Но иногда лучше – значит сложнее.

Больше сложностей

Через некоторое время после того, как я оказалась дома, у меня начался коклюш. Мне снова было трудно дышать. Я не могла брать бутылочку. Я начала терять вес.

Мама принесла меня в палату интенсивной терапии, где врачи и медсёстры пытались меня вылечить. Они хотели перевести меня в больницу в другой город. Мама просто обезумела от этого предложения.

Она пыталась прояснить ситуацию с отцом. Она любила его. Она хотела, чтобы он знал о ребёнке. Когда бабушка сказала, что они с мужем переезжают в другой штат, мама решила, что останется здесь вместе с папой. Она питала надежду, что наличие двух детей умерит его аппетит к алкоголю и насилию. Но теперь, когда её мама уехала, а её любимый был в тюрьме, она осталась совсем она.

Перевоз меня в другую больницу, в другой город, непонятно на какой срок – это гораздо серьёзней, нежели просто проблема моего выздоровления.

«Но, что насчёт 11-месячного сына, которого я оставила дома? Я никого в том городе не знаю. Где он будет жить?» - спросила она.

Люди в больнице не могли ей ответить. Она наконец нашла друзей, которые были готовы помочь. Было сложно оставить сына на неопределенный срок, зная, что она будет так далеко от него. Но это было не так сложно, как то, что случилось после.

Мы так долго лежали в больнице, что мама начала терять терпение. Теперь у неё было два ребёнка, не дома. Мне становилось лучше, но кормили меня через зонд. Это могло быть смертельно, потому что трубка могла просто попасть в легкие, а не в желудок. Мама понимала, что идет на риск, и волновалась, пытаясь справиться в одиночку. Она знала, что это важно для моего выживания. Итак, с тяжелым сердцем, она согласилась отдать меня на приемное воспитание. Была добрая пара, которая захотела взять меня к себе и дать ту заботу, которая была мне необходима. Но когда мама пришла за братом, ей было больше негде жить. Было тяжело найти кого-то, кто согласился бы принять и её, и ребёнка, пока она не сможет уехать. Она обсудила ситуацию с некоторыми своими друзьями, и они дали ей вполне логичный совет.

«Слушай, может тебе нужно подумать о том, чтобы у сына был надёжный приют. Есть множество любящих семей, которые не могут иметь детей и с радостью возьмут к себе Эрика. Может быть, для вас обоих будет лучше, если ты отдашь его в социальную службу, и они найдут для него хороший дом». Это был определенно очень хороший совет. Разумный. Мама не хотела отказываться от сына. Ведь она только что отказалась от дочери! Это было чересчур. Но она не видела другого выхода. Через силу, она согласилась.

Друзья склонили её к тому, чтобы расстаться с единственным сыном. В ту ночь она не могла уснуть. Она обдумывала своё решение. Утром она была в агентстве по усыновлению, умоляя всех, кто только мог слушать.

«Послушайте, я совершила ошибку. Я не должна была оставлять детей. Им нужно быть с их мамой».

«Что ж, найдите себе работу и дом», говорили ей. «Продержитесь так хотя бы три месяца, и мы вернём вам детей».

Она последовала указаниям и вернула Эрика, но со мной хотели подождать, до тех пор, пока я не смогу самостоятельно кушать. Наконец, я была достаточно упитанна и здорова. Мои приёмные родители предложили удочерить меня, но мама, государство, и Бог решили, что именно она будет меня воспитывать.

Причина и следствие.

Я выжила, как и все мы, несмотря на сложности. Я должна была умереть. Это было бы логично. Я не должна была строчить эту страницу, пытаясь описать то, что описанию не подлежит. Так что случилось? Это был шанс, случайность, судьба – то, что я здесь, тридцати-с-чем-то-летняя рок-н-ролльная мама, которая оглядывается назад и собирает отрывки, чтобы дать вам надежду?

Я не верю ни в судьбу, ни в случайность. Я верю в причину и следствие. За всем лежит повод, причина. Почему солнце восходит? Потому что Земля делает оборот вокруг своей оси каждые 24 часа. Почему мы читаем? Кто-то скажет – потому что мы не хотим чувствовать одиночества. Почему я жива и пишу вам? Потому что я хочу рассказать вам, что чудеса случаются. Потому что я хочу, чтобы вы знали, какой драгоценной может быть жизнь. Потому что я хочу, чтобы вы осознали свою значимость. Потому что мир будет вам лгать – и эта ложь способна засесть в вашем сердце, стремясь вас убить. Я решила, не слушать эту ложь больше. Причина и следствие.

Представьте картину, которую я описала выше – кровь, ругань, риск родить ребёнка, которого, по идее, нужно было абортировать, как и поступили бы разумные люди. Поместите это всё в руки Бога, который заботится о нас и у которого есть цель для каждой жизни. В хаосе, цель Бога – порядок. Его цель для меня затронула и других людей тоже – они видели меня живой, а не мёртвой. Они видели чудо.

Наши жизни подобны лучам света, падающим на другие жизни. Вы и я, мы сияем ради какого-то повода, причины, цели. Мы – как огромная паутина света, значения, печали и чудес.

А что, если бы мы жили, осознавая это?

Жили с уверенностью в каждом дне?

Любили других так же, как хотим, чтобы любили нас?

Что получится, если мы осознаем, как наши жизни влияют на каждого встреченного человека?

Я стремлюсь всегда помнить, что у меня есть предназначение. Это даёт мне уверенность. И когда я живу в свете этой уверенности, это влияет и на вас – это вселяет и в вас уверенность тоже. Это может помочь вам увидеть истину и жить без страха, а когда мы живем без страха – мы живем в свете любви. Потому что истинная любовь изгоняет страх. Вот как мы сияем. Это сеть света, которая тянется с небес в мою жизнь, в вашу жизнь.

Если мы будем продолжать жить так, как обычно, то в нашей жизни будет много печали и боли, которые так привычны для нашего разбитого мира. Мне нравится эта мысль.

Я пришла в эту жизнь, едва дыша, но сейчас я здесь, пою свою песню, кричу прекрасные звуки любви, благодати и надежды. Я почти умерла, но смерти придётся подождать, ведь у меня есть песня, чтобы спеть, и у вас тоже! Моя песня звучит, как исцеление души и спасение жизни, а как звучит ваша?Я вошла в эту жизнь, едва дыша, но сейчас я здесь, громко пою мою песню, кричу прекрасные звуки любви, благодати и надежды.Я почти умерла, но смерти придется подождать,ведь у меня есть песня,чтобы спеть ее, и у тебя тоже!Моя песня звучит, как исцеление души и спасение жизни, а как звучит твоя?Я вошла в эту жизнь, едва дыша, но сейчас я здесь, громко пою мою песню, кричу прекрасные звуки любви, благодати и надежды.Я почти умерла, но смерти придется подождать,ведь у меня есть песня,чтобы спеть ее, и у тебя тоже!Моя песня звучит, как исцеление души и спасение жизни, а как звучит твоя?

Теперь я не едва дышу. Я живу, подхваченная причинами и следствиями. У меня есть повод дышать. До того, как я растворюсь в звуке, я хочу, чтобы вы знали Причину.

2
Причина,

По которой я люблю Джаз

Моя мама – творческий человек. Она пишет музыку, играет на гитаре и поёт. А ещё она любит джаз.

Мне было 5 лет, когда родилась моя сестрёнка. Мама назвала её Джазлин , или сокращённо – Джаз.

Помню, как мы спорили на заднем сиденье с моими братьями и сестрами, и каждый кричал маме, надеясь, что именно его мнение признают справедливым. В ответ мама переключала радио на джаз. Она включала его так громко, что мы больше ничего не могли слышать.

Она играла нам джаз по утрам вместо будильника. Меня это раздражало. А ещё больше раздражало, когда я возвращалась из школы вместе с друзьями, и мы слышали, как из нашего открытого окна играет Кенни Джи на саксофоне. Это означало, что сейчас мама в гостиной, занимается своего рода йогой.

Я ничего не могла с этим поделать, но меня раздражал джаз, а мама его любила, а важной частью моей жизни в то время была ненависть ко всему, что ей нравилось. Хотя я до сих пор не поклонница Кенни Джи, но, по крайней мере, я научилась принимать и даже любить некоторые виды джаза. Мне кажется, джаз неплохо отражает историю моей семьи. Это саундтрек к маминой жизни. Она, как и джаз – восхищает и вдохновляет, особенно после того, как я сама стала мамой.

Постоянное увлечение.

Джаз – хорошая фоновая музыка для жизни, в которой ты постоянно увлечена – забываешь прошлое, живёшь настоящим, живёшь чувствами и не беспокоишься о том, что скажут другие. Джаз – выдающийся музыкальный жанр, потому что это постоянное течение без какого-либо стандарта, оно не подчиняется никаким правилам, меняется под веяниями времени, и вы никогда не знаете наверняка, что произойдёт дальше. Как в тот раз, когда мама стояла в очереди в ресторане, а мимо прошла женщина с очень резким парфюмом.

Сестра увидела, что маме не нравятся эти духи - она держалась за нос и издавала рвотные звуки – и просила: «Пожалуйста, мам, молчи». Женщина не замечала маминой реакции на свои духи, так что мама привлекла её внимание:

«Простите! Простите, пожалуйста!» -

Вот теперь женщина посмотрела на неё.

«Да, вы…эм…» Кхм-кхм. «Меня тошнит от вашего парфюма»

Рвотные позывы снова и снова.

Женщина удивлённо посмотрела на маму и сказала:

«м…извините?»

Мама истолковала это как «Чем я могу вам помочь?», и ответила

«Не могли бы куда-нибудь отойти…например, уйти отсюда?»

Кашель, рвотные позывы.

Джаз нарушает правила. Как когда в наш дом пришла представительница Мэри Кэй. Во время беседы она очень стеснялась и, когда уже собиралась уходить, мама, проигнорировав все её советы, нанесла тени прекрасного оттенка на свои губы.

«Мааам, это тени для век!»

Она продолжала их наносить.

«Знаю», сказала она.

Решение мамы нанести тени для век на губы понравилось мне больше, чем все нормальные варианты блесков и помад, что предлагала та женщина. Я думала «Вот так и меняется мир. Кто-то скажет «Вот так должно быть, и не важно, что они говорят». А они повернут всё как надо».

Джаз во всё вносит свой непредсказуемый, умопомрачительный смысл, джаз продолжается, даже когда вы думаете, что он должен отступить.

Моя мама – воплощение джаза. Если вы ожидаете найти в её жизни какой-нибудь более предсказуемый жанр музыки – вы на неправильном пути. Но если вы ждётё неожиданностей, тогда может вам нужно пойти по пути смеха, плача, крика и танцев под мамины песни.

Я часто наблюдала, как вечером она собирается на работу, и восхищалась. Она сушила волосы, свесив голову, и позволяла гравитации поработать над своей прической, делая её максимально объёмной. Потом она брала расческу и приподнимала корни, делая её ещё больше. Она укладывала волосы, разделяя их по двум сторонам. У неё были большие серебряные серёжки-кольца, закрывающие щёки.

Я с замиранием сердца смотрела, как она красится. Её тени распадались на все цвета радуги по пути от уголков её ореховых глаз к вискам. Губы сияли мерцающим оттенком фуксии. Она носила дизайнерские майки «Wind Blow Duck» с поясом на бёдрах, покрытым шипами. Её черные леггинсы с элементами разных оттенков серого, доходили до лодыжек. В розовых туфлях на высоких каблуках, сделанных из змеиной кожи, прятался педикюр жемчужного цвета. Образ всегда завершал розовый кожаный пиджак. Мне нравился его запах, таинственный и чарующий. Запах красивой женщины. Запах женщины, которая умеет ценить жизнь.

Люди не знают, что делать с такими, как моя мама. Что вы скажете человеку, который всю свою страсть до последней капли проявляет даже в одежде? Но что бы ни было, когда я думаю о том сложном времени, я напоминаю себе, через что мы прошли и что сделали вместе, благодаря творчеству в маминой жизни.

Мне нравится всё это в джазе. Я научилась любить это в маме. Мы могли куда-то ехать, как она внезапно скажет «Эй, у меня есть гитара, давай лучше поедем в ботанический сад». Мне нравилось, как она вместе со мной красила стены в домике для Барби и Кена в розовые, оранжевые и фиолетовые цвета. Мне нравилось, что мы никогда не покупали открытки – мы делали свои, со своими стихами и картинками. Гениальность мамы в том, что она полна джаза, который создаёт её собственный, другой мир.

Лучше - значит меньше

Мама говорила о важности доброты и сочувствия. Быть внимательной к другим было её основной задачей. Мы всегда были на втором плане. Однажды мы пришли домой и обнаружили, что кровать моего старшего брата исчезла.

«Где твоя кровать?» - спросила я

«Мама отдала для Лили и её детей»

«Оу» - я немного задумалась и спросила – «Ладно, и где ты теперь будешь спать?»

«На матрасе, наверно. Всё равно» - ответил он.

Я видела, как она отдаёт наши талоны на еду. «Но мама, а как же мы?»

«Господь накормит нас, Лэйси» - ответила она и, кажется, мой вопрос её разозлил.

Она всегда была права. Несколько раз она будила нас среди ночи, пока мы не стали достаточно взрослыми, чтобы возражать, сажала в машину, и мы ехали на помощь к её подруге, которая поругалась с парнем, или у которой сломалась машина, или которой было негде переночевать.

«Никогда не знаешь, когда окажешься в такой же ситуации. Нам всем когда-нибудь может понадобиться помощь»- говорила она.

И она была права. В детстве я встретила столько прекрасных людей, которые принимали нас в свой дом, когда нам некуда было пойти, как, например, большая испанская семья, где было по меньшей мере 12 человек, проживающих в крошечной квартирке. Ночью спальня и гостиная были заполнены спящими людьми. А днём - уже кухня была полна людей, которые готовили, убирали, накрывали на стол. Неважно, как много людей только что поели риса и бобов, блюдо никогда не пустело. Когда нашей семье нужна была помощь, они оказали нам её. Они приняли нас, накормили, и устроили ночлег на полу.

Была другая женщина, которая любила нас как своих родных – Морин. Пока мама ходила в школу и занималась музыкой, Морин забирала нас с учёбы и кормила. Иногда мы оставались у неё на ночь, смотрели кино и ели попкорн. Попкорн до сих пор напоминает мне о том милосердии, что она нам оказывала.

Она всегда видела, что я расстроена и всегда помогала. В то время насмешки в школе доставали меня, и мы много говорили об этом. Она рассказала мне историю о гадком утёнке и сказала «Лэйси, ты очень красивая, но иногда людям сложно забыть твоё прошлое, и увидеть шанс для тебя в будущем. Однажды ты станешь прекрасным лебедем, и все заметят твою красоту! Но поскольку ты была гадким утёнком, ты можешь рассмотреть красоту в тех, кого мир считает иным. И ты станешь той, кто расскажет им об этой красоте, как я говорю тебе. Я знаю, потому что сама была таким же утёнком».

Позже я прочла «Бог одиноких вводит в дом» (Пс 67:7). Я часто ассоциирую это с тем временем. Мама скромно принимала помощь, когда чувствовала, что тем, кто её предлагает, можно довериться. В нашем городе была организация «Миссия Арлингтон». Иногда они давали нам продукты на Рождество. Это одна из причин, по которой я довольно долго верила в Санта Клауса.

Но иногда лучше – значит сложнее.

Иногда всё, что нам удавалось съесть – это бесплатный школьный ланч. Но иногда бывали такие дни, когда утром наша семья из 7 человек не ела ничего, кроме кусочков хлеба от Миссии Арлингтон (не говоря уж о бутербродах с джемом или арахисовым маслом). Мама давала нам с братом эти куски по дороге в школу. Такой сухой – я ненавидела этот утренний хлеб. Я всегда хотела пить, когда просыпалась, и для моего рта было настоящим мучением – есть сухой хлеб, вплоть до тошноты. Никогда не хотела его есть. Просто проглатывала кусок так быстро, как могла, прекрасно зная, что это опасно, но если бы я его не съела – было бы ещё хуже. Однажды я застала брата за тем, как он засовывает свой кусок в игрушечный шарик, прячет его от мамы, пока не дойдёт до школы, а там выбрасывает. После этого я стала делать так же.

Несмотря на то, что я не могла тогда переварить сухари, сейчас – могу. Я не про те сухари, которые ты ешь. Я про те, которые идут как пожертвование. Я так привыкла к тому привкусу во рту, что не могу нормально перекусить без сухарика. Мама привила это мне и другим детям своей безумной джазовой жизнью. Её виденье мира, такое прекрасное и необычное, позволило и мне расширить свои взгляды - иногда я вижу те стены в домике для Барби и Кена, только покрашены они в глубокие оттенки благодарности и понимания.

Сейчас я понимаю, как некрасиво было с нашей стороны отказываться от единственной пищи, которую она могла нам дать. Помню поездку, когда мама последние свои деньги потратила нам на еду. Она купила мне венских сосисок. Я тут же возненавидела их и не стала есть.
"Съешь их", сказала мама.

Я попробовала. Я пробовала снова и снова. Потом меня начало тошнить. И тогда я стала громко плакать. Эрик показал мне, что можно зажать нос и скушать их. Я попробовала так сделать. Получилось съесть одну. Но на следующей я вдохнула немного, закашлялась, почувствовала вкус сосисок и меня вырвало прямо в машине, на себя и на брата.

Могу представить, какого было моей 19-летней маме потратить зря на еду все свои деньги. И как любая мать, постоянно живущая в стрессе из-за денег и из-за сложностей, с которыми дети по идее должны мириться, она сорвалась. Она остановила машину и схватила меня за то, до чего смогла дотянуться - это были мои волосы. Она выволокла меня из машины и накричала так, что я запомнила это на всю жизнь, прямо на обочине дороги.

Некоторые жизненные уроки делают нам больно. И очень легко зациклиться на этой боли. За ней всегда таится обида. Детская обида надолго запоминается, даже если она была полезна. Я знала, что помогать другим - хорошо, но не всегда понимала, в чем смысл жертвенности. Мне было больно, а жертвенность, казалось, принесёт еще больше боли и стресса. Я не многодетная мать-одиночка подросток, едва сводящая концы с концами, но и у меня как у матери случаются кризисы. Так что, я не могу представить, как тяжело было маме с нами в то время.

Господь проявлял к нашей семье немыслимую заботу. Я не понимала до недавнего времени той благодати, но сейчас, оглядываясь назад, я вижу её. Логика мира скажет вам, что мы должны были в конце концов закончить потерянными, мертвыми, в тюрьме, полностью раздавленными. Но нас всегда защищала благодать.

Я верю, что во всех наших проблемах Божья благодать была с нами. Сейчас эта тридцати-с-чем-то летняя женщина смотрит назад и видит ту девочку с сухим ртом, и, смеясь сквозь слёзы, осознаёт, что делает обида, как боль кирпичик за кирпичиком возводит свои стены, подобные тюрьме. Но никто не говорил, что преодоление проблем приносит радость. На самом деле, оно ничего не приносит.

Иногда всё, что ты чувствуешь - это то, что нужно биться за жизнь своей семьи. Но со временем, эти истории превращаются во что-то грандиозное. Я верю, что Бог превратил наши проблемы во что-то совершенное и прекрасное, как джаз. Наши жизни поднимаются и опускаются, окруженные гармоничными мелодиями от боли моей мамы, которая делала для нас всё, что могла.

По утрам я не ищу хлеб, которым можно было бы накормить семью. Но я ищу способ раскрасить наши жизни яркими цветами джаза. Как у меня дела, мам? А можно одолжить твой розовый кожаный пиджак?

3
Причина,

По которой я стала атеисткой

Мне было 10. Я должна была спать на колючей коричневой кровати дедушки, но работал телевизор. Я не могла уснуть, пока он работает. В доме было темно и все давно уже легли. Так что мы с шоу «Клуб 700» Пэта Робертсона остались наедине.

Пэт показывал видео о голодающих детях в Сомали. На экране светился номер из трёх цифр, для тех, кто хотел, следуя за Иисусом, пожертвовать деньги для этих вдов и сирот. Если же вы не считали Иисуса своим Спасителем, вы могли позвонить по этому номеру, чтобы помолиться с кем-то и уверовать. Я смотрела на телефон, стоящий на столике над моей головой. Мое сердце сгорало от желания как-то помочь этим детям, но у меня не было денег. Поэтому я позвонила и помолилась вместе с кем-то, чтобы поверить в Иисуса, который, как говорил Пэт, был Господом, любящим детей и заботящимся о вдовах и сиротах.

В том же году я стала атеисткой.

В 1991 году лучшим другом моего брата был наш кузен Келтон, или Келли, как мы его звали. Им обоим было по три года. Келли и Фил с ума сходили по Черепашкам Ниндзя. У них была одинаковая стрижка с выбритыми висками и разноцветные дутые штаны MCHammer с резинками у лодыжек. Каждый из них носил ужасно пахнущие ковбойские ботинки. Они были забавными и не по годам смышлёными.

Однажды моя тётя Тера, мама Келли, ездила по своим делам с Келли и Филом на заднем сиденье. Она рассказывала, как внезапно поняла, как тихо они сидят. Когда она посмотрела в зеркало заднего вида, то увидела двух трёхлетних малышей, на которых были надеты только их ковбойские ботинки.

Оказалось, что они придумали себе развлечение – высовывали какую-то часть из своей одежды в окно и держали, пока ветер её не унесёт. Они выкидывали и выкидывали свои вещи, пока не остались только ботинки. Всё, что оставалось делать тёте Тере – отвезти мальчиков домой и одеть снова.

Поворотный момент.

В пятом классе моим учителем была мисс Вудс. Я сидела на уроке истории, слушала про роль Пола Реверив Американской Революциии. Странно, как точно мы помним все мелочи, когда какое-то событие меняет нашу жизнь. В тот момент в класс вошёл мой отчим и отдал мисс Вудс записку, освобождающую меня от занятий. По пути к машине я несколько раз спрашивала его, почему он так рано нас забрал.

Ответа не было.

Мы сели в машину и стали ждать в полнейшей тишине. Наконец, я увидела Эрика, направляющегося к машине. Тогда я подумала: «Наверное, что-то случилось». Эрик сел рядом со мной и стал расспрашивать отчима, пока тот не сказал нам.

«Ваш кузен Келли умер»

В тот момент я ненавидела отчима сильнее, чем кого-либо в этой жизни. Он был из тех людей, которые слишком много шутят. Он всегда сочинял какие-то странные истории, чтобы напугать нас, просто потому, что ему это казалось забавным. Поначалу я ему не поверила, и меня возмутило, что он сказал нам такую ужасную вещь. Я съехала с сиденья и уставилась на его уши, выглядывающие из-за подголовья кресла. Так и хотелось дёрнуть за них посильнее.

Я ненавидела его всю дорогу до дома. Пока не увидела маму.

Впервые на моей памяти я видела, как она плачет. Тогда я осознала, что отчим не просто глупо пошутил. Он сказал правду.

Но даже тогда я этого не приняла, потому что не понимала до конца, что это значит – быть мёртвым. Помню, как сидела в отеле в Техасе, и слушала новости. Я ждала, не упомянут ли они о моём кузене, ведь никто не сказал мне, что с ним произошло. Я думала «Разумеется, они скажут о смерти 3х-летнего мальчика».

И хотя они не показали Келли, было много других репортажей об убитых детях. Ведущая рассказывала ужасные вещи таким тоном, будто говорила о погоде. Она говорила так, будто смерть детей в Хьюстоне – обычное дело. Я подумала, что этот город – самый плохой город на всей планете. Тётя переехала сюда из Арлингтона, где она жила целый год с нами по соседству. Я считала Хьюстон опасным для детей местом и хотела уехать оттуда сразу после похорон.

В номере вместе со мной были и другие родственники. Филипп сидел рядом на кровати, а бабушка врала, потому что голос у неё был уж очень сладким.

«Что случилось с Келли?» - спросила я

«Они играли с папой и… и он просто увлекся. Он ударил его в живот… слишком сильно и…и теперь Келли с Иисусом».

На похоронах все подходили и целовали мальчика. Сейчас я думаю, что заставлять детей целовать тело мертвого мальчика – ужасно. Как будто в гробу лежал мой младший братик. Он был так дорог для нас. Всё произошло так неожиданно.

Пока люди ждали своей очереди, чтобы перейти от гроба к моей тёте и обнять её, играла песня “It’s so hard to say goodbye to yesterday”. Когда подошла моя очередь, играл Эрик Клэптон, “Tears in Heaven”. Мне до сих пор тяжело слушать её. Келли лежал в своих любимых ботинках черепашек-ниндзя, и гроб был полон игрушек. Игрушки в гробу…так странно.

Но самой странной вещью была сама мысль о том, что моего кузена похоронят. Помню, когда впервые увидела его, подумала «Я знала, что это неправда. Келли здесь!»

Не помню, кто со мной был, но когда я подошла к гробу, они сказали мне поцеловать Келли. Я будто прикоснулась губами к зимнему тротуару. Вот тогда я, наконец, поняла, что значит – быть мёртвым. Келли здесь не было. Эта фраза крутилась в моей голове, пока я смотрела на его застывшее лицо.

Келли здесь не было.

Это не он лежал в гробу. Это просто оболочка, которая выглядит как он. Вот и всё. Время остановилось. Что-то сломалось во мне в тот день. Думаю, с того момента я уже не была прежней.

Я по-другому смотрела на людей. Моё сердце сковал странный холод. Я помню то ощущение хрупкости жизни. Но сильнее всего я помню печаль, которая не покидала меня следующие 6 лет.

Когда я поближе увидела тело Келли, всё покрытое синяками и шрамами, мне вспомнились слова бабушки.

Мама мне не соврала.

Она рассказала, что Келли был забит до смерти. Мама никогда не лгала, чтобы тебе стало легче. Думаю, она считала, что лучше видеть жизнь, как она есть – реалистично. Она считала наивных людей глупцами. И поскольку мама любила нас, то не хотела вырастить наивными.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: