что Вейтлюфт указал на судебных чиновников, друзей судей или людей, присутствовавших во время пытки. В отчетах о данном суде не говорится о дальнейшей судьбе Вейтлюфта, но, поскольку он признался, нельзя сомневаться в его смерти.

Иногда вопросы записывались писцом до допроса, а ответы обвиняемого вставлялись во время пытки. Данное положение можно показать с помощью отчета одного очень известного позднего суда над сестрой Марией-Ренатой Зангер, помощницей настоятельницы Премонстратенского монастыря в Ун-терцелле близ Вюрцбурга в 1749г. Здесь 11 вопросов написаны на правой стороне страницы, а левая сторона оставлена чистой. Страница озаглавлена иезуитскими инициалами: O.F.V.D.G. (Ad maiorem Del slori-am) и B.V.I.H.

В других европейских отчетах записаны только пронумерованные ответы, а вопросы опущены: подразумевалось, что у суда был заранее подготовленные списки вопросов, столь хорошо известных следователям, что переписчик мог их опустить. Один из таких листов с обязательными вопросами использовался судьями в Кольмаре в Эльзасе, год за годом на протяжении трех столетий колдовской истерии. Он был озаглавлен:

Камера пыток. Из "История инквизиции" Генри Ч. Ли.

Вопросы, которые следует задать ведьме

1. Как долго ты являешься ведьмой?

2. Почему ты стала ведьмой?

3. Как ты стала ведьмой, и что произошло с тобой в связи с этим?

4. Кого ты выбрала в качестве своего инкуба [сожителя]? Как его звали?

5. Каково было имя твоего хозяина из числа злых демонов?

6. Какую клятву ты была принуждена произносить ему?

7. Как ты произнесла эту клятву, и каковы были его условия?

8. Какой палец ты была принуждена поднять? Где ты осуществляла свою связь с инкубом?

9. Какие демоны и другие люди участвовали [в шабаше]?

10. Какую еду ты там ела?

11. Как был организован банкет на шабаше?

12. Где ты сидела на банкете?

13. Какая музыка там исполнялась и какие вы танцевали танцы?

14. Что давал тебе твой инкуб после сношений с тобой?

15. Какое клеймо дьявола поставил твой инкуб на твое тело?

16. Какой вред ты нанесла такой-то и такой-то личности, и как ты сделала это?

17. Почему ты нанесла такой вред?

18. Как ты можешь это снять?

19. Какими травами или другими способами ты можешь излечить подобные повреждения?

20. Кто те дети, которых ты заговорила? И почему ты это сделала?

21. Каких животных ты околдовала до болезни или смерти и почему ты совершала подобные действия?

22. Кто является твоими сообщниками по злодействам?

23. Почему дьявол бьет тебя по ночам?

24. Из чего сделана мазь, которой ты натираешь свою метлу?

25. Как тебе удается летать по воздуху? Какие волшебные слова при этом ты бормочешь?

26. Какие бури ты вызывала, и кто помогал тебе вызывать их?

27. Какое [нашествие] паразитов и гусениц было вызвано тобой?

28. Из чего ты создала этих вредоносных существ, и как ты их сделала?

29. Ограничивал ли дьявол время действия ваших злодеяний?

Если вспомнить, что обвиняемый должен был ответить на эти вопросы, а отказ от ответа считался умолчанием, обуславливавшим еще более жестокую пытку, и что судьи или другие судебные чиновники могли «оживить память» обвиняемого, становится ясно, что нет никакого чуда в том, что все признания были одинаковы.

Подобной практике следовали и в Англии. Например, Хопкинс в «Discovery of Witches» приводит вопросы, которыми следовало руководствоваться (сам он якобы не использовал их).

В.: У тебя было 4 чертенка, не так ли?

О.: Она отвечает утвердительно: «Да».

В.: Их имена не были такими-то и такими-то?

О.: «Да», — отвечает она.

В.: Не посылала ли ты чертенка убить моего ребенка?

О.: «Да», — отвечает она.

Все прочие отчеты отражают не ответы обвиняемого, но просто слово affirmat [лат. — «признает»], записи же вопросов, на которые были даны утвердительные ответы,

отсутствуют. В приведенном на иллюстрации примере из допроса Агнесс Брюсе из Бранд-шагена, вдовы шихеля Хооге из Трептова в Померании, в 1679г. ответы идут с 35 по 66.

После судебного заключения, как только обвиняемый признавался виновным, писарь должен был составить relatio, что-то вроде официального меморандума или сообщения для печати, включающего признание жертвы, написанное от первого лица, как будто продиктованное самой ведьмой. Такова была стандартная процедура, даже когда ведьма односложно отвечала на заготовленные вопросы или кивала головой, возможно, находясь под пыткой. Перед смертью обвиняемый должен был подписать полное признание, которое писалось для него.

При сожжении, согласно стандартному немецкому кодексу императора Карла (ст. 60 Каролинского кодекса), приговоры судей и П. осужденных всегда зачитывались публично. В этом случае власти внедряли теорию колдовства в массы людей, которые затем его пропагандировали. Яркие подробности сохранялись прежде всего в памяти впечатлительных детей, которые на всю оставшуюся жизнь приходили к сознательной вере в колдовство. Так, в Утрехте 1 августа 1595г. Шолькер Дирксен и его дочь после жестокой пытки признались в том, что были волкодлаками и убивали скот.

Судебная камера, XV в. Из "История инквизиции" Генри Ч. Ли.

Три его сына, от 8 до 14 лет, были приговорены наблюдать за их сожжением, после чего их должны были сечь до тех пор, пока не хлынет кровь.

Практически же унифицированные П. не только не доказывали колдовство, но и опровергали его.

Из угроз демонологов очевидно, что всегда существовали те, кто оспаривал ценность П. В «Flagellum» (1458) Жакье советует судьям проверять обвинения, даваемые под пыткой, поскольку они являются следствием пережитого ужаса. Молитор в «De Lamiis» (1489) пытается убедить эрцгерцога Сигиз-мунда Австрийского в том, что П. под пыткой допустимы. Сообразительные юристы находили разумные доводы, чтобы обходить подобные сомнения, Виньяти, например, еще в 1468г. указывал на то, что П. под пыткой должны были впоследствии подтверждены без пытки!

По мере усиления жестокости пыток защитники колдовства все более и более ощущали необходимость успокоить тех, кто оспаривал законность П. «Malleus Maleficarum» советует спрашивать обвиняемых, «верят ли они, что ведьмы действительно существуют?» ...Если же они отрицают это, то их нужно спросить так: «Были ли сожженные осуждены без вины? И они обязаны ответить». Таким образом те, кто не участвовал в этой массовой истерии, даже если они твердо верили в колдовство, могли быть признаны союзниками ведьм, и вскоре оказаться среди обвиняемых. «Одно слово могло лишить надежды тех, кто протестовал против уничтожения ведьмы», — писал беспощадный охотник на ведьм Генрих фон Шультхайс. Его слова показывают глубокую порочность той системы, которую он сам защищал: «То, что дьявол, ведьмы и их защитники являются главными врагами инквизиции ясно уже из того, что они не сказали обо мне и инквизиторах ни одного доброго слова».

Призрачные показания

Поскольку основой колдовства был договор с Дьяволом, идеальным вариантом доказательства вины было бы вызвать в суд самого Дьявола, чтобы он дал показания против обвиняемого. Но, поскольку даже самый отъявленный охотник за ведьмами не мог этого сделать, связь с дьяволом должен был подтвердить сам подозреваемый (под пыткой) и другие признавшиеся ведьмы, которые должны были засвидетельствовать (также под пыткой), что подозреваемый был с ними в присутствии дьявола на шабаше; или же невинные жертвы должны были заявить, что видели дух, призрак или тень подозреваемого, мучившего их. Джон Котт обосновал подобную возможность опознания духов ведьм по аналогии: «Опыт показывает, что тот самый глаз, который видел тень, очертания и фигуру с надлежащего расстояния, так же четко видит и узнает их, как и тогда, когда они отделяются от сущности с помощью искусства художника» («Тrial of Witchhcraft», 1616).

Ha основании подобных свидетельств были казнены сотни тысяч людей.

Однако уже с первых судов над ведьмами некоторые придерживались мнения, что подобные показания недостоверны. Демоноло-ги постоянно вступали в дискуссии, доказывая, что, даже если муж свидетельствовал, что его жена не вставала со своей постели в течение ночи, или уважаемые горожане ручались, что они сторожили женщину, которая никуда не отлучалась из комнаты, такая женщина все равно могла переместиться на шабаш, и если об этом заявляли свидетели, то им следовало верить. Они объясняли столь явное логическое противоречие тем, что дьявол принимал облик женщины, лежавшей на кровати в то время как настоящая женщина посещала шабаш. Более умеренные авторы полагали, что женщина просто воображала себе полет на шабаш, но все равно считали ее виновной, поскольку она признавалась в этом на допросе, находясь в бодрствующем состоянии, и верила в то, что шабаш происходил на самом деле.

Уже в 1523г. де Спина выступал против сомневающихся, указывая, что, за немногим исключением, все те, кого ведьмы обвиняли в присутствии на шабаше, в конце концов сами признавались в этом. Более того, добавлял он, милость Господня не позволяет дьяволу принимать облик невиновного человека. Епископ Хатчинсон в 1718г. отвечал на это следующим образом: «Разве Господь когда-нибудь обещал спасти легковерных от обмана, чтобы не пролилась кровь невинных людей?»

Даже в 1692г. протестантский историк Лимбох в «History of the Inquisition» возражал против принятия подобных показаний не в связи с нереальностью шабаша, но на основании того, что дьявол может способствовать осуждению невиновного; вследствие этого он призывал судей учитывать двойственность призрачных показаний и... выносить обвинения на основании еще более ненадежных «показаний и оснований», таких как околдовывания и проклятия. Епископ Хатчинсон и здесь нашел единственно возможный аргумент; он писал в 1718г.: «Многие люди истинно верили, что видели дух перед собой, когда это был только плод воображения, мельтешивший в их сознании».

Таким образом, доказательство реального присутствия обвиняемого на шабаше не было главной сложностью в вопросе призрачных показаний. Основная проблема заключалась в том, может ли дьявол с целью совершения зла принимать облик невинного человека. Характерный пример приводит И. Мазер в «Illustrious Providence» (1684). Элизабет Кнапп из Гротона (Коннектикут) была подвержена сильным припадкам и выкрикивала странные богохульства. «Она кричала во время одного припадка, что женщина (соседка), появившаяся перед ней, является причиной ее несчастий». Элизабет могла опознать эту женщину даже с закрытыми глазами. (По различным причинам обвинения девушки не были решающими, и обвиненная женщина, к счастью, спаслась). Такие показания типичны для многих — возможно, большинства — английских судов над ведьмами и, вероятно, большинства американских.

Наиболее известная дискуссия о П. п. была вызвана салемскими судами над ведьмами (1692), где несколько девочек, подобно Элизабет Кнапп, утверждали, что их мучили призраки людей, которых они обвинили. Утверждалось, что дьявол не обладал властью воплощаться в благочестивого человека, и что, следовательно, дьяволу было позволено использовать тела всех тех, кого обвинили девушки. На основании подобного заявления, обвиняемые были осуждены и повешены. Характерным вкладом в дискуссию были «Some Miscellany Observations» преподобного Самуэля Вилларда (1692), настаивавшего на том, что слова призрака нельзя рассматривать как доказательство вины. Чтобы доказать вину, писал Виллард, необходимы две вещи: во-первых, «свободное и полное признание обвиняемого, находящегося в здравом рассудке, не напуганного и не принуждаемого». Во-вторых, «показания двух правомочных свидетелей об одном и том же индивидуальном факте, как совершенном обвиняемой личностью». Его воображаемый оппонент, сторонник призрачных показании, ответил ему следующим тезисом: «если всегда придерживаться этого правила, будет трудно наказать порочность».

Тем временем большинство образованных людей начали сомневаться в призрачных показаниях. Голландский священник из Нью-Йорка сообщал губернатору Массачусетса Фипсу, что «дьявол способен принимать облик добропорядочного человека». В апреле 1693г., после судов, жители Салема принудили преподобного Самуэля Перриса, подстрекавшего обвинителей, признать свою ошибку. Он заявил, что теперь убежден: «Господь иногда страдает от дьявола, поскольку последний может творить зло не только в облике людей невиновных, но даже весьма благочестивых». Однако он уклонился от сути вопроса, добавив «...или так затуманивает мысли одержимых, что они в значительной степени [представляют себе], что невиновные и благочестивые люди являются источником их болезни, хотя это на самом деле не так». Даже К. Мазер был вынужден несколько отступить и заявить, что показания о призраках должны использоваться с осторожностью.

См. Признания; Свидетельские показания на судах над ведьмами в Англии; Свидетельские показания на судах над ведьмами в Европе; Свидетель.

Прокалывание (пытка)

На волне преследований ведьм в Англии во время Гражданской войны Хопкинс сделал короткую бесславную карьеру как профессиональный охотник за ведьмами, заставляя подозреваемых ведьм плавать и прокалывая их. Последний способ был связан с теорией «клейма дьявола» — участков кожи, которые были обезображены бородавками, родинками или шрамами, якобы указывающими на то, что сам Сатана отметил их обладателя. Если у подозреваемой ведьмы не было такой видимой отметки, она могла иметь невидимые клейма, обнаруживаемые только прокалыванием. Все подобные дьявольские отметки были, по общему мнению, нечувствительны: если в них втыкали длинную булавку, то боль не должна была ощущаться, а кровь — сочиться. Обычно перед поисками клейма дьявола подозреваемого полностью обривали [см. Сбривание волос], чтобы обнаружить все, скрываемое под волосами.

«Ибо ложные доктрины, поддерживаемые простонародными понятиями о колдовстве, лишают нас. всей той защиты, которую Господь и природа создали для нашей безопасности против ложных обвинений.

Ибо в других случаях, когда злобные или заблуждающиеся люди обвиняют нас в преступлениях, которых мы не совершали, мы оправдываемся, доказывая, что в это время мы были дома или в некоем другом месте, занимаясь нашим честным делом. Но при преследовании за колдовство самая естественная и справедливая защита оказывается простой шуткой. Поскольку, ежели какой-либо порочный субьект заявит, или какая-нибудь слабоумная девушка вообразит себе, или какой-то лживый призрак заставит ее поверить, что ей являлась знакомая старуха или кто-нибудь еще, защитники плебейских колдовских суеверий под присягой принимают у нее показания об этом воображаемом и недоказуемом явлении и вешают обвиняемых за преступления, при совершении которых они, возможно, спали в своих кроватях или молились, или, при одержимости обвинителя, находились в двойных кандалах.

Но подобные фантастические понятия все равно не способны превратить бредовые видения в законное доказательство вины, поскольку они основываются на языческих и католических предрассудках и делают жизнь невинных людей беззащитной».

Епископ Френсис Хатчинсон «Historical Essay Concerning Witchcraft» (1718)

Хопкинс значительно обогатился за счет денег, которые платили ему города и деревни за обнаружение ведьм; в 1645-1646 гг. дело приняло такой размах, что Хопкинс и его партнер Джон Стерн наняли 4 помощников, чтобы прокалывать возможных подозреваемых. Возможно, Хопкинс использовал уловку европейских прокалывателей. Шпее предупреждал, что следует очень пристально наблюдать за палачом; поскольку он просто притворяется, что прокалывает, и кричит, что обнаружил клеймо дьявола, поскольку он применяет «обманные, магические или заговоренные булавки, сделанные так, что они легко входят и не ранят совсем или только скользят, складываясь внутрь» («Саийо Criminalis»),

В Шотландии около второй четверти XVIIs. развелось множество прокалывателей, таких как Джон Кинкейд из Тренента, Джон Баль-фур из Корхауса и Джон Дик. Ральф Гардинер в «England Grievance Discovered in Relation to the Coal Trade» (1655) рассказывает о типичной карьере одного из них. Оттуда и взято следующее описание. Это петиция, поданная под присягой тремя свидетелями в Ньюкасле, оспаривавшими законность судебного производства. Эпизод подтверждается записью в метрической книге прихода Св. Эндрю (Ньюкасл), где перечислены имена 15 женщин, «казненных тогда в городской тюрьме для ведьм». В марте 1650г. магистраты Ньюкасла решили пригласить «человека, который пытал ведьм в Шотландии», — его имя не указано — провести свои испытания в Ньюкасле, с оплатой «по двенадцать шиллингов за каждую, кого он сможет обвинить как ведьму, и свободным проездом во всех направлениях».

Гардинер продолжает:

«Когда сержант привез на лошади упомянутого охотника на ведьм в город, магистрат отправил своего звонаря по городу, чтобы он звонил в колокол и кричал: «Все должны принести жалобы против любой женщины, подозреваемой в колдовстве, и те должны быть приведены и подвергнуты испытанию». Тридцать женщин были приведены в ратушу и раздеты, а затем при всех в них были воткнуты булавки. И двадцать семь из них были признаны виновными и посажены отдельно».

В результате этой очень прозаичной охоты на ведьм один мужчина и четырнадцать женщин были казнены.

Эти бедняги ни в чем не признались, а утверждали, что невиновны. И одна из них, по имени Маргарет Браун, умоляла Господа, чтобы он послал знамение во время их казни, чтобы подтвердить их невиновность, и когда ее столкнули с лестницы, ее кровь хлынула вниз на людей к изумлению всех наблюдавших.

Во время прокалывания некий магистрат, подполковник Хобсон, вмешался и смог спасти жизнь одной «достойной и привлекательной» женщине [см. Клеймо дьявола].

Уловки прокалывателей ведьм. Образцы двух ложных длинных кожных игл (слева) и настоящей кожной иглы «для демонстрации» (справа). Центральный образец имеет убирающееся лезвие и полую ручку, чтобы обвиняемая ведьма не могла почувствовать боль, когда его «вонзали» в ее плоть.

Прокалыватель ведьм отправился в Нортумберленд, где увеличил свой тариф до 3 фунтов за каждую осужденную ведьму. Но в конце концов его остановили. «Генри Огл, эсквайр, бывший член парламента, схватил его и потребовал заковать в кандалы, чтобы он ответил перед сессией присяжных, но он скрылся в Шотландии. И все были убеждены, что, если бы он остался, то сделал бы за деньги большинство женщин в Нортумберленде ведьмами». Однако, правосудие преследовало его и в Шотландии, где ему было предъявлено обвинение. «На виселице он признался, что был причиной смерти более чем 220 женщин в Англии и Шотландии, ради платы за каждую в отдельности по двадцать шиллингов».

Также был призван к ответу лордами шотландского Тайного совета Джон Бальфур, «обманывавший простых и невежественных людей ради собственной выгоды и материального удовлетворения». Однако его «умение было признано обманом, и ему лишь запретили заниматься этим ремеслом».

Следует заметить, что П. в поисках клейма дьявола было распространено по всей Европе, но, поскольку обвиняемый всегда подвергался пытке до признания, доказательства, получаемые при П., не играли существенной роли, несмотря на их мнимую законность. Поэтому в сообщениях о пытках только указывается, как проходило П., легко или с осложнениями. В этом отношении характерно следующее описание П. в Швейцарии в 1652г. Мишель Шадрон из Женевы, была обвинена в околдовывании двух девочек, утверждавших, что они чувствуют постоянное покалывание в разных частях тела. Врачи осмотрели Мишель в поисках клейма дьявола и воткнули длинные иглы в ее тело, но кровь текла из каждого прокола, и Мишель кричала от боли. Не найдя клейма дьявола, судьи приказали подвергнуть женщину пытке; от страшной боли она призналась во всем, что от нее требовали. После ее признания врачи вернулись к поиску клейма дьявола, и на этот раз нашли крошечное черное пятно на ее бедре. Находившаяся после пытки в состоянии полного изнеможения, Мишель не вскрикнула. Подобное доказательство подтвердило ее признание, и она была немедленно приговорена к удушению и сожжению.

Пытка

Использование пыток на судах ведьм основывалось на такой теории:

Во-первых, следующие положения должны были быть приняты в качестве предпосылок. Правда и Добродетель, присущие Господу, являются вечными истинами, сохраняемыми христианской церковью, а не предметом переменчивых людских суждений о добре и зле. Все люди обязаны следовать той концепции пути истинного, которая совершенствуется и углубляется церковью. Только церковь обладает исключительным правом определять жизненное предназначение человека. Все другие идеи являются ложными и не могут быть приемлемыми. Существует не просто единый для всех Бог, но только один единственный Господь. Поэтому Дьявол постоянно прилагает усилия, чтобы собрать своих сторонников среди людей и установить альтернативную систему. Всякий, кто поддерживает Дьявола, явно выступает против христианского Бога и, следовательно, должен быть остановлен христианской церковью прежде, чем он распространит дальше эти порочные идеи. Уже в начале 382г. н.э. христианская церковь установила, что всякий, обвиненный в оппозиции, т.е. ереси, должен быть казнен.

Выводы из изложенного вполне логично вытекают из главных исходных положений. Поскольку преступное содействие Дьяволу — колдовство — носит не физический, а духовный характер — оно не может быть доказано в рамках законных способов получения показаний, которые соблюдаются при других преступлениях. Европейское и римское право квалифицировало колдовство как «crimen excepta», т.е. исключительное преступление, настолько серьезное и сложное по доказательству, что все обычные законодательные процедуры отменялись. Лучшим способом доказать связь между человеческим существом и Дьяволом, поскольку Дьявол не мог явиться, чтобы дать показания против одного из своих сторонников, было получение признания от человеческого существа. Тем более, если действия, направленные против христианской церкви считались изменой, заслуживавшей смерть, то ни один смертный не мог самостоятельно совершить столь сурово наказуемого проступка. Следовательно, подозреваемого в сотрудничестве с Дьяволом на основе определенных признаков и предположений [indicia], следовало пытать, пока он не признавался в своем преступлении. Его следовало убить во имя всеобщего благосостояния мира, чтобы остановить разрушение Дьяволом Царства Божьего. Его следовало убить и ради его собственного блага, чтобы, умирая раскаявшимся, он не впал в еще больший грех и избежал бы еще больших мучений после смерти и был безоговорочно принят в Царство Божье.

Боден в «Demonomanie» (1580) так обобщает ортодоксальные взгляды:

«Если существуют какие-либо способы утихомирить гнев Господний, внушить благоговейный страх одним посредством наказания других, чтобы сохранить одних от поражения другими, уменьшить число грешников, сохранить жизнь благочестивым и наказать самые отвратительные преступления, которые могут зародиться в человеческом сознании, то ведьм следует наказывать с наибольшей строгостью».

Когда колдовство рассматривалось просто как примитивная магия или чародейство (как было до 1200г.), то можно было попросить дьявола помочь в осуществлении действий, находившихся вне пределов возможного, без всякой задней мысли об отрицании превосходства христианского Бога, и это преступление не считалось ересью и должно было наказываться светскими судами как одно из наименее тяжких преступлений. Однако, поскольку все подобные просьбы означали признание власти Дьявола над установленным Господом порядком, любая форма колдовства признавалась потенциальным противодействием христианскому Богу и, следовательно, ересью.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: