Наследие Западной культуры

Корни Западного общества и его ценностей лежат в иудаистской и христианской традициях. Вне зависимости от того, верим ли мы в Бога, дали ли нам родители религиозное воспитание, наша культура пронизана нашим религиозным наследием. Мы привносим эти ценности в нашу долю в коллективном бессознательном, в то время как оно связывает нас с нашей культурой. Культурные ценности, безусловно, не являются лишь статистическими данными, хранящимися в бессознательном, равно как и воспоминаниями о действиях в пошлом и настоящем. Они - нечто неизмеримо большее. Основываясь на этих ценностях, мнениях, идеях, наши предки действовали, против чего-то боролись, приобретали опыт и конкретные взгляды на жизнь. Таким образом, мы имеем дело не просто с индивидуальной психикой, но с чем-то, что уходит корнями в наш тип культуры, а также в убеждения, поведение, идеи и вытеснения наших предков.

Если на протяжении истории поколений что-то систематически вытесняется или отрицается, оно, как мы знаем, приобретает все больший вес в бессознательном; и чем более полным и мощным становится вытеснение, тем более примитивный и архаический уровень бессознательного оказывается задействованным. А именно: ценности, превозносимые иудаистской и христианской мыслью, могут быть полностью заменены другими ценностями, которые порождает бессознательное в том случае, если какую-нибудь идею долгое время развивают односторонне, не пытаясь интегрировать ее с ее теневой стороной. Только если вы рискуете оставаться открытыми для теневой стороны ваших убеждений - а таковая всегда имеется - отводите ей должное место и интегрируете ее, вы сможете удерживать ваши ценности в состоянии равновесия. Если же нет, то с неизбежностью проявится принцип энантиодромии, согласно которому все переходит в свою противоположность.

В эпоху становления христианства возникла потребность в «мужском типе мышления», в результате чего стало возможным мощное развитие нашего эго. Некоторые авторы утверждают, что этот архетип начал развиваться не на самой ранней стадии христианства, а в то время, когда оно стало распространяться по всему миру, и в подтверждение своей точки зрения приводят учение о Троице.

Фон Франц в своем труде об алхимии пишет, что христианство явно патриархально и что женский принцип ассоциируется в нем с материей, а материя - с дьяволом1. Фон Франц усматривает воплощение женского принципа в Еве, соблазненной Змеем и впустившей в мир грех - женственность в образе ведьмы. Она упоминает также ранние гностические тексты, постулирующие существование богини женской Мудрости, сопутствовавшей Богу. В них она зовется Софией. Фон Франц пишет о том, что ей встречались одно-два неясных упоминания о «злой матери», темной богине хаоса, живущей в Бездне, в которой угадывается материя, и о возвышенном женском персонаже, воплощении мудрости Божьей. Но фигура эта между тем покинула сцену, и материя была отдана на откуп дьяволу. Смысловую нагрузку передали Святому Духу, Божественному Духу Христа.

Этот односторонний взгляд на материю получил дальнейшее развитие, что выразилось в представлении о том, что единственная цель природы (разжалованной в материю) - вносить вклад в благосостояние человека. Она утратила тайну, красоту и божественность, поскольку люди теряли контакт со своей собственной тайной и внутренней мудростью (своей собственной Софией). Тайну природы, сосланную в бессознательное, стали проецировать на природу в форме страха, и отныне ее следовало покорять, дабы нейтрализовать ее «угрозу». Природу перестали рассматривать как значимое целое. Люди присвоили себе «право» на владение животными и их массовое истребление. XX век стал свидетелем того, как эксплуатация природных ресурсов достигла гипертрофированных масштабов - не только в странах Запада, но и повсюду в мире, где были привиты западные модели. Человечество почти достигло поворотной точки, когда, как гласит закон энантиодромии, процесс должен перейти в свою противоположность. Отказываясь ценить природу просто за то, что она есть, человечество стало угрозой для самого себя. Оно отвергло, вытеснило или истощило свою внутреннюю природу, так тесно связанную с женственным, или с иньской стороной вещей.

Дальнейшие дифференциация и развитие сознательного эго в нашей культуре, наряду с возрастающим влиянием мужского принципа, было отражено Константинопольским Собором 869 г. Вплоть до этого времени считалось, что человек состоит из тела, души и духа. На Соборе идею духа заменили другой, которую лучше всего можно сформулировать так: «разум, напоминающий дух». Так в символической форме был провозглашен механистический подход к жизни, человечеству и природе. Мало-помалу всё окружающее стали рассматривать в категориях пользы, а не смысла. Изучалась последовательность причин и следствий, а сами по себе вещи стали менее важными. Если не удавалось выяснить, в чем их назначение и польза (а эти два понятия весьма часто рассматривали как синонимы]), они считались бесполезными.

Одной из проблем, с которыми столкнулись миссионеры, пытаясь насадить христианство в Скандинавских странах, было упорнейшее сопротивление тому, чтобы седьмой день недели считать днем отдыха, днем Бога. Люди реагировали очень резко, говоря, что работа сама по себе священна, она и является целью самой себя и нет поэтому нужды посвящать специальный день Богу. Бога прославляли повседневные дела! Этот подход намного ближе к «иньской» проницательности, чем мы можем сейчас представить. В нем - готовность позволить вещам быть самими собой. Для людей, обладающих эмоциональным и духовным восприятием, доля тайны есть во всем. Каждая вещь имеет определенные значение и ценность, независимо от рациональной оценки. Каждая вещь имеет право просто быть, безо всякого описания или аттестации, без суеты и хлопот, без приклеивания ярлыков.

Существует колоссальная разница между работой, которую рассматривают как божественную и исключительно значимую часть жизни, и работой, в которой видят способ обеспечить себе финансовую независимость и безбедную старость. Когда работа - не более чем средство, когда человек не осознает ее невыразимой ценности, она становится обязанностью и неизбежным бременем. Но если уже невозможно переживать в повседневной реальности таинство жизни, религиозный архетип в бессознательном человека будет, вероятно, искать другую форму выражения, - скажем, культ вещей, имеющих к Богу мало отношения. Деньга, обеспеченность и т.п. могут заменить нам богов и заставить нас рабски на себя работать.

Доминирующая в обществе тенденция все рассматривать с точки зрения целей и причин автоматически свела ряд занятий в категорию бесцельных. Люди стали думать, что сидеть и мечтать - это пустая трата времени, и если уж они наслаждаются, то и удовольствие должно быть полезным. Мы носимся сломя голову, пытаясь СЭКОНОМИТЬ время и чувствуя, что и из досуга неплохо бы извлекать выгоду. Даже время становится нашим врагом, и ожидание переживается нами как дискомфорт, поскольку оно бесцельно; если мы вынуждены ждать, мы прикидываем, как бы убить время. Все, что не имеет цели или очевидной пользы, все, что не вписывается в логическую цепочку, легкомысленно и даже «греховно». Это подводит нас к еще одной проблеме нашей культуры.

Грех и вина, добро и зло

Бога, Отца Небесного стали связывать исключительно с добром и любовью; образ его определялся в сознании людей как образ отца, который каждого из нас судит по справедливости и наказывает за содеянные грехи. Зло не считается больше частью Бога, и Он уже не воплощает соединение добра и зла, но представляет лишь одно проявление этой полярности. Другое представлено дьяволом: он - воплощение зла, искуситель, нечестный, похотливый, материалистичный, разрушительный и т.п. и т.п. Во многих других религиях богам свойствен дуализм; они дают и отнимают, они созидают и разрушают, каждый в своей области. Христианству (в его ортодоксальной форме) неизвестна идея соединения добра и зла в одном Боге. Тем не менее церкви и обществу приходится-таки иметь дело с последствиями этого разъединения. Как быть с Книгой Иова, где мы встречаем Бога Всеведущего и Бога Единого, Который, по нашим меркам, действует не вполне справедливо и даже представляется ревнивым?

Бог, через Моисея, дал Западному миру Десять Заповедей - в качестве Бога, устанавливающего законы, которые нам положено соблюдать. Тут Он предстает незыблемым Владыкою Небесным, неповиновение Которому карается. В истории развития человечества происходит важный процесс: изначально внешние ценности постепенно принимаются в качестве внутренних. Другими словами, если изначально мы подчинялись власти, которая существовала как бы вне нас, то теперь мы все больше чувствуем, что те же распоряжения исходят из нас самих, хотя осознать этот факт нам трудно. По Юнгу, для людей этой культуры формировавшееся веками характерное послушание по отношению к директивам Владыки Небесного становится частью коллективного бессознательного, частью доставшегося им психо-культурного наследия. Оно-то и действует изнутри, и определяет наше поведение и наши взгляды, хотя мы и не понимаем, что именно происходит. Это означает, что в настоящее время даже самый закоренелый атеист движим ценностями, происхождение которых следует искать в начале христианства - всего- навсего потому, что они являются частью нашей культуры.

Одним из следствий того, что силе Владыки Небесного придавали слишком большое значение, является автоматическое обесценивание человека как индивидуума, обладающего отдельной личностью. В бессознательном же при этом могут формироваться, независимо от пола, заниженная самооценка и достаточно сильное чувство вины. В целом, мы не осознаем этих моментов (а если и осознаем, то умом, а не сердцем), но они в значительной мере определяют наше поведение. В мире, где религия и церковь утратили большую часть былого влияния, санкции, бывшие привилегией Небес, оказались спонтанно спроецированными, например, на государство. И моральные ценности общества и государства стали стандартом для все еще безличного эго. Те же, кто занимаются личностным психологическим развитием, вынуждены противостоять общепринятым ценностям и иногда чувствуют, что «не вписываются». Большинство, однако, независимо от уровня образования и функций в обществе, обычно принимают патриархальные ценности. Это может выражаться двумя способами: либо сам Бог проецируется на государство, которое в этом случае неизменно считается хорошим, неспособным ни на что дурное (некоторые тоталитарные государства довели этот подход до абсурда), либо на государство проецируется дьявол, и тогда оно воспринимается как больное и коррумпированное, как источник угрозы и воплощение зла. Представители этих двух групп склонны конфликтовать друг с другом.

Но ощущение собственной недостойности, которое мы бессознательно культивировали в своей культуре, дает и другие виды проекций и поведения. Не секрет, что многие люди пытаются с лихвой возместить ущерб, пуская пыль в глаза другим. Это исподволь ведет к сепаратизму и нонконформизму: им надо быть лучше соседей (предпочтительно - переплюнуть их), в то время как христианская культура предписывает бескорыстно любить соседей и помогать им, пренебрегая своими интересами.

Веками мы впитывали с молоком матери, что мы не более чем грешники перед лицом Бога. Понятия греха и вины сформировали основу иудо-христианского мышления, а некоторые из самых страшных наших грехов заключаются просто в следовании инстинктивным побуждениям, которые являются частью человеческой натуры. Мы чувствуем себя виноватыми в том, что мы - люди. А быть людьми означает обладать инстинктивными побуждениями, включая агрессивные наклонности, разрушительные желания, потребность властвовать; все они в неиспорченной своей форме необходимы для здорового функционирования психики.

Отказываясь принять то, что свойственно нашей человеческой природе, мы все свои инстинкты без разбору считаем дурными.

Когда чувство вины связано с инстинктами, нам представляется уместным их отрицать. Всегда удобнее и спокойнее отождествляться с хорошим, особенно если за это нас признают достойными членами нашей социальной группы. Но если мы отказываемся признавать свои инстинктивные побуждения, не отводим для них достаточно места в своей жизни, они, в конце концов, разовьются в такие мощные энергетические поля в нашем бессознательном, что нарушат нашу сознательную деятельность. Что еще хуже, они способны превратить нас в людей, чьи поступки прямо противоположны тому, на что претендуют на словах. Проявляются асоциальное поведение, сильный эгоцентризм, страшная жажда власти, скрывающаяся за внешним альтруизмом, эгоистические поступки под маской доброты и другие подобные парадоксы в поведении. Но поскольку мы не желаем видеть те силы, которые нами верховодят, мы находим их в других людях и не задумываясь судим этих людей, порицаем, возможно, выступаем против них, наказываем их, а то и изгоняем из своего общества. Однако что бы мы ни делали, это зло всегда будет стоять у нас на пути, ибо оно - часть нас самих. Совершенно очевидно, что люди всех Западных стран, в общем-то, в одной лодке и что мы передаем своим детям двойную мораль. Это безошибочно отражает XII дом в карте ребенка, в чем мы убедились из прошлых глав.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: