Ропот разлуки. Рождение элегии

Коль выбрал я тот путь,

Где ты мне повстречалась,

Хочу с тобою снова я уснуть,

Что б вновь ко мне ты приласкалась.

Хотя несметно полчище преград,

Стенанья наши вызывать способных,

Открытий ожидает нас парад,

Заре в весенний день подобных.

Пусть осторожность и сомненья,

Впросак завлёкшие наш ум,

Зачахнут в собственных же преньях,

Да пыл заполнит троны дум.

Стремись же вспомнить наши танцы,

Что облекают всё окрест в забвенье.

По части страсти мы как оборванцы,

Которых ночи хлад сдружает с бденьем.

К чему же ждать, ведь жизнь не вечность?

Позволь мне, горемыке, шёпотом спросить:

Готова ль ты открыть ворота в крепость,

С радушием приняв, эдем наш воскресить?

Настоящее? Всё было – ничто ни есть!

Кто учит жить настоящим, тот невинно лжёт, тот учит позволять себе обманываться. Почему? – Направим все взоры и вопросы к понятию настоящего. Итак, совершим небольшой эксперимент, требующий гран воображения и унцию рассудительности.

Для начала уясним, что мысль возникает до её формулировки, осязаемой как нечто действительное. Так как «теперь, или сейчас» – категория временная, что не подлежит сомнению, то и отношения между мыслью и словом следует рассматривать через временную оптику. Давайте представим: мы вздумали или, при случае безрассудной игры словами, спонтанно решили сказать, что настоящее существует. Когда мы помыслили, наше провозглашение является ещё лёгким мельканием будущего. Когда мы выдвинули свою мысль в речевом обличии, сама мысль уже рудимент прошлого. Момент, где сконцентрирован запал нашей мысли мгновенно испаряется в прошлом, а момент, когда речь будет оглашена, ещё витает в будущем. Кто уловит это неуловимое настоящее? Или, иные скажут, что жить настоящим – искусство? Всякое искусство зиждиться на подражании природе, Вселенной, человеческому существованию. Что же это за искусство пользоваться настоящим, если последнее суть мечта и мыльный пузырь, заполненный людской проворностью и недальновидностью суждения? Есть ли чему подражать: бесконечности природы, непостижимости Вселенной, многогранности психической активности? Куда из перечисленного относиться настоящее? Где же оно? Даже то, что прочитано вами – исчезло, что поэкспериментировало – застыло где-то в памяти. Память – кладовая ума, но это не значит, что с её помощью можно дарить жизнь понятию настоящего. Это так потому, что никто не владеет всем реликтом изведанных восприятий «сейчас», то есть в данный момент, и всегда обязуется принять решение вспомнить (то есть требуется использовать категорию будущего), с другой же стороны, наше хранилище не редко подвергается оскудению (растворяется в прошлом) посредством набегов времени и его влияния. А непосредственные теперешние чувства? – Напрашивается вопрос. Наши непосредственные чувства – прошлое и объяснение имеет неопровержимую основу. Она такова. Например, вследствие ограниченности скорости света, мы видим в данный момент времени то, что происходило в миг излучения света тем или иным объектом действительности. Это излучение нуждается во времени, зависящем от расстояния до предмета испускания, посему наши нынешние образы, колыхающиеся сейчас на сетчатке, являются тем сигналом, который был послан нам долю секунды назад. Если говорить о восприимчивости в целом, то вспомним, что наш мир складывается из симбиоза нервных импульсов, посланных органами чувств в мозг, который и помогает нашей психике быть зеркалом мира. Но электромагнитный импульс, как и всякое излучение, имеет скоростной барьер, отчего всё наше комплексное чувство сейчас есть послание, отправленное нам мельчайшую единицу времени назад. Это, истинно теперешнее мгновение времени, в котором содержится наше существо, будет воспринято немного позже. Мы живём в прошлом.

Все действия, которые вы сейчас намереваетесь совершить – порхают только в вашей голове и соответствуют отблеску предполагаемого грядущего. Вы начинаете погружаться в раздумье, а импульс, подтолкнувший вас на это, уже пережиток истории. Мы лишь следствие прошлого и причина будущности. Позволительно ли нам вставлять сюда настоящее? Кто скажет, что да, тот подобен волшебнику, обрётшему навык управлять временем. Но хочет человек верить в волшебство или же нет – дело личное. Впрочем, стоит признать, что сама вера ни есть достояние настоящего – она возникает на взгляде в никчёмное прошлое и на надежде в счастливое будущее.

Опыт и знания, приобретённые когда-то, то есть эхо прошедшего, сочетаясь с нашими целями, желаниями, намерениями, формируют весь наш «настоящий» мир.

Если даже пустые, ветреные суеверия в головах народов имеют причину и цель, то и введение настоящего в устой размышления не должно быть лишено таковых, тем более, принимая во внимание природное барышничество. Скачок гордости, возомнившей, что судьба человека лежит в его руках, желание жить полным ходом, насыщенно и со смыслом, или просто невинная логическая ошибка? Продукт самосознания, благоприятствующий восприятию себя как части мироздания? – Такая широта выбора и простор для раздумий пугают. Тогда попытаемся исходить из того, что все вымыслы, тем более многолетние и непреступные доселе, всегда подчинены принципу ублаготворения и инстинкту сохранения, любовно соприкасающимся друг с другом. Что же тогда более вероятно, если принять это к сведению? Справедливости ради следует объединить всё под одной функцией – окрыляющей – и, таким образом, удостоить чести существовать каждое вышеуказанное средство, ибо все они вытекают из многоуровневости психического мира, а потому и уживаются, увлекаемые полезной наживой, с изрядной сплочённостью и тонкой целесообразностью.

Когда был брошен лот в понятие «сейчас», явственно выступил тот факт, что нас формируют элементы памяти, украшенные переживаниями, и пророческие намерения и предположения, прорастающие из первых. Неоспоримость такого заключения подтверждается тем, что без наличия опыта и устоявшихся навыков суждения и реагирования человек не в праве, да и не в силах строить свои цели и прогнозы, а в случае бесполезности направленных вперёд решений значение фиксации отблесков истории обнуляется.

Последняя осень? (Через год) – Не последняя!

Свистят преддверия морозов,

Ветров принявшие обличья.

Забудет естество о розах,

Под златом обретя приличье.

Упадок красота встречает:

Расцвет основу ищет в жертве.

О милости зимы мечтают,

Без ярких чад тоскуют ветви.

Северное полушарие Земли переживало осеннюю пору, и вместе с ним и Зигфрид. Однако сказать, что у него бывали и другие душевные состояния, кроме тех непогоды и сумрака, сгущающихся над сброшенными покровами печалящихся дерев, нельзя. Природа готовиться к своему зимнему сну, к пелене белоснежных ковров. Осень – это реквием по летним безрассудствам, радостям и удобствам. Когда же и Зигфрида оседлает спячка, а затем и рассвет, после – зной? Хотел ли он этого? Довольство тем, что имеешь, превыше всего – не забывал он.

Совместившись со слезами, непреложно стекающими с мыслей в каждый кровяной сосуд его тела, умирающая пора года придала душе новую манеру выражаться, подарила хоть и меланхоличный, но свежий приток энергии, завладела всеми, без исключения, чувствами Зигфрида. Помниться, как-то была поставлена цель завоевать милость Элизы. Даже несмотря на то, что это намерение появилось во сне, рисующем, как Зигфрид проводил дни на тихоокеанском острове, тоска по его маленькой глупости, то есть по любви, не подавала сигналов о своём исчезновении.

Весьма прискорбно, что специальность, выбранная в неведомом и опрометчивом порыве на рубеже школы, вела поступь Зигфрида по дебрям безынтересных знаний, описывающих хозяйственные и финансовые отношения человечества. Он понял свою ошибку довольно скоро и, если бы ему не помешал один фактор, олицетворением которого служила встреча с драгоценной Элизой, мог уже в первый год своего образования унести ноги из этой неблагородной обители экономических умопомешательств. Но сегодняшний день уже близок к получению куска бумаги, свидетельствующего о компетентности и наличности высшего образования. Никто, а уж тем более ничто, больше не заставляло его пребывать в лоне выбранного когда-то университета: учёба докучала, Элиза склонилась к целям, преследующим обманчивое счастье и комфорт, уменьшающим вероятность сожительства с Зигфридом. Казалось, что решение очевидно, но бесплатное образование суть скрытая форма рабства. Огромное количество денежных средств, вложенных в муку этой учёбы, должно быть возмещено. Как же неприятно стоять на таких перекрёстках познания, где кто-то кому-то что-то должен. «Ах! Горе мне, попавшемуся в силки власти, ставшему очередной жертвой раболепия и несметной шаблонности человеческих поступков» – только такие слова мог подобрать ум Зигфрида, рассуждая о своём жалком уделе. Приходилось постоянно искать себе оправдания, дабы безропотно тянуть на себе это бремя.

Прежде всего, ему открылась лаборатория, исследуемыми образцами которой являлись сокурсники. Также нельзя не отметить любовного пламени, настигшую его здесь. Важны ему были также все попытки самоосознания, выросшие на почве бесчисленных разочарований. Таким образом, так как никто не знает, что случилось бы с ним в другом месте, он извлёк для себя колоссальное изобилие пищи для размышления. Он обрёл стрелу Амура, которая пронзила его чарами Элизы: получил мощный импульс и нашатырь для вдохновенья, ибо одна мысль о музе пробуждала самые тёплые и воинственно-ясные переживания.

Иметь в таком юном возрасте пусть не самый богатый, но строго осмысленный опыт, может только человек, который рождён для короткого, но яркого поприща. Ведь именно опыт освещает потаённые углы природы, живописует истину и удостоверяет правомерность и необходимость всего происходящего.

«Покушение» на человека

На счастье уповать был сложен человек,

Блюсти отчаянно желанья,

В безбрежной глупости избыть свой бег,

И с трепетом влачить мечтанья.

Зовёт себя царём, хоть он и раб минуты.

Глядишь – действительно разумен,

Но дальних предков ген набрасывает путы.

Быть может, в целом он безумен?

Познай людей – уйдёшь в уединенье.

Но если гибок ты и жаждешь суеты,

Тогда способен ты стяжать почтенье,

Земли не отыскав для собственной пяты.

Все падки к золоту и лжи, к отдохновенью.

Потребности растут – умы оскудевают.

Все любят теплоту, комфорт, хотят везенья,

И с лёгкостью про дух свой забывают.

Быть счастливым и пить бодрящие напитки!

Как жаль – никак не могут жажду утолить.

Всё грабят землю, да так, что до последней нитки.

Не час ли осознаться и алчбы кровь пролить?

Порассуждай-ка, враг рассудка:

Имеешь ли ты цель, оправдано ль существованье?

Зверя жизнь диктуется желудком,

А человек? Ах, этот человек! К чему его скитанья?

Извечный гнев довлеет над природой,

Не чужд ему и человек.

Бушует сила, впрочем, и в невзгоде:

Порой в ней зреет новый век.

Испиты радости все вина,

Да пустота, как в вакуумной среде.

Связать пора всё воедино

И духом уподобиться воде.

Зачем ещё быть «человеком»? –

Настал черёд фасаду разрушаться.

Оставь бездействие калекам,

Всей лжи указ дай содрогаться.

Пропитан разум хаосом решений,

Которым, правда, мало дела до других.

Хотя чисты в добро вложенья,

Уходят в радость индивида корни их.

Но чтобы родом обновиться,

Отнять придётся ценности у нас.

Смотреть в себя и не стыдиться,

Да желчи претвориться в газ.

Не утешения преследуем мы путь,

Не злобу к слабым пробуждаем.

Чтоб так идти, придётся стопы изогнуть,

Вовлечь все средства! – Ведь это здесь мы обсуждаем?

Часы неровны: раскрыта тайна Сальвадором:

Взглянуть назад – мелькает шаг;

Фантом грядущего далёк от кругозора:

Хоть время праотец, но враг.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: