Беспокойный, жаждущий Дух

10 лет мы играли концерты на стадионах, заполненных жаждущими людьми – людьми, которые избрали своей целью для жизни удовлетворение своей плоти, которая никогда не насытится, совсем как я когда-то.

Мы думаем, что не чувствуем жажды, когда пьём.

Мы думаем, что удовлетворены, когда аплодируем.

Мы думаем, что нам хорошо, когда мы влюблены или увлечены кем-то, или когда нам кажется, что мы нашли «радость» и веселье, когда мы пьяны.

Мы чувствуем смысл в наших ссорах с любимыми за справедливость и понимание, или когда мы дерёмся с девушкой, которую хотим ударить по лицу.

Мы чувствуем смысл и справедливость в нашей жестокости.

Мы чувствуем, что освобождаем детей от давления общества, когда учим их «говорить как есть» и быть такими, как мы – неугомонными.

Мы думаем, что однажды, устав от работы, сможем отдохнуть наконец-то в месте отдыха и развлечений.

Мы думаем: Если бы мы только могли слушать музыку, ходить на концерты, пляжи, уезжать в горы в отпуск и получать выходные по праздникам, тогда мы бы, наконец, обрели покой.

Мы думаем, что наша неуёмность продлится, пока мы не найдём удовлетворение.

Всё это затрагивает плоть наших зрителей, как затрагивало меня всю жизнь – они чувствуют себя живыми, настоящими и почти счастливыми.

А потом Flyleaf покорили сцену. Я чувствовала, как толпа чувствует то же самое, что чувствовала я столько лет. Я чувствовала, как у них внутри просыпается боль. Отдача огромна, и сердце парит. Но для чего? И я начала петь. Я пела об огромной важности любви и восхищении Богом, говорила этим сердцам, жаждущим большего. Эти сердца принадлежали людям…

Они чувствовали участие.

Они чувствовали, как их душа пробуждается, когда я кричала о любви и надежде.

Что это было? Моя душа? У меня она есть? Я думала, что она уже полна…

А потом, их обретение Бога.

Подождите, я голоден. Я жажду. И даже если я напьюсь как рыба, все равно буду хотеть. Разве я – больше, чем плоть и кости? Что болит у меня прямо сейчас?

Мы играли и пели от всего сердца. Зрители чувствовали, как просыпаются их уши. Их сердца светились.

Мы открывали двери внутри них. Она вела их к пути прославления Бога – через звук, через молитвы, призывающие Его ответить на наши восхваления.

Они это чувствовали. Молитвы, прославление, ветер, дующий через их двери для души. Они не знали, как это назвать.

Они понимали, что физические вещи, которые так волновали их до этого, так малы по сравнению и тем духовным, с которым они столкнулись, стоя на нашем концерте.

Они встречали наши души, пока мы играли. Мы показывали им: «Плоть вас не удовлетворяет. Вы жаждете духа. И вот, что мы дадим вам: источник живой воды, чтобы напоить ваш дух».

Они отвечали: «Да, мы жаждем. Ничто не удовлетворяет нас».

Мы играли последний аккорд.

Уходили со сцены.

Мы ничего не говорили о Боге.

Мы только молились, чтобы люди в зале не умирали.

Мы оставляли их с жаждой, признающих себя жаждущими.

Мы покидали их в океане, молясь, что они не изведут себя обезвоживанием до смерти, употребляя соленую воду. Иногда они ненавидели нас за то, что мы настолько хороши, что можем стать для них богами вместо Бога. Но мы не вездесущи и не можем остаться.

Причина,

По которой я не могла уснуть

Я только вышла замуж за Джоша Штурма, и мы были в туре в поддержку альбома Memento Mori. Мы вошли в комнату отеля Holiday Inn Express и бросили наши сумки около двери. Джош взял пакет и пошёл в ванную. Я достала книгу, которую кто-то дал мне, и начала читать с начала. Книга называлась 23 минуты в аду.

Я предвзято относилась к книгам, в которых автор попадал в рай или в ад, а потом возвращался, чтобы рассказать историю. Так что всю первую часть я думала Ага, конечно. Но потом я стала узнавать историю, я уже её где-то слышала.

Ад это метафора?

Восемь лет назад мой друг Чад заехал в город, чтобы увидеться. Я не видела его очень давно. Мы и ещё несколько человек мило проводили время, когда тема нашего разговора поменялась на тему ада. Люди разбрасывались философскими мыслями об аде направо и налево. Беседа изжила себя, когда все высказали своё мнение кроме меня и Чада. Мы вспомнили Библейские версии, которые поддерживали идею Универсализма – идею о том, что Бог любит всех, и Иисус погиб ради каждого из нас, и в конце концов каждый будет спасён.

«Каждое колено преклонится перед Иисусом, и каждый человек скажет, что Иисус —
Господь».

«И это не Божья воля, что каждый погибнет, а что каждый через покаяние признает Христа».

«И не молился Иисус Господу «Да будет воля твоя»? И не Божья ли это воля, что каждый может умереть, а может и не один. Иисус умер за грех всего мира, навсегда. Он простил людей, смотревших, как он висел на кресте, говоря об убийцах своих «Прости их Отче, ибо не знают они, что делают».

«Так что же насчёт тех, кто не знает?»

Снова и снова мы обсуждали это, пока не решили, что возможно ад это нечто метафорическое.

В Ад и Обратно

На следующей неделе Flyleaf собрался на репетиции. Мы начали с Библейского учения, как и всегда. На этот раз мама Джареда дала нам диск. На диске была записана речь оратора Билла.

Голос мужчины был тихим, скромным не впечатляющим. Такой голос, на который ты никогда не обратишь внимание. Я представляла его себе простым, маленьким, скромным, не впечатляющим, странным парнем. Что такого мой сказать тот парень, чтобы его речь записали?

Но в то время, как запись продолжалась я почувствовала что-то сердцесжимающее.

Этот парень побывал в аду и вернулся обратно. В прямом смысле. Он рассказывал, как проснулся, не зная, что значит быть Христианином. Он прожил определённый период времени вне времени, будто в вечности, где он был в аду.

Я так не хотела верить ему, всё во мне говорило, что он был натурально ужасным лжецом. Моё сердце билось в недопонимании. Я хотела обвинить его во лжи, но он не показывал, ни грамма

скрытности или нечестности. Я сидела, потрясенная услышанным, ища в его речи хоть что-то, что подтвердило бы мой цинизм. Он заканчивал свою историю дрожащим голосом.

«Я видел Иисуса стоящего там, я был освобождён и потрясён, но также неуверен. Моё сердце спрашивало, «Зачем ты привёл меня сюда?»

«Потому что так много людей думают, что этого места не существует, даже некоторые люди знающие меня, не верят, что оно есть, я привёл тебя сюда, чтобы ты рассказал им »

Моё сердце ответило ему, «Что если они не поверят мне? Что если мне скажут, что это был лишь ночной кошмар?», и Иисус ответил так ясно мне, «Твоя задача не убедить их, твоя задача рассказать им»».

В тот момент я почувствовала, как стрелы пронзают моё сердце. Один человек, любящий Иисуса, используя писание, убедил меня в том, что Ада нет. А откровение другого человека убедило меня в мотивах того мужчины. Биллу не нужно было внимание, так же как не нужна была запись его речи. Я верю, что он был искренен. Он просто хотел рассказать свою историю, потому, что так сказал ему Иисус.

И тогда я поняла послание Бога к моему сердцу: Он говорил мне делать то, что делал Билл. Он не хотел, чтобы я переубеждала людей, Он хотел, чтобы я просто рассказывала им о том, что Он сделал в моей жизни. История Билла помогла мне понять, что Бог хочет использовать мою историю, чтобы так же помогать другим.

В этот откровенный момент осознания, также как я начала видеть себя и других иначе после того, как нашла Иисуса, я также начала смотреть на мир в свете вечности по-другому после того дня.

Я помню, как плакала 3 дня подряд после этого.

Я стояла в пробке, пытаясь перестать плакать о том, что я не могу всем помочь. Но потом я посмотрела на людей слева, которые могут умереть через секунду и оказаться в аду. Когда я посмотрела направо, я увидела то же самое. Я знала, что Иисус отдал жизнь за грехи других и обещал прощение и воссоединение с Богом после смерти. Но жизнь без Иисуса превращалась в жизнь отдельно от него, в вечность в аду. Я плакала из-за этого около недели, плакала о тысячах людей, не знающих Иисуса.

После трёх дней вес этого знания облегчился, и я, по крайней мере, больше не плакала всё время и могла прожить свой день перед очередным ударом. Я помню, как пыталась выразить свой дух на репетициях группы, но ребята смотрели на меня, как будто я была сумасшедшей. Я никогда не чувствовала себя более одинокой. Я плакала за весь мир, и никто не понимал почему.

Тяжесть темноты

Быстропрошедшие 8 лет, и вот я там, сижу в номере отеля, читаю ту книгу, что мне дал друг. Я была цинична по отношению к книге, ждала, пока автор запутается в своей истории, и я смогу назвать его фальшивкой, когда вдруг начала узнавать рассказ. Вся речь, прослушанная на той репетиции с группой во время Библейского учения восемь лет назад, заполнила мою голову. Я поняла, что читаю книгу, написанную тем тихим странным парнем с записи.

Я начала читать медленней.

Мой уставший муж застилал постель передо мной. Он выключил свет и оставил меня читать со своей лампой, стоявшей на тумбочке. К концу книги к моим глазам подступили слёзы. Я увидела все те сотни тысяч людей, людей перед которыми я пела, пела достаточно громко, чтобы достичь уха каждого, и все эти люди стояли на дороге в ад. Что я натворила? Что я сделала со своим голосом? Почему я не сказала им прямо? Разве я не знала? Почему я не сказала хоть что-то, когда у меня была возможность?

Было уже 3 часа ночи, и я плакала беспрерывно. Джош проснулся и подумал, что кто-то умер. Он пытался помочь мне и выяснить, что случилось одновременно. Он абсолютно не знал, что делать со мной. Я не могла прекратить всхлипывать, и поэтому не могла объясниться следующие полчаса, и потом я, наконец, рассказала ему сквозь слёзы.

«Джош, я могу видеть их. Толпы тех, кого я люблю и за кого молюсь, тех, для кого я пою, целый мир, ради которого Иисус погиб, спасая от страданий, и все эти сотни тысяч катятся в вечность ада. Все эти драгоценные создания Господа были потерянны навсегда, и что я делала, играла музыку для развлечения? Я должна сказать им. Я должна рассказать им, пока они ещё слушают».

Я плакала и плакала. Наконец, выслушав и позволив мне проплакать ещё час, Джош сказал строго, «Мне кажется, тебе хватить читать эту книгу».

Я была так зла. «И это твой ответ? Это не из-за книги. Это из-за того, что действительно происходит каждый день!»

Джош был перегружен, и я заснула плача. Он обнимал меня, пока я плакала, засыпая. Что ещё мог он сделать?

Через месяц мы навещали нашего пастыря, Эрика, и его жену, Сару, в Канзасе. Они присоединились к новой церкви и хотели, чтобы мы встретились с её основателем. Его имя было Тим Джонс. Он обнял нас, будто мы были давно потерянными детьми. Он показал нам уютную гостиную, где Джош и я сели на старый диван.

Тогда Тим начал спрашивать, как мы зарабатываем на жизнь, Эрик начал рассказывать о Flyleaf и нашей миссии. Тим спросил, можно ли послушать нашу музыку онлайн где-то. Так что, Эрик пошел с ним к компьютеру в другой комнате и показал ему где-то 25 секунд клипа «I’m so sick». Ему так это понравилось, что он стал рассказывать нам, как круто это звучит. Он вернулся в комнату, где сидели я с Джошем, и стал объяснять мне всю мою жизнь.

«Лейси, у тебя есть пророческий, евангельский дар. Это очень, очень тяжелое призвание. Бог наполнил твоё сердце любовью для всего поколения и позволил тебе петь Его песню со всей любовью и страстью, так чтобы они знали, что Бог любит их. Тебе, Джош, предназначено нести очень тяжёлое бремя, но твоя работа помочь ей принести это бремя к Иисусу и положить к его ногам. Ты должен постоянно напоминать ей, что она не Иисус, и что это не её работа спасать людей, потому что она не способна на это. Она будет нести бремя, но только так она сможет писать и петь песни от сердца Отца».

Джош и я сидели там и слушали, сбитые с толку.

«Бремя очень важно для тебя, чтобы делать те вещи, что ты делаешь, но ты не можешь жить в том месте, или ты будешь полностью раздавлена его тяжестью. Бог позвал тебя к своему миру и счастью также, и Джош, это твоя работа вытаскивать её из мест скорби, бремени и молитвы, и вести её в кино, или на прогулку, куда угодно. Это будет тежело для неё, так как ей будет казаться, что она впустую тратит время, которое могла бы использовать, чтобы спасать людей или помогать им, но Лейси, ты должна позволять Джошу вести себя в эти места отдыха, или ты будешь перегружена и не принесешь никому пользы. Бог хочет, чтобы ты научилась слушать Джоша и доверять тому, что он слышит от сердца Отца также. Он хочет, чтобы ты знала, что когда ты доверяешь своему мужу, ты будешь в нужном месте в нужное время. Он научит тебя, что это не обязательно оскорблять всех всё время, что ты наверное делаешь, верно?

Я и Джош плакали и не знали, что сказать.

«Да, это часто случается» - сказала я, через силу.

«Что ж, Джош сможет помочь тебе понять, как сделать что-то, не делая больно всем на своём пути»

Сквозь слёзы, Джош рассказал Тиму, что случилось в номере отеля прошлой ночью. «Она не переставала плакать, и я не понимал, что происходит. Я думал: «она действительно чувствует бремя за всех тех людей, катящихся в ад, или мне нужно изгнать из неё демона, мучающего её?»»

Тим засмеялся и сказал: «Она действительно чувствует бремя». Мне стало намного легче, когда я услышала это. «Но, Лейси, ты должна позволить ему помочь тебе переложить это бремя к ногам Иисуса, ты не должна пытаться вынести его на своих плечах. Это слишком, дорогая. Положись на своих друзей из группы. Они не несут бремя, как ты, и если Богу кажется, что они не должны нести его, ты не должна пытаться переложить всё на себя»

Да, сэр. Божий человек говорил правду и мудрость о моей жизни – небесное послание, которое так облегчило моё сердце, воодушевило мой дух. О, какая свобода! Огромная тяжесть свалилась с моих плеч. Я была потрясена.

Причина,

По которой я ушла из Flyleaf

«Обожемойобожемойобожемойобожемой!», кричала я, когда бежала из ванной комнаты, перепрыгивая через нашу кровать и останавливаясь прямо напротив Джоша, смотрящего на меня удивлёнными глазами.

«Что?!»

«Обожемойобожемойобожемой», ответила я, указывая на ванную. Он побежал туда, взял тест на беременность и увидел очень тёмный знак плюса на экране.

«Что это значит?», неуверенным голосом спросил он.

«Я беременна!»

Это был Хэллоуин 2008. Мы отправились в больницу, чтобы подтвердить новости. Симпатичный чёрный доктор, одетый, как ковбой, пожал нам руки, поздравляя. Он сказал нам вернуться примерно через месяц. А потом ещё через 10 недель они проверят всё ли в порядке.

Во вторник до дня Благодарения, Джош сделал фотографию моего довольного лица, смотрящего на него, с моим животом, покрытым гелем для УЗИ.

Сразу после того, как Джош сделал снимок, мы узнали печальные и запутывающие новости. Сердце ребёнка не билось. УЗИ показало один из двух вариантов. У меня была либо ложная беременность либо у меня была редкая ситуация под названием пузырный занос, это когда сперматозоид оплодотворяет пустую яйцеклетку, клетки начинают расти, и вместо формирования ребёнка, образуется быстро растущая раковая опухоль. Они взяли у меня кровь и отправили нас домой ждать результатов.

Мы сидели в полной тишине, шокированные дома, пока вечером не зазвонил телефон. Мой доктор тихим, материнским голосом сказала, что у меня не было ложной беременности. Она сказал приехать, как можно быстрее для операции, чтобы они могли извлечь массу, растущую в моём чреве.

Как человек, верящий в чудеса, я спросила её. «Может всё исправится само, и нужно просто ничего там не трогать? Может оно как-то рассосётся?»

«Если вы ничего не сделаете, вы умрёте», она сказала очень строго, «Оно достигнет ваших лёгких очень скоро, а потом ещё быстрее вашего мозга, и вы умрёте».

«Могу я подумать об этом?»

«Я хотела бы назначить вас на завтрашнее утро, если вы можете», сказала она.

«Могу я подождать пару дней, пока не пройдёт день Благодарения?»

«Знаете что, это может быть к лучшему. В случае пузырного засоса риск внутреннего кровоизлияния во время операции крайне велик. Если вы подождёте дня Благодарения, в больницу поступит больше крови вашей группы, на случай, если вам понадобится переливание. Так что хорошо, но точно не позднее, чем на следующее утро после дня Благодарения».

Ты умрёшь

Flyleaf выбирал названия для нового альбома, и после того, как произошли эти события, Пэт предложил название Memento Mori, латинская фраза, означающая: «Помни, что ты смертен и умрёшь». Это история из древнего Рима, эта фраза использовалась, чтобы напоминать победившим солдатам, что они смертны и могут умереть в любое время. Она предназначалась для усмирения солдат, но также для того, чтобы люди жили полной жизнью, потому что когда-нибудь ты умрёшь, и сегодня может стать твоим последним днём.

Пэт не знал, что я только что пережила пузырчатый засос, когда предложил это название, но это казалось символичным для меня после того опыта. Нам каждому нравилось это название по своим причинам, и, выбирая название Memento Mori, мы не знали, что это последний альбом, который мы будем играть вживую вместе.

Это заняло целый год анализов и проверок, прежде чем доктора могли с уверенностью заявить, что раковая опухоль не растёт где-то в моём теле. По расписанию во время того года мы должны были ездить в Лос-Анджелес на записи, в то время как у меня шло восстановление, так что мой доктор предложила мне посещать Лос-анджелесский онко-диспансер, для моих еженедельных проверок крови. Если вы хотите понять глубинный смысл Memento Mori, вам нужно посетить онко-диспансер. Это изменило мою жизнь навсегда.

Когда я и Джош вошли в двери больницы, меня встретили два человека, которые смотрели на меня с доброй заботой, которую я никогда не видела в глазах незнакомцев в Лос-Анджелесе. Они улыбнулись тепло и с любовью, посмотрели на меня и предложили закуски.

«Нет, спасибо», сказала я, поражённая их добротой.

Я зашла в лифт с другой женщиной.

«На какой вам этаж?», спросила она.

«Похоже на тот же, что и вам», ответила я.

Женщина посмотрела на меня с любовью и заботой, двери закрылись.

«Это прекрасное место. Я просто хотела вам это сказать».

Доброта и надежда слышались в её голосе, когда она перешла на такой тон, будто говорила с напуганной сестрой или дочерью.

«Они точно помогут тебе выздороветь здесь».

Её улыбка, отражала лицо человека, который счастлив, сказать слова поддержки такой молодой девушке, как я, стоящей перед опасностью рака.

Я улыбнулась ей в ответ, и мои глаза наполнились слезами. Я сказала ей спасибо, сжимая руку Джоша слишком сильно.

Я продолжала думать, Она такая храбрая и самоотверженная, она пытается поддержать меня. Я незнакомка для неё, но она смотрит на меня, как на старого друга. Она пережила так много, и всё равно она поддерживает меня.

Мне было стыдно за то, что я никогда не вела себя так с незнакомцами, как эта женщина, показывающая мне свою любовь и доброту. Она сказала так много лишь парой слов и языком тела. Я была окружена её любовью. Но мои уроки о том, как любить незнакомца, который может умереть в любой момент, только начались.

Лифт остановился, и я вошла в комнату, которая, казалось, светится от доброты. Живые цветы и яркий аквариум освежали комнату, а запах свежеиспечённого печенья заставил меня захотеть присесть и перекусить. Сияющие, прекрасные, улыбающиеся лица заполняли комнату. Казалось, они все смотрят на меня. Когда мои глаза встречались с чьими-то еще, они были приветствующими и поддерживающими.

Я подошла к стойке регистрации. Женщина за столом посмотрела на меня с радостью и скромностью, и я подумала, не ангел ли она во плоти.

«Какое красивое лицо!», сказала она мне.

Искренность её комплимента была удивительной. Она не ждала ответа. «Дорогая, вот бумаги для тебя».

«Спасибо», сказала я, когда она подала мне папку, с шоколадкой Hershey , лежащей на бумагах.

Я была поражена – эта конфета была моей любимой. Она улыбнулась мне широко и прекрасно, посмотрела на меня поверх своих очков так, будто знала, что это мой любимый шоколад. Я вернулась обратно к моему стулу.

Прежде чем я успела начать заполнять бумаги, другая женщина подошла ко мне и протянула печенье.

«Здравствуй, дорогая! Моя подруга Элис испекла эти печенья для зала ожидания сегодня, я просто разношу их. Они всё ещё слегка теплые, мягкие и вкусные. Хочешь попробовать?»

«О, спасибо», ответила я, не смотря на то, что не была сильно голодна. Я не хотела забирать у неё радость от проявления щедрости и гостеприимства. Она заставила меня почувствовать себя такой любимой. Она была так счастлива, что я приняла её подарок.

Я начала снова заполнять бумаги, но не сильно продвинулась, когда другая женщина подошла ко мне и села напротив.

Она взяла обе мои руки в свои. «Как тебя зовут, дорогая?»

«Лейси».

«Лейси! Какое красивое имя!»

Она понизила свой голос до шёпота и сказала. «Могу я спросить тебя, с какой частью тела у тебя проблемы?»

Женщина была старше меня, и казалась заботливой бабушкой.

«Эм… в моем… эм… в брюшной полости» Я не была уверенна, что именно она хотела знать.

«Я чувствовала, что это так. Давай я расскажу тебе кое-что, Лейси. У меня проблемы в том же месте. Я хотела сказать, что мне уже намного лучше сейчас! Я прихожу сюда только для проверок. Я хочу, чтобы ты знала, Лейси, с тобой всё будет хорошо».

«Спасибо», ответила я, когда она сжала мне руки и поцеловала их, прежде чем пойти обратно на своё место.

Я только начала заполнять свою форму снова, как другая престарелая латинская женщина подошла ко мне. Она просто смотрела на меня какое-то время. Со слезами на глазах она улыбалась тепло мне, но ничего не говорила.

«Здравствуйте», сказала я ей.

Она ответила по-испански.

«Простите, я не говорю по-испански», ответила я.

«Нет?», сказала она с акцентом. «Ты похожа на мою дочь», она улыбнулась, и слеза скатилась по её щеке.

Она наклонилась, взяла моё лицо в свои руки и посмотрела на меня с такой любовью, что я почти начала плакать. Она поцеловала меня в обе щеки и обняла. Я думаю, она молилась, когда обнимала меня. Казалось, что её объятия исцелят меня.

«Ты поправишься», сказала она мне.

Я вытирала слёзы со своих глаз, переполненная любовью этой комнаты ожидания онко-диспансера.

Я сидела пораженная.

Я поняла, что имела лишь поверхностное представление, когда говорила речи на концертах Flyleaf о том, как мы должны любить людей, будто не знаем вдруг это наш или их последний день. Я не представляла себе, как это выглядит на самом деле, до того, как я попала в комнату ожидания. Memento Mori появился в том месте, но это было только начало.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: