Первые исследователи колдовства 3 глава

Восемь классических исторических описаний П., связанных с колдовством, отобраны в отдельных статьях не только для того, чтобы предоставить увлекательное чтение, но и потому, что они отражают распространенные черты проявлений П.:

Бергернский мошенник (1697); Гленлус-ский дьявол (1654); Дьявол, кидающий камни (1682); Мегги-Айлендский суд над ведьмами (1711); Полтергейст в Салмон-Фоллсе (1683); Полтергейст в Сидвилле (1849); Полтергейст в Тедворте («Барабанщик» из Т.) (1662); Полтергейст в Эпворте (1716).

Полтергейст в Салмон-Фоллсе

Описание странного происшествия в Салмон-Фоллсе в Бервике (Мэн), включенное И. Мазером в «Ilustrious Providences» (1684), представляет собой любопытный рассказ об американском Полтергейсте 1683г. Эту историю поведал Мазеру преп. Джошуа Муди, переписавший ее у Томаса Бруктона, известного бостонского торговца, который в свою очередь записал ее «со слов женщины и ее мужа». Краткое повествование о различных появлениях Сатаны и множественных оскорблениях, нанесенных им Мери, жене Антонио Хортадо, проживающей около Салмон-Фоллса. Записано с ее слов 13 августа 1683 года.

В июне 1682г. (день она не помнит), вечером, упомянутая Мери услышала голос у двери своего дома: «Что ты здесь делаешь?» Примерно через час, также у двери, она получила удар в глаз, так что ее голова едва не стукнулась о дверной косяк. И два или три дня спустя, камень (как она считает) весом примерно полфунта или фунт был сброшен через трубу в очаг. Когда же [она] захотела подобрать его, он исчез. Вся семья находилась в доме, и не было видно ни одной руки, которая могла бы служить орудием для бросания камня. Примерно два часа спустя все услышали, как сковородка, до того висевшая над очагом, начала звенеть так громко, что не только те, кто был в доме слышали ее, но также другие, жившие на другой стороне реки на расстоянии сотни ярдов или более того.

После того упомянутая Мери и ее муж, плывшие в каноэ через реку, увидели нечто, похожее на свежеобритую голову мужчины, и хвост белого кота на расстоянии примерно двух или трех футов друг от друга, плывущих перед их каноэ, но не было видно тела, которое соединяло бы голову с хвостом. Когда они менее чем через час плыли обратно, упомянутый призрак снова преследовал их каноэ, но исчез, когда они пристали к берегу.

Спустя день или два, когда упомянутая Мери находилась в ярде от дома, она получила удар в голову (как ей показалось) камнем, вызвавший опухоль и большую шишку на голове. И вскоре, при входе в дом, обе ее руки были искусаны до черных и голубых синяков, и одна ее грудь исцарапана, и следы зубов (подобные зубам мужчины) ясно видели многие свидетели.

Когда после этого они покинули свой дом, чтобы поселиться у соседей на другом берегу реки, перед упомянутой Мери в доме ее временных сожителей появилась женщина, одетая в зеленую накидку, короткую голубую мантилью и белую шапочку, намеревавшаяся ударить ее головешкой, но так и не ударившая. На следующий день тот же призрак снова явился ей, но теперь уже в сером одеянии, белом фартуке и в белом платке, несколько раз смеясь при появлении, но никакого голоса не было слышно. С тех пор упомянутая Мери была свободна от этих сатанинских приставаний.

Но упомянутый Антонио, в конце прошлого марта вернувшийся с семьей в свой собственном дом, войдя туда, услышал шаги человека, ходившего по комнате, и увидел, как доски гнулись под его ногами по мере того, как он ходил, но, заглянув в комнату, они никого там не увидели.

После этого он вернулся с семьей жить на другую сторону реки. Хотя он и бросил свой дом, но все же засеял землю, а у него было пять ярдов хорошо ухоженной земли. Хотя на каждом поле он видел следы скота, а самого скота не было видно, посевам не было причинено никаких повреждений, кроме объеденных колосьев.

Полтергейст в Сидвилле

Беспорядки, отмечавшиеся в 1850г. в доме приходского священника в Сидвилле, в двадцати милях к северо-западу от Парижа, возможно, представляют пример наиболее разнообразных проявлений отдельно взятого полтергейста. Более того, их подтвердили перед судом 34 свидетеля, a juge de paix (мировой судья) справедливо заметил, что «какова бы ни была природа необычайных фактов, происшедших в Сидвилле, их причина остается неизвестной, несмотря на все представленные показания».

П. стал предметом судебного разбирательства, когда Феликс Торель, 40 лет, обвинил в клевете деревенского священника, назвавшего его колдуном. Как полагал отец Тинель, неслыханные события в его приходе были слишком запутаны, чтобы быть просто выходкой двух его учеников. Случись околдо-вывание двумя или тремя столетиями ранее, Торель, похвалявшийся тем, что причинит беспокойство кюре, был бы сожжен как колдун, но в Х1Хв. Торель лишь спровоцировал судебное разбирательство.

История начинается, как и многие тысячи прежних судов над ведьмами, с кратких сухих, почти классических угроз с пожеланиями зла (jnalum minatum) и последовавшего за ними зла (damnum secutum). Посетив одного из прихожан, которого лечил пожилой знахарь, отец Тинель посоветовал ему отправиться к врачу. Спустя несколько дней колдун, обозначаемый как Ж., был арестован за врачебную практику без лицензии, во многом, как он подозревал, благодаря священнику.

Чтобы отомстить, Ж. нанял Тореля, деревенского дурачка из Сидвилла. Торель должен был дотронуться до двух учеников отца Тинеля. Вскоре мальчики стали жаловаться на появление пугавших их призраков, П. и избиение невидимками — словом, сделались одержимыми.

26 ноября 1850г. мальчики слышали постукивания, наподобие легких ударов молотком по стенной панели учебного класса. К субботе, 1 декабря, удары стали очень назойливыми, и отец Тинель тоже услышал их. Когда он произносил «Plus fort», шумы становились громче. В понедельник Клемент Бюнель, старший ученик, четырнадцати лет, решил приказать П. «отбить'время мелодией «Maitre Corbe.au», что он тотчас исполнил (наподобие барабанщика из Тедворта, который отбивал «Roundheads and Cuckolds» на протяжении часа). Они реагировали подобным же образом и на команду отца Тинеля. С этого момента и в течение двух следующих месяцев до 15 февраля 1851г., когда мальчики были переведены из дома священника по приказу архиепископа Парижского, дом был заражен. Столы двигались, щипцы и совки подскакивали на очаге и прыгали таким же образом обратно, молоток летал по комнате и тихо возвращался отдыхать на пол, подсвечник опрокинулся на горничную, двери отказывались открываться, шумы в комнате мальчиков стали оглушающими.

Сашеверель Ситуэлл в увлекательной, изобилующей фактами книге «Poltergeists» замечает, что сидвилльский случай содержит почти все разновидности феномена П.: постукивания, ответы с помощью стука, выстукивание популярных мелодий, перемещение столов и мебели, бросание ножей, поднимание и опускание половиц, бросание камней, вызывание сквозняков, сбрасывание подушек и постельных покрывал. Перечень его проявлений читается как краткое изложение всех типичных случаяев П.

Подозрение пало на Тореля, как главного виновника. Однажды Торёль посетил дом приходского священника (возможно, для того, чтобы проверить эффективность своего колдовства), и отец Тинель заставил его попросить прощения у своего младшего ученика Густава Лемонье, который жаловался, что черная рука (не прикрепленная к телу) ударила его и тащила за ногу. «Человекоподобный призрак, одетый в блузу, повсюду преследовал меня в течение пятнадцати дней, когда я выходил, и никто, кроме меня, не мог его видеть». Приведенный на очную ставку с Торелем, ученик узнал в нем того, кто преследовал его в течение двух недель, и заявил Тинелю: «Вот человек, преследовавший меня». Старший ученик также опознал в Тореле призрака, досаждавшего ему. Согласно более поздним показаниям Бюнеля, после этого столкновения «у Лемонье произошел нервный срыв, и он потерял сознание».

Торёль продолжал хвастаться своими сверхъестественными способностями, утверждая, что, если бы он только мог снова дотронуться до одного из мальчиков, мебель бы пустилась в пляс, и окна разбились. Так и случилось. Отмечались даже примеры симпатической магии: гвозди вбивались в пол, туда, где Лемонье видел призрак Тореля; один гвоздь раскалился, вызвав возгорание пола, и Лемонье заявил, что видел, как гвоздь поразил щеку «человека в блузе». Вскоре после этого Тореля видели с раной на лице.

Перелом в отношениях между отцом Тинелем и Торелем произошел, когда Торёль потерял работу пастуха в связи с подозрением в колдовстве, и когда отец Тинель ударил его своей прогулочной тростью. В связи с этим оскорблением Торёль возбудил судебное дело за клевету. Слушания открылись 7 января 1851г., были отложены до 28 января для сбора показаний и закончились 4 февра-ляя 1851г.

Среди свидетелей были некоторые известные и уважаемые люди: Адольф Шеваль, мэр Сидвилла; отец Мартин Транквилл Леру из Соссе; отец Атанас Буффе из Сен-Маклу в Руане; отец Адальберт Оноре Гобер также из Руана; месье и мадам Рауль де Сен-Виктор, владельцы местного замка; Мари Франсуаза Адольфа де Шамп де Буа-Эбер; Шарль Жюль, маркиз де Мервиль. Несмотря на нападки со стороны защиты, все эти свидетели и большинство местных жителей сошлись в одном — реальности происшедшего.

Отец Леру свидетельствовал: «Я видел вещи, которые я не могу объяснить, ...кусок хлеба, лежавший на столе, исчез под столом; и поскольку все оставались на своих местах, казалось невозможным, чтобы кто-нибудь из нас бросил его подобным образом». Мадам де Сен-Виктор слышала, как часы бьют мелодию, и поклялась, что она наблюдала очень пристально за мальчиками. Она не видела движений их ног или рук. «Они никак не могли этого сделать». Отец Бюффе «специально отметил, что дети оставались неподвижными, когда начинались беспокойства, и было очевидно, что они не могли вызвать их».

Наиболее подробное заявление было сделано маркизом де Мервилем, известным исследователем оккультных явлений, приехавшим для наблюдений из Парижа. Позднее он опубликовал сидвилльскую историю в книге «Des Esprits» («Духи»).

«Итак, после завтрака, когда кюре отправился служить мессу, а дети занимались в классе, он осуществил свое намерение наедине провести эксперимент следующим образом:

«Сколько букв в моем имени? Ответь количеством ударов».

Последовало восемь ударов.

Сколько букв в моем имени, данном при крещении?

Пять ударов (Jules).

«Сколько во втором имени?» Исследователь отметил, что этим именем его никогда не называли, и оно было записано только в метрической книге.

Семь ударов (Charles).

«Сколько букв в имени моей младшей дочери?»

Девять ударов. В этот раз была первая ошибка, имя было Blanche, но удары тут же возобновились, и простучали семь раз, таким образом первоначальная ошибка была исправлена.

«Сколько букв в названии моего прихода? Будь осторожнее и не сделай распространенной ошибки при написании его».

Пауза. Затем десять ударов — правильное количество (Gomerville, хотя часто ошибочно писалось Commewille)».

Заслушав показания, суд закрыл дело, объяснив, что, хотя отец Тинель публично высказал свои подозрения, «многочисленными свидетелями доказано, что упомянутый [истец] говорил и делал все, что было в его силах, дабы убедить общественность» в том, что он колдун; вследствие этого истец не имеет права «возбуждать дело об оскорблении своего доброго имени, поскольку сам явился источником такового». Торель был приговорен к уплате судебных издержек, и все удовлетворение, которое он, быть может, получил от происшедшего, состояло в том, что кюре потерял своих учеников.

Эндрю Ланг так оценивает это странное происшествие: «Искушенный читатель может заметить, что в семнадцатом веке Торель мог быть сожжен на основании «призрачного показания» мальчика о видениях. Скептик же будет считать, что мальчики сами создавали все беспорядки, потому что им надоело учиться у г-на Тинеля.»

Полтергейст в Тедворте (Тедвортский барабанщик)

Барабанная дробь, слышимая на далеком расстоянии от дома; дети, поднимаемые в воздух; Библия, спрятанная в уголь; обувь, летящая в лицо; ночные горшки, выливаемые в кровать; лошадь с собственной задней ногой в зубах, — все это типичные проявления П., случившегося в доме Джона Мом-псона, тедвортского магистрата из Уилтшира, с марта 1662г. по апрель 1663г.

Могло ли это быть на самом деле?

«Мистер Момпсон является ...рассудительным, здравомыслящим и отважным человеком. ...местом действия всего происходившего был его собственный дом, и он сам был свидетелем этого, и не один раз или дважды, а сотни раз, в течение ряда лет, наблюдая все события заинтересованно и пытливо.

И неужели хотя бы один из членов его семьи был заинтересован в том, чтобы втайне (если такие вещи вообще возможно сохранить в тайне) заниматься столь утомительным и вредоносным мошенничеством на протяжении столь долгого времени?

Едва ли представляется правдоподобным и то, что мистер Момпсон был введен в заблуждение собственной меланхолией, поскольку это состояние души (при том, что он вовсе не сумасшедший и не слишком впечатлителен) никогда не бывает столь продолжительным и стойким...

Даже если все дело было в мистере Момпсоне, то неужели он заразил всю семью, многих своих соседей и прочих людей, которые столь часто были свидетелями подобных выходок?

И при всех этих обстоятельствах невозможно представить, чтобы обычные жульнические трюки могли произвести впечатление на столь многих взыскательных и пытливых людей, бывших их свидетелями».

На основании подобных доводов, с учетом собранных показаний от очевидцев и проведя собственное расследование, Джозеф Глан-виль поручился за реальность истории тедвортского барабанщика.

Беспорядки начались с ареста в марте 1662г. Уильяма Друри, «барабанщика, бродившего по стране и показывавшего фокусы: глотавшего шпагу, танцевавшего на проволоке, и все такое прочее». Друри был обвинен в использовании фальшивых документов для получения денег во время своего путешествия в Портсмут. Местный магистрат Джон Момпсон освободил его, но конфисковал его барабан — Друри был полковым барабанщиком. Со времени изъятия Момпсоном барабана и начались странные явления в его доме в Тедворте, особенно усилившиеся после уничтожения барабана. В начале следующего года Друри был задержан в Глочестере за кражу свиней, но, хотя был признан виновным, избежал виселицы. Когда его приговорили к ссылке, он выпрыгнул за борт судна, перевозившего заключенных, и вернулся домой в Уффкот, находившийся всего в нескольких милях от Тедворта. Здесь он купил новый барабан и начал играть на нем. В течение 24 часов магистрат Момпсон изловил его и поместил в тюрьму в Солсбери. Друри был обвинен в занятиях колдовством, но освобожден со снятием обвинения ввиду отсутствия необходимых показаний, хотя некоторые местные дворяне, а также пастор свидетельствовали против него. По первоначальному обвинению в краже свиней барабанщика признали виновным и снова приговорили к высылке в Вирджинию.

Первый комментарий по поводу тедвортско-го барабанщика дал преп. Джозеф Гланвиль, капеллан Карла II и член Королевского общества, отправившийся в Тедворт на расследование. Следующие отрывки взяты из его «Sadu-cismus Triumphatus»:

«Шум ударов и барабанной дроби был очень частым, обычно подряд в течение пяти ночей, а затем прекращался на три ночи. Он шел снаружи дома, большей частью почти от его границы. Шум всегда начинался, когда они собирались спать, независимо от того, было это рано или поздно. После месячного беспокойства вне дома он переместился в комнату, где лежал барабан, продолжаясь четыре или пять дней в неделю в течение получаса, а затем почти два часа после того, как они ложились спать. Перед началом стука в воздухе над домом начиналось гудение, и прекращаясь, стук напоминал удар в барабан перед пробуждением стражи.

5 ноября 1662г. случился сильный шум, и слуга, видевший, как две доски в детской вроде бы двигались, попросил дать ему одну из них. После чего доска поднялась (при этом он не увидел, чтобы кто-то двигал ее) на расстоянии ярда от него. Слуга сказал: «Теперь пусть она окажется в моей руке». После чего она переместилась совсем близко от него. Он бросил ее обратно, и она снова приблизилась к нему, и так опять и опять, взад и вперед, по крайнем мере, раз двадцать, пока м-р Момпсон не запретил своему слуге такие вольности. Все это происходило днем, и комната была полна людей...

М-р Момпсон, понимая, что все это докучало маленьким детям, поселил их у соседей, переселив свою старшую дочь, которой было примерно 10 лет, в свою собственную комнату, где ничего не происходило в течение предыдущего месяца.

«С восьми до четырех утра,

С грохочущим громоподобным шумом».

«A Wonder of Wonders» (1662). Барабанщик из Тедворта. Иллюстрация из «Saducis-mus Triumphatus», Джозефа Гланвиля (1683).

Как только она легла, там начались новые беспокойства, продолжаясь в виде стука барабана три недели, сопровождаясь другими шумами; было замечено, что барабан откликался на все звуки или крики. После этого, поскольку в доме, где находились дети, поселилось много приезжих, они были возвращены домой и размещены в гостиной, где не происходило никаких беспорядков. Хотя их преследователь нашел их и здесь, он лишь теребил их за волосы и ночные рубашки, не причиняя никакого другого беспокойства...

После этого неприятности испытал слуга м-ра Момпсона, который был бравым малым и отличался здравомыслящим поведением. Как только он ложился в постель во время самых больших беспорядков, в течение нескольких ночей некто стремился сдернуть одеяло с его кровати так, что он вынужден был крепко держать его, но иногда его тащили изо всех сил, и в голову слуге летели его башмаки. И в первом, и во втором случае его держали так сильно, , что он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, но обнаружил, что как только ему удавалось добраться до своей сабли и ударить ею, дух прекращал его держать.

В связи с этим происшествием барабанщик был привлечен к суду выездной сессией в Солсбери. Он был сначала передан в Глочестерскую тюрьму за воровство, и, когда человек из Уилтшира пришел посмотреть на него, он спросил, что там слышно. Посетитель сказал, что он ничего не знает. «Нет, — сказал барабанщик. — Разве ты не слышал о барабанщике в доме одного джентльмена из Тедворта?» — «Ничего не слышал», — ответил тот. «Я, — заявил барабанщик, — я наслал на него это бедствие, и он не получит покоя, пока не вернет мне мой барабан». После этого сообщения Друри был привлечен к суду за колдовство в Солсбери, и все основные обстоятельства, на которые я ссылаюсь, были подтверждены в суде священником прихода и другими наиболее интеллигентными и значительными жителями, которые были очевидцами происходившего из года в год на протяжении нескольких лет».

Две особенности в сообщении Гланвиля о фантастическом воздушном барабанном бое остались без должного внимания, и даже сам Гланвиль не придал им значения. Когда против П. использовалось оружие, барабанщик отступал. «Решительный» приятель, один из слуг м-ра Момпсона, обнаружил, что, когда он мог использовать свою саблю и ударить ею, дух покидал свою жертву. Естественное происхождение барабанщика также предполагается в отчете Момпсона, который «увидев, как дрова двигались по трубе камина в комнате, где он был, выстрелил в них из пистолета, после чего обнаружил несколько капель крови в очаге и в различных местах лестницы.

Внимание к подобным деталям могло бы разрушить легенду о его сверхъестественном происхождении в глазах Гланвиля, который после этого стал, можно сказать, отцом современных психических исследований. Джон Бимон писал, что ему говорили о том, что беспорядки «совершались двумя молодыми женщинами, жившими в доме, чтобы напугать мать Момпсона». Возможно, здесь были замешаны также Момпсон и Гланвиль.

Комиссия, посланная королем Карлом, не услышала никаких необычных шумов.

Сообщения о пушечных и оружейных выстрелах и барабанной дроби в Йоркшире и Линкольншире были широко распространены в 1683г., за два года до происшествия в Тедворте. Хотя эти мнимые шумы не связывались с конкретными виновниками, сведения о них могли заставить людей поверить заявлению Друри («A True Relation of a Very Strange and wonderful Thing That Was Heard in the Air», 1658.)

Полтергейст в Эпворте

Местом, где происходили эти явления, был дом сельского священника в Эпворте (Линкольншир), приходе преподобного Самуэля Веслея (1662-1735), сыном которого был Джон Веслей. Авторитет последнего, основавшего впоследствии крупную религиозную секту, придал особый оттенок П., который при других обстоятельствах не стал бы настолько известен. Письма, которые Веслей писал своему брату Самуэлю во время появлений П. (со 2 декабря 1716 по январь 1717 гг.), воспоминания членов семьи, собранные Джоном в 1726г., и описание событий, сделанное Веслеем-старшим, были опубликованы только спустя 75 лет членом Королевского общества Джозефом Пристли в «Original Letteres by the Reverend John Wesley and His Friends» (1791). Джон Веслей ранее опубликовал сокращенную версию в «Arminian Magazine», самом первом религиозном периодическом журнале В Британии, в 1784г. Пристли предполагал, что Веслей постарался скрыть письма своей сестры Хетти (Мехита-бель) по поводу этого дела — все они отсутствуют в его сообщении. Хотя в то время Хетти было девятнадцать лет, уже тогда подозревали, что она является тем связующим звеном, медиумом, от которого распространялись проявления П. Все беспорядки сконцентрировались вокруг ее кровати и отмечались «сильной дрожью Хетти во сне».

Однако Веслей не сомневался в подлинности П., как и в существовании мира духов. «Отрицание колдовства, является, в сущности, отрицанием Библии», — писал он в «Journal» от 25 мая 1768г. Роберт Саути в «Биографии» Веслея писал о нем:

«Вера в колдовство естественно вытекала из подобных предпосылок, но, после удовлетворения собственного представления о том, что сверхъестественные действия и проявления соотносятся с порядком мироздания, санкционированным Священным Писанием, и доказательствами того, что они являются настолько всеобщими и мощными, что их нельзя не принимать во внимание, он обесценил свой авторитет, прислушиваясь к самым нелепым росказням и записывая их как достоверные факты».

С другой стороны, поздние критики объясняли факты, якобы имевшие место при эпвортском П., теорией гиперболизирующей памяти с «галлюцинациями, вырастающими из чрезмерного ожидания» или (как заявлял Самуэль Тэйлор Кольридж) «заразительными эпидемическими галлюцинациями свидетелей».

Джон Веслей (1703-1791).

Мы приводим собственные высказывания свидетелей, извлеченные из их подлинных писем и воспоминаний, записанные в форме диалога.

Вот семья Веслей, рассказывающая сыну... Самуэлю, находившемуся в то время в отъезде, о «старом Джефри» (существе, которого Эмилия Веслей назвала именем того, кто когда-то умер в этом доме).

Самуэль.: Моя мать рассказывала мне очень странную историю о беспокойствах в вашем доме. Я хотел бы услышать от тебя о некоторых подробностях.

М-с Веслей: В этом деле существуют некоторые примечательные обстоятельства. Они могли бы составить замечательную брошюру для Джека Дантона.

М-с Веслей: Первого декабря...

Молли, служанка: А мне кажется, что это было в ноябре.

М-с Веслей: Первого декабря наша служанка услышала у двери столовой несколько приглушенных стонов, как будто кто-то испускал последний вздох.

Сусанна: Она сказала, что это было подобно стонам умирающего. Это так напугало ее, что в течение длительного времени она не осмеливалась в одиночку переходить из одной комнаты в другую, после того, как начинало темнеть.

Молли: Мы думали, что это был м-р Турпин, у которого был камень, иногда приходивший, чтобы навестить нас.

М-с Веслей: Мы не обратили внимания на ее чувства и осмелились посмеяться над ее страхами.

Другая служанка: [Я] рассмеялась от всей души и сказала: «Какие же вы дураки! Говорю вам, что я ничего не боюсь».

М-с Веслей: Через несколько ночей (две или три) после этого, кто-то из домашних слышал странное постукивание в различных местах, обычно три или четыре удара одновременно, а затем небольшой перерыв. Это продолжалось каждую ночь в течение двух недель, иногда это было на чердаке, но гораздо чаще в детской или в зеленой комнате.

Сусанна: Я не верила во все это примерно две недели, с тех пор как послышались первых звуки. В первую ночь, когда я это услышала, мы с сестрой Нэнси сидели в столовой. Мы услышали, как нечто промчалось за дверями, ведущими в сад, затем три громких удара, затем еще три и через полминуты то же самое количество стуков над нашими головами.

Эмилия: Моя сестра услышала шум в кабинете и сказала мне о нем, но я не очень поверила, пока однажды ночью, примерно через неделю после того, как слышали первые стоны, с которых все и началось, как раз после того, как часы пробили десять, я спустилась вниз запереть двери (что я всегда делала). Едва я поднялась по парадной лестнице, как я услышала шум, как будто кто-то высыпал много угля в кухне у дверей, и казалось, что оттуда летели какие-то осколки. Я испугалась не слишком сильно, но пошла к своей сестре Сьюзи, и мы вместе прошли по нижним комнатам, но там не было никакого беспорядка.

М-с Веслей: Прошло некоторое время, прежде, чем я смогла поверить в то, что дети и слуги рассказывали о шумах, которые они слышали в различных частях дома.

Самуэль: А может быть, эти шумные духи были кошками, крысами или собаками?

М-с Веслей: Нет, хотя после того, как я услышала их, я пыталась убедить себя и других, что нас беспокоят только крысы или ласки.

Самуэль: Как я понимаю, мой отец не слышал их первые две недели, когда их слышали остальные.

М-р Веслей: По-моему, я не слышал их до двадцать первой ночи.

М-с Веслей: Мы все слышали это, кроме твоего отца, и я не хотела, чтобы он знал об этом, потому что он мог вообразить, будто это предзнаменование его смерти, которую мы все предчувствовали.

М-р Веслей: Они не говорили мне некоторое время, потому что, в соответствии с простонародным мнением, я не мог слышать того, что причиняет мне зло.

М-с Веслей: Но, когда это стало происходить и днем и ночью, настолько ужасно, что никто из семьи не осмеливался оставаться наедине, я решила рассказать ему, уверенная в том, что и он уже знает об этом.

Эмилия: [Мой] отец улыбнулся и не ответил, но с этого времени стал сильнее заботиться о том, чтобы мы вовремя ложились спать, предполагая, что это была какая-нибудь из молодых девиц, которые засиживаются допоздна и шумят. Его недоверчивость и, особенно, подозрения насчет нас или наших любовников были так неприятны, что я даже захотела, чтобы беспорядки продолжались до тех пор, пока он не убедится.

М-с Веслей: Я была полностью убеждена, что никакое человеческое существо не способно производить столь странные и разнообразные шумы.

М-р Веслей: Мне стыдно за тебя! Эти мальчики и девочки пугают друг друга, но ты — рассудительная женщина и должна лучше знать. Я не хочу больше слышать об этом.

М-с Веслей: Сначала он не поверил, но кто-то потревожил нас на следующую ночь. Как только он лег в кровать, что-то громко простучало девять раз точно у его кровати. Он поднялся и пошел посмотреть, что это было, но так ничего и не увидел.

М-р Веслей: На следующую ночь я услышал шесть ударов, но не таких громких, как предыдущие.

Эмилия: Я часто слышала между девятью и одиннадцатью часами ночи звуки, напоминавшие вращение флюгера на дымовой трубе в углу своей комнаты у моего изголовья кровати, стук колес или скрип жести. Это был обычный сигнал его приближения.

Джон: Правильно шли наши часы или неправильно, оно всегда приходило, когда мы предполагали, а ночью это было без четверти десять.

М-с Веслей: Однажды ночью в комнате над нашими головами начался такой шум, как будто несколько человек ходили, а затем забегали вверх и вниз по лестницам.

М-р Веслей: Мы слышали нечто наподобие шагов мужчины, ходившего вверх и вниз по лестницам, на протяжении всей ночи.

М-с Веслей: И он так неистовствовал, что мы подумали, что дети испугаются, поэтому мы с отцом поднялись и отправились в темноте вниз, чтобы зажечь свечу. Как только мы спустились до конца широкой лестницы, держась друг за друга, мне показалось будто кто-то рассыпал у моих ног мешок монет, а ему — будто все бутылки под лестницей (которых было много) вдруг разлетелись на тысячи кусков.

М-р Веслей: Как и Эмилия, мы слышали звон бутылок, как будто их разбивали на куски.

Самуэль: Вся ли семья спала?

М-с Веслей: Когда мы с отцом отправились вниз по лестнице, все спали и не проснулись, хотя мы держали свечу совсем рядом, мы заметили, что Хетти сильно дрожала во сне, как с ней бывало всегда, прежде чем шум будил ее. Он обычно был ближе к ней, чем к остальным, потому что она больше всех беспокоилась и пугалась, полагая, что он сердится на нее.

М-р Веслей: Хетти и две ее младших сестры были сильно напуганы во сне, покрылись потом и сильно дрожали.

Самуэль: Очевидно, моя сестра Хетти подвергалась большему беспокойству?

Эмилия: Моя сестра Хетти, которая обычно ждала, когда отец пойдет спать, все еще сидела на нижней ступеньке лестницы, ведущей в мансарду. Дверь за ее спиной была закрыта, и вдруг некто, похожий на мужчину, спустился по лестнице позади нее, в свободно ниспадавшей ночной рубашке, что заставило ее бегом броситься ко мне в детскую.

М-с Веслей: На следующую ночь твой отец попросил м-ра Хула [викария из Хекси] остаться на ночь в нашем доме, мы все сидели вместе до двух часов утра и слышали стук, как обычно. Иногда он производил звук, похожий на вращение флюгера, в другой раз, когда м-р Хул был с нами — шуршал, наподобие рубанка плотника. Но гораздо чаще он стучал трижды и останавливался, и затем снова трижды, и так много часов подряд.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: