Бирбал у малайского раджи

Однажды на дарбаре у раджи малайского Рохсена все хвалили, прославляли Бирбала, и раджа Рохсен решил проверить его ум. Он отправил такое письмо Акбару: «Высокородно, да неблагородно, низкородно, да благородно, уличную собаку и осла на троне поскорее достаньте и пришлите мне. Коли через шесть месяцев не пришлете, пойду на вас войной».
Прочитал падишах письмо и даже в лице переменился от тревожных дум, голова кругом пошла. Как раз в это время пришел в дарбар Бирбал. Видит он – потемнел лицом падишах, и спросил, что стряслось.
– Слова тут ни к чему, читай вот письмо, сам все поймешь. Как достать то, что с меня требуют? Придется, видно, зря воевать. Понапрасну кровь людская прольется, а виноват буду я. Вот о чем я горюю.
Прочитал Бирбал письмо и сказал:
– Ничего тут трудного нет, напрасно вы тревожитесь. Напишите радже, что надобно время, дайте, мол, год сроку.
Повеселел падишах и послушался Бирбала – послал письмо радже малайскому. А Бирбал начал искать то, про что в письме было сказано. Ох, и трудное это было дело! Где тут справиться за год, год все равно что ничего. Взял он у падишаха лакх рупий на расходы и отправился в столицу раджи Рохсена. Поехал он в обличье ростовщика и прихватил с собой всякие вещи, чтобы вести это дело на чужбине.
Снял Бирбал внаймы красивый дом как раз напротив дома начальника городской полиции. Стал он деньги в рост давать. Проценты брал небольшие, и дело пошло бойко. А сам времени не терял, старался сойтись поближе со своим соседом котвалом [88 - Котвал – начальник городской полиции.]. Бирбал часто устраивал у себя в доме веселые забавы, и котвал постоянно приходил поглядеть на них, послушать пение и музыку, посмотреть танцы. Бирбал привечал и угощал котвала. Очень они сдружились. Прослышит котвал про хорошего певца, музыканта или скомороха и тотчас посылает за ним солдата, а тот ведет их к Бирбалу. Они поют, играют, пляшут, а хозяин дома щедро их награждает. Случилось раз одной вешье приехать в тот город. Была она молода – шестнадцати лет, красавица писаная и великая мастерица петь и плясать. Даже апсары небесные могли бы поучиться у нее этому искусству. Котвал так ее нахваливал, что все, кто слушал его, загорелись одним желанием – поглядеть на нее, послушать ее пение.
– Господин сетх! – сказал Бирбалу котвал. – Вы только узнали про нее и уже сам не свои, а как услышите пение, да увидите пляски красавицы, всю жизнь помнить будете. Надо, чтобы она спела и сплясала у вас в доме.
Бирбал дал свое согласие.
На другой день, к вечеру, явилась вешья к Бирбалу. Она и вправду танцевала и пела очень искусно. Все гости без устали нахваливали ее. Бирбал спросил у котвала:
– Как ее наградить?
Котвал поднял два пальца – надо, дескать, дать ей двести рупий. Бирбал тут же деньги отсчитал. Получила вешья щедрую плату и обрадовалась.
– Господин сетх! Никогда не встречала я такого доброго человека. Мне не хочется расставаться с вами, не хочется уходить одной.
А сетх – Бирбал то есть – ответил:
– Хотя мне, человеку семейному, не должно так поступать, но не в силах я тебе отказать.
Завлекла вешья Бирбала в свои сети, позвала к себе домой, и провели они ночь в любовных усладах. Наутро Бирбал вернулся домой.
Однажды котвал принялся уговаривать Бирбала жениться. Хотелось ему, чтобы тот навсегда остался в этом городе. Бирбал принял совет друга и сказал:
– Господин котвал! Я могу жениться только на девушке из знатного рода.
– Это – моя забота, – ответил котвал. – Все силы на это положу.
– Воля ваша. Прикажете – женюсь, – промолвил Бирбал.
Котвал котвалом и останется. Кто-кто, а уж он своего добьется.
Пустился котвал хлопотать и устроил дело – сосватал Бирбалу девушку красивую, добронравную, родовитую. Даже сумел показать ее жениху [89 - По старинному обычаю, еще и сейчас бытующему в Индии, особенно в деревнях, браки детей устраивали родители. Молодые встречались впервые во время свадебного обряда.]. Друзья жениха и родные невесты все обговорили и скоро, по законам и обычаям, как сказано в шастрах, справили свадьбу. Новобрачная вошла в дом ростовщика.
Еще больше сдружились котвал и ростовщик. Друг без друга и дня прожить не могут. Днем ли, вечером ли, хоть раз в день непременно свидятся.
А дома ростовщик завел такой порядок: из дому не уйдет, пока жену по спине плеткой не огреет.
Купил он однажды спелый арбуз, разрезал его пополам и завязал каждую половинку в чистую тряпку. Из узелков, понятно, красный сок закапал. Показал он жене свою ношу и говорит:
– Гляди держи язык за зубами, никому ни слова не говори, а то несдобровать тебе. Я сегодня отрубил головы сыновьям раджи.
Запер он узелки в сундук, хлестнул жену по спине плеткой два раза и вышел из дому. Только он вышел, жена заплакала, заголосила. На ее стоны и вопли сбежались соседи. Увидел толпу котвал, кликнул стражников и – к соседу. А женщина рыдала все громче и громче.
– Ты что плачешь? – спрашивает котвал.
– Сегодня мой муж отрубил головы сыновьям раджи и запер их в сундук. Меня без всякой жалости отхлестал по спине плетью и сказал: «Берегись! Молчи, а скажешь кому, пеняй на себя». От его побоев, от боли я и плачу.
Огнем горели у нее на спине рубцы от мужниной плетки. Она оголила спину и показала их котвалу. У него от гнева глаза налились кровью. Немедля приказал он стражникам найти и арестовать ростовщика. Словно туча саранчи накрыла улицы – то стражники разбежались по городу, искали Бирбала. А он прогуливался по городу и попал в руки одного отряда стражников. С бранью и пинками приволокли они его к котвалу.
– Господин котвал! – взмолился ростовщик. – Вы мой друг, и при вас солдаты так надо мной измываются!
– Ах ты убийца! – закричал котвал в ярости. – Ты еще посмел назваться моим другом, позоришь меня! Нет тебе пощады за такое преступление. Один только раджа может решить твою судьбу.
Котвал привел ростовщика к радже.
– Владыка мира! Этот человек отрубил царевичам головы.
В порыве гнева раджа не стал ничего проверять и приказал ростовщика повесить. Котвал тотчас повел его к месту казни.
В этот час с сетхом был его старый слуга. Хозяин послал его к своей жене за помощью. Поведал ей слуга о лихой беде, что стряслась с ее мужем, а она в ответ:
– Хорошо еще, братец, что я жива осталась. Об одном молю, чтобы этого лиходея поскорее повесили. Он всегда так жестоко избивал меня.
Пошел слуга к ростовщику и все ему пересказал. Тогда ростовщик послал его к вешье и велел сказать, что пойдет на казнь мимо ее дома, пусть, мол, выйдет свидеться в последний раз. И попросил котвала:
– Господин котвал! Сделайте милость, ведите меня мимо дома той вешьи.
Котвал подумал: «В конце концов бедняга идет умирать, надо ему снисхождение сделать». Подошел ростовщик к дому блудницы и громко закричал – дал ей знать о себе. Она выглянула из-за занавески и увидела его под стражей. Сбежала она тогда с лестницы и стала котвала упрашивать:
– Господин котвал! Очень вас прошу, два часа обождите вешать этого человека. Я пойду к радже, буду молить его о милости.
И котвалу двести рупий в руку сует. Знает, без взятки полиция ничего не сделает. Котвал взял денежки и сразу повеселел.
– Иди, я задержу казнь на два часа, но поторопись.
Нарядилась вешья получше, украсила себя драгоценностями и отправилась к радже. Хитростью удалось ей сделать так, что он согласился смотреть ее пляски. Начала она петь и плясать, да так хорошо, что совсем покорила сердце раджи.
– Вешья! – воскликнул раджа. – Я очень тобой доволен. Проси награды какой хочешь.
– О раджа! Коли вы мною довольны и согласны дать мне, что я хочу, то даруйте жизнь ростовщику.
– Да его уже, верно, нет в живых, повесили, как было приказано.
– Но если он жив, то прикажите не вешать, – просила вешья.
Согласился раджа и послал котвалу приказ отпустить ростовщика.
Блудница пешком пришла к месту казни, увела сетха к себе домой и приняла с большим почетом. Очень она горевала, что он попал в такую беду.
– Об этом ты не беспокойся. Я все это нарочно подстроил. Теперь я вернусь на родину, пробуду там несколько дней, а потом приеду и тебя с собой заберу.
Бирбал пошел домой, закончил свои дела и уехал в Дели. Вскоре он повидался с падишахом и рассказал ему про все, что с ним на чужбине приключилось.
– Владыка мира! Готово все, что раджа требует.
– А где же это? – спросил падишах.
– Я все там же пока и оставил, – ответил Бирбал.
Несказанно обрадовался падишах этой вести.
– Теперь мне нужно от вас письмо, чтобы доставить радже, что он потребовал, – напомнил Бирбал.
Падишах велел приготовить письмо на имя раджи и поставил под ним свою печать. Взял Бирбал письмо, побыл с семьей одну ночь, а утром собрался в путь. На этот раз он выехал пышно, как вазиру подобает, со свитой и слугами, со слонами и лошадьми.
Через несколько дней прибыл он в царство малайское. Добрался Бирбал до столицы, поставил шатры под городской стеной и отправил гонца известить раджу о своем приезде. Раджа послал своего вазира встретить Бирбала, и, когда тот приехал во дворец, его приняли с большим почетом. Сам раджа поднялся с места и усадил его подле себя. После вежливых вопросов про здоровье Бирбал подал радже письмо падишаха и сказал:
– Падишах прислал вам все, что вы требовали.
Очень обрадовался раджа.
– Вы просили уличную собаку – это господин котвал. Вон он сидит перед вами, государь. Первое и второе ваши желания – две женщины из вашего города. Велите послать за ними.
Послали солдат, и вскоре они привели жену Бирбала и вешью.
– О раджа! Это моя жена, – заговорил Бирбал и рассказал всю свою историю.
– Когда я послал к ней за помощью, она и не подумала помочь своему супругу. Она из родовитой семьи, значит, про нее-то и можно сказать: «Высокородно, да неблагородно».
А эта вешья – женщина низкородная, но всем ведомо, как великодушно она меня защищала. Вот и выходит: «Низ-кородно, но благородно».
Показав пальцем на котвала, Бирбал сказал:
– О раджа! Этот котвал ведет себя в точности как уличнал собака. Ведь пока собаке кидаешь куски, она перед тобой виляет хвостом. Много удовольствий и радости видел котвал в моем доме, но стоило моей жене сказать, будто я убил царевичей, и он даже ничего не проверил, сразу же арестовал меня.
– Так. А осел на троне? – спросил раджа.
– Котвал привел меня к вам на суд, и вы тут же объявили приговор: повесить. Не узнали даже – убиты ли царевичи или живы. Значит, осел на троне – это вы.
Теперь соблаговолите написать мне расписку, что получили все, что требовали, – попросил Бирбал.
Бирбал забрал свою законную жену и молоденькую вешью и вернулся в Дели. На другой день он явился в дар-бар, все пересказал и отдал падишаху расписку раджи. Падишах несказанно обрадовался. За свои большие труды Бирбал получил щедрую награду.

Бесчестный судья

Жила в Дели мусульманка по имени Фатима. Муж у нее давно умер, детей не было. Пришло ей в голову поехать на богомолье в Мекку. Распродала вдова свое хозяйство и драгоценные украшения, а вырученные золотые монеты сложила в мешок, горловину завязала, камедью запечатала и на нее свою печать поставила. В мешке было восемьсот мухуров. Решила Фатима отдать этот мешок на хранение честному, правоверному мусульманину. Долго раздумывала она и наконец вспомнила про одного кази [90 - Кази – судья у мусульман.]. Слыл он в Дели набожным, честным человеком. Фатима пришла к нему со своим золотом, сделала салам и сказала:
– Господин судья! Я хочу поехать на богомолье в Мекку, да есть одна помеха. Подсобите мне.
– Биби [91 - Биби – вежливое обращение к женщине.], какое такое у тебя дело, что я, ничтожный, могу принести пользу? Говори, не медли, – ответил кази.
– В этом мешке восемьсот мухуров, – стала объяснять Фатима. – Я хочу отдать их вам на хранение. Если умру в дороге – можете потратить деньги по своей воле, ну а коль ворочусь жива и здорова, вы отдадите мне мешок в целости и сохранности.

Обрадовался кази и говорит:
– Всей душой рад я, ничтожный, помочь такой набожной женщине, как ты, биби. Оставляй спокойно, что тебе надобно.
Фатима отдала судье мешок и поехала на богомолье в Мекку. Была она женщина умная и наперед пометила все свои монеты особым знаком, да так, что никто бы тот знак сразу и не приметил.
Пока она добралась до Мекки, ходила по святым местам и ехала назад, прошло пять лет. А кази тем временем задумал подлое дело – украсть золотые монеты. Он нашел такой способ – и золото забрал, и печати на мешке не тронул, – с виду все осталось как было.
Воротилась Фатима домой, пришла к кази. Отдал он ей мешок, вдова обрадовалась, поблагодарила кази и довольная пошла домой. Открыла мешок, и в глазах у нее потемнело – вместо мухуров там пайсы, камни, куски меди! Схватила Фатима мешок, прибежала к кази и показывает, что внутри лежит.
– Виби! – ответил судья. – Я-то ведь не знал, что у тебя в мешке было. Каким ты мне его дала, таким и назад получила. Откуда мне знать, золото в нем или камни?
– Господин кази! – взмолилась вдова. – Здесь было все мое добро, больше у меня ничего нет, и жить мне не на что. Сделайте милость, отдайте мое золото. Пожалеете сироту, и зачтется вам заслуга, да и я век за вас буду молиться. Сама же я, своими руками, отсчитала восемьсот мухуров и положила в мешок. Если не хотите отдать все, отдайте хоть половину. Весь город считает вас достойным человеком, люди вам верят. Грех так обманывать слабую женщину.
Разозлился кази за такие слова, глаза выпучил и говорит:
– Умолкни! Хватит с меня! Еще хоть слово дурное мне скажешь – плохо тебе будет. Прикуси язык да проваливай, не то дам по шее и вышвырну.
Несчастная вдова совсем растерялась и молча ушла. В душе у нее клокотал гнев на бесчестного кази. «Пойду к падишаху, – подумала женщина, – иначе не заставить мошенника отдать золото».
Пришла она к падишаху и рассказала свою историю. Падишах приказал позвать кази. Тот явился во дворец, и падишах спросил у него:
– Что ты можешь сказать о ее золотых монетах?
– Милосердный государь! Как собралась она в паломничество, так вручила мне мешок, запечатанный камедью и печатью. Вернулась она через пять лет, и я отдал ей мешок в целости и сохранности. Не знал я, что у нее в мешке – пыль или же священный пепел [92 - Священный пепел – пепел, употребляемый аскетами-подвижниками в ритуальных целях.].
Падишах отпустил судью, но чует, дело тут нечистое.
– Ты, – говорит он Фатиме, – не беспокойся. Получишь свои мухуры. А пока иди домой и молчи.
Много дней подряд пропавшее золото не шло у падишаха из головы. Ни о чем другом и думать не мог. Однажды ночью он встал, взял ножницы и разрезал полог над своей кроватью, а сам потихоньку ушел в другую комнату.

Утром пришел слуга-постельничий и стал убирать постель. Вдруг он заметил дырку в пологе. Перепугался постельничий и позвал других слуг. Затряслись они все от страха, убоявшись гнева государева. Стали прилаживать полог так, чтобы дырку не было видно. Тут один старый бывалый слуга и посоветовал:
– Не так уж это страшно. Есть в городе один искусный штопальщик. Позовите его, он так починит полог, что от нового не отличишь.
Так и сделали слуги. И впрямь, штопальщик ловко заделал дыру. Порезанное место даже не найти.
Пришел ночью падишах в спальню и стал искать на пологе дыру, но как ни вертел его, а ни дыры, ни следов починки не нашел.
Наутро падишах позвал постельничего и начал допрос. Слуга, бедняга, совсем сбился, не знал, как отвечать, чтобы не прогневить государя.
Видит падишах, что у слуги от страха руки-ноги трясутся, и говорит:
– Ты чего боишься? Скажи мне правду, и я прощу тебя.
– Владыка мира! Вчера я убирал вашу постель, глянул невзначай на полог и так и обмер – на нем дыра! Совсем я покоя решился, очень гнева вашего боялся. Созвал я всех слуг, и один старик посоветовал полог починить и штопальщика назвал. Я привел сюда того мастера, и он заштопал полог. Вот и все, больше ничего не было. Владыка мира! Коли я в чем оплошал, пожалейте меня, бедного, помилуйте!
– Приведи ко мне штопальщика, тогда я тебя помилую, – строго сказал падишах.
Слуга тотчас исполнил приказание. Падишах услал слугу и спросил у штопальщика:
– Говори по правде, приходилось ли тебе когда чинить мешок, запечатанный камедью?
– Приходилось, владыка мира! Это ведь мое ремесло. Года два-три назад один кази велел мне починить мешок.
– А что в том мешке было?
– Куски олова и меди, а еще немного пайс.
– Что дал тебе судья за труды?
– Два золотых мухура.
– Где эти мухуры? Можешь ты их показать?
– Покровитель бедных! Я могу показать только один мухур, другой я разменял и потратил.
– Ладно! Хватит и одного, живо неси его сюда.
И падишах велел позвать Фатиму и кази. Вскорости все трое пришли в дарбар. Увидел кази штопальщика и в лице переменился.
Падишах приметил это и совсем потерял доверие к судье. Взял он у ремесленника золотую монету и подал ее Фатиме:
– Погляди получше и скажи: есть ли на ней знак, которым ты свои монеты метила, или же нету?
Пригляделась Фатима, нашла свою метку и показала ее падишаху. А он спросил штопальщика:
– Скажи-ка, миян, не этот ли мешок ты чинил когда-то?
– Этот, этот! – отозвался штопальщик.
– А в каком месте он был разрезан?
– Владыка мира! Приглядитесь, и вы найдете следы моих стежек, их почти и не видно.
Падишах повернулся к кази.
– Все у тебя на глазах проверяется. Если по-твоему что не так, говори!
Кази молчал, не знал, куда от срама деваться, и глаз не подымал.
– Арестовать этого мошенника! – приказал падишах.
Бесчестного судью отвели в темницу. Дом его обыскали и нашли золотые монеты. Фатима их все по одной перебрала и показала падишаху свои метки. Имущество кази падишах забрал в казну, а вдове отдал ее мухуры и напоследок сказал:
– Впредь будь поосторожней, не делай больше таких глупостей.
Штопальщику в награду за правдивость падишах подарил пять мухуров.

Рассмеши, не то казню

Однажды падишах и Бирбал поднимались по высокой лестнице в какой-то дворец.
Взбирались они долго, падишах соскучился и говорит Бирбалу грозно:
– Позабавь меня. Если до последней ступеньки не рассмешишь, то я велю отрубить тебе голову.
Как ни старался Бирбал, а не мог рассмешить падишаха. Вот и последняя ступенька, а государь все не смеется. Да и то сказать, ведь он дал себе слово не смеяться и крепился изо всех сил.
– Что ж, еще один шаг остался. Велите меня казнить? – смиренно спросил Бирбал.
Эти слова позабавили падишаха, и он рассмеялся.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: