Более исчерпывающего перечня возражений, чем приведенного выше для векселя, ни для одной ценной бумаги мы не находим. 6 глава

<6> Очень интересные мысли по этому вопросу содержатся у Н.О. Нерсесова, который указывал на евреев как на народ, "у которого обязательственное право получило особенное развитие благодаря его торговой деятельности" (Нерсесов Н.О. О бумагах на предъявителя с точки зрения гражданского права. Историко-догматическое исследование. М., 1889. С. 19). Г.Ф. Шершеневич пишет: "Французские юристы склонны были объяснять возникновение векселя хитроумием евреев, изгнанных из Франции при Филиппе-Августе и догадавшихся перевести свои ценности за границу путем векселей" (см.: Шершеневич Г.Ф. Вексельное право. СПб.: Издание Бр. Башмаковых, 1909. С. 3).

<7> Об этом прямо пишут Г.Ф. Шершеневич (см.: Шершеневич Г.Ф. Вексельное право. С. 4), А.Э. Вормс (Вормс А.Э. Реформа вексельного права. М.: Финансовое изд-во НКФ СССР, 1926. С. 3; Он же. Реформа вексельного права // Очерки кредитного права / Под ред. А.Э. Вормса. М.: Финансовое изд-во НКФ СССР, 1926. С. 129), П.П. Цитович (Цитович П.П. Труды по торговому праву и вексельному праву. В 2 т. Т. 2: Курс вексельного права. М.: Статут, 2005. С. 18 - 19). Интересный факт из истории Венеции приводит Ж.К. Оке: самый старинный вексель, найденный в венецианских архивах, был подписан в 1360 г. (Оке Ж.К. Средневековая Венеция. М.: Вече, 2006. С. 180). А.Г. Гусаков (правда без ссылок на источники) указывал, что древнейший вексель датирован 1207 г. (Гусаков А.Г. Конспект лекций по вексельному праву. С. 7).

<8> См.: Барац С.М. Указ. соч. С. 658 - 659.

<9> Лубягина Д.В. Гражданско-правовое регулирование вексельного обращения в Республике Казахстан: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Алматы, 1999. С. 5, 7.

Вызывает много вопросов и момент появления акции. Так, по мнению П. Писемского, родиной акционерного общества и, соответственно, акции надо считать Италию XV века. В качестве примера он указывает Генуэзский банк (banka di San Giorgio). Капитал этого банка, как он отмечает, был разделен на известное число равных долей (loca или loughi) <1>. Впрочем, уже рассуждая о римских товариществах публиканов, он указывает, что доли участия в них (partes) могли отчуждаться. Впрочем, большая часть исследователей говорит о XVII столетии как времени возникновения акционерных обществ и акций соответственно. Так, П.И. Стучка указывает, что "еще в начале XV столетия в Генуе (Италия) существовали первые колониальные общества, несколько похожие на нынешние акционерные общества. Но в настоящем смысле первые акционерные общества мы находим в Голландии, где впервые (в 1610 г.) встречаем слово акция..." <2>.

--------------------------------

<1> Писемский П. Акционерные компании с точки зрения гражданского права. М.: Тип. Грачева и Ко, 1876. С. 7 - 8.

<2> Стучка П.И. Общая часть гражданского права. М.: Изд-во Коммунистической академии, 1929. С. 89.

Достаточно интересный анализ разного рода инструментов содержат работы Н.О. Нерсесова, С. Гинзбурга и Н.И. Ржондковского <1>, исследовавших появление предъявительских ценных бумаг - основного предмета исследований дореволюционных цивилистов. Так, Н.О. Нерсесов отмечал, что указанные бумаги "своим происхождением обязаны юридическому творчеству новых народов". В этой связи он не считал правильным обращаться к римскому праву для "обнаружения" корней ценных бумаг. Он указывал: "Римское право. не могло допустить обязательства, в которых личность кредитора не была бы с точностью определена в момент установления самого обязательства. Совершенно противоположное мы видим в праве новых народов. Здесь для существа обязательства на первом плане стоит должник". Впрочем, нельзя не отметить, что Н.О. Нерсесов в своей работе приводит многочисленные ссылки на разного рода исследования, согласно которым прообразы ценных бумаг появились задолго до падения Древнего Рима <2>. Возникновение же того явления, которое в его время было известно под названием "ценные бумаги на предъявителя", он относил к веку IX (Италия, Франция).

--------------------------------

<1> Нерсесов Н.О. Избранные труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве. М.: Статут, 1998; Он же. О бумагах на предъявителя по французскому праву // Юридический вестник. Издание Московского юридического общества. 1881. Т. VII. С. 3 - 27; Гинзбург С. Из истории бумаги на предъявителя // Вестник права. Журнал Юридического общества при Императорском С.-Петербургском университете. XXIX. Сентябрь. 1899. N 7, 1899; Ржондковский Н.И. Бумаги на предъявителя (Нерсесов Н.О. О бумагах на предъявителя с точки зрения гражданского права: Историко-догматическое исследование. Москва. 1889 г.) // Юридический вестник. Издание Московского юридического общества. 1892. Т. XI. Книги первая и вторая (май - июнь).

<2> Нерсесов Н.О. Избранные труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве. М.: Статут, 1998. С. 147 - 153. Схожие мысли можно встретить и у Г.Ф. Шершеневича (Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. 2: Товар. Торговые сделки. М.: Статут, 2003. С. 67 - 69).

С. Гинзбург указывает на появление в европейских странах обращаемых документов (как он пишет, "снабженных разнообразными предъявительскими клаузулами") с VIII в. <1>. В частности, он упоминает, что древнейший документ, содержащий такую клаузулу, относится к 711 г. <2> Он приводит в своей работе также интересные мнения некоторых историков, которые связывают появление бумаг на предъявителя с Талмудом. Сам он, впрочем, подобную точку зрения опровергал.

--------------------------------

<1> Гинзбург С. Указ. соч. С. 127.

<2> Гинзбург С. Там же. С. 131.

Большинство авторов однозначно связывают возникновение института ценных бумаг все-таки с европейской правовой традицией, появившейся после падения Римской империи. Весь вопрос состоит в том, какой период времени здесь считать началом. К примеру, В.М. Шумилов полагает, что ценные бумаги появились в обращении в XVI в. в Европе; сначала это были чеки и векселя, а затем, к XX и XXI вв., финансовый инструментарий обогатился множеством разных видов ценных бумаг <1>. Однако определение времени (XVI в.) достаточно спорно. Для целей исследования интересны факты европейской средневековой жизни XI - XII вв., которые приводит такой известный исследователь Средневековья, как Жак Ле Гофф. Он указывает на распространение в этот период в христианском универсуме такого документа, как хартия, который фиксировался на бумажном носителе: "Эти документы, имеющие юридическую силу и фиксирующие права на земли, строения, людей и доходы, были основным инструментом на службе у права, богатства и власти; они составлялись и циркулировали по всему христианскому универсуму... Ситуация с письменными документами и с деньгами схожа: широкое распространение хартий (и картуляриев, то есть упорядоченных и выверенных сборников хартий), как и распространение монет, привело к тому, что эпоха, когда эти инструменты были окружены неким сакральным ореолом, сменяется эпохой их практического использования" <2>. С такой позицией можно согласиться, опять же отмечая, что прообразы бумаг мы наблюдаем и в более ранние периоды.

--------------------------------

<1> Шумилов В.М. Международное финансовое право: Учебник. М.: Междунар. отношения, 2005. С. 318.

<2> Ле Гофф Жак. Рождение Европы / Пер. с фр. А.И. Поповой; Предисл. А.О. Чубарьяна. СПб.: Александрия, 2008. С. 103 - 104 (сер. "Становление Европы").

Как мы уже отметили, составить хронологически точную историю такого явления, как ценные бумаги, вряд ли возможно. Важным, однако, следует считать то обстоятельство, что очень схожие инструменты существовали в совершенно разных странах и правовых системах. Интересные мысли на этот счет содержатся у исследователя цивилизаций Фернана Броделя. Рассуждая об истории денег, в частности о проблеме превышения объема денежной массы над реальными деньгами, Бродель отмечает: "Со времени, когда люди научились писать и им пришлось оперировать звонкой монетой, они заменили ее письмами, записками, обязательствами, платежными ордерами. За двадцать веков до нашей эры в Вавилоне среди городских купцов и банкиров использовались записки и чеки... Те же приемы существовали в Греции или в эллинистическом Египте...

И наконец, все орудия кредита - вексель, платежное распоряжение, заемное письмо, банковский билет, чек - были знакомы купцам мусульманских стран..." <1>. Недаром большая часть исследований того, что сегодня именуется ценной бумагой, начинается с изучения очень похожих инструментов, в основе которых лежит долг, заем, кредит. Несмотря на то что они имели различное название, они выполняли схожие функции. Потребности, которые вызвали их появление, были просты: обслуживание гражданского (торгового, хозяйственного) оборота, прежде всего различных торговых операций. Хорошо эту мысль выразил Г.Ф. Шершеневич: "В действительности всюду, где усиливается товарное движение, возбуждается необходимость облегчить перемену лиц, приобретающих права по сделкам" <2>.

--------------------------------

<1> Бродель Ф. Указ. соч. С. 236.

<2> Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. 2. С. 68.

При всем сказанном мы полагаем, что не учитывать значение римского права при исследовании ценных бумаг все же нельзя. Как думается, корни этого явления необходимо искать именно в нем, в частности в зачатках института перемены лиц в обязательстве <1>.

--------------------------------

<1> См.: Римское частное право / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М.: Юрид. изд-во Министерства юстиции СССР, 1948. С. 320 - 331; Покровский И.А. История римского права. СПб.: Летний сад, 1998. С. 446.

Римское право прошло в вопросе возможности преемства в правах определенный путь. На ранних стадиях своего развития оно признавало обязательство строго личным взаимоотношением кредитора и должника <1>. Как указывает Н.Г. Вавин, "римляне смотрели на обязательственное отношение как на строго личную связь между его участниками, при которой всякое изменение его индивидуального состава представлялось нарушением его существа и вело к его прекращению" <2>. Как отмечал С. Гинзбург, "этот личный характер римского обязательства имеет своим логическим последствием невозможность передачи обязательственного права; нераздельно связанное с лицами первоначальных контрагентов, обязательство, в противоположность собственности, лишено было подвижности, способности к обращению" <3>.

--------------------------------

<1> См.: Римское частное право / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. С. 320; Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Третья часть: Договоры и обязательства. 2-е изд., с переменами и доп. СПб.: Синодальная тип., 1890. С. 228 - 229.

<2> Вавин Н.Г. Природа и понятие договорной цессии в современных законодательствах. М.: Тип. г. Лисснера и Д. Собко, 1916. С. 1.

<3> Гинзбург С. Указ. соч. С. 122.

Чисто личный характер римского обязательства, его неподвижность <1> вызывали большие практические неудобства, поскольку субъект права требования мог иметь надобность воспользоваться стоимостью этого права. Эта необходимость стала более ощутимой по мере развития торговли и кредита <2>. Именно поэтому со временем обязательство постепенно сделалось объектом оборота. Признаки начала процесса такого превращения заметны еще в римском обязательственном праве. Практическая жизнь выработала два способа уступки права: delegatio, который был строго формальным (в форме стипуляции) и требовал согласия должника; второй - процессуальное представительство, когда кредитор делал того, кому он желал переуступить свое требование, своим cognitor'ом или procurator'ом, другими словами, поручал ему взыскание по своим требованиям, с тем что взысканное он может удержать себе - procurator in rem suam <3>. В более поздние периоды появился и еще один способ передачи - институт цессии. Как отмечает К. Анненков, "уже в период императорский, в римском праве появилось дозволение передавать права или требования по договору от верителя другому лицу, не как его представителю или прокуратору, но путем отчуждения прямо в его пользу... и на его имя" <4>.

--------------------------------

<1> См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). М.: СПАРК, 1995. С. 287.

<2> См.: Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М.: Юрид. изд-во Министерства юстиции СССР, 1948. С. 460.

<3> См.: Покровский И.А. История римского права. С. 447 - 448.

<4> Анненков К. Цессия договорных прав // Журнал гражданского и уголовного права. Издание С.-Петербургского юридического общества. 1891. Книга вторая. Февраль. СПб., 1891. С. 69 - 70.

Дальнейшая история обязательственного права связана во многом именно с облегчением, упрощением уступки права (как отмечает в своей работе Н.Г. Вавин, окончательно в качестве общего правила в европейских законодательствах, которое находит свое отражение в кодифицированных актах, возможность цессии утверждается только в XIX в. <1>) вплоть до признания обязательств на предъявителя, в которых отвлечение от личного элемента достигает своего кульминационного пункта: должник не знает своего кредитора и не интересуется тем, чтобы его узнать <2>.

--------------------------------

<1> Вавин Н.Г. Указ. соч. С. 1 - 4.

<2> См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998. С. 241.

Именно упрощение оборота имущественных прав, упрощение циркулирования прав в обороте, мобилизация правоотношений, которые с точки зрения общих норм гражданского права являются малоподвижными, как это очень точно подмечал М.М. Агарков <1>, - это и есть главная цель такого изобретения юридической техники, как ценная бумага. При этом нельзя не заметить, что закон не только обеспечил юридическое оформление данного явления, но и закрепил такое оформление на уровне определенных признаков, которые бы позволяли отграничить это явление от сходных с ним.

--------------------------------

<1> Агарков М.М. Ценные бумаги на предъявителя. М.: Фин. изд-во НКФ СССР, 1926. С. 11. Идею о мобилизации развивали и другие исследователи. Так, В. Шретер отмечал: "Современный торговый оборот стремится всякое имущественное право "мобилизовать", т.е. устроить так, чтобы независимо от места нахождения имущества, от способности его к переброскам, наконец, независимо от срока, когда реально это имущество может быть получено, право на него во всякое время и в любом месте можно было бы превратить в деньги, продать. Этой задаче и служат ценные бумаги" (Шретер В. Советское хозяйственное право (право торгово-промышленное). М.; Л.: Госиздат, 1928. С. 238).

Здесь можно привести для лучшего понимания смысла того, о чем идет речь, следующие слова К.П. Победоносцева относительно ценных бумаг: "Обыкновенная цель долговых актов - служить доказательством существования долга. В этом смысле разумело их и римское право, в этом смысле - и прежнее право западных народов. Здесь обязательство существует само по себе, а акт служит признаком, доказательством его. Но при развитии общественных отношений в последнее время такое воззрение на долговые акты оказалось недостаточным. Кредит стал главным двигателем сделок. Если разуметь долговой акт только в смысле доказательства, дающего право на взыскание, этого мало. Для целей кредита необходимо придать акту значение ценности, не подлежащей сомнению, и в качестве ценности вводить акт в быстрое обращение, как ясный представитель ценности, подобно тому, как обращаются деньги: только в этом виде акты удовлетворяют вполне потребностям кредита. Из этих потребностей произошли в новейшее время такие акты, которые служат не просто доказательством долгового права, но вместе с тем и в особенности служат представителями денежных требований, так что требование и акт сливаются в одно, требование неразрывно связано с актом, акт есть требование, и требование есть акт... Акт становится вещью и в этом качестве делается предметом вещного права, - собственности, владения" <1>.

--------------------------------

<1> Победоносцев К.П. Указ. соч. С. 247 - 248. Схожую логику рассуждений относительно бестелесного имущества (прав требования) мы встречаем у Е.А. Нефедьева: "Для того, чтобы они получили свойство товара, т.е. были бы способны к обращению, необходимо, чтобы они получили внешнюю форму, стали бы предметом, вещью, способной к обращению. Этим объясняется то, что в торговом праве права требования или, точнее, права на получение облекаются в форму бумаги - инкорпорируются, т.е. бумага становится не только средством доказательства права, но вмещает его в себе. Этим путем достигается то, что с обращением бумаги обращается и само право требования" (Нефедьев Е.А. Торговое право. М.: Типолитография В. Рихтер, 1900. С. 189 - 190).

В этих словах, помимо прочего, выражена суть той классической теории ценных бумаг, которая в основном сформировалась в недрах европейского, и прежде всего немецкого, права и которая практически в неизменном виде была воспринята на российской почве ("для понятия ценной бумаги необходимо, чтобы документ имел существенное значение или для возникновения, или для передачи, или для осуществления данного права" <1>). В дальнейшем мы много будем говорить о сравнении этой классической модели и современного понимания ценных бумаг. Однако вкратце заметим, что суть ее состоит в том, что ценная бумага - это всегда строго формальный документ, которым закрепляется право, столь тесно связанное с документом, что их юридическая судьба неразрывна (и именно в этом смысле тот же К.П. Победоносцев говорил применительно к векселю: "Потерявший вексель теряет вместе с тем и требование" <2>). Именно анализируя неразрывность бумаги (техническая сторона) и права (юридическое содержание), можно понять сам термин "ценная бумага". Здесь надо обратить внимание на оба слова, используемые в определении. Говоря о классической традиции развития этого института, надо понимать, что это определение отражает как юридическую сторону явления, так и те технические возможности, которые имели место в момент его зарождения.

--------------------------------

<1> Нерсесов Н.О. Избранные труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве. М.: Статут, 1998. С. 141.

<2> Победоносцев К.П. Указ. соч. С. 269.

Суть здесь в следующем. "Ценная" означает не что иное, как квалификацию ценности того права, которое эта бумага закрепляет. Это понятие не имеет никакого отношения к материальному носителю, на котором указана совокупность правомочий, которые составляют соответствующее право, закрепленное бумагой <1>. Как указывал Н.О. Нерсесов, "бумага сама по себе не имеет ценности (не считая, понятно, материала); делается же ценной лишь благодаря тому праву, выражением которого она является" <2>. Совершенно очевидно, что данный материальный носитель, вернее, его цена не есть критерий ценности бумаги. С другой стороны, любые субъективные права требовали такого материального носителя, который бы мог их адекватно зафиксировать, причем таким образом, чтобы это не было громоздко в силу потребностей торгового оборота и одновременно чтобы была возможность обеспечить нормальную сохранность этих прав. Исторически для таких целей стал использоваться бумажный носитель (бумага) <3>, что и привело, собственно, к тому, что в действующем законодательстве, в частности, используется известная конструкция - ценная бумага, т.е. составленный формально на бумаге документ, которым определяются права одного и обязанности другого лица. Техника в принципе не сильно отличалась от техники составления ценной бумаги иных документов, в частности договоров. В этом смысле в самом понятии ценной бумаги нет ничего сакрального, если можно так выразиться. По сути это не более чем очень удачный прием, посредством которого имущественные права были введены в гражданский оборот, причем в весьма облегченной форме, которая позволяет обслуживать многочисленные хозяйственные операции. Таковы и вексель, и разного рода иные долговые ценные бумаги, примеры которых тот же Н.О. Нерсесов приводит в своей работе <4>. Говоря о технической стороне проблемы, нельзя забывать и еще один фактор, повлиявший на развитие института ценных бумаг, - исторический, который обычно объясняют последствиями падения Римской империи <5>.

--------------------------------

<1> Интересно, что в последнее время стали высказываться и иные точки зрения. Так, В.А. Белов, анализируя, как он пишет, "заблуждения" относительно сущности ценных бумаг, полагает, что "в юридическом отношении общераспространенное утверждение об источнике ценности ценных бумаги неверно. Источником ценности ценных бумаг как юридической конструкции являются те ее свойства, которые отличают ее от всех иных юридических документов; присвоить ей таковые позволяет именно сама ценная бумага как документ, относимый гражданским правом (с точки зрения своего правового режима) к категории предметов материального мира (вещам). Наличие ценной бумаги документа (вещи) позволяет организовать обращение удостоверенных им субъективных прав по образцу и подобию оборота вещей - объектов права собственности" (Белов В.А. Общие положения о ценных бумагах: некоторые юридические заблуждения // Законодательство. 2009. N 2. С. 11). Отметим, что в первую очередь В.А. Белов в этом моменте опровергает свои мысли ("заблуждения") более раннего периода. К примеру, в своей работе 1993 г. (Белов В.А. Ценные бумаги: вопросы правовой регламентации. М.: Гуманитарное знание, 1993. С. 11) он прямо утверждал, что "ценными бумагами в юридическом смысле являются ценные документы, которые ценны не сами по себе, как бумаги - материальные предметы: в силу своих естественных свойств, а в силу содержащегося в них права на некоторую ценность... они не должны быть запрещены государством к обращению... не всякий соответствующий двум названным критериям документ следует признавать ценной бумагой, а лишь тот, который право на ценность ставит в тесную связь с бумагой".

В высказанной В.А. Беловым точке зрения есть здравый смысл, но, как кажется, автор ищет его не там, где следовало бы. Как будет показано ниже, ценность состоит вовсе не в том, что ценная бумага имеет вещный режим. Скорее наоборот, в том виде, в котором этот вещный режим сегодня существует (заметим, не сам по себе!), это препятствие для нормального функционирования рынка ценных бумаг. Вопрос не в том, что ценные бумаги имеют форму, которая позволяет относить их к категории вещей, - вопрос в особом правовом режиме ценных бумаг как института в целом. И, кроме того, полагаем, это вовсе не отменяет рассмотрение ценности бумаги с точки зрения ее содержания. Ведь в чем корень позиции В.А. Белова? Корень в его неприятии, как следует из его работы, перенесения экономических категорий в право, рассмотрения ценной бумаги комплексно, с учетом логики экономической жизни. С его точки зрения, на ценную бумагу юрист должен смотреть только как на юридическую конструкцию. Но такая точка зрения весьма далека от реальности. И вот почему. Право не существует само по себе - оно регулирует отношения. И не рассматривать их специфику нельзя. Любая юридическая конструкция тоже не создается сама по себе - она создается для обслуживания определенных общественных отношений. В этом смысле отрицать постулат о том, что ценная бумага прежде всего ценна своим содержанием, с нашей точки зрения, представляет собой также не что иное, как "заблуждение". Другое дело, повторим это еще раз, и повторим это же и в других местах настоящей работы: права, которые бумага удостоверяет, - это только одна из граней ее ценности для участников, первая и непосредственная; второй же гранью является ее правовой режим во всей совокупности его элементов.

<2> Нерсесов Н.О. Избранные труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве. С. 140. Сходные мысли выражали и многие другие авторы. К примеру, А.Г. Гусаков, говоря об объектах торгового права, указывал, что "ценность и способность к циркуляции" ценных бумаг как товаров "определяются не ими самими, а теми или иными правами, которые в этих бумагах воплощены" (Конспект лекций по торговому праву проф. А.Г. Гусакова / Сост. студ. А. Брейтерман. СПб.: Литография Трофимова, б.г. С. 5 (год издания этой работы установить затруднительно, по крайней мере он не указан в ее тексте)).

<3> Здесь опять можно вспомнить рассуждения Фернана Броделя (см.: Бродель Ф. Указ. соч. С. 236).

<4> Нерсесов Н.О. Ценные бумаги на предъявителя с точки зрения гражданского права. М., 1889.

<5> Вот что отмечается в одном исследовании, посвященном векселю: "Падение Римской империи повлекло за собой многовековое забвение jus civile и открыло дорогу развитию права "варварских" народов. К началу рецепции римского права в XIII в. новые европейские правопорядки имели достаточно крепкие позиции и собственный неповторимый облик. Прежде всего, если римское право с внешней, процессуальной стороны было правом жеста, то современное право начало свое развитие по пути письменной формализации. В Средневековье "важность письма была возведена в такую степень, что производила впечатление магии". Для права же сакральный характер документа обозначал, что "процессуальные действия, не облеченные в письменную форму, не имели юридической силы". Как писал Н.О. Нерсесов, "какое значение прежде имели символические действия, такое значение получили бумаги в письменных актах позднейшего времени". Можно смело сказать, что все письменные юридические документы Средневековья имели характер ценной бумаги, поскольку проповедовался принцип "без бумаги нет права"... Но почему же тогда в современном гражданском праве сохранились ценные бумаги, т.е. очень формализованные письменные документы, ставящие возможность обладания правом в зависимость от обладания бумагой? Откуда этот архаичный обычай, отдающий приоритет форме договора над его содержанием? Секрет этого феномена, видимо, напрямую связан с другим феноменом - торговым правом. Разумеется, Древний Рим был великой торговой державой, но принципы его торговой деятельности кардинально отличались от тех, которыми руководствовался средневековый Запад. В период своего расцвета "город занимался эксплуатацией и потреблением, сам ничего не производя". Непревзойденные дороги, в самом деле, всегда вели в Рим. Безопасность торговцев и товаров, стекавшихся в Город, обеспечивались мощью и управляемостью государства. Запасы золотой монеты казались неиссякаемыми. Совсем другая картина характерна для Средневековья. Первой жертвой развала античной торговой системы стали римские дороги, которые теперь вели совсем не туда, куда нужно: Рим перестал быть центром единой империи, торговля велась сезонно на ярмарках в разных концах Европы. Сухопутное сообщение уступает место водному; скорость перемещения купцов и их товаров резко падает, само путешествие становится сопряженным с огромным риском. Наступил монетный голод" (Вексельное право: Учебное пособие / Под ред. В.В. Яркова. Изд-во юрид. фак. С.-Петербур. гос. ун-та, 2006 г. // СПС "Гарант").

Термин "ценная бумага" используется в большинстве стран, хотя при этом единого для всех правопорядков определения ценной бумаги нет. В большинстве стран мира под ценной бумагой понимают документ, определяющий взаимоотношения между лицом, выпустившим такой документ, и его владельцами и закрепляющий за владельцем определенный набор имущественных прав, реализация которых возможна лишь при предъявлении самого документа. Например, § 995 Швейцарского обязательственного закона признает ценной бумагой "всякий документ, с которым какое-либо право связано так, что оно без этого документа не может быть ни осуществлено, ни передано другому лицу". Такое понимание ценной бумаги свойственно законодательству большинства стран <1>.

--------------------------------

<1> Гражданское и торговое право капиталистических государств: Учебник / Отв. ред. Е.А. Васильев. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Междунар. отношения, 1993. С. 204.

Следует отметить, что современные ценные бумаги, которые признает российская и международная практика, несколько отличаются от того классического определения, которое выработала европейская традиция. Своеобразным "водоразделом" здесь служит середина - вторая половина XX в. (хотя справедливости ради заметим, что процесс "размывания" классического понимания ценных бумаг начался немного раньше - с момента бурного развития акционерных обществ и акционерного законодательства). Процесс создания по сути новой теории ценных бумаг - безбумажных, несертифицированных или бездокументарных (иногда еще используется термин "безналичные") - был связан с возрастанием объемов торговли ценными бумагами; прежде всего речь идет о тех бумагах, которые служили объектом массовых эмиссий - акций, облигаций и подобных им инструментов инвестирования. К примеру, если в 1960-х на Нью-Йоркской фондовой бирже в день торговалось лишь 3 млн. акций, то уже к 80-м эта цифра подскочила до 60 млн. и далее только продолжала расти. Несомненна корреляция этого процесса и с развитием технического прогресса (появление электронно-вычислительной техники и соответствующих магнитных носителей), и с последующим его отражением в праве, когда режим объектов гражданского права стал распространяться на те объекты, которые ранее правом не охватывались. Произошло то, что, как удачно отметил Саватье, "юридико-технические абстракции потеснили телесные вещи" <1>.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: